Ночной садовник Оксье Джонатан

10

Следы на полу

Посреди ночи Молли внезапно проснулась. Руки дрожали, вся она была в холодном липком поту, во рту пересохло. Молли попыталась прийти в себя. Ей просто приснился страшный сон – всего лишь сон. Этот сон не был новым: он повторялся каждую ночь с тех пор, как они приехали сюда. Мама и папа держат её за руки и опускают в бушующую пучину. Молли плачет, вода уносит её, а родители исчезают в темноте. Но с каждым разом сон становился всё страшнее. Сегодня волны на воде напоминали холмики возле особняка Виндзоров, сверкавшие в небе молнии – чёрные узловатые корни, а лица у родителей были мертвенно-бледные.

Молли села на постели. Глаза привыкали к лунному свету. Кип ворочался, кашлял во сне: кажется, его тоже мучил кошмар. Он захныкал, тяжело задышал – явно пытался избежать какойто угрозы. Молли хотела было его разбудить, но подумала, что плохой отдых лучше, чем совсем никакого. Поэтому, убрав с его потного лба прядь волос, прошептала:

– Борись, братишка!

Раздался скрип. Дверь в комнату почемуто оказалась приоткрыта, хотя Молли запирала её на ночь. Девочка завернулась в одеяло и на цыпочках прошла к двери по холодному полу. Тихо затворила её и прислонилась к ней спиной, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Убрала за ухо выбившуюся прядь: в волосах чтото запуталось. Сухой лист.

Молли поднесла его к глазам и посмотрела против лунного света, лившегося из окна. Тонкие изящные прожилки разбегались сеткой от центрального стержня – дерево внутри дерева. На полу в комнате везде валялись листья. Залетели со сквозняком в открытую дверь?

Девочка пошла уже было обратно в постель, когда наступила на чтото странное. Нет, это не был сухой лист. Пальцы оказались в чёмто холодном и мокром. Грязь! Моли наклонилась. На полу был след ботинка. Похожие она отмывала на лестнице вчера утром. Слишком большой, чтобы принадлежать Кипу. Если приглядеться, на полу можно было найти ещё отпечатки, и вели они как раз к её кровати. Молли затрясло. В комнате побывал гость!

В ушах у Молли закололо. Она, боясь пошевелиться, вслушивалась в тишину. Откудато сверху донёсся глухой звук: «Бух! Бух! Бух!» Шаги. Молли захотелось скрыться, спрятаться от этой тяжёлой поступи: накрыть голову одеялом, зажать уши руками – и ничего не слышать. Но родители воспитали её иначе. Мама с папой всегда учили: если тебе кажется, что под кроватью сидит чудовище, не поленись встать на четвереньки и проверить. А уж если тебе повезло и в темноте под кроватью притаилось самое настоящее клыкастое и глазастое чудище, быстренько дай ему одеяло и стакан тёплого молока, чтобы оно не простудилось. Вот потомуто Молли накинула на плечи шаль, вышла из комнаты и отправилась наверх разыскивать таинственного гостя, оставляющего грязные следы.

В коридорах гулял ветер – это сразу привлекло её внимание. Сквозняки в больших домах – не новость, но здесь всё было иначе: казалось, что внутрь ворвался бесшумный ураган. Вроде Молли заперла перед сном все двери и окна, но ведь могла и забыть чтото… Она прикрыла ладонью пламя лампы, чтобы её не задуло, и пошла вверх по узенькой лестнице для слуг. Дверь на первом этаже была распахнута настежь и с громким скрипом открывалась и закрывалась. Рядом вились сухие листья, собирались в хороводы и кружили по полу. В серебристом лунном свете на досках пола блестели влажные свежие следы.

– Кто здесь? – тихо позвала Молли в темноту.

Темнота молчала. Молли откашлялась, чтобы повторить вопрос громче, но не успела: снова донёсся глухой звук шагов. Ходили наверху. Молли не стала трогать дверь. Из головы не шла история Кипа о человеке в тумане. А вдруг брат на самом деле когото видел? А вдруг это бродяга, который хочет ограбить Виндзоров? Интересно, виден ли в темноте огонёк лампы? Молли поставила лампу на буфет и взяла самый увесистый подсвечник – так было спокойнее.

Обеими руками вцепившись в подсвечник и выставив его вперёд наподобие оружия, девочка стала подниматься по ступенькам, ступая тихо-тихо. И вот на последних ступеньках до неё донёсся чуть слышный скрип. Это сквозняком гоняло зелёную дверь, которая вновь была отперта. Молли охватило любопытство. Она направилась к двери, но её остановил другой звук…

Гдето в дальних комнатах разговаривали. Забыв про зелёную дверь, Молли отправилась на разведку. Она обошла по кругу весь коридор и прислушалась: двери были открыты, и в каждой комнате каждый член семьи метался на кровати, бормоча чтото во сне, – их мучили кошмары. Комната Констанции была последней. Возле её двери Молли услышала, как хозяйка чтото бормочет, погружённая в собственный страшный сон. И снова раздались шаги – тяжёлые, медленные. Через щель в двери Молли рассмотрела в комнате силуэт. Силуэт взрослого мужчины.

– Мистер Виндзор, это вы? – собрав всю смелость, спросила Молли.

Шаги замерли. Ветер замер. Сердце у Молли замерло. Она вытерла о рубашку вспотевшую ладонь и покрепче вцепилась в подсвечник. Набрав в грудь воздуха, шагнула к двери.

Ночную тишину разорвал вой. Молли хлестнул порыв ветра, сбив с ног, увлекая по коридору. Она успела прикрыть лицо руками, чтобы защититься от сухих листьев, налетевших на неё, как стая летучих мышей. Громко хлопнула дверь, и в одно мгновение наступила тишина. В полной темноте Молли коекак поднялась на ноги, всем телом дрожа от испуга. Нащупывая в темноте стену, вышла в вестибюль. Не было ни ветра, ни листьев. Из спален не доносилось ни звука, а входная дверь была заперта. В доме царил покой. Когда Молли спустилась, ей самой начало казаться, что она видела дурной сон.

Она собралась было идти в помещения для слуг, когда краем глаза уловила тёмное пятно на полу. Прямо посреди центрального холла лежал предмет, которого там раньше точно не было. Высокий, давно вышедший из моды цилиндр, чуть примятый сбоку. Вспомнились слова Кипа: «…и высокая чёрная шляпа на голове». Молли присела и подняла цилиндр. Самый настоящий, настоящее не придумаешь – поля влажные от ночного тумана, немного засаленные от времени. Молли медленно перевернула цилиндр, и из него высыпалась к ногам кучка листьев.

Молли смотрела на тихий пустой дом, в котором ещё пару минут назад было полно таких же листьев. Ей не приснилось. А Пенни и Кип говорили чистую правду. Ночной гость существует!

11

Ночные горшки

На следующее утро после приезда хозяина дома Кип отправился на мост, чтобы обновить сломанные доски. Молли пошла его проведать и заодно рассказать о ночном происшествии.

– А ты уверена, что тебе это не приснилось? – уточнил Кип. – Бывают же такие сны, когда кажется, что проснулся, а на самом деле тебе это снится.

– Это был не сон, – ответила Молли, выливая через перила моста в реку содержимое ночного горшка из белого фарфора.

Ещё три таких же горшка ждали на повозке, в которую был впряжён Галилей, и все три полные до краёв ночными испражнениями. Кип поморщил нос. Воняло так, что поневоле с радостью вспоминалась рыбная повозка.

– Я его не видела, но очень хорошо слышала, – пояснила Молли.

Кип свесил с моста больную ногу, совершенно не заботясь о том, что она то и дело касается воды. Он смотрел, как кружится в водоворотах вода, а в его сознании кружилась мысль о ночном госте.

– Ушам нельзя верить, как глазам. Ты что угодно могла за шаги принять.

– Ты сейчас начнёшь думать подругому. – Молли отошла к повозке и вернулась с поношенным чёрным цилиндром. – Смотри. Он его в дверях обронил.

Сестра протянула цилиндр Кипу, но тот даже не притронулся к нему, а только поднял на неё глаза, силясь понять, уж не пытается ли она его разыграть. Молли любила такие штуки: то принесёт крылышко от стрекозы и говорит, что это фея потеряла, то напихает ему в ботинок мха, положит носовой платок и утверждает, что эльф устроил там постель. Но теперь по лицу сестры было видно: она говорит чистую правду.

– Ты сказала, дверь была открыта. Так, может, ветер вешалку с одеждой свалил?

– И наследил тоже ветер?

Кип неопределённо кивнул. Когда он рано утром уходил из комнаты, чтобы вернуться на конюшню, то заметил подсохшие грязные следы на полу. Но сказать наверняка, что это отпечатки подошвы, было нельзя.

– Так, может, это старая шляпа хозяина, – предположил он.

Молли покачала головой:

– Я проверила, он носит котелки, и они больше в обхвате. – Молли присела перед Кипом на корточки и, глядя ему прямо в глаза, спросила: – Помнишь, ты рассказывал, что видел силуэт в тумане?

Кип кивнул. Тогда сестра ему не поверила, но, похоже, она изменила мнение.

– Ты сказал, на нём вся одежда чёрная была. Мне надо знать: он носил такую шляпу?

Кип взял у сестры цилиндр и провёл пальцем по краю поля. Ткань была потрёпана, а пахло от шляпы так, будто она долго пролежала под землёй.

– Да я точно не скажу, – ответил Кип и вернул сестре цилиндр. – Темно ж было. – На самом деле Кип тогда видел именно такой цилиндр, но пока не знал, нужно ли признаваться в этом. В глубине души ему казалось, что произнеси он это вслух, и всё сразу станет понастоящему. Кип посмотрел на сестру. – А если ночью ктото приходил, то зачем, ты как думаешь?

Молли пожала плечами:

– Не знаю. Искал деньги. Или украшения. Только… – Она помолчала. – Ещё коечто есть. Я когда пришла наверх, все спальни были открыты и все члены семьи… они метались по постелям, им снились кошмары. – Молли пристально посмотрела на брата. – И с тобой было то же самое.

Кип выровнял между пальцами гвоздь и забил его в новую доску. Всю ночь его мучил кошмар, из которого он никак не мог вырваться. Обычно Кип видел себя во сне героем, спасающим людей из бурных рек и горящих домов. Но как только они приехали к Виндзорам, сны его изменились.

– Мне снилось, что взрослые мальчишки пинают ногами бродячую собаку. Я их отогнал, а собака оскалилась, бросилась на меня и вцепилась мне ногу, в левую ногу.

Кип посмотрел на больную ногу, безжизненно болтавшуюся над водой.

– Эта собака меня не отпускала. Я звал на помощь, а мальчишки только смеялись. Собака рвала с меня кожу и мясо, пока не осталась голая кость.

Кип вздрогнул: голоса, науськивающие собаку, вновь зазвучали у него в голове. Он стукнул молотком по следующему гвоздю, отчего тот согнулся.

– А тебе что снится, Молли? Тоже кошмары? – спросил Кип, вытащив гнутый гвоздь и примеряя новый.

Молли смотрела на поток воды.

– Ага, – кивнула она.

– Про что? – Кип внимательно смотрел на сестру, надеясь найти подсказку в выражении лица.

– Да ни про что, – ответила та, давая понять, что больше расспрашивать не имеет смысла.

Кип вгляделся в особняк за спиной сестры. Сколько всего странного в этом месте! И всё не к добру. Лес, в котором царит тишина. Неестественно бледные хозяева дома. Таинственный ночной грабитель. Огромное дерево. Если по дому и правда ктото шастает ночью, не отправиться ли ему спать на конюшню, как приказала хозяйка?

Кип опёрся на костыль и поднялся.

– Молли, я знаю, что ты изо всех сил стараешься, чтоб нам хорошо было. Но если здесь опасно, давай уедем?

– А куда? Назад в город? Где ни дома, ни еды?

Кип понимал: сестра права.

– Если бы мама с папой были здесь, они бы знали, как поступить. Жалко, их здесь нет, – ответил он, собирая инструменты.

Молли сжала челюсти и, не отрывая взгляда от течения реки, ответила:

– Их нет с нами, Кип. И нечего талдычить своё «если бы».

– А то, ты думаешь, я не понимаю?

Взяв ящик с инструментами, Кип поковылял к повозке. Конечно, зря он припомнил родителей. Молли хотела их видеть не меньше, чем он. Но родителей рядом нет, и ничего с этим не поделать.

– Забудь, что я сказал.

– Не обижайся, Кип! – крикнула Молли ему вслед.

– Я не обижаюсь, – ответил мальчик, водружая свою ношу на повозку.

Рука Молли легла ему на плечо.

– Хорошо, что ты помнишь их, Кип. Родители не сказали нам, как жить дальше. Но мы ведь можем… мы ведь можем у них спросить?

– Это ещё как?

Кип обернулся. Похоже, Молли говорила совершенно серьёзно. Сестра скользнула взглядом по цилиндру, который всё ещё держала в руках. На лице её появилась гримаса, будто она не хочет произносить вслух то, что сейчас прозвучит.

– Напишем им письмо. – Она еле заметно улыбнулась. – Я напишу. Ты буквы плоховато знаешь.

Кип прислонился к повозке. Похоже, сестра разыгрывает его.

– Но они же в море! Мы даже не знаем, где именно. Молли пожала плечами:

– Ну и что. Передадим морскому почтальону. А он быстро доставит наше послание. Или законопатим в бутылке и пустим по реке, как Робинзон Крузо сделал. Помнишь, я тебе рассказывала? – Молли взяла руки брата в свои. – Не забывай, братишка, мы можем рассказать им всё, что у нас на душе. И как мы скучаем.

Кип сразу почувствовал себя не таким одиноким. Конечно, если написать письмо, родители рядом не материализуются, но это будет лучше, чем ничего.

– И тогда им будет легко нас найти, когда они высадятся на сушу, – сказал он вслух.

– Вот именно! – обрадовалась Молли.

Улыбка старшей сестры всегда была очень заразительной, и уже через мгновение Кип, не отдавая себе отчёта, тоже расплылся в улыбке.

– У меня коечто для этого есть! – заявил он и извлёк из кармана штанов сложенный вчетверо листок бумаги. На одной стороне была напечатана реклама металлического протеза, который изобрёл какойто доктор. – В городе нашёл. Одна сторона вся в буквах, а другая – чистая. Я себе эту бумажку оставил, чтобы буквы учить, но, наверное, так от неё больше пользы будет. – И Кип, улыбнувшись, пожал плечами.

Молли взяла у брата листок, пробежала текст глазами и посмотрела так, что Кип не смог понять, о чём же она думает.

– Кип, этот лист… Он не пойдёт для письма.

Прежде чем Кип успел среагировать, сестра порвала лист надвое и бросила в реку.

– Давай так: на закате встречаемся в конюшне. Я принесу горячей еды, и мы напишем правильное письмо.

Кип кивнул, а Молли крепко-прекрепко его обняла.

– Эй, ты же руки после горшков не помыла! – возмутился Кип.

Молли чмокнула его в щеку и побежала к дому. А Кип, взяв под уздцы Галилея, поковылял к конюшне. Сердце у него готово было выпрыгнуть из груди. Они свяжутся с мамой и папой. И всё станет хорошо.

12

Канцелярский прибор

Солнце никак не садилось, хотя Кип очень ждал. Остаток дня он рвал в саду сорняки и думал, о чём бы рассказать родителям. Мысли так увлекли его, что он незаметно для себя выполол почти половину грядок.

Кип нагрузил повозку, и они с Галилеем вывезли сорняки на край сада: куча получилась почти с Кипа ростом. Высохнуть трава ещё не успела, поэтому пришлось плеснуть на неё немного масла из лампы, чтобы занялся огонь. От сырой травы поднимался в весеннее небо столб густого дыма, напоминая Кипу о том, как у них в Ирландии горят торфяные болота. Он представил, что гдето на другом конце света мама с папой тоже развели огонь. Интересно, есть ли печи на кораблях? Ведь както морякам надо согреваться… Кип стоял, гладил Галилея и смотрел, как догорают последние стебли, пока на земле не остался только седой пепел.

Когда он вернулся в конюшню, там никого не было. – Молли? – позвал Кип.

– Я здесь, – раздался голос откудато сверху.

Кип вышел на улицу и задрал голову: сестра сидела на крыше, свесив вниз ноги, и махала ему рукой:

– Крыша – лучшее место для писем: на свежем воздухе слова вылетают, как птички.

Кип обошёл конюшню. У задней стены под водосточным жёлобом стояла большая дождевая бочка. Положив на землю костыль, Кип вскарабкался на бочку. А затем сначала встал на подоконник, потом уцепился за водосток и, наконец, подтянулся за руку Молли – и вот он тоже на крыше.

– Правда здесь гораздо лучше? – спросила Молли. Кип не стал спорить. Отсюда, с верхотуры, он мог наблюдать за лесом, как король за своими владениями. Он посмотрел на серебристые верхушки деревьев, на Молли, чья кожа и волосы отливали золотом в лучах закатного солнца. И улыбнулся. Сестра всегда знала, как сделать его капельку счастливее.

Молли развязала полотняный узелок, который принесла с собой.

– Я знаю, что ты уже поужинал, но лёгкий перекус нам не помешает.

Внутри были тёплые лепёшки с маслом. А ещё полкувшина свежих сливок, которые так любил Кип.

– Смотри не захлебнись! – шутливо предупредила она, когда Кип выпил все сливки в два глотка. Брат молча отставил пустой кувшин и принялся за лепёшки. – Но я принесла не только еду. Смотри, что нашлось в кабинете. – Из узелка была извлечена деревянная коробочка. – Это канцелярский прибор, чтобы писать письма, – пояснила Молли, прежде чем Кип успел спросить.

Мальчик вытер лицо от сливок и крошек и аккуратно открыл крышку. Внутри лежала стопка чуть желтоватой бумаги. Он взял верхний лист: тот был толще обычной бумаги и немного шероховатый.

– Дорогая, кажись…

Кипу очень хотелось приложить лист к щеке, но он сдержался.

– Думаю, это всё принадлежало отцу мистера Виндзора, – сказала Молли. – Я этот прибор нашла на прошлой неделе, когда вытирала пыль на бюро в кабинете. Хозяйка говорит, туда никто не заходит, так что, я думаю, пропажи они не заметят.

Кип положил лист на место:

– Ты взяла коробку без спроса?

Молли пожала плечами:

– Если Виндзорам это не понравится, пусть вычтут из нашей зарплаты.

Кип прекрасно знал, что они работают бесплатно. И теперь, по словам его сестры, выходило, что это даёт им право брать вещи без спроса. Но ведь на самом деле не даёт…

Кип посмотрел на желтоватый лист. И представил, как удивятся мама и папа, получив письмо на такой красивой бумаге. Да и кто заметит пропажу одного листа?

– Давай придумаем, как им заплатить за те вещи, что мы взяли, – предложил Кип.

Молли щёлкнула пальцами:

– Обязательно! Я буду работать больше, а ты нарвёшь несколько красивых букетов. Да вся бумага мира не стоит твоих великолепных букето. Это факт.

Кип улыбнулся. Он понимал, что сестра хвалит его, чтобы порадовать. Но ему всё равно было очень приятно.

– Хорошо, – согласился Кип. – Давай писать письмо.

– Отлично!

Молли взяла лист, положила его на крышку ящичка, из складок одежды извлекла чернильницу и перо. Обмакнув его в чернила и приготовившись писать, спросила:

– С чего начнём?

– «Дорогие мама и папа…» – заговорил Кип, склонившись к сестре и наблюдая, как изпод пера выходят слова.

Она остановилась и ждала дальнейших указаний. Кип задумался.

– «Мы… мы с Молли…» – снова остановился, почесал затылок. Он никогда раньше не писал писем и хотел, чтобы письмо выглядело серьёзно.

Молли задумчиво притронулась пером к верхней губе.

– А если мы напишем: «Надеемся, у вас всё хорошо»?

– Точно! Как в настоящем письме! – Кип прислонился к сестре и наблюдал, как она выводит буквы. – Теперь пиши: «Мы в этой ужасной Англии. А вы где?»

Дальше подбирать слова стало легче. Кип рассказал родителям о сиротском приюте, о бегстве из города, о старой ведьме Хестер, о Прокислом лесе, о бледной семейке, о доме, об огромном дереве, о человеке в тумане, а главное, о том, как они любят родителей и хотят, чтобы те скорее вернулись.

Когда письмо было окончено, Молли подписалась под ним и помогла Кипу сделать то же самое. Они аккуратно сложили лист и поместили в конверт, запечатав воском свечи, которую Молли принесла из кладовки. Кип откинулся назад, опершись на руки, и смотрел на луга перед домом. Солнце совсем зашло, и на небе появлялись первые звёзды. Он взял сестру за руку.

– Надеюсь, они его быстро найдут, – проговорил Кип, представляя, какие приключения ждут в море маленький конвертик.

Сестра смотрела на тёмный дом, где светилось одно-единственное окошко на втором этаже.

– Да, я тоже, – тихо ответила она.

13

Шиш и Штыб приходят в гости

Констанция Виндзор натягивала на фарфоровые пальчики перчатку.

– Я вернусь через полчаса. К этому времени подай чай.

Молли стояла в проёме двери, ведущей из кухни в сад.

– Конечно, мэм, – ответила она с поклоном.

Как только хозяйка ушла, девочка закрыла дверь и прислушалась. Алистер и Пенни играли в своих комнатах. Мистер Виндзор работал в кабинете. Молли сняла с плиты чайник и направилась в помещения для слуг. Проскользнула в свою комнату и тихонько заперла дверь. Наконецто ей удалось хоть ненадолго остаться одной! Она сунула руку в карман передника и достала конверт, на котором значились имена родителей. Посмотрела на выдуманный адрес, подписанный её собственным не оченьто красивым почерком. Письмо не было тяжёлым, но вес его сложно было переоценить.

В момент слабости она поделилась страхами с Кипом, и вот им пришлось написать письмо, которое адресат никогда не получит – по многим причинам. Разумнее всего уничтожить письмо, но всякий раз, как ей представлялась возможность сжечь его или выбросить, Молли не могла решиться. Кип вложил в его строчки всю душу, и пренебречь этим было всё равно что сжечь молитву.

Молли вытащила из шкафа старый сундук и откинула крышку. Здесь хранились вещи, о которых она предпочитала не думать. Обноски, в которых они с Кипом приехали в дом Виндзоров. Высокий старый цилиндр, найденный в вестибюле. Изо всех сил Молли гнала из головы мысли о ночном госте. Это оказалось не так и сложно, ведь рассветные лучи обладают свойством делать вещи не такими страшными, как ночью. Но теперь, даже днём, девочка вздрогнула от одного только вида этого цилиндра, потому что сразу же загрохотала в голове тяжёлая поступь…

Резкий стук вырвал Молли из задумчивости. Он шёл откудато с улицы. Но это были не шаги: молотили во входную дверь. Молли спрятала письмо в сундуке, захлопнула крышку и бросилась наверх.

В дверь стучали с такой силой, что весь дом ходил ходуном. Когда Молли вбежала в прихожую, половина картин на стенах покосилась. Она распахнула дверь. Перед ней стояли двое мужчин. Один длинный, гораздо выше её ростом. А другой еле доставал ей до подбородка. Оба были небриты и источали сладковатый помоечный запах. По одежде Молли сразу поняла, что эти двое не местные, а прибыли из города.

– Глядика, Шиш, – заговорил коротышка, опуская палку, которой он, похоже, и колотил в дверь. – Ктото всётаки дома.

Говоривший, видимо, считал себя джентльменом. На нём был явно маленький по размеру костюм, весь в сальных пятнах и коегде с заплатами. На правом глазу красовался треснутый монокль. Он поправил стекло, осмотрел Молли с головы до ног:

– Фьють, какова красотка!

Молли присела в реверансе:

– Могу я помочь, господа?

Гость коснулся полей котелка:

– А как же! Ещё как можешь. Меня зовут мистер Штыб, а это мой партнёр, мистер Шиш. – И он указал на стоявшего у него за спиной долговязого спутника, который тут же игриво подмигнул Молли. – Нам надо с хозяином побалакать.

Молли смотрела то на одного гостя, то на другого. Она таких в городе много повидала. Их называли кокни – представители городского дна.

– Боюсь, его нет дома, – ответила Молли и попыталась закрыть дверь, но Шиш успел вставить ногу между дверью и косяком.

– Думала от нас так быстро избавиться, соплячка? – Штыб погрозил ей толстым пальцем. – Это что мы, зря в такую даль пёрлись, потвоему?

– Я всё понимаю, господа, но дело в том, что… – Молли лихорадочно думала, что же рассказать мерзкой парочке, чтобы отогнать их от дверей. И кажется, впервые в жизни фантазия её подводила.

– В-ввсё в порядке, Молли, – раздался голос сверху. – Мы знакомы с этими господами.

Наверху лестницы стоял мистер Виндзор, и он был бледнее обычного, если такое вообще возможно. Штыб расплылся в улыбке.

– А-а! Явился не запылился!

Шиш и Штыб сделали шаг к хозяину дома, широко расставив руки, будто к старинному другу. А потом изобразили на лицах глубочайшую досаду. Штыб преувеличенно низко поклонился.

– Ну что, как мы вас уважили почтением, так уж и вы нас уважьте. – И Штыб сделал пальцами жест, который Молли быстро опознала: так намекают на деньги.

– Р-р-разве месяц прошёл? – Мистер Виндзор вздохнул и разочарованно покачал головой. – У меня всё наверху. – Он подошёл к Молли, взял её за локоть и прошептал: – Не пускай их в дом. – Метнул испуганный взгляд на улицу. – А если… если Констанция вв-вернётся с утренней прогулки, то…

Молли прекрасно его поняла:

– Я отвлеку её, сэр.

Виндзор кивнул и понёсся наверх, перепрыгивая через ступеньку. Молли осталась на посту с пылающими щеками, стараясь не обращать внимания на гостей. Оба пялились на неё, и от этого ей было противно. Штыб облокотился о дверной косяк.

– Запомни урок, соплячка. Никогда не влезай в долги, если не хочешь познакомиться с джентльменами вроде нас.

Шиш подался вперёд, почти задев головой фонарь над крыльцом.

– Если, конечно, тебе не по пути с джентльменами вроде нас, – добавил он, обнажив в улыбке чёрные гнилые зубы.

Молли чувствовала зловонное дыхание долговязого. Что бы ни связывало этих двоих с семьёй Виндзоров, ничего хорошего из этого не выйдет. Она посмотрела на лестницу: скорее бы мистер Виндзор вернулся.

Прошло ещё несколько долгих минут, и наконец на верхних ступенях появился хозяин дома. Он тащил за собой огромный полотняный мешок, очень похожий на тот, который Молли видела совсем недавно. Бертран Виндзор пыхтел и кряхтел, медленно спуская мешок с лестницы.

– Что, проблемки? – выкрикнул из дверей Штыб. – Может, тебе девчонка подсобит? – И оба гостя разразились омерзительным смехом.

– Я сам сс-справлюсь, не нужно, – ответил Виндзор, пытаясь отдышаться.

Немного передохнув, опершись на перила, он вновь взялся за мешок. На каждой ступеньке тот отзывался металлическим лязгом: «Дзынь! Дзынь! Дзынь!»

– Вот эта музыка мне по душе! – изрёк Штыб, толкая локтем в бок своего напарника. – Грюкает, точно там драгоценные камушки лежат.

Молли подумала про себя, что звенит мешок, как кошелёк с деньгами. Наконец мистер Виндзор притащил свою ношу ко входной двери. Выпряился, пытаясь восстановить дыхание.

– Спасибо, Молли… – Набрал воздуха. – Я дальше сам.

Но Молли не шелохнулась. Она не отводила глаз от полотняного мешка у ног хозяина: несомненно, именно с ним она видела его в тот раз.

– Хозяин, вы точно не хотите, чтобы я осталась?

– Совершенно точно, – твёрдо ответил Виндзор. Но Молли осталась на месте. У неё был один-единственный шанс проведать о содержимом мешка, и она не собиралась его упускать.

– А давайте я посмотрю за коридором, сэр. Вдруг ваша жена вернётся?

– А-а, вот так… – задумчиво произнёс Бертран. – Пожалуй, это будет разумно.

Молли поклонилась и отступила ровно на столько, чтобы собеседники считали, что они одни, но при этом чтобы она слышала каждое их слово. Капитан Виндзор развернулся к двери. Указал взглядом на мешок с явным отвращением.

– Вот он. Забирайте и уходите.

– Увесистый! – Штыб потёр руку об руку. – Да ещё и красиво упакован. – Он сел на корточки, развязал мешок и заглянул внутрь; Молли не видела содержимое, но услышала лёгкий звон.

Штыб поднял голову и с гримасой омерзения произнёс:

– Это что ещё за дрянь?

Шиш запустил руку в мешок и вытащил горсть тусклых монеток.

– Полупенсовики! – Он попробовал монетку на зуб. – Целый чёртов мешок полупенсовиков.

Столько денег сразу Молли в жизни не видела. Однако гости явно не пылали радостью. Штыб с напускной задумчивостью потёр подбородок.

– Мистер Шиш, мы столкнулись с тайной. Поначалу он к нам приходит с банкнотами. Потом с фунтами. Потом с соверенами. Потом с шиллингами. А теперь вот, полюбуйтесь! Да не знай я этого джентльмена, сказал бы, что он нас обманул, – изрёк Штыб и пнул мешок ногой.

Мистер Виндзор сжал челюсть.

– Если когото и обманывают здесь, то точно не вас. Смею заверить. – Виндзор выпрямился, чтобы казаться решительнее. – Не важно, какого номинала эти деньги, – других у меня нет.

Штыб вперился в мешок, будто пытался пересчитать содержимое.

– Этого мало! – заключил он.

– Это же целый мешок!

– Мешок чего? Вот в чём вопрос! Если б мы собирались покупать конфетки, то ладно. – Он упёрся жирным пальцем в грудь мистера Виндзора. – Вы ж нам не просто конфетки задолжали.

Вдруг раздался звук открываемой двери – это с чёрного входа вернулась с утренней прогулки по саду миссис Виндзор.

– Берти! – позвала она. – У нас гости? Я видела когото на дороге.

Бертран бросил полный тревоги взгляд на Шиша и Штыба.