Самый близкий враг Хантер Кара

Эверетт уже мельком подумала об этом в школе – почему Порция, единственная из подруг Дейзи, так расстроилась, когда родители оставили ее дома? – но теперь эта тема вышла на первый план. Все говорили, что они лучшие подруги, – учителя, Шэрон, сама Порция. Но только не Лео. Не Лео. А как его назвал Фаули? «Наблюдательный мальчуган»? Не мог ли он увидеть что-то, чего не заметили все остальные? А вдруг они что-то упустили с самого начала следствия? Верити задумывается о записи Дейзи на камере наружного наблюдения и мысленно прокручивает пленку у себя перед глазами. Дейзи и Нанкси разговаривают, а Порция стоит рядом. А потом она наблюдает, как Дейзи идет вслед за Лео в сторону «Усадьбы у канала». Если они лучшие подруги, то в этом нет ничего странного. А если нет? А что, если Порция в действительности ненавидит Дейзи – как тогда можно объяснить эту сцену? Эверетт берет мобильный и звонит Гислингхэму.

– Прости за поздний звонок. Короткий вопрос по поводу записи в школе.

Ей слышны звук работающего телевизора и голос Джанет, интересующейся, кто звонит.

– Прости, Эв, не слышу – у нас тут «Коронация»[49], – отзывается Крис. – Ну вот, теперь я вышел на кухню. Так что ты хочешь?

– Когда ты смотрел запись с камеры, чтобы проверить, не пошел ли кто из мальчиков за Лео, ты не видел Порцию Доусон? Ты помнишь, что она сделала после того, как Дейзи и Лео скрылись из виду?

– Пфу-у-у… Ну и вопросик! Я почти уверен, что через несколько минут она пошла в том же направлении, но гарантировать не могу. А почему это так важно?

Эверетт глубоко вздыхает.

– Думаю, что это может стать важным. Надо позвонить Бакстеру и попросить его проверить. Потому что если ты прав и Порция пошла вслед за Дейзи, то она пошла не домой. Доусоны живут в противоположном направлении.

– Послушайте, мистер Мэйсон, подобная обстановка совсем не подходит для встреч.

Я знаю, что это мелко, но не могу отказать себе в удовольствии.

Он находится в комнате для допросов № 1. Об удобных креслах речи не идет, и оставьте ваши шуточки про инквизицию, потому что я давно выучил их наизусть. Стены выкрашены в такие мертвенные цвета, которые вы не согласитесь использовать даже для уличного сортира, а окна расположены так высоко, что выглянуть из них невозможно. В центре помещения стоят четыре стула из пластика и один из тех черных столов с деревянными краями, которые, я вас уверяю, делаются специально для полицейских участков. Анна Филлипс называет это «обстановкой устрашения». Лично мне никогда не приходило в голову думать о системе уголовного правосудия как о чем-то интеллигентном, но даже если такая обстановка – результат чистой случайности, я не могу отрицать, что она приносит свои плоды. Еще один элемент все той же призванной наводить ужас структуры. Обстановка давит, выводит из себя, сбивает с толку. Хотя, судя по всему, Барри Мэйсон не собирается пасовать перед этим зловещим окружением. Правда, вы, наверное, уже сами поняли, что мой опыт общения со строителями нельзя назвать вдохновляющим.

Куинн закрывает за нами дверь. Воздух внутри провонял ложью. А от Барри несет пивом и дешевым лосьоном после бритья. И я не знаю, что из этого хуже.

– Итак, мистер Мэйсон, – начинаю я, – теперь, когда все мы знаем, на чем стоим, – может быть, вы соблаговолите рассказать нам, где же вы были во вторник после обеда? Поскольку совершенно очевидно, что в Уотлингтоне вас не было.

– Хорошо, не было. Но и в Оксфорде я свою дочь тоже не убивал.

Я поднимаю брови в притворном шоке:

– А кто здесь говорит об убийстве вашей дочери? Может быть, вы, сержант Куинн?

– Никак нет, босс, – отзывается Гарет.

– Я знаю, о чем вы думаете. Не дурак. – Мэйсон отворачивается.

– Тогда расскажите нам, где вы были. Начиная, скажем, с трех тридцати пополудни.

Барри бросает на меня взгляд и начинает грызть ноготь на большом пальце.

– В Уитни. В баре. Ждал одну профурсетку, которая так и не появилась.

Надеюсь, что сейчас у меня на лице моя самая гадкая улыбочка.

– Наверное, получила предложение получше, нет? И меня это не удивляет. С вас-то что взять? Кроме ипотеки и двух детей… Ах да, я же совсем забыл, что о детях вы им не рассказываете, правда?

Барри отказывается реагировать на это.

– Вы расплачивались кредитной картой, мистер Мэйсон? – спрашивает Куинн.

– Я что, похож на идиота? – огрызается наш «гость». – Моя гребаная супружница обыскивает все карманы.

– То есть у вас нет доказательств, что вы действительно там были? – снова вступаю в разговор я.

– Простите, но мне как-то в голову не приходило, что мне может понадобиться чертово алиби.

– А потом?

– Что потом?

– Понимаете, мне не очень верится, что вы провели там весь остаток дня, как какой-нибудь продинамленный тинейджер. Сколько вы ждали, прежде чем уйти?

Барри ерзает на стуле:

– Не знаю. Может, минут тридцать…

– И через полчаса вы ушли?

Поколебавшись, Мэйсон кивает.

– И сколько было времени?

– Около четырех. Может, четверть пятого.

– Так почему же вы после этого не поехали домой?

Барри сердито смотрит на меня:

– Да потому, что я уже позвонил Шэрон и сказал, что задержусь. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня запрягли в приготовления к этому гребаному вечеру. Понятно? Теперь удовлетворены? Я могу быть ленивым козлом, но не убийцей. А против козлов закона нет.

Я не тороплюсь:

– И что же вы делали? Куда направились?

– Немного покатался. – Он пожимает плечами.

Еще одна пауза. Мы с Гаретом поднимаемся, и Мэйсон смотрит на нас:

– Что, и это всё? Я могу идти домой?

– Да, вы можете идти домой. Хотя меня удивляет ваше желание туда попасть, принимая во внимание прием, который вас там ждет.

Барри делает гримасу:

– Это просто фигура речи. В этом чертовом городишке масса гостиниц, если вы еще не заметили.

– Кстати, не советую вам уезжать, не поставив нас в известность. Нам все еще надо выяснить, где вы были в тот вечер.

– Я же уже сказал, что не могу этого доказать.

– Камеры наружного наблюдения не лгут, мистер Мэйсон. И тест на ДНК – тоже.

Мне показалось или что-то при этих словах промелькнуло на лице Барри?

– Мне нужен адвокат. – Голос его звучит зловеще. – Мне положен адвокат.

– Вы можете встречаться с кем хотите. Но только не забудьте сказать, что вас никто не арестовывал.

У двери я задерживаюсь и поворачиваюсь к Мэйсону:

– Как вас называла Дейзи?

– Простите? – От неожиданности он моргает.

– Вопрос совсем простой – как вас называла Дейзи?

Я намеренно использую прошедшее время, чтобы посмотреть на его реакцию. Но он, кажется, не замечает этого.

– «Папочка». – Его ответ полон язвительности. – Может быть, иногда «папа». Простите, но там, откуда я родом, слово «отец» не используется. А какая, твою мать, разница?

– Может быть, и никакой, – улыбаюсь я. – Просто интересно.

На следующий день, в 10:35 утра, Эверетт вновь звонит в дверь дома Доусонов. Через окно ей виден кот, лежащий на спинке кресла в передней комнате и с подозрением изучающий ее сквозь листья герани. Дверь открывает усталый, но безупречно выглядящий мужчина с седеющими волосами.

– Слушаю вас, – говорит он, хмурясь; у него сильный ольстерский акцент. – Мы не покупаем у проходящих коммивояжеров.

Верити поднимает брови и свое удостоверение:

– Я тоже. Детектив-констебль Эверетт, Криминальный отдел Управления полиции долины Темзы. Я могу войти?

Мужчине хватает приличия покраснеть, и он делает шаг в сторону, чтобы пропустить ее. Констебль проходит по коридору в большую бело-пепельную кухню на нижнем этаже, где Элеонора Доусон разливает кофе.

– А, детектив! – радостно восклицает она. – Я и не знала, что вы вернетесь…

– Я и не собиралась, доктор Доусон. Я пришла, чтобы увидеть Порцию. Она дома?

Патрик Доусон смотрит на жену.

– Она наверху. А в чем дело? Я думала, она уже рассказала вам все, что знает.

– У меня появилось еще нескольких вопросов. Вы не могли бы ее позвать?

Несколько неловких моментов они в молчании ждут, пока появится Порция. В конце концов девочка спускается. Она насторожена.

– Мам, что ей надо? – спрашивает Порция, широко открыв глаза.

У нее тонкий, как у ребенка, голосок. Да она и есть ребенок.

Элеонора Доусон подходит к дочери и кладет руку ей на плечо.

– Тебе не о чем волноваться, милая. Я уверена, что это просто такой порядок.

Эверетт делает шаг к девочке.

– Я просто хотела еще раз расспросить тебя о том дне, когда исчезла Дейзи. Понимаешь, мой коллега просмотрел записи с камер у школьных ворот, и создается впечатление, что ты пошла вслед за Дейзи. Хотя это было тебе не по дороге. Это так?

Порция смотрит на мать.

– Я ничего не сделала, мамочка, – говорит она тоненьким голоском.

– Я знаю, милая. Просто ответь констеблю Эверетт, и все будет хорошо.

– Так ты шла вслед за Дейзи, Порция? – повторяет вопрос Верити.

Пауза, а потом кивок:

– Но недолго. А потом мне надо было возвращаться, чтобы мама отвела меня на математику.

– Здесь все абсолютно верно, констебль, – вмешивается Элеонора. – Урок начинался в четыре тридцать, и Порция должна была вернуться в четыре пятнадцать, чтобы мы не опоздали. Вы можете это проверить. Занятия были в Учебном центре Камон на Банбери-роуд.

Эверетт не отрывает глаз от Порции:

– И все-таки я не понимаю, зачем в тот день ты пошла за Дейзи?

– Просто хотела с ней поговорить.

– Потому что вы лучшие подруги? Ты так, кажется, говорила нам?

Видимо, девочка начинает понимать, к чему идет дело, потому что она просто смотрит. Глаза ее наполняются слезами.

– Понимаешь, Порция, – мягко продолжает сотрудница полиции, подходя ближе, – нам сказали, что ты рассорилась с Дейзи. И когда констебль Бакстер просматривал запись, сделанную за неделю до вечеринки, мы все увидели, насколько сильно вы поссорились, – ты ударила Дейзи, таскала ее за волосы и кричала на нее. Запись без звука, но понять тебя не так уж сложно. Ты говоришь, что ненавидишь ее и хочешь, чтобы она умерла.

Порция опускает голову, по ее щекам текут слезы.

– Она меня обидела. Сказала, что мой папа не верит, что я достаточно умная, чтобы стать, как и он, доктором, а то, что я хорошо рисую, – это вообще ничто…

– Милая, – говорит Элеонора Доусон, протягивая руку и вытирая щеки дочери, – ты не должна верить всему, что говорит тебе Дейзи. Она вечно что-то выдумывает.

– Но я знаю, что это правда. – Ее дочь качает головой. – Она говорила совсем как папа – его голосом и вообще…

Миссис Доусон бросает гневный взгляд на мужа, а потом наклоняется к дочери и шепчет ей на ухо:

– Всё в порядке, милая. Никто не думает, что ты причинила вред Дейзи.

Но Порция продолжает качать головой:

– Ты ничего не понимаешь. Я сделала куклу вуду, как мы видели в музее, а потом тыкала ее булавками и мечтала о том, как она умрет, – так что я во всем виновата…

Патрик Доусон решительно встает между Эверетт и своей семьей:

– Мне кажется, офицер, этого достаточно. Вы видите, что расстраиваете мою дочь. Но вы ведь не можете думать, что она как-то связана со смертью ребенка. Ради бога! Это просто смешно – ей всего восемь лет.

Верити смотрит сначала на всхлипывающую девочку, а потом на ее отца.

– Мы еще не знаем наверняка, что Дейзи мертва, сэр. Вы, конечно, можете считать, что это всего лишь тривиальная ссора на игровой площадке, но дети относятся к подобным вещам очень серьезно. Как, например, ваша дочь. И вы сильно удивитесь, когда узнаете, на что способны дети, если их загнать в угол. Даже если им всего лишь восемь.

По дороге в участок мне приходится объезжать дорожные работы, и я вдруг понимаю, что нахожусь всего в пяти минутах от Порт-Мидоу. Я не уверен, как сюда попал, но сворачиваю на боковую дорогу, останавливаюсь возле Уолтон-Уэлл и выхожу из машины, чтобы немного пройтись. Прямо передо мной, за деревьями, виднеется старая деревня Бисни, за спиной у меня возвышаются башни города, а на севере, совсем далеко, виднеется коричневое пятно Вулверкоута. Ближе всего, справа, видны крыши «Усадьбы у канала», от двух окон в поселке отражаются солнечные лучи. На самой пустоши туман все еще держится в лощинах, а скот медленно движется по островкам травы, прядая ушами, чтобы отогнать невидимую мошкару. А над всем этим раскинулось необъятное небо с розоватыми облаками. В детстве я очень любил облака. Знал все их названия: перистые, кучевые, «барашки»… Мы жили в таком дерьмовом пригороде, что я создавал целые картины из того, что было у меня над головой, – горы, замки с неприступными стенами, враждующие армии… Кажется, сейчас дети этим не занимаются. Вместо этого у них есть «Икс-бокс»[50] и «Война кланов»[51]. И не нужно никакого воображения. Я всегда надеялся, что смогу поделиться своими облаками с Джейком, но ему тоже нужен был «Икс-бокс». Как у его друзей. А может быть, он просто был еще мал?.. А потом, когда мы его потеряли, я приезжал сюда на прогулки, пытаясь втоптать свое горе в здешнюю грязь. Час туда, час обратно. С одной и той же монотонной скоростью, день за днем, месяц за месяцем. В дождь, снег, лед, туман. Неожиданно я вспоминаю, что Шэрон Мэйсон бегала здесь. И может быть, я ее видел. И она могла мне улыбнуться. А дело, даже тогда, уже заваривалось…

Приехав в участок, я понимаю, чего мне стоил этот крюк. Нормального кофе мне уже не достается, и приходится прибегать к помощи кофеварки в коридоре. Я как раз стою возле нее и размышляю о том, который из предлагаемых напитков наименее вреден, когда в вертящуюся дверь врывается и летит ко мне Гислингхэм. Сразу понятно: что-то случилось.

– Шэрон, – произносит он, задыхаясь. – Она хочет вас видеть. Я посадил ее в комнату для допросов номер два.

– А в чем дело?

– Без понятия. – Он пожимает плечами. – Заявила, что будет говорить только с вами.

– А где Лео? Надеюсь, она не оставила его дома одного, среди всех этих стервятников?

– Не волнуйтесь, Лео с Мо Джонс в комнате ожидания.

– Что ж, отлично, это уже кое-что… Ты не можешь посидеть с ним, пока я разберусь с Шэрон?

– Я? А Мо на что?

– Поверь мне, это будет лучшее, что случится с тобой за сегодняшний день. Более того, вероятно, это будет первый раз, когда аудитория придет в восторг от всей твоей чуши собачьей по поводу футбола. Будь любезен, найди Куинна и пришли его ко мне.

Би-би-си Мидлендс. Сегодняшние новости

Пятница 22 июля 2016 г. | Последняя редакция 11:56

Дейзи Мэйсон: Полиция допрашивает родителей

Би-би-си стало известно, что в Управлении полиции долины Темзы в настоящий момент проходит допрос Барри и Шэрон Мэйсон, после того как они сделали свое эмоциональное обращение по телевизору относительно исчезновения своей дочери. Дейзи Мэйсон, восьми лет, последний раз видели на вечеринке в саду дома ее родителей во вторник вечером.

Би-би-си также стало известно, что полиция допросила друзей Дейзи и ее учителей в начальной школе Епископа Христофора, которую посещают пропавшая девочка и ее брат. Также были изъяты записи с камер наружного наблюдения за пределами школы. Любой, кто располагает информацией о Дейзи или видел ее в любое время во вторник, должен немедленно связаться со штабом Криминального отдела Управления полиции долины Темзы по телефону 018650966552.

Комната для допросов № 2 еще более убога, чем № 1, если такое вообще возможно. Хотя, глядя на лицо Шэрон Мэйсон, впору думать не об убожестве помещения, а о ярости, которая ее сейчас переполняет. Женщина с трудом сдерживает ее. Обычные брошенные жены нервно курят в коридоре.

Я выдвигаю стул. Она смотрит сначала на Куинна, потом на меня:

– Я же сказала, что хочу говорить с вами, а не с ним.

– Детектив-сержант Куинн находится здесь в соответствии с существующей процедурой, миссис Мэйсон. Это в ваших – так же как и в наших – интересах.

Шэрон раздраженно ерзает на стуле, и я даю Гарету сигнал остаться возле двери.

– Итак, миссис Мэйсон, чем я могу вам помочь?

– Вы сказали, что мой муж пасся на каком-то сайте знакомств. И что в реальности он не встречался с этой женщиной… как там ее?

– Эми Кэчкарт. Нет, он с ней не встречался.

– Но она была не единственная?

– Мы все еще ждем полной информации от FindMeAHotDate…

Глаза у Шэрон как два кинжала, но меня это мало волнует.

– …хотя похоже на то, что он пользуется этим сайтом уже многие месяцы, – продолжаю я. – На следующий день после исчезновения Дейзи он попытался удалить свой профиль.

Я хочу посмотреть, как Шэрон среагирует на это, но она думает о другом.

– Значит, все это время он встречался с женщинами, встречался с ними и… и… спал с ними?

– У меня нет доказательств этого, миссис Мэйсон. Но мне кажется, что мы вполне можем это предположить. И, вполне возможно, кто-то из них вскоре объявится. Тогда мы узнаем больше.

У Шэрон такое красное лицо, что я почти ощущаю жар, которым пышет ее тело.

– А как она выглядит, эта Эми Кэчкарт?

Должен признаться, что такой вопрос сбивает меня с толку. Но потом, еще до того, как женщина успевает его закончить, я понимаю, почему она спрашивает. И поворачиваюсь к Куинну:

– Я не видел ее фото. А вы, сержант?

Гарет сразу же подхватывает:

– Только то, что в профиле, сэр. Блондинка. Скорее худая, но фигуристая, если вы меня понимаете. Надо признать – очень миленькая.

Шэрон изо всех сил пытается сдерживать себя. От этих усилий ее плечи начинают дрожать.

– Я вам кое-что принесла, – говорит она наконец. – Две вещи.

Женщина опускает руку вниз и ставит на стол пакет из «Моррисонз»[52]. То, что лежит внутри, поблескивает в тусклом свете. Синим и зеленым. Цвета частично смешиваются, как чешуя на рыбьем хвосте…

Я чувствую, как мое сердце подпрыгивает.

– Где вы нашли это, миссис Мэйсон?

– В его шкафу. Когда паковала его барахло, чтобы он мог убраться из дома. Костюм был спрятан под грязным тренировочным.

Сначала я слышу, как втягивает воздух Куинн, потом до меня доносится звук открывающейся двери, и через несколько мгновений Гарет появляется в комнате уже в латексных перчатках. Он берет этот пакет и аккуратно помещает его содержимое в другой, прозрачный пакет для вещественных улик.

– Вы понимаете, что нам теперь придется взять у вас ДНК на анализ, миссис Мэйсон? – продолжаю я.

– Зачем? – взбрыкивает Шэрон. – Что я такого сделала? Вы не меня должны…

– Это только для того, – успокаивающе заявляю я, – чтобы иметь возможность исключить вас из круга подозреваемых. Вы же были не в перчатках, когда нашли этот костюм в шкафу?

Какое-то время женщина колеблется, затем отрицательно качает головой:

– Нет.

– Тогда ваша ДНК неизбежно на нем появится. А мы должны исключить ее из нашего расследования.

Не думаю, чтобы это раньше приходило ей в голову, но сейчас уже слишком поздно.

– Что еще? – спрашиваю я.

Шэрон молчит, и я повторяю вопрос:

– Миссис Мэйсон? Вы говорили о двух вещах.

– Ах да… Вот. Это я тоже нашла в шкафу. – Она открывает свою поддельную сумку и достает из нее лист бумаги. Формата А4, сложенный пополам, как поздравительная открытка. Он слегка запачкан в тех местах, где помялся и где его потом вновь разгладили. Женщина толкает лист по столу в мою сторону, и я вижу, что это действительно поздравление с днем рождения. Дейзи сама сделала его для своего отца. На внешней стороне она написала слова – так, чтобы те выглядели как граница вокруг изображения торта со свечой. Такая тонкая работа должна была занять у восьмилетнего ребенка много часов. Я вижу ее перед глазами – ребенка, живого и смеющегося, – яснее, чем когда-либо. И больше, чем когда-либо, уверен, что она мертва.

С

Днем

Рож

дения

Па

почка

Ты самый лучший папочка на свете. Всегда смотришь за мной и лучше всех целуешь ушибленные места. Мне так весело, когда я плаваю у тебя на коленях в бассейне. Когда я вырасту и стану богатой, я куплю тебе все твои любимые вещи.

Меня начинает слегка подташнивать. Колени, плавание – всему этому может быть вполне невинное объяснение. Но если б это было так, Шэрон не сидела бы сейчас передо мной. Я поднимаю голову, встречаюсь глазами с ее взглядом, и он мне совсем не нравится. Я знаю, что с ней плохо поступили, но, видит бог, эта женщина не вызывает у меня никакого сочувствия.

– Переверните страницу, – велит она.

И я это делаю.

Внутренности листа топорщатся от наклеенных картинок. Большинство – цветные, одна или две из газет. Любимые вещи ее папы. Рыба с картошкой и гороховым пюре. Банка пива. Культурист с гантелями в руках. Спортивная машина. Но все это блекнет перед тем, что находится в самой середине, и не только из-за размера. Это изображение пары грудей с красными сосками гигантских размеров. Вырезанная фотография сделана с близкого расстояния, поэтому грудь выглядит отделенной от остального тела, почти как анатомическое пособие. Хотя во впечатлении, которое она производит, нет ничего академического.

– Должно быть, она вырезала это из одного из его грязных журнальчиков, – говорит Шэрон.

Первая мысль, которая у меня возникает: если это так, то что еще она могла там увидеть? Перед глазами встает жуткая картина – умная, смышленая маленькая девочка внимательно изучает каждую омерзительную страницу, выискивая то, что нравится ее «папочке».

– Когда у вашего мужа день рождения? – В горле у меня пересохло.

Опять пауза.

– Второго апреля, – отвечает мать Дейзи.

– И вы тогда этого не видели? Когда она дарила ему открытку?

Женщина щурит глаза:

– Нет, конечно, не видела. Вы за кого меня принимаете? Это был их маленький секрет. Вы что, не понимаете?

– Я все понимаю, миссис Мэйсон, – говорю я и отталкиваю стул. – Спасибо за то, что вы принесли все это нам. Я могу попросить вас немного задержаться – на тот случай, если появятся новые вопросы? Сержант Куинн принесет вам чай.

– Мне ваш чай не нужен. Я уже говорила, он мне не нравится.

– Тогда, может быть, что-нибудь прохладительное? – интересуется Гарет. – Диетическую колу, например?

Шэрон бросает на него уничтожающий взгляд:

– Минеральную воду.

Выйдя в коридор, я тяжело прислоняюсь к стене.

– С вами всё в порядке, босс? – спрашивает Куинн.

– Я знал, что этот парень – урод, но, боже всемогущий!..

– А вы ищите во всем хоть что-то положительное – может быть, это даст нам возможность получить ордер на доступ к его компьютеру. Если этого недостаточно для ареста.

Но я не так уверен в успехе:

– Думаю, что для этого нам понадобится нечто большее, чем поздравительная открытка… Впрочем, за спрос деньги не берут. Будем надеяться, что у мирового судьи окажется восьмилетняя дочка.

– Отлично. Согласен.

Куинн уже собирается идти, когда я останавливаю его:

– Послушайте, если Мэйсон поехал из Уитни прямо домой, а не «немного покатался», как он утверждает, сколько, по-вашему, у него это должно было занять времени?

– В это время суток, – задумывается мой коллега, – полчаса, максимум минут сорок.

– То есть вполне вероятно, что он попал в дом как раз в то время, когда Шэрон там не было?

– Наверное… – Куинн хмурится. – Правда, времени на то, чтобы убить девочку, избавиться от тела и исчезнуть до возвращения жены, у него оставалось бы не так уж много.

– А что, если все было не так? Что, если Шэрон вернулась и застукала их вместе – увидела, как он реально делает что-то с девочкой? Начинается невообразимый скандал, и в какой-то момент Дейзи убивают. Случайно или в ярости – результат один и тот же.

– То есть убить ее в действительности мог любой из них?

– По этому сценарию – да.

– Но от тела избавлялся Барри?

– Так мне кажется. – Я киваю. – Не могу себе представить, чтобы это сделала Шэрон. А вы? По крайней мере, не в этих ее гребаных туфлях.

– Тогда все должно было произойти между пятью тридцатью, когда Мэйсон появился в доме, и… примерно шестью?

– Шесть тридцать – самое позднее, потому что к тому времени они ждали гостей. Вопрос – куда Барри мог уехать, чтобы успеть вовремя вернуться? Он где-то должен был закопать тело или спрятать его так, что его пока никто не нашел. Не забывайте: он – строитель. У него собственные объекты, и он знает все другие площадки в округе – наверняка пытался их заполучить. Незавершенные стройки с незакрытыми фундаментами, которые ждут, чтобы их залили…