Солдаты живут Кук Глен

73. Там же. Спасение

Облаченная в семейную униформу, Шукрат выглядела гораздо внушительнее, чем прежняя симпатичная веснушчатая девчонка, вертевшаяся возле Тобо. Ее одеяние казалось живым и даже восторженным после возвращения к хозяйке. Окутывающая ее черная ткань развевалась, и Шукрат напоминала Неизвестную Тень, решившую сделаться видимой. Ее голубые глаза блестели.

— Я и отец Тобо полетим с тобой так далеко, как только сможем, — сказал я ей, хотя она, похоже, в ободрении не нуждалась. Она понимала, что если полетит Мурген, то рядом окажется и Тай Дэй. А Тай Дэй не доверял ей ни на грош.

Впрочем, наши иногда странные личные отношения Шукрат не интересовали. И уж тем более она не собиралась обсуждать их со старым хрычом вроде меня.

Шукрат забыла, что в тот день, когда она попала к нам руки, она тоже была облачена в ту же самую одежду. И была при этом не одна. Она забыла, что неуязвимых не бывает.

Чародеи всегда отличаются самоуверенностью. Особенно молодые.

Те, чья самоуверенность оправданна, остаются в живых и становятся старыми чародеями.

Следом за нами отправится взвод элитных бойцов — достаточно далеко, чтобы не уязвить гордость Шукрат, но достаточно близко, чтобы спасти ее пухленькую задницу, если уверенность юной чародейки окажется не совсем оправданной.

Уж ради Тобо я постараюсь, чтобы она хотя бы на день приблизилась к тому, чтобы стать старой чародейкой.

Мурген добыл пускатели огненных шаров для себя и Тай Дэя. Дядюшка Дой добыл сам себя вместе с Бледным Жезлом и пригласил себя поучаствовать в игре. Может, он и в несколько раз старше меня, зато до сих пор проворнее. Он и его ученики крались через искалеченный сражением лес настолько тихо, что я уже начал гадать, не оглох ли я ненароком. Мои старые кости заупрямились, и кончилось тем, что я очутился в арьергарде. Сегодня все тело упорно напоминало, что я был тяжело ранен, и не очень давно. Впрочем, оно это проделывало почти ежедневно.

Я так и не успел снять доспехи Жизнедава. Хотя их хсиенская копия вела себя потише изготовленного Душеловом металлического оригинала, я громыхал, как повозка с железным ломом.

Несмотря на совет Госпожи, я все же прихватил копье Одноглазого.

Летательный столб Шукрат дрейфовал следом за ней. На нем восседали мои вороны. Одна указывала направление, вторая вскоре отправилась передать праздничный привет в тыл.

Где-то в мире сегодня наверняка отмечали праздник. И судьба позволила мне разглядеть вдалеке Гоблина — явно в отключке, каким он обычно бывал в те дни — полжизни назад, когда вдрызг напивался, придумывая себе повод для праздника. Я перехватил черное копье поудобнее.

Девушку я тоже заметил. Она уже ходила, но совсем как пьяный, который вот-вот вырубится. Мне вспомнилось, как давным-давно я вместе с братом по имени Ворон устроил по поручению Душелова засаду на чародейку Шепот. Ирония судьбы. Тогда эта безумная женщина была нашим нанимателем. А теперь работает на нас. Точнее, получит возможность работать на нас, если я сумею сохранить ей жизнь. А это может оказаться нелегко.

А теперь мне было больно видеть девушку и своего старого друга. Жаль, нет у меня оружия, которым я мог бы завершить все здесь и сейчас.

Копье Одноглазого шевельнулось в руках.

Я указал на зловещую парочку Мургену и Тай Дэю и выдохнул:

— На обратном пути. Когда вынесем Тобо и Ревуна. — И показал на их бамбуковые шесты.

Мурген изобразил невозмутимость. Тай Дэю даже изображать не пришлось. Насколько я могу судить, лицо Тай Дэя не способно отображать эмоции. Дой кивнул. Дядюшка Дой и неприятная необходимость — старые приятели.

— Я сам это сделаю, если ты не сможешь, — сказал я Мургену. Иногда нужно уметь окружить сердце каменной стеной.

Приблизившись еще на несколько шагов, мы ощутили то эмоциональное явление, о котором докладывали солдаты. Но девушка все еще не отошла от шока, поэтому мы смогли сохранить здравость рассудка. Мне пришлось лишь сосредоточиться, чтобы не раствориться в любви к Дщери Ночи.

Могу представить, насколько хуже обстояло дело, когда она полностью владела всеми своими магическими способностями.

До Тобо мы добрались без происшествий. Ревун лежал футах в десяти от него и каким-то чудом хранил молчание. Боги иногда играют в поразительные игры…

Я осмотрел Тобо, прежде чем позволил его трогать. Пульс оказался сильным и ровным, но все его тело покрывали порезы и ссадины, усугубленные множественными переломами костей. Да, парень надолго вышел из строя.

— Он был бы цел, если бы надел вот это, — прошептала Шукрат, показывая на свое одеяние. Кажется, оно защищало еще и от чар — как девушка и обещала, она совершенно не ощущала действия эманаций, испускаемых Дщерью Ночи.

Зато всем остальным приходилось с ними бороться, и борьба эта становилась все труднее по мере того, как Бубу приходила в себя.

Мы уложили Тобо на грубые носилки и подвесили их к летательному столбу. Ревуна мы уложили прямо на столб и привязали. Он пострадал не очень сильно, просто никак не мог прийти в сознание. Лохмотья защитили его лучше всякой брони.

Но ему придется отыскать какой-нибудь переулок и порыться в выброшенном тряпье. Ему отчаянно требовался новый «костюм», потому что оставшиеся на нем тряпки не дотягивали даже до стандарта лохмотьев.

Я велел Тай Дэю и Мургену собрать как можно больше обрывков ковра-самолета, не привлекая к нам внимания таглиосцев. Вдруг они смогут что-нибудь узнать, изучив эти лоскуты? Нам вовсе не хотелось, чтобы у Гоблина и Бубу появились блестящие идеи о повышении своей мобильности.

А Ревун выбрал как раз этот момент, чтобы очнуться, потянуться и поприветствовать мир добрым воплем. Я зажал бронированной перчаткой рот этой мелкой сволочи, но на секунду опоздал.

И вокруг нас стали собираться защитнички Бубу. Гоблин тоже очнулся и принялся озираться, все еще ошарашенный. Некто, кому не терпелось закрыть Дщерь Ночи от опасностей своим телом, бросился к ней и врубился в Бубу с такой силой, что свалил ее с ног и оглушил едва ли не больше прежнего.

Чары «люби меня» заметно ослабели.

Материализовались шестеро таглиосских солдат. Первые двое мгновенно остановились, увидев меня и Шукрат. Идущие следом наткнулись на них, и вся компания повалилась.

Дой с юношеским проворством бросился вперед. Бледный Жезл засверкал в танце смерти.

Появились новые солдаты. Гораздо больше. Мурген и Тай Дэй опустошили принесенные с собой бамбуковые шесты, затем выхватили мечи и начали плести стальной гобелен вместе с Доем.

— Уходи. Немедленно, — сказала мне Шукрат. — Просто толкай рейтгестиден. И он полетит перед тобой. — Только по прямой, как я немедленно обнаружил, — если только несколько человек не навалятся на него как следует и не заставят двигаться по прямой, но уже в другом направлении.

Но сейчас мне никто не мог помочь. Родственники Тобо были заняты, превращая таглиосскую армию в мелко нашинкованный корм для ворон. А Шукрат играла в прятки с группой таглиосских лучников.

Когда их стрелы достигали ее, она словно на мгновение теряла очертания. Черная ткань окутывала ее непроницаемым облаком.

Внезапно Шукрат выбросила облако поблескивающих обсидиановых чешуек. Хотя ветер дул нам в лицо, облако направилось к таглиосцам, и через секунду вражеские солдаты уже отчаянно бранились, хлопая себя по всему телу и позабыв обо мне.

Превосходно.

Я видел, как Гоблин и Одноглазый устраивали друг другу похожие подлянки, обычно с пчелами или осами. Как-то раз один из них напустил на другого армию муравьев. Почти всю жизнь немалая часть их изобретательности уходила на выдумывание новых способов досадить друг другу.

Как мне их теперь не хватает…

Те, кто вольно или невольно стал таглиосским защитником мессии Обманников, выбрали для этого неудачное время. Родственники Тобо пускали им кровь ручьями.

И тут проклятый Гоблин подпрыгнул, точно выскочивший из могилы изголодавшийся вампир, и приземлился среди своих солдат. Трое из четырех упали. Доя, Тай Дэя и Мургена расшвыряло, как тряпичных кукол. Казалось, их мечи не способны причинить ему хоть какой-то вред, а самые яростные удары словно натыкаются на пропитанный водой древесный ствол. И вреда наносят примерно столько же, сколько такому стволу.

Я вспомнил последние часы Одноглазого и бросился вперед, вытянув копье. Его наконечник уже начал светиться.

Лже-Гоблин успел увернуться, и я не смог насадить его на копье. Все же я нанес ему рану, которую пришлось бы зашивать, будь он настоящим Гоблином.

Его плоть оказалась тверже, чем старый копченый окорок.

На лице Гоблина отразилось сперва изумление, затем жуткая боль. Копье в моей руке вспыхивало и дымилось. Гоблин завизжал, и на мгновение я увидел полные муки глаза настоящего Гоблина.

Я принял более устойчивую позу, и попытался нанести ему смертельный удар.

Но не смог его даже коснуться. Он сбежал, охваченный ужасом перед моим оружием. А рана его выглядела так, точно в ней уже развилась гангрена.

На все эти события ушли считанные секунды. Солдаты, которых я попросил идти следом за нами, бросились на помощь. Все еще оглушенная, Бубу не смогла повлиять на их способность сражаться. И наши ребята стали вытаскивать нас из опасной зоны.

— Я могу ходить сам! — рявкнул я, хотя сил у меня почти не осталось. Я ухватился за летательный столб и принялся толкать его вперед.

Солдаты понесли Доя и Тай Дэя. Мурген обвил рукой плечо другого бойца, который сам ухитрился получить рану.

Сегодня был плохой день для семьи Кы.

Подбегали все новые наши солдаты.

Я налег на столб, стараясь не волноваться. Стычка за моей спиной становилась все ожесточеннее. К обоим противникам прибывали подкрепления. Удача менялась по мере того, как девушка обретала силы или слабела. Очевидно, излучение чар «любви» высасывало из нее силы.

— Ненавижу такие сражения, — сказал я Дреме, когда она пришла проведать уцелевших. К погибшим она упорно не хотела поворачиваться.

Ревун пришел в себя и уже расхаживал. Над Тобо трудилась целая команда. Мурген выживет. Ему нужно только время. Но время Тай Дэя и Доя кончилось. Солдаты живут.

Я продолжал делать все, что мог для Душелова, — в основном тогда, когда моя жена не видела.

— Можно потерять много людей, ничего при этом не добившись. — Я счел эти слова легким намеком.

— Они поняли, что не могут победить. И уже начали отходить на север. Пока мы не окружили их окончательно. — Никакого разочарования в ее голосе я не заметил. — Насколько плох Тобо?

— Меньше, чем его дядя и Дой.

— Костоправ…

— Извини. Мы вышли из игры. Возможно, надолго. Если у Тобо и осталась целая кость, то я ее найти не смог. — Я лишь слегка преувеличил. Парень сломал ногу, большой палец на ноге, руку в двух местах, получил сотрясение мозга и целый набор сломанных ребер. — Но, может, ты готова выступить против Могабы без Тобо?

— В меньшинстве против лучших войск противника во главе с их единственным умным командиром? — Она имела в виду генерала, против которого воевала во времена кьяулунских войн, но так ни разу не победила. Дрема посмотрела на Душелова. — В расчете на то, что Ревун выдаст все, на что способен? Думаю, нет.

— Тогда нам лучше отойти к Деджагору и устроиться там поудобнее. Или двинуться к Годже.

— Годжа, — мгновенно решила она. — Нам нужен контроль над этой переправой. И этим барьером.

— Могаба вряд ли выступит против нас немедленно. Сперва он захочет узнать точную обстановку, а уже потом примет решение. Черт, да он вообще может отказаться от выступления, если мы просветим его насчет Дщери Ночи.

Дрема согласилась.

— Если мы дадим ему знать, то он, возможно, отыщет шанс сделать что-либо полезное для всех нас. Проследи, чтобы он получил всю информацию.

И как я, интересно, это сделаю?

Я не стал спрашивать.

Я опустился на колени возле Душелова. Дыхание у нее стало прерывистым. Кажется, она еще больше ослабела.

— Как там Сари?

— Ничего с ней не случится. Она много лет жила с этой идеей. И знает, что никто не уйдет отсюда живым. Даже если у них нет тех серебряных значков. Я тебе сообщу, что она решит насчет похорон.

Я хмыкнул.

Дрема ушла, предупредив напоследок:

— Ты, главное, не дай ее сыну умереть. Иначе нас ждут неприятности.

74. Там же. Мастера побегов

В какой-то момент всей этой заварушки Ворошки  решили сбежать. Но еще до побега они начали спорить о том, как это осуществить и кто из них потом станет главным. И они продолжали грызню, пока не потратили зря почти все время, когда мы занимались сперва Душеловом, а потом Бубу.

Они так ничего и не решили окончательно. После заката они удивили своих охранников слабеньким заклинанием дезориентации. Громовол убил нескольких солдат — в основном назло Магадану, который велел ему никого не трогать. Едва вырвавшись на свободу, Ворошки принялись искать свои леталки. Аркана и Магадан считали, что гораздо важнее отыскать их одежду. Без нее они были почти беспомощны. А Громовола они уже списали. Они достаточно хорошо успели узнать Черный Отряд и теперь хотели оказаться как можно дальше от ожидающей Громовола участи.

— Нам нужно прихватить и Ключ от их врат, — сказала Аркана Магадану. — Иначе мы не сможем выбраться из этого мира.

— Если подвернется шанс — да. Но сейчас для нас самое главное — отделаться от этого безумца. — Даже через несколько месяцев Магадан все еще не понимал, что происходит в этом мире. Он был для него слишком чужим. Ничто в нем не имело для него смысла.

Его собственный мир не знал настоящей войны с тех пор, как его предки пришли к власти.

В двух сотнях ярдов от них Громовол совершил какую-то глупость и выдал себя, пытаясь украсть летательный столб. Прозвучал сигнал тревоги. Через несколько минут лагерь затопила ярость. Обнаружили убитых охранников.

— Какой же он идиот! — выругалась Аркана, — Нам нужно немедленно сдаться какому-нибудь офицеру. А если побежим, то солдаты, которые нас поймают, никаких объяснений слушать не станут.

— Шукрат…

— Шукрат стала местной. Она решила, что никогда не сможет вернуться домой, поэтому лучше приспосабливаться к этому миру. Наверное, все дело в ее матери.

— Что?

— В ее матери. У Шукрат просто крыша поехала с тех пор, как Первый Отец выгнал ее мать ради Салтиревы. К тому же, она потеряла голову из-за Тобо.

— А он красавчик, верно?

— Магадан!.. Вообще-то да. Во всяком случае, внешность у него экзотическая.

— Я слышал, что в молодости его мать была одной из самых красивых женщин своего мира. Зато его отец вырос, питаясь только жидким супом. — Все это время Магадан постепенно удалялся от лагеря. Он не знал, куда идет, но сдаваться не собирался. Такой шанс, как сейчас, может уже не выпасть никогда.

— Быть может, Шукрат и права.

— В чем?

— А что, если она только прикидывается? И хочет лишь завоевать их доверие? Тогда в один прекрасный день она может сбежать, прихватив Ключ, и покинуть этот мир.

— Проклятье.

— Шукрат этого не сделает. Но мы могли бы воспользоваться ее стратегией. — У Шукрат ушло совсем немного времени, чтобы получить обратно и свою леталку, и одежду. И она уже становилась важной частью Черного Отряда.

— Ну почему мы об этом не подумали? — пробормотал Магадан.

— Потому что мы почти такие же тупые, как Громовол, — ответила Аркана. — И слепы ко всему, что не так, как в нашем мире. Шукрат не очень-то умна. Но она поняла, что здесь не дом и этот мир никогда не станет домом. Я возвращаюсь. А ты поступай как хочешь. Я хочу, чтобы, когда крики стихнут, меня нашли на том же месте, где оставили. Я отказалась убегать. И во всем виноват идиот Громовол.

Но, дорогая ледяная принцесса, знаешь ли ты, что ты никогда не оставалась одна?

До Ворошков так и не дошло, что Неизвестные Тени всегда рядом с каждым из нас. И имей Тобо такое желание, он смог бы узнать о каждом подслушанном ими вздохе. Невидимый народец улавливал эмоции. Они научились понимать смысл сказанного даже намного быстрее нас — тех, кто пользовался для этого словами. И Ворошки больше не могли хранить секреты.

Иногда невезению нравится вступать в игру.

— Возвращайся, — сказал Магадан. — Будь приветливой. Флиртуй. Поступай так, как Шукрат. А когда раздобудешь Ключ, отыщи меня. Я отведу тебя домой.

— Вернись со мной.

— Не могу. Меня обвинят в том, что натворил Громовол.

Упомянутый дьявол появился внезапно, выбежав прямо на них. Свет костров падал на его искаженное ужасом лицо. Громовол ожидал, что распахнет дверь на свободу, но обнаружил, что это дверь в ад, а по другую ее сторону всем наплевать, кем он был в своем мире.

Выяснять никто и ничего не стал, и, когда солдаты успокоились, Магадан оказался убит, Громовол тяжело ранен, а Аркана несколько раз изнасилована. Она добавила к моим заботам сломанную ногу и несколько треснувших ребер. А я со временем узнал все подробности от ворон. Теперь, когда Тобо вышел из игры, они стали охотнее общаться со мной.

Солдаты, у которых убивают друзей, становятся жестокими. В Отряде без Госпожи и с женщиной-Капитаном ни о какой серьезной дисциплине речь даже не шла. Наказание было легким и коснулось в основном тех, кто насиловал Аркану. На такое сквозь пальцы смотреть было нельзя.

75. Таглиос. Дворец

Могаба еще не знал о катастрофе, постигшей Центральную армию, когда обнаружил в своей комнате двух женщин. Госпожу он узнал. А юную блондинку — нет. И предположил, что она тоже колдунья. Его желудок стиснул страх, пульс подскочил вдвое. Но внешне он своих эмоций не проявил.

Ему десятилетиями приходилось их скрывать от всяческих безумцев обоего пола. Безумцы канули в прошлое. А безумная женщина, если ему повезет, отправится следом за ними. И он поможет ей изо всех сил.

Он слегка поклонился:

— Госпожа. Чем обязан столь неожиданной чести?

— Несчастьям. Разумеется.

Верховный главнокомандующий бросил взгляд на молодую женщину. Какая экзотическая красота. Таких женщин ему видеть еще не доводилось. Будучи светлокожей и блондинкой, она тем не менее ничем не походила на Лозана Лебедя. В ней ощущалось нечто чужое.

Она наверняка из тех мест, где Черный Отряд скрывался последние несколько лет.

— Уверен, что вы проделали такой путь не для того, чтобы стоять здесь с загадочным видом.

— Дщерь Ночи и существо в облике Гоблина каким-то образом сумели ошеломить Протектора. Девушка переоделась в одежду Душелова и изображает ее. Она погубила девяносто пять процентов твоей Центральной армии. И теперь направляется сюда. А мы не в состоянии ее преследовать. Мой муж решил, что тебе следует об этом знать. И просил напомнить, что Дщерь Ночи живет только для того, чтобы начать Год Черепов. А я добавлю: знай, что Кина реальна. Можешь сомневаться в реальности любого иного бога, но только не в Кине. Она там. Мы ее видели. И если она вырвется на свободу, то все наши дрязги не будут стоить и ломаного гроша.

Могаба не нуждался в напоминании, что Год Черепов станет бойней несравненно большего масштаба, чем любая из выбранных наугад жестокостей Душелова. Душелов означала всего лишь Хаос. А Кина означала Уничтожение.

— У нас имеется план нейтрализации Протектора. И он сработает не хуже против того, кто Протектором притворяется. Возможно, даже лучше. — Он не спросил, что стало с Душеловом. Ему хватило надежды на то, что эта фаза его жизни завершилась.

— У девушки нет тонко настроенного могущества Душелова, зато у нее хватает самобытного таланта. Она каким-то образом окружает себя аурой, заставляющей любого в радиусе ста футов любить ее и делать все, что ей хочется. Такое у нее проявлялось и прежде, но в меньшей степени, поэтому я опасаюсь, что такое умение станет возрастать по мере того, как она будет его исследовать и понимать.

— Это плохо. Очень плохо. В нее будет очень трудно попасть. А можно как-нибудь это преодолеть?

Судя по реакции блондинки, Могаба понял, что слова Госпожи: «Мы пока такого способа не знаем» далеко не честны. Но на ее месте он тоже приберег бы что-нибудь про запас. А то, что у них есть, наверняка ненадежно. В противном случае они сами воспользовались бы этим способом.

— Спасибо за предупреждение, — поблагодарил верховный главнокомандующий. — Мы им воспользуемся. Хотите что-либо добавить? — В глубине души он надеялся на примирение. Хотя и знал, что надежда на него нереальна. Но каждый лелеет невозможные мечты. Даже боги стремятся к невозможному.

Могаба изложил факты так, как их услышал. И специально это подчеркнул.

— Мы не их друзья. Они лишь хотят, чтобы еще кто-то взял на себя часть трудов по уничтожению врагов, через которых им нужно пройти, чтобы добраться до нас.

— А как насчет правдивости их сообщения? — спросил Гопал Сингх. — Может, они лишь подталкивают нас к нападению на Протектора? И если им это удастся, а мы такую попытку совершим и потерпим неудачу, когда они станут следовать за Протектором по пятам, то они окажутся у городских ворот как раз в тот момент, когда Таглиос рухнет в хаос.

— Ведь это мы обратились к ним, Гопал, — простонал Аридата. — Вспомни, ведь именно мы послали через половину империи весть о том, что хотим попробовать избавиться от Протектора. И помнишь, как помогли им захватить Деджагор в качестве знака нашей доброй воли?

— Обстоятельства изменились.

— Гопал, — вмешался Могаба, — я немало над этим размышлял. Думаю, они сказали нам правду. Протектор выбыла из игры. Возможно, лишь на очень краткое время. Да, почти наверняка. Она и прежде возвращалась совершенно неожиданно. Но мои чувства, разумеется, задевает то, что эти люди не считают нас серьезными противниками в борьбе более крупного масштаба.

— Что вполне обосновано, если подумать об этом бесстрастно, — пробурчал Аридата.

— И уверен ли ты также, что Центральная армия уничтожена? — усомнился Гопал. Даже военная верхушка еще не до конца усвоила новости о потере Деджагора и Южной армии, которая цеплялась за городскую юбку. А многие до сих пор ждали новостей о том, как отреагировал Деджагор на смену власти.

И суть этой реакции будет иметь последствия по всей таглиосской империи.

Будет ли праздноваться возвращение королевских персон? Или отвергнуто? Реакция Деджагора наверняка станет образцом для всех остальных городов, попадающих под власть Отряда.

— Уверен, — ответил Могаба. — Зато я меньше уверен в положении самих агрессоров после сражения. У меня возникло четкое впечатление, что разгром Центральной армии не был для них ни легким, ни дешевым.

— Нам нужна разведка лучше, чем сейчас, — сказал Аридата.

Могаба секунду помедлил с ответом, подавляя сарказм, затем признался:

— Я готов выслушать идеи. Любые идеи.

Немедленное вдохновение никого не озарило.

— Мы всегда способны на поступок, достойный легенд, — заметил Аридата. — Например, проклясть себя,  взяв в союзники того, кто хуже врага. Того, кто сожрет нас, завершив то, ради чего мы заключали с ним союз.

Могаба и Гопал оценили усилия Аридаты, но не воздали должное его шутке.

— Это намек. Или притча. Или еще что-то, — пояснил Аридата. — Наподобие всех этих мифов о Кине. Повелители Света то ли создали ее, то ли призвали на помощь во время войны с демонами равнины. И, может быть, для всех стало бы лучше, если бы ракшасы победили.

Чувство юмора у Могабы имелось. Он просто не прихватил его сегодня с собой.

— Полагаю, чтобы об этом судить, надо было там находиться. В любом случае, нам на помощь призвать некого. Мы предоставлены сами себе. Поэтому нам требуются предложения. Предложения практичные будут приветствоваться особо. — Судя по его словам, часть своего чувства юмора он все же прихватил.

— Мы можем лишь послать еще больше шпионов и основать новые курьерские станции, чтобы донесения шпионов попадали к нам быстрее, — предложил Аридата.

— А у нас всего один батальон курьеров, — С полминуты Могаба сидел молча. Потом спросил: — Какая у нас поддержка среди духовенства и горожан? У них было время поразмыслить насчет возвращения королевских персон. Они планируют дезертировать от нас?

— Мы — дьявол им знакомый, — ответил Гопал. — Протектор стала для них благодетелем. И лишь считанные из них могут надеяться на выгоду для себя, если нас вышвырнут. Мы упорно поработали над устранением друзей Радиши, когда уже не смогли скрывать факт того, что она исчезла, а не просто уединилась где-то и жалеет себя.

— Так давайте воспользуемся такой же стратегией, — предложил Могаба. — Заставим всех поверить, что мы не потеряли Протектора. Аридата! Ты, кажется, отвлекся.

— Я все думаю о девушке. О Дщери Ночи.

— И?..

— Я видел ее однажды. Пять лет назад. В ней есть нечто такое… Хочется повалить ее на спину. И одновременно хочется ей поклоняться. Возникает желание делать что угодно, лишь бы доставить ей удовольствие. А когда отходишь на достаточное расстояние и понимаешь, что произошло, становится страшно.

— В этом она уже стала взрослой. — Могаба пересказал то, что поведала Госпожа о событиях на юге. — Из-за этой девушки уже погибли сотни человек. И нам нужно придумать способ убить ее издалека. Изобрести какое-нибудь механическое устройство.

— У меня вопрос, — сказал Гопал.

— Спрашивай.

— Что это за штуковину ты вертишь в руках? Ты ею играешь с тех пор, как я вошел.

— A-а, эта… Раковина какой-то улитки. Они во дворце повсюду валяются. Никто не знает, откуда они берутся, потому что никто не видел там ни единой ползающей улитки. А когда перекатываешь раковину между пальцами, это успокаивает.

Оба Сингха уставились на Могабу так, словно подумали, что его поведение весьма даже странно.

— Кстати, о Дщери Ночи, — заговорил наконец Гопал. — Можно обсудить вариант с ядом. В Чор Багане, на воровском рынке, есть талантливые отравители.

Годы изменили Могабу. Он отверг предложение, недостойное человека чести… но не сразу.

76. Таглиосские территории. Очередная легенда о происхождении

— А как насчет метательного оружия, которое можно пустить в ход из-за пределов ее влияния? — предложил я, — Дьявол меня побери, да ведь если поднять леталки или ковры достаточно высоко, то мы сможем просто забрасывать ее камнями, пока не пришибем. — Тут я проявил чрезмерный пока оптимизм. После того, как Бубу сбила Ревуна и Тобо, у нас не осталось ни единого ковра. У нас имелись лишь рамы и куски ткани для полудюжины ковров, которые Ревун мастерил в перерывах между остальными своими делами.

Госпожа метнула в меня настолько раскаленный взгляд, что я уже начал гадать, скоро ли начну плавиться.

Убийство Бубу не входило в ее список допустимых действий. Тут ее эмоции включались гораздо сильнее моих, хотя проблема девушки мучила и меня.

Но с одним отличием: меня больше связывала сама идея ребенка, чем конкретной дочери.

А Госпожа хотела обманывать себя, веря, что Бубу можно будет каким-то образом переделать.

— Вы теряете время, — сказал Прабриндрах Драх. Разгром Центральной армии Душелова его воодушевил. И он внезапно поверил, что для его возвращения на трон достаточно лишь прийти маршем в Таглиос и крикнуть: «Я вернулся!» Он охотно кинулся в объятия самообмана.

И не только он.

Мурген присоединился к нам, когда князь начал спорить с Дремой из-за ее планов — такие ситуации гарантированно не длятся долго. Дрема еще даст ему понять, кто командует парадом. Мурген объявил:

— Я только что дочитал очень долгое послание от Баладитая. Он жив, здоров и наслаждается каждой минутой своей новой жизни, за что передает Дреме большое спасибо. Причем передает несколько раз.

— А с чего это старый хрыч начал слать тебе письма? — удивился я.

— Он писал не мне. Мы с ним не знакомы. Послание предназначалось Тобо.

Дрема, которая уже с трудом сдерживалась, потому что совещание пошло совершенно не так, как ей хотелось, пробурчала:

— И ты наверняка поделишься каждой восхитительной подробностью этого письма еще и с нами, хотя нам нужно совсем другое — хорошенько выспаться.

— Ну, раз ты настаиваешь… — ухмыльнулся Мурген. Он сейчас числился выздоравливающим, не имел постоянной работы в Отряде и поэтому мог заниматься чем угодно. — Он пишет в основном о пленниках, которых Шевитья держит у себя. Первом Отце и папаше Громовола. А пленниками он их сделал в основном, чтобы защитить от Теней. Которых теперь почти не осталось. Они с Ворошками практически уничтожили друг друга. Мне очень жаль. — Он сочувственно пожал плечо Шукрат. Этот жест ни от кого не ускользнул. Мургену пришлась по душе подружка Тобо — если она и в самом деле была его подружкой.

Интересно, зачем он притащил Шукрат на штабное совещание?

Сари, разумеется, тут же ощетинилась не хуже дикобраза. На двести миль вокруг достойных девушек нюень бао не имелось, а сама она вышла за иноплеменника Мургена по любви, но какое это теперь имеет значение?

Нынче Сари научилась сдерживаться. На людях. Если поблизости находился Мурген, который мог ее успокоить и напомнить, что Тобо уже не четыре годика. Но сейчас она испытывала огромный дополнительный стресс, ведь все члены ее семьи или погибли, или оказались ранены. Она все еще не смогла прийти в себя настолько, чтобы заняться похоронами своего брата и дядюшки Доя.

Мурген успокоил ее и сейчас — всего лишь легким прикосновением.

— У тебя есть что-то конкретное? — спросила Дрема. — Или я уже могу вернуться к работе и дальше думать над тем, как нам добиться своих целей на подходящих нам условиях?

Лебедь пробормотал нечто о девочке, которой для расслабления нужно принять хорошую порцию мужской ласки. Дрема оскалилась.

— А я что, вызвался добровольцем? — пробурчал Лебедь. — Вроде нет. И недавно тоже. Так что нечего на меня рычать.

— Ребята, — торопливо заговорил Мурген, — Шевитья поведал очередную версию происхождения Кины. Он ее услышал от одного из Ворошков. Очевидно, они не прочь поговорить об истории, когда им скучно. По этой версии муж Кины усыпил ее. Когда она никак не желала угомониться, выиграв для богов войну с демонами равнины и высосав при этом кровь из всех демонов. Эта Кина имела не четыре руки, а десять. А ее муж, известный в мире Ворошков под именем Чеви, имел четыре руки и весьма напоминал ту Кину, какую мы знаем. Иногда его называли еще и Уничтожителем. Но его иногда можно было ублажить и упросить смилостивиться, а Кину — нет.

Слушатели взволнованно зашептались. В некоторых мифах Хади, одна из более мягких гуннитских разновидностей Кины, имела мужа Биму, и одним из его многочисленных имен тоже было Уничтожитель.

У всех гуннитских богов куча имен. Из-за этого незнакомцу с ними трудно разобраться, потому что вместе со сменой имени меняются и атрибуты бога. Особенно запутывает, когда две разновидности одного и того же бога начинают друг с другом состязание по пинкам под зад.

— И какое отношение этот Чеви имеет к происхождению Кины? — поинтересовалась Дрема.

— О, именно он и устраивал ей всяческие гадости. Например, рубил на кусочки и разбрасывал их где попало. Но она тоже его убила. А потом оживила.

— Мурген. Я уже подумываю над тем, чтобы послать тебя к таглиосцам — пусть они над тобой еще немного поработают.

— Ладно-ладно. У Чеви имелось якобы несколько жен. Но на самом деле только одна — Камундамари. А у нее, естественно, было несколько имен. И очень темная кожа. Другие боги насмехались над ней и называли Чернушкой.

Интересно. Слова «хади» и «кина» в некоторых таглиосских наречиях означают «черный», хотя общее и обычно употребляемое слово — «снам».

— Когда сам Чеви начал ее дразнить, — продолжал Мурген, — она впала в ярость, содрала с себя кожу и превратилась в Гоури, то есть в «Молочно-белую». А содранная кожа наполнилась высосанной из демонов кровью и стала сперва Каликаусики, а затем Хатхи, что означает «Черная».

— Кина — это оболочка! — воскликнул Суврин, напугав всех. «Оболочки» или «ходячая кожа» представляли собой демонический ужас, малоизвестный за пределами родины Суврина. Оболочки убивали человека, высасывали его плоть и кости, надевали его кожу и крали его жизнь. Подробности тут весьма мерзкие. Мифы о «ходячих кожах» всегда поражали меня как способ, с помощью которого невежественные люди пытаются объяснить резкие и радикальные изменения личности, вызванные, как я полагаю, болезнями, суть которых люди плохо понимают. Или, возможно, просто возрастными изменениями.

Возглас Суврина напугал и Мургена. Я тоже решил, что он перегибает палку.

— Она «оболочка» не в том смысле, в каком ты это понимаешь, — сказал Мурген.

Интересно, а как Суврин мог понимать это иначе?

Концепция монстра, способного похитить подобным способом чью-то личность, особенно гротескна. Мне довелось увидеть немало странного и даже уродливого. Призрачные друзья Тобо — лишь последние в этом списке. Но оболочки — единственный ужас, который кажется слишком кошмарным, чтобы быть правдой.

Подобно самим богам, надежных свидетелей их существования не имелось. Сегодня мы говорим о древних мифах. И Суврин сослался на один из наиболее непонятных.

— Ты уж поверь, Суврин, — сказал я, — если бы «оболочки» существовали реально, то можешь не сомневаться, что Хозяева Теней их отыскали бы и использовали. Представляешь, какое из них получилось бы оружие, а?

— Пожалуй, — неохотно признал Суврин.