Истребитель «Родина» Прошкин Евгений
– Итак, вы получаете свои инструкции, а Елена в данный момент получает свои. Как Мейстер и еще несколько человек.
– Кто-кто?
– Мейстер. Ваш будущий адвокат.
– Я не собираюсь ни с кем судиться
– Это произойдет независимо от вашего желания. После одного события отказаться от участия в процессе вам будет крайне затруднительно.
– Почему?
– Потому, что в зал суда вас будут водить под конвоем.
– Я не преступник.
– Придет время, и вы им станете.
– Опять «придет время»! Да что это за время такое? Отпусти меня!
– Вас никто не держит.
– Но я не могу пошевелиться!
– На сегодня хватит. Сейчас вы заснете, а когда проснетесь…
– Да я и так сплю! Что, разве нет?
– Хорошо, считайте, что видите меня во сне. Так легче воспринимать действительность.
– Пошел ты знаешь, куда?!
– Повторяю: когда вы проснетесь, вы почувствуете себя…
Сверху наползла пелена, и все исчезло.
– Вы понимаете, что они с вами сделали?
– Что?! – Андрей дернулся с такой силой, что свело мышцы.
– Это сравнимо с изнасилованием.
– Не надо мне таких сравнений. Для мужчины они особенно неприятны.
Андрей зевнул, и у него закружилась голова. Он снова вздрогнул, стукнулся затылком обо что-то умеренно жесткое и лишь после этого проснулся окончательно.
Голос – женский, как будто знакомый – пропал, и вокруг не осталось ничего. Андрей чувствовал тепло – это все, что он мог бы сейчас о себе сказать. Ни звука, ни искры света. Его будто бы выключили, а потом запустили в аварийном режиме. Необходимый минимум: способность осознавать себя как разумное существо.
В голове ворочалась каша из перепутанных сновидений.
– Эй?..
– Да, я здесь, Волков. Впрочем, не знаю, можно ли вас теперь так называть.
– Да хоть горшком. Кто вы? Где?
– Здесь, здесь. – Хороший голос, как у врача.
– Я вас не вижу.
– Попробуйте открыть глаза.
– Ах вот оно что… – Андрей хотел засмеяться, но вместо этого кашлянул. Над лицом нависал серый свод. Он согнул руку, и пальцы уперлись в тот же потолок: теплый, невыносимо близкий. Поверхность была матовая, но кое-что сквозь нее все же проглядывало. Какой-то хрупкий силуэт. Не блондинка однозначно.
– Вы, как ни странно, живы, – сказала женщина. – Первое время это оставалось под сомнением, потом все определилось: вас сочли мертвым даже симбионты. Но… внутренние резервы человеческого организма ужасающи. Хотя то, что от вас осталось после взрыва, считать организмом было невозможно.
– Ксена?..
– Да, это я.
– Не понимаю, о чем вы. Не помню.
– Все восстановится. Вы проведете в камере еще сутки или чуть больше. Не нужно беспокоиться, это совсем не та камера, о которой вы подумали.
– Ничего я не подумал. Не до этого мне как-то. – Андрей вдруг почувствовал смертельную усталость.
– Вот и поспите.
– Мне показалось, или вы действительно назвали меня человеком? – спохватился он.
Ксена не ответила.
– Опять ты?!
– Мы же с вами договорились: вы видите меня во сне.
– Я хотел сказать, что ты снова мне снишься.
– Если вы не будете отвлекаться, я доведу до вашего сведения то, что вам необходимо знать. На расстоянии семи световых лет от Солнца ваши астрономы обнаружат новую звезду. Ее назовут Викторией.
– Вот сразу же поймал! – неизвестно чему обрадовался Андрей. – Семь световых лет – это слишком близко, на таком расстоянии ничего нового найти нельзя.
– Я сказал «обнаружат», но я не говорил, что Виктория находится именно там. Звезду увидят сквозь линзу Аномалии. Однако это не то, что я собираюсь вам сообщить. В настоящее время между потомками колонистов, заселивших планету в системе Виктории, идет война.
– Я видел. В кино.
Андрей почувствовал резкую боль в макушке. Впрочем, боль сразу прошла, и он уже не был уверен, что действительно ее испытывал.
– Это что было? Наказание?
– Нет. Как вы оцениваете войну? – спросил невидимый собеседник.
– Война… Война с большой буквы.
Теперь Андрей не просто верил, он о ней знал. Не ведая, кто с кем и за что бьется, он, тем не менее, отчетливо представлял масштаб, сроки и цену победы.
«Сфера и Колыбель, – отозвалось в мозгу. – Два новых мира, колонизированных после того, как на Земле-2 началось глобальное противостояние».
Андрей утратил способность к сопротивлению, и островок информации посреди хаоса стал превращаться в континент. Ничто не связывало эти знания с его личным опытом, однако то, что он постигал, было несомненно, и чем дальше отодвигались границы, тем ближе для Андрея становилась чужая история.
– Вы уже освоили значительный массив информации, – прокомментировал собеседник.
– Насколько значительный? Мегабайт? Гигабайт? Больше?
– Юмор – это хорошо. Продолжайте шутить и говорите, что вам непонятно.
– А ты, значит, будешь мне объяснять?
– Я снимаю конфликты на сознательном уровне.
– А на бессознательном? Продолжаешь пичкать меня данными?
– Мы укладываем в вашу память то, что вам понадобится. Пласт за пластом – все то, что вы должны будете вспомнить, когда придет время.
– Опять «придет время»… Ты меня программируешь?!
– Хотите быть избранным?
– Нет! – отрезал Андрей.
– Не возражайте, этого хотят все. Но все нам не нужны, мы выбрали тех, кто нам подходит.
– Ну и что дальше?
– Узнаете из следующего массива, а пока хватит.
– Долго ты меня собираешься вот так вот… гипнотизировать?
– Все наши контакты уложились в пятьдесят одну секунду, и они в некотором роде уже окончены.
– Пятьдесят секунд! – с сарказмом произнес Андрей.
– В данный момент вы находитесь в парке. Вы с супругой сидите на скамейке возле фонтана. Елена читает книгу, а вы рассматриваете стоящую поблизости женщину.
– У нее что, юбка задралась?
– Когда вы встретите ее вновь, вы сразу позвоните Алексею Монахову.
– Лехе?! А откуда вы по него… И вообще при чем тут Леха? Да мы с ним лет пять не виделись!
– Монахов приготовил для вас двадцать шесть килограмм пластита.
Наверное, Андрей должен был испугаться, но он вспомнил, что это лишь сон.
– Двадцать шесть килограмм? Ни хрена себе… И что будем рвать?
– Пассажирское судно «Данциг». Подробности будут позже.
– После рекламной паузы? – передразнил Андрей.
– Когда вы проснетесь, вы почувствуете себя…
На этом все оборвалось.
Андрей не мог понять, откуда приходят эти сны. Он испытывал стойкое дежа вю, словно все эти разговоры уже где-то были и сейчас постепенно восстанавливались в памяти, как что-то реально пережитое. Тот, кто истязал его этими беседами, ссылался на скамейку у фонтана. Якобы жена читала книгу, а Андрей сидел рядом… Это могло быть тысячу раз. Вроде, он еще засмотрелся на какую-то девушку. Почему бы нет? Он должен был ее запомнить и, встретив снова… Что?
Приступить к действиям.
Не открывая глаз, он поднял руку, но пальцы, против ожиданий, ничего не нащупали. Полупрозрачный колпак исчез, Андрей лежал на обычной кровати. Окон в каюте не было. Качки не ощущалось, но Андрей, тем не менее, решил, что он на корабле, почему – он даже не задумался. Просто понял это, как люди понимают, что они голодны.
Кстати, есть не хотелось совершенно.
Ни тапочек, ни одежды Андрей не нашел, зато на стене, возле запертой – можно не проверять, – двери висело большое зеркало. Ступая мягко и непривычно, Андрей к нему приблизился и включил боковые светильники.
И как будто вернулся в сон.
Лицо оказалось и знакомым, и незнакомым. Его собственное лицо, которое у него было всю жизнь, до самой вербовки. Знакомое, конечно. Идеально выбритое. Андрей вновь обернулся на кровать и попробовал оценить, сколько времени он провел в беспамятстве. Как минимум, несколько суток. Достаточно, чтобы появилась щетина, даже если человек находится в коме.
Андрей пощупал горло и подбородок. Полное отсутствие растительности почему-то продолжало его тревожить. Даже под носом кожа была абсолютно гладкой, хотя усы у него пробивались в первую очередь. А сейчас это смахивало на перманентную эпиляцию. Надо бы радоваться: избавился от главной мужской мороки. Но усы… Иногда он размышлял, не отпустить ли ему усы, и вот теперь, выходит, вопрос был снят навсегда.
Пальцы, продолжавшие гладить кожу, вдруг на что-то наткнулись, на какое-то слабое сопротивление. Андрей подался к зеркалу и обнаружил над верхней губой темную полоску.
Усы у него росли. С невидимой, но осязаемой скоростью. Нечеловечески быстро.
Андрей отвел от зеркала взгляд – ненадолго, лишь на мгновение, – а когда посмотрел на себя снова, сомнений не осталось: это была трехдневная щетина. Еще пара минут, и надо будет подравнивать.
«Что за бред! Зачем мне усы?»
Губа зачесалась, и Андрей случайно смахнул с лица волоски. Ну вот и побрился…
Он машинально отряхнул плечи – свои родные, а не того мачо, которого из него слепили в Миссии, – и наткнулся взглядом на крест.
Черный крест на сердце, далеко не стильная, но качественная наколка, сделанная им в пересыльной тюрьме.
Андрей накрыл татуировку ладонью и зажмурился.
– Медитируете? – Ксена прихлопнула дверь и, убрав магнитную карту в задний карман, встала рядом у зеркала. На ней были кремовые брюки и такая же водолазка.
– Это корабль, – уверенно произнес Андрей.
– Знакомый вам «Адмирал Мельник», – подтвердила она.
– А вы все бледнеете.
Ксена равнодушно осмотрела себя в зеркале и заметила, что он держится за грудь.
– На Земле принято закрывать не это, – сказала она.
Андрей опустил голову, увидел то, что должен был увидеть, и прикрылся.
– Так и будете стоять в позе Венеры?
– Венера вообще без рук, – буркнул он. – Вы бы дали мне какую-нибудь одежду, я бы и не отсвечивал.
– Никто не рассчитывал, что вы поднимитесь так скоро. Пока можете завернуться в простынь.
Удивившись, как это он не догадался сам, Андрей соорудил себе что-то условно-античное.
Ксена заметила, что свободный конец полотна он закидывает на левое плечо.
– Татуировка вас беспокоит? – спросила она. – Если хотите, мы постараемся ее убрать, но… если бы вы этого действительно хотели, ее бы у вас уже не было.
– Не понимаю.
Ксена присела на кровать.
– Когда вас доставили на крейсер, вы весили двадцать шесть килограмм и умещались в двух ящиках со льдом.
– Двадцать шесть… – прошептал Андрей, опускаясь рядом.
– Голова, шея, остатки плечевого пояса. Немного внутренних органов: кишечник, часть легких и еще по мелочам.
Андрей боязливо взялся за пах.
– Чтобы собрать больше, потребовалось бы значительно время, – сказала Ксена. – К тому же, не все фрагменты удалось идентифицировать на месте. Когда в эпицентре взрыва оказываются пять разных тел… В общем, на борт «Адмирала Мельника» вы прибыли…
– В двух коробках, – перебил он. – Подробности мне интересны, но только не такие. Если от меня осталась одна голова…
– Лицо было полностью сожжено, – вставила Ксена.
Андрей снова себя ощупал.
– Вот же… бл-ля.
– Не вся ваша кровь успела свернуться, кое-что мы заморозили. Соответственно, не все ваши симбионты погибли. Они-то вас и восстановили, точнее – вырастили заново. Был риск, что в контейнеры попадут фрагменты, принадлежащие не вам, и симбионты не смогут разделить генотипы. Но они справились. Хотя признаться, в вашем случае даже медицина Колыбели, – Ксена сделала едва заметную паузу, – или Сферы была бы бессильна. Эффективность симбиотической системы превзошла все ожидания. Разумеется, наши усилия были направлены не на оживление мертвой плоти, а на поддержку симбионтов.
– То есть, на основе генной информации они построили мне новое тело?
– Совершенно верно. Но и это еще не самая большая удача. Главное, что симбионты реанимировали ваш мозг. Структурно он уцелел: возможно, голова ударилась о кресло или упала на диван. После того, как отделилась от туловища, – добавила Ксена.
– Да уж, везуха…
– Сейчас ваше тело полностью функционально, и тут вопросов нет. Кроме одного.
– Крест, – угадал Андрей. – Татуировка не может быть занесена в генокод.
– Она у вас появилась не сразу, а возникла позже, когда стала нарастать церебральная активность. Симбионты извлекли татуировку из вашей памяти. Мы провели анализ: это не тушь, а естественная пигментация кожи.
– Значит, я стал немножко негром. – Он пошаркал пятками по полу.
– Дело в другом. Татуировка исчезнет сразу, как только вы этого захотите.
Андрей почувствовал, что у него на спине поднимаются волосы.
– Вот это реакция! – пробормотала Ксена.
– Что? Что такое?.. – он дернулся в сторону зеркала.
– Нет-нет, успокойтесь, все в порядке. Успокойтесь! – Она схватила его за руку и усадила обратно на кровать. – Любопытно, весьма любопытно… Вам придется следить за своими эмоциями. А в остальном… ничего страшного.
– Что случилось?
– Сейчас вы… как говорят, переменились в лице.
Андрей помолчал, подавленно глядя в пол.
– Насколько переменился? – спросил он.
– Значительно, – ответила Ксена так же осторожно. – Вас действительно встревожило известие о… сверхпластичности вашего организма?
– Сверхпластичность. – Он оценил слово на слух. – Звучит положительно. Мне следует радоваться?
– Не знаю. Опыт с усами вас напугал? Но в этом, кажется, нет ничего опасного.
– Вы видели?
– Нечто подобное с вами уже было, когда вы лежали без сознания. И не только это. У вас появился целый ряд дополнительных способностей. Вернее, не у вас, а у вашего организма. Теперь вы должны научиться их контролировать.
– А конкретней? Что за способности?
– Не сразу, Волков. Сначала привыкните к тому, что уже знаете. Мне придется пояснить. – Ксена закинула ногу на ногу.
Андрей подумал, что Коля Канунников на ее месте непременно бы закурил, а то и глотнул бы из припасенной фляжечки.
– Дело в том, что вас восстанавливали симбионты, я уже говорила, – продолжала она. – То, что привезли на крейсер, ни один медик не назвал бы даже органами. Мы были вынуждены полностью довериться симбионтам, ничего другого нам не оставалось. И они выстроили вас заново – по спецификации, заложенной в ваших генах. Но это еще не все. Они вас модифицировали.
– Что?!
– Они сделали вас лучше. Я сомневаюсь, что вы научитесь летать, как птица, или видеть сквозь стены, но ваша выживаемость и ваше владение телом – пока, правда, неосознанное, – не идут ни в какое сравнение с человеческими.
– Ксена, эти ваши симбионты… вы ведь сами о них почти ничего не знаете?
– У нас не было времени. Отправляя Миссию, Колыбель собирала все, что могла. В том числе, передовую разработку биомехаников, которая не успела пройти масштабных испытаний. Автономная квазиинтеллектуальная симбиотическая система. Полное название выглядит длиннее: самоорганизующаяся, самообучающаяся… и что-то еще. Цель системы – заботиться о носителе. Кажется, она и так постепенно перестраивала ваш организм. Но когда у нее появился шанс исправить все и сразу…
– Она сделала это, – глухо закончил Андрей.
– Сообразуясь с собственным пониманием блага и целесообразности, – ответила Ксена. – Симбионты не причинили вам вреда. Если бы ни они, вас бы не было в живых. А новые способности… В конце концов, вы можете ими не пользоваться. Выбор за вами.
– Так… – Он встал и снова подошел к зеркалу. – Ну и?..
– Я не знаю, насколько отодвинулся ваш горизонт. Мне остается лишь повторить, что теперь ваше тело подчиняется вашим желаниям в большей степени, чем раньше.
Не отрывая взгляда от зеркала, Андрей поднял руку и сжал кулак. Ксена молча смотрела ему в спину, словно тоже чего-то ожидая.
– Спортсмен-обаяшка, – хмыкнул Андрей.
– Вот она, причина, – отозвалась Ксена. – Когда вы согласились с нами сотрудничать, мы изменили ваш облик. Он был хорош, но вы относились к нему негативно. На стадии формирования скелета симбионты слушались нас.
– Ну ясно. Это то же ваша система.
– Теперь ваша, Волков. При первых проявлениях церебральной активности, когда ваш мозг еще не включился, но уже ожил, программа восстановления изменилась. Вы подсознательно хотели вернуть себе прежнее тело. Его вы и получили. А потом и татуировку.
– Выходит, я могу управлять даже цветом кожи? – Он подошел к постели и встал напротив Ксены.
– Хотите себя разукрасить? Волков, ваше отношение к себе слишком наивно. Садитесь, не маячьте. За нами наблюдают, не вынуждайте моих коллег нервничать.
– Миссия меня боится? Я… действительно опасен? Я настолько изменился?
– Вы уверены, что вам это нужно узнать прямо сейчас? – Ксена посмотрела на потолок, туда, где работала одна из камер. – Перечислить все ваши способности – это то же самое, что описать все формы теплого воска. Бессмысленное занятие. Понять, что вы собой представляете, я смогу лишь после того, как будет найден предел ваших возможностей. Несомненно, он есть и у вас, но пока мы его не нашли. – Она взглянула Андрею в глаза. – Желаете конкретики? Пожалуйста. Абсолютная сопротивляемость всем известным вирусам. Фантастическая способность к регенерации. Все это слова, да? Хорошо, вот вам пример. Во сне, когда обменные процессы замедляются, вы можете обходиться без легочного дыхания.
– Чего?
– Не дышать, Волков. Ни носом, ни ртом. Покровное дыхание присуще всем людям, но оно не заменяет основного. У людей. А вы при достаточной концентрации кислорода умеете дышать кожей. Как насекомое. Совсем без кислорода вы обходиться не можете – это и есть одна из искомых границ. И значит, один способ лишить вас жизни нам уже известен, – заключила Ксена.
– Как насекомое… – прошептал Андрей.
– Вы не рады?
– Я?!
– Вдумайтесь: это не уродство, это благо. Дополнительная степень свободы.
– А-а… другие степени… свободы, – с трудом выговорил Андрей. – Они такие же?
– Какие?
– Не человеческие.
Ксена пожала плечами:
– Они все нацелены на повышение вашей выживаемости, я предупреждала.
– Насекомое! – с ужасом повторил Андрей.
– Покровного дыхания вам хватает только во сне, – сказала она. – Попробуйте не дышать сейчас, и вы убедитесь, что это невозможно. Хотя продержаться без кислорода вы способны дольше, чем кто-либо из людей.
– Я стану отличным ныряльщиком, – кисло улыбнулся он.
– Не только. Пловец из вас тоже был бы… – Ксена запнулась и поправила волосы. – В прошлый раз вы спрашивали о своих снах.
– Меняете тему? Тонко, – с сарказмом сказал Андрей. – Вы упорно называете меня человеком, и я уже понял, что это не случайно.
– Вы и есть человек. Сфера нас переиграла.
– То, что мне грезится, – правда?
– В некоторой степени. Разговора, который прокручивается в ваших снах, скорее всего не было. Это лишь интерпретация. Вы на сознательном уровне осваиваете некую мнемопрограмму, принудительно внедренную в вашу память. Сновидения, которые вас посещают, можно сравнить с кругами на воде: это видимая реакция на брошенный и уже скрывшийся под поверхностью камень.
– Скажи-ите, какая поэтика, – пробормотал Андрей.
– Мы тоже прошли курс погружения, иначе я не знала бы русского языка. Но наши программы помогают нам ориентироваться на Земле, и не более. А ваша – управляет. Управляла раньше, – поправилась Ксена. – На Сфере далеко продвинулись в мнемокодировании, и я, признаться, ожидала чего-то подобного… но я не рассчитывала, что ваш курс будет настолько глубок. И уж конечно я не думала, что они это сделают с гражданином Земли. Взять обычного человека и внушить ему, что он солдат Сферы, живущий под легендой… поменять местами воспоминания подлинные и наведенные… заставить его верить, что он сражается за свою родину, в то время, как он не знает ни одного географического названия.
Андрей растерянно пожевал губами.
– Ни одного, – подтвердил он. – Зато теперь Данциг и Шиашир перестали быть для меня пустыми звуками.
– Паром «Данциг» потопили вы, и это реальность. Мотивы суду почти безразличны, но вы действовали неосознанно, в тот момент вы не принадлежали себе. Формально вы убийца, но я склонна считать, что ваша совесть чиста. Если для вас это имеет какое-то значение.
– Между прочим, пять лет я уже отсидел. Кто бы ни околачивался в одиночке «Каменного Чертога» – я, или не совсем я, или даже совсем не я… – Андрей покачал головой. – Все это так далеко… Не знаю, хватит ли мне жизни, чтобы разобраться в себе до конца.
– Боюсь, столько времени у вас нет, – осторожно произнесла Ксена. – Мне хотелось бы знать, какие чувства вы испытываете к Сфере сейчас.
– Ах вот оно что! Ойо! – Андрей вскочил, раскинул руки и пошел по каюте вприсядку. Простынь при этом распахнулась, но ему было наплевать. – Мотивация от противного, да? – спросил он, останавливаясь. – Смотри, мол, Андрюха, что за гниды населяют Сферу. А мы не такие! Поэтому давай-ка, дружок, в наш теплый кружок, как говорили на пересылке всякие маргинальные личности.
– Вы имеете в виду тех, кто спит под нарами?
– Какая поразительная осведомленность!
– Степень моего погружения в вашу среду довольно высока, иначе я не могла бы адекватно воспринимать ни вас, ни ваш мир, – спокойно ответила Ксена. Матросские танцы ее нисколько не впечатлили. – Я повторяю, Волков: то, что сделали с вами представители Сферы, на мой взгляд гораздо хуже физического насилия. Они надругались над вашим сознанием. Вывернули вашу личность наизнанку, заставили ее служить слепо и рефлекторно, как мышцу, не обладающую собственной волей. Если вы помните первую встречу со Стивом, то условия вашего выбора тоже были жесткими. Разумеется. Но самого выбора мы у вас не отнимали. Вы могли вернуться в камеру. Понимаете? Вы могли вернуться в свою камеру, – медленно и внятно повторила Ксена. – И мы бы не стали применять к вам физическую силу. А посланец Сферы, занимавшийся вашей подготовкой… Когда я говорю, что он вас изнасиловал, это не кажется мне преувеличением.
– Ну а вы что сделали?! Не со мной лично, а со всей планетой. Вы мою родину изнасиловали. Миссия поставила на колени не отдельного человека, а всю Землю. И этого забыть нельзя.
– Но у нас нет другого выхода.
– А ни у кого нет! – взорвался Андрей. – Ни у вас, ни у Сферы, ни у старого кретина Кастеля. Ни у кого нет выхода, у всех только входы, мать вашу!
– Это значит, что вы оправдываете Сферу в ее действиях?
– Это значит, – Андрей понизил голос, – что я ненавижу любых гадов, независимо от их места проживания и температуры тела. И Колыбель, и Сферу. Ненавижу вас поровну. Вы одинаково виноваты в том, что решаете свои проблемы здесь, на Земле. Убейте друг друга и сдохните сами, это ваше право. Но при чем тут мы? Мы дали вам жизнь, обоим вашим мирам. Вы распорядились ею, как сумели.