От тебя бегу к тебе Брындза Роберт
Поднимались наверх мы в полном молчании. Терри и ее помощницы смотрели прямо перед собой с одинаковой мрачной сосредоточенностью. Ну прям агенты спецслужб! Райан держался за своей свитой.
– Как долетели? – спросила его я.
– Дооолго, – ответил актер.
И снова молчок.
– Мы очень беспокоились, как бы с вами чего не случилось… Я заламывала себе руки, как сама леди Макбет! – прервала я тягостное молчание.
– Как кто? – переспросил Райан.
Но только я собралась ему ответить, как лифт остановился. И мы всем скопом вывалились из него на третий этаж.
– В соответствии с просьбой мы выделили вам в личное пользование нашу лучшую гримерку, – сказала Никки.
– Ого! Привет, Америка! – воскликнул Райан, встрепенувшись при звуке ее голоса. И, сняв очки, явил нам темные круги вокруг своих пронзительных зеленых глаз. А потом одарил нас по очереди очаровательной улыбкой, обнажив великолепные белые зубы.
– Да-да. Я из Далласа, штат Техас, – подтвердила Никки.
– Кайахога-Фолс, штат Огайо, – представился Райан.
– Совертон, Девон, – съязвила я.
Воцарилась оглушительная тишина. К счастью, мы уже подошли к гримерке.
– Вот, располагайтесь, – сказала Никки, открыв ее дверь.
– Спасибо, – поблагодарил Райан и перешагнул порог. За ним последовали две молодые помощницы. Я хотела зайти после огромной туши Терри, но она повернулась и захлопнула дверь прямо перед нашими с Никки носами.
– Как мило, – буркнула я.
– И твои ужасные шутки нам не помогли, Нат…
– А тебя разве не задело, что он не знает, кто такая леди Макбет? – прошипела я, пока мы возвращались назад к лифту по коридору.
– Они только что с самолета, провели в воздухе шестнадцать часов, – дипломатично попыталась уклониться от темы Никки.
– Но он же согласился играть Макбета в «Макбете»! Как он мог не понять, о чем я говорила?
– А кто тебя дернул за язык упомянуть эту «шотландскую пьесу?»[6]
– Что за чушь! Дернул, не дернул… Что случится, если произнести Мак… название этой «шотландской пьесы»?
Никки зашла со своего мобильника в Гугл:
– Вот, смотри, что тут говорится: «Упоминание имени на букву М означает для театра проклятие и чревато разными бедами – от трагических случайностей и несчастных случаев во время спектаклей до гибели причастных к ним людей…»
– Только этого нам не хватало, – передернула плечами я.
– Есть один обряд очищения, – утешила меня Никки. – И мы можем его провести, – добавила она, с силой тыча в свой телефон.
– Обряд очищения?
– Ну да! Для того, чтобы отвести непруху. Он не займет много времени, но нам придется выйти на улицу.
Хоть мне это и показалось полной глупостью, но я спустилась вслед за Никки по лестнице и вышла на тротуар. Толпа за ограждениями не рассосалась. Теперь фанаты глазели в окна и скандировали «Райан!».
– Что мне нужно сделать? – спросила я.
– Повернись вокруг своей оси три раза, – скомандовала Никки.
Я трижды повернулась, как было велено.
– Что дальше?
– Теперь сплюнь через левое плечо…
Я приготовилась сплюнуть.
– Только не на красную дорожку! – взревела Никки. – Сплюнь в сточную канаву!
Я подошла к бордюру и незаметно сплюнула через левое плечо.
– А теперь ты должна произнести строку из «Гамлета»: «Да охранят нас ангелы Господни!»
– Да охранят нас ангелы Господни! – послушно повторила я.
– Ну вот, теперь все будет хорошо, – удовлетворенно сказала Никки.
Я посмотрела на безумные лица фанатов, истерически взывавших к Райану. А в следующий миг громыхнул гром и сверкнула молния.
– Ладно, пойду в театр, проверю, все ли в порядке, – пробормотала я.
– А я приготовлюсь встать на входе «цепной сукой», – крепко обняла меня Никки. – И давай сегодня вечерком повеселимся от души, ладно, Нат? Насладимся нашей минутой славы!
– У меня это без тебя не получится, – сказала я.
– У меня тоже, дорогуша, – улыбнулась Никки.
Зайдя снова внутрь театра, я обнаружила, что мой мобильник почти разрядился, и направилась в кабинет. Но только я начала рыться в сумочке в поисках зарядника, как в дверь кто-то постучал. Это оказался Ксандер; на его лице застыло озабоченно-серьезное выражение.
– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он. – Но одна из помощниц Райана попросила меня доставить ему иудея с гор. Я не вполне ее понял. Она что – просит привести к нему раввина?
– Полагаю, что она имела в виду «Маунтин дью»[7]. Это безалкогольный сильногазированный прохладительный напиток, Ксандер, – не сдержала я смеха.
– Хорошо-хорошо, – забормотал парень, густо покраснев. – У нас имеется такой в баре?
– Увы, нет. Но он продается в газетном киоске на углу. Ты найдешь минутку, чтобы сбегать за ним?
– У моих напарниц в фойе заканчиваются подарки, – предупредил Ксандер.
Я подошла к жестяной банке с мелочью, достала из нее двадцатку и передала Ксандеру.
– Иди и купи Райану столько «Маунтин дью», сколько сможешь донести. А я пока разберусь с подарками, – сказала я.
– Я мигом! – пообещал мне Ксандер.
Я спустилась в фойе, которое уже заполнялось прибывавшими гостями. Убедилась, что на столике у девушек, раздававших подарки, действительно осталось всего несколько пакетов. Прошла к кладовке за их спиной, отперла ее, щелкнула выключателем и отыскала глазами подарки, сложенные на длинной плоской грузовой тележке. Тележка на колесиках стояла за дверью, и мне пришлось ее закрыть, чтобы, двигая тележку взад и вперед, вывезти ее в центр кладовки. А потом, повернувшись, чтобы открыть дверь, я остолбенела. В стеклянное дверное окошко я увидела у столика с подарками… Джейми Доусона!
На нем были отличный черный костюм, рубашка с открытым широким воротником, свободно завязанный галстук и кроссовки. Я отпрянула от окошка в сторону и поспешила выключить в кладовке свет. «Что за черт?» – подумала я. Я не ела почти целый день, но неужели Джейми Доусон померещился мне от голода? И разве он жил в Лондоне? По последним слухам, дошедшим до меня, он работал в Канаде.
Я снова выглянула в дверное окошко. Да, это был Джейми Доусон! Он о чем-то весело болтал с раздатчицами подарков. И от его широкой улыбки на щеках играли ямочки. На лицо Джейми спадала прядка каштановых волос. Рядом с ним я заметила красивую темноволосую девушку с призрачно-бледной кожей. Розовое кружевное платье так плотно облегало ее, что казалось, будто оно нарисовано на ее соблазнительной фигуре. Кожа девушки была как безупречный фарфор. И я ее уже где-то видела…
Спутница Джейми протянула руку и убрала ему за ухо выбившуюся прядку. Мое сердце бешено заколотилось, по телу пробежали мурашки страха. И я снова поспешила спрятаться, прижав голову к холодному дереву двери.
Ну почему? Почему именно сегодня мне суждено было встретиться с Джейми? Зачем он заявился на наш вечер? Разве мы его приглашали? Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я немного выждала. Потом еще раз выглянула в дверное окошко и увидела, что Джейми со своей спутницей отошел в сторону. Я включила свет и вывезла из кладовки тележку.
– Мы только что видели Таппенс Полпенни, – возбужденно доложила мне одна из девушек-раздатчиц.
– Это та, что в кружевном розовом платье? – спросила я.
– Да, она похожа на британскую Диту фон Тиз, – ответила мне вторая девушка. – Я недавно начала заниматься бурлеском и…
– А вы заметили? Мне кажется, что бриллианты на ней настоящие… – перебила ее напарница.
К столику с подарками подошли новые гости.
– Мы вам платим не за то, чтобы вы тут зубоскалили и сплетничали! – рявкнула я.
И вышла на улицу, где за небольшим пюпитром стояла Никки. Под ее строгим взглядом гости выстраивались на красной дорожке в очередь, сверкая зубами и приглашениями. А толпа за ними продолжала скандировать: «РАЙ-АН, РАЙ-АН, РАЙ-АН…»
– О, Нат! Все в порядке? – осведомилась Никки.
– Я только хочу уточнить – мы приглашали особу по имени Таппенс Полпенни? – спросила я.
– Угу, фотографы посходили с ума, когда она прибыла. Она сейчас ужасно популярна… и такая сексуальная… прямо как британская…
– Дита фон Тиз, да-да, – буркнула я.
– А что, какие-то проблемы? О ней много пишут в прессе, особенно в лондонской.
– Да нет, никаких проблем. Все в порядке. А что за парень с ней пришел?
– Джейми… гм… Дайсон?
– Доусон.
– Ну да, Джейми Доусон.
– Он ее спутник? – спросила я.
– Ага, – подтвердила Никки и в свою очередь поинтересовалась у меня:
– А ты что, его знаешь?
– Я? Нет, я просто веду счет гостей по головам… – соврала я.
Никки озабоченно сощурила глаза:
– Ты себя хорошо чувствуешь, Нат? Что-то ты побледнела.
– Да нормально я себя чувствую. Дай мне знать, когда все зайдут, – отрезала я. И поспешила обратно в театр. Миновав девушек-раздатчиц, я, перепрыгивая сразу через две ступеньки, взлетела в кабинет, закрыла за собой дверь и на минутку прислонилась к ней спиной. А затем, усмирив в ногах дрожь, схватила сумочку, бросилась в угол кабинета, отодвинула засов на двери эвакуационного выхода и выскочила на уже не действующую пожарную лестницу. Лестницу – громко сказано! Площадка от нее еще осталась, но металлические ступеньки, ведущие вниз на улицу, во время реставрационных работ были аккуратно срезаны. Я поднялась по сохранившимся ступенькам наверх и вышла на плоскую крышу театра. И, прислонившись к огромной дымовой трубе, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Джейми выглядел великолепно. В моей груди забушевали эмоции… Словно прошлое настигло меня. Мы с Джейми так никогда и не вернулись к разговору, который состоялся между нами в тот день – день, когда он ушел от меня у калитки родительского дома.
И все эти годы меня не покидало ощущение, будто в воздухе остался висеть его вопрос…
Свадьба или ничего?
Что бы я ответила Джейми, продолжи мы этот разговор сегодня? Свадьба? Ничего? Увы, все изменилось – вынужденно призналась самой себе я. Джейми все еще оставался красив, и за прошедшие годы он только «повысился в цене». В девятнадцать лет мне было легко подцепить такого парня, как он. Теперь мне почти тридцать пять, а мужчины его калибра никогда не остаются одинокими. Но если и находятся такие, то их моментально прибирают к рукам – так же быстро, как хороший дом в престижном районе.
Свадьба или ничего?
Конечно, я бы не ответила «свадьба». Но вот сказала бы я «ничего» или нет? Я вспомнила, как нам было хорошо с Джейми вместе, как он смешил и развлекал меня. И постаралась отогнать от себя эти мысли. Я была теперь с Бенджамином. Я сделала карьеру и жила той самой жизнью, о которой всегда мечтала. И просто почувствовала глупый мандраж, увидев своего «бывшего» впервые за пятнадцать лет.
Опять зарокотал гром, и мою оголенную руку обожгла большущая капля. Следом за ней еще одна капля клюнула меня в затылок. Прошло секунды две, и по плоской битумной крыше застучал сильный дождь. Я взвизгнула и побежала обратно по ступенькам к эвакуационной двери. Но она оказалась закрытой! Я не сообразила подпереть дверь, и она захлопнулась. А ручки с ее наружной стороны не было!
– НЕ-ЕТ! – вскричала я, тщетно пытаясь ухватиться за края двери. Дождь полил как из ведра, он намочил мне волосы, а несколько тяжелых капель упало мне на голые плечи. Вытащив мобильник, я набрала Никки. Послышался гудок, а затем мой телефон трижды пискнул, и аккумулятор сел.
– НЕ-Е-ЕТ! – взревела я, пялясь на пустой экран. Водрузив сумочку себе на голову, я изо всех сил заколотила в пожарную дверь. Ливень еще больше усилился; потоки воды с ревом обрушились на сгрудившиеся вокруг меня дома. Я снова забарабанила в дверь и закричала. Мое прекрасное зеленое платье уже прилипло к бедрам. Я взбежала по ступенькам вверх и опять вылезла на крышу.
Капли дождя, как крупинки ртути, быстро слились воедино на гладком битуме, отражая розовато-голубоватые блики неоновых вывесок соседнего бара. Стараясь не поскользнуться, я подбежала к краю крыши и наклонилась вниз, чтобы позвать Никки. Дождь затопил уже всю дорогу, и на ней не оставалось никого и ничего, кроме полицейского фургона, цепочки ограждений и кучки самых стойких фанатов Райана Харрисона. Ливень тарабанил по улице так сильно, что асфальт подернулся бледной дымкой. И я не усмотрела Никки на красной дорожке. Должно быть, она забежала в театр, куда под пестрыми зонтиками суетливо спешили нырнуть запоздавшие гости.
– Никки! НИККИ! – прокричала я, но мой голос потерялся в шуме дождя. Сумочка соскользнула с моей головы, повисла у меня на руке, и я, практически потеряв равновесие, чуть было не полетела вниз.
Отпрянув назад, я приземлилась на пятую точку, прямо в лужу леденящей дождевой воды.
Слово на букву М
Спустя двадцать минут моего отчаянного колочения по гадкой двери она наконец распах- нулась.
– Где я только тебя не искала! – воскликнула Никки. Промокшая до нитки, я прошмыгнула мимо нее внутрь. Прекрасное зеленое платье теперь облипало все мое тело.
– Слава Богу! – пробормотала я, клацая зубами. – У меня разрядился мобильник. Я могла проторчать тут всю ночь!
Никки в ужасе уставилась на меня:
– Нат, я же через десять минут должна буду представить тебя нашим гостям…
– Посмотри на меня! – завопила я. – Что мне делать?
Вода все еще стекала с меня, оставляя на ковролине мокрые пятна. С одной стороны волосы приклеились к моей щеке.
– У тебя есть еще один наряд, – произнесла Никки, подходя к саквояжу на вешалке.
– Униформа стюардессы EasyJet?
– Это была только шутка, – заверила меня Никки. – Просто я ума не приложу, что еще можно придумать. Хочешь, я сбегаю в костюмерную? Какая пьеса сейчас играется в театре? – деловито поинтересовалась моя партнерша.
– «Опасные связи»[8], – пролепетала я в ответ.
– Мы не успеем зашнуровать корсет, – вздохнула Никки и подошла к своей спортивной сумке.
– Вот, возьми, оно чистое, – протянула она мне полотенце, и я с благодарностью схватила его.
– Ты не могла бы отвернуться, – попросила я Никки. – Я хочу снять нижнее белье.
Никки отвернулась. Я стянула с себя трусы, расстегнула лифчик и отжала их на цветок в углу.
– Это пластиковый цветок, – заметила Никки, все еще стоя ко мне спиной. Я рассмеялась. Но мой смех прозвучал как лай ополоумевшей гиены. Я насухо вытерлась полотенцем и снова надела нижнее белье. Никки подала мне юбку-карандаш, я влезла в нее и застегнула молнию.
– Можешь повернуться, – разрешила я Никки. И надела оранжевую блузку. Никки быстро застегнула на ней длинный ряд крошечных пуговиц, а я вытерла полотенцем волосы. Мне ничего другого не оставалось, как скрутить их в пучок на затылке. А потом я посмотрелась в зеркало и увидела, что тушь стекла с моих ресниц до самого подбородка. Порывшись в своей сумочке, я отыскала лосьон для удаления макияжа и протерла им лицо. В этот момент рация в руке Никки зашипела и перепуганным голосом Ксандера сообщила нам, что Райан Харрисон начал терять терпение.
– Натали, нам нужно идти, – сказала Никки.
– Ты можешь задержать его хоть на минутку? – взмолилась я. – Мне бы чуть-чуть подкраситься!
Никки ушла. Я наспех наложила макияж и молнией сбежала на третий этаж, где Никки и Ксандер поджидали меня в коридоре вместе с Райаном Харрисоном, Терри и двумя ее помощницами, которых, как я успела узнать от Никки, звали Бет и Минди. Райан, прислонившись к стене, держал в руке банку «Маунтин дью». Он переобулся в дизайнерские кроссовки и переоделся в черные джинсы и облегающую футболку, обнажив свои завидные бицепсы. Футболка выглядела так, будто ее недавно разодрал кто-то с острыми-преострыми когтями. Но сквозь три горизонтальные прорехи в ней эффектно просматривалась мускулистая грудь актера.
– Простите, что задержалась. У вас все в порядке? Никаких проблем не возникло? – спросила я.
Райан провел рукой по своим темным волосам и в раздумье пожал плечами.
– У вашего «Маунтин дью» совсем другой вкус, – посетовал он.
– Гм… У нас просто другие горы здесь, в Британии, – пояснила я.
– Да-да, в Шотландии есть очень красивые горы, – добавила Никки.
– Значит, я пробую вкус вашей страны? – спросил Райан совершенно серьезно.
– Конечно! Для этого напитка у нас используют воду из озера Лох-Ломонд, – расплылся в улыбке Ксандер.
Похоже, такое объяснение удовлетворило Райана. И мы направились по лестнице вниз. Прошествовав через пустую ресторанную кухню, мы дружно тормознули у двери. Никки извинилась и шагнула в дверной проем.
– Это вход в бар. Я только скажу публике несколько слов, а потом представлю Райана, – объяснила я Бет и Минди. Терри оперлась на один из стальных рабочих столов и сердито нахмурилась.
– Вы переоделись? – спросил меня Райан.
Ответить я не успела – Никки произнесла мое имя. Сделав глубокий вдох, я открыла дверь и вышла в бар.
Бар был набит битком – в нем не осталось ни единого свободного дюйма. Золотистые светильники отражали красноту бархатных стен и ковролинов, создавая теплую, уютную атмосферу. Две сотни наших гостей потягивали коктейли, а вокруг них циркулировали с подносами официанты. В баре присутствовали и музыканты нанятого нами на вечер оркестра; их инструменты, аккуратно сложенные в задней части сцены, покорно ожидали своего часа. Я поднялась на сцену по небольшому пролету ступенек, и Никки тотчас же передала мне микрофон.
– Всем добрый вечер, друзья! Спасибо вам за то, что вы откликнулись на приглашение и собрались на презентации нашего нового спектакля… «шотландской пьесы», – произнесла я. Гости понимающе заулыбались. Я рассказала им, как ранее, по недомыслию, употребляла слово на букву «М», и они дружно рассмеялись.
И в этот момент я вдруг увидела Джейми – в задних рядах толпы. Рядом с ним стояла Таппенс Полпенни. Она лениво водила ногтем по экрану своего мобильника. На руках у Таппенс были ажурные перчатки без пальцев, искусно гармонирующие с платьем. Мы встретились с Джейми глазами, и он мне кивнул. И я сразу осознала, что пауза в моей речи слишком затянулась: улыбки уже начали исчезать с лиц гостей.
– Итак, на сцене нашего театра… Театра на Равен-стрит сегодня вечером анонсируется «Мак…»… то есть «шотландская пьеса»…
Джейми наклонился и прошептал что-то на ухо Таппенс. Она вскинула глаза и ухмыльнулась. Я постаралась не сбиться:
– И я… я с удовольствием представлю вам актера, который сыграет… сыграет роль… в этой…
Я просто не смогла отвести глаз от Джейми. Он снова наклонился и прошептал еще что-то Таппенс; та кокетливо улыбнулась и, прильнув к Джейми, потерлась о него.
– В этой распутной… то есть я хотела сказать шотландской пьесе…
Я услышала, как гости в глубине бара недовольно заворчали. Таппенс по-прежнему занималась своим телефоном, томно постукивая пальцами по экрану. А Джейми снова посмотрел на меня. Его красивые карие глаза заглянули в мои глубоко-глубоко. Я нервно стиснула микрофон.
– Итак, я с удовольствием представляю вам Райана Харрисона! – с трудом, но все-таки выдавила я из себя, наконец.
Райан уверенно взлетел на сцену, и толпа разразилась рукоплесканиями и свистом. Над головами гостей взметнулись руки, камеры телефонов заискрились вспышками. И Джейми исчез из моего поля зрения. Я быстро спустилась со сцены и отошла к двери. Райан взял микрофон и подождал, пока стихнут аплодисменты.
– Спасибо, Надя! Я рад оказаться здесь, в театре на Раймонд-стрит, – заговорил актер. Я замерла у двери с вымученной улыбкой, приклеившейся к лицу, и волосами, так и не отлипшими от моей головы.
– Хм, я действительно в восторге от того, что нахожусь здесь, в Лондоне. Я хочу выпить английский чай, съесть торт и затеряться в тумане. Я хочу показать своим фанам и другую свою сторону… Темную, дикую. Я действительно жду не дождусь того момента, когда смогу влезть в шкуру Хэмиша Макбета![9]
С этими словами Райан поцеловал свои пальцы и сложил их в «знак мира»[10]. Толпа ответила ему истеричными воплями. Камеры снова замигали вспышками, и актер сбежал со сцены. Терри, Бет и Минди тут же обступили его и повели в пустую кухню.
– Я люблю народ Великой Британии! – прокричал с ее порога Райан.
Минди подала ему новую банку «Маунтин дью» с гибкой соломинкой. И актер выпил ее с такой жадностью, словно только что закончил трехчасовой концерт в Карнеги-холле, а не выступил с тридцатисекундной речью.
Я поймала свое отражение в одном из огромных холодильников из нержавеющей стали. Я реально походила на стюардессу EasyJet. Мой макияж выглядел так, будто я наносила его во время землетрясения, а вокруг головы дыбился кудрявый нимб.
– Мы можем подняться в конференц-зал? – спросила Никки. – Мы организовали для Райана несколько интервью с представителями прессы и встречи с нашими сотрудниками и финансовыми донорами.
В последующие три часа нам не выдалось ни одной паузы. Райан дал массу интервью, провел встречи с работниками театра, членами правления, с нашими финансовыми донорами, тремя представителями Вестминстерского совета и даже с женой человека, поставившего нам ограждения от толпы. Все желали сфотографироваться с Райаном и признаться ему в любви. Для меня стало открытием и удивлением, как много людей смотрели его телешоу, «Манхэттен-Бич».
Наконец мы проводили Райана, Терри, Минди и Бет к главному входу, где в ожидании томился их минивэн. Терри без слов погрузилась в него; следом за ней в машину уселись Бет и Минди. Райан задержался, чтобы пожать руки Ксандеру и Никки. А потом протянул руку мне.
– Спасибо вам, Райан! Билеты поступят в продажу завтра, в девять утра, – сказала я. – Мы думаем, что их раскупят очень быстро.
– Здорово, – усмехнулся Райан. – И вас ведь зовут Натали? А не Надя, да?
– Да, – подтвердила я.
– Пока, Натали! Еще увидимся, – снова осклабился он и залез в машину.
Ксандер вернулся в театр, а мы с Никки остановились на крыльце под навесом. Никки в окно поманила официанта, и тот вынес нам пару коктейлей. Расслабившись, мы обе отпили из своих бокалов по большому глотку. А дождь все продолжал лить.
– Спасибо, коктейль мне пришелся как нельзя кстати, – сказала я. – Который час?
– Половина десятого, – ответила Никки и, вытянув голову, заглянула в бар. – Большинство гостей уже разошлись… Только народец с реалити-шоу все еще потягивает там бесплатное бухло.
– Я так вымоталась, – призналась я, допивая коктейль. – Я собиралась поехать к… – Договорить мне не дал мужской голос:
– Привет, Натали…
Мы обернулись и увидели Джейми, стоявшего с Таппенс Полпенни под гигантским черным зонтом. На плечи Таппенс было накинуто пальто, но она вся дрожала, держа за руку своего спутника.
– Джейми, – только и сумела вымолвить я.
Наступила неловкая пауза, но уже через пару секунд Джейми наклонился и чмокнул меня в щеку. Его слегка щетинистая щека коснулась моей, и я на миг уловила запах его волос – сильный и чистый…
– Ой! – вскрикнула Таппенс, потому что зонт сдвинулся и забрызгал ее каплями дождя.
Джейми отступил назад, и мы взглянули друг на друга.
– Извини, Никки, это Джейми Доусон, – сказала я.
Никки улыбнулась и пожала ему руку.
– А кто вы такая, я знаю, – обратилась она к Таппенс. – Нам очень приятно, что вы ответили на наше приглашение. Так ведь, Натали?
– Ну да… гм… конечно… – промямлила я.
Никки бросила на меня недоумевающий взгляд, явно не понимая, почему я не в восторге от Полпенни.
А Таппенс растянула свои губы в улыбке, которую, должно быть, посчитала подобающей случаю. Порывистый ветер хлестнул ее по лицу и стряхнул на него с зонта капли влаги. Пара шальных фотографов выскочили из-под навеса на дорогу и сделали несколько снимков; Таппенс повернулась лицом к вспышкам, хотя ее бледная кожа продолжала подрагивать.
– Милый, я не могу допустить, чтобы это платье намокло. Это же винтаж! – прижалась она к Джейми.
– Да, платье у вас очень красивое, – подхватила Никки и тут же задала вопрос: – А откуда вы друг друга знаете?
Я посмотрела на Таппенс и только потом сообразила, что Никки имеет в виду меня и Джейми. Возникла пауза, а затем мы с ним дружно рассмеялись.
– Хотите верьте, хотите нет, – сказал Джейми, – но мы с Натали когда-то собирались пожениться.
При этих словах ноздри Таппенс раздулись, глаза придирчиво впились в меня, и я смущенно пригладила волосы. А Никки расхохоталась.
– Она дошла со мной до алтаря и… бросила, – договорил Джейми.
Повисшую тишину опять нарушил голос Никки.
– Что-что? Вы это серьезно? Вы не шутите? – забросала она нас вопросами, переводя взгляд с Джейми на меня, а с меня на Джейми.
Я сглотнула, пытаясь вернуть себе самообладание:
– Все это было очень давно, и я рада, что ты нашел себе спутницу, Джейми… Вы…
– Да, мы любим друг друга, – ледяным тоном конкретизировала Таппенс. – И Джейми продюсирует мое новое шоу.
– Мне понравился ваш спектакль «Феерия бурлеска» в театре Гаррика, – сказала Никки. – А где вы собираетесь ставить свое новое шоу?
– Здесь, – махнула Таппенс своей тонкой ажурной перчаткой.
Мы с Никки тупо проследили за ее пальцем.
– В «Палладиуме»? – переспросила Никки.
– Да нет же! Здесь! – округлив глаза, повторила Таппенс. И мы поняли, что она тычет пальцем в здание через дорогу, погруженное в темноту и затянутое брезентом.
– Но это же Старая Библиотека. Она уже несколько лет как закрыта, – сказала я.
– Фирма Джейми недавно арендовала ее для бурлескных представлений. Я – его первое шоу, – заявила Таппенс, положив руку Джейми на грудь.
В этот миг у тротуара зарычало подкатившее такси. Джейми открыл его дверцу, и Таппенс, бросив нам через изящное плечико «До свидания», скользнула в салон автомобиля. Джейми закрыл за ней дверцу.
– Вот так так! Значит, ты открываешь театр напротив? – воскликнула я.
– Ну да. Вполне себе подходящее местечко… на время, пока мы не найдем себе крышу получше, – пояснил Джейми.
– Я знаю, что такое временная сцена, – скривилась я.
– А как вы назовете свое детище? – полюбопытствовала Никки.
– «Большой О»[11], – ухмыльнулся Джейми.
Мой рот закрылся только после того, как он уселся машину и такси, поморгав нам на прощание своими задними фарами, уехало прочь от нас в дождь.
– Большой О… – повторила Никки. И повернулась ко мне: – Нат, у меня к тебе миллион вопросов…
Но ее отвлек какой-то журналист из «Гардиан», выглянувший из театра, чтобы сверить факты для очередной своей статьи.
– Нат, стой там, где стоишь! Я сейчас вернусь с чем-нибудь горячительным… – бросила мне Никки и шмыгнула в здание.
А я поглядела на Старую Библиотеку через дорогу – мрачно кутавшуюся в выцветший брезент. И, не подумав о льющем дожде, побрела домой по темной улице.
Одинокая форель
Пока я добиралась до дома, дождь лил не переставая. Почти весь Сохо спрятался под тентами магазинов и ресторанов, рассеянных по всей улице. На тротуарах остались только пьяницы да заядлые курильщики. Я была готова расплакаться, но мне совсем не хотелось, чтобы меня кто-нибудь увидел в таком состоянии. Поэтому я всю дорогу шла, низко понурив голову. Обильные потоки дождевой воды неслись с урчанием по водостокам, забрызгивая мои туфли, ноги и подол юбки. В своей оранжевой блузке я ощущала себя насквозь промокшей стюардессой. Хотя вернее было бы меня уподобить одинокой форели, плывшей против течения.
Дойдя до дома, я порылась в сумке в поисках карточки-пропуска и приложила ее к скану на калитке. Калитка с жужжанием и щелканьем открылась, и я поспешила через сад к своей входной двери. Ветер брызнул мне дождем в лицо, но я даже не поморщилась. Отыскав ключ, я вставила его в замок и вошла внутрь.
Температура понизилась, и в квартире было холодно. Дрожа всем телом, я зажгла свет, подошла к крошечной сушилке и включила центральное отопление. С щелчками, лязгом и кряканьем обогреватель заработал. Давно бездельничавший котел фыркнул пылью и наполнил прихожую сухим затхлым запахом. Я бросила сумку на пол, наклонилась, чтобы снять туфли, и взвизгнула, заметив, что в водном потоке на улице подцепила… использованный презерватив. Молочно-белый, он плутовски забился мне в туфлю и пристроился прямо под сводом стопы. Я подскочила и сбросила туфлю. Презерватив выпал из нее и, изогнувшись, улегся на щетину коврика. И тут я наконец расплакалась. Слезы ручьями полились по моему лицу. Я чувствовала себя такой одинокой и такой уродиной! Ведь вернулась я домой после такого напряженного дня не с прекрасным принцем, а с мерзким отработанным гандоном!
Я со злостью вытерла слезы, прошла в ванную и оторвала от рулона туалетной бумаги большущий кусок. Затем вернулась в прихожую, сгребла с пола презерватив и сделала то, чего делать никогда не следует, – я спустила его в унитаз. А потом долго простояла под струйками горячего душа, смывая с себя грязь и пот. После душа я натянула на себя свой огромный мягкий халат и отправилась на кухню. Там я открыла холодильник, достала из него бутылку водки с ледяной корочкой и налила себе половину стакана. И уже хотела отпить первый глоток, как зазвонил домофон.
Читать бесплатно другие книги:
