Песнь ветра. Между западом и югом Целых Ольга

Сирел схватил рисунок со стола и спрятал обратно в карман плаща, скрутив небрежно. Друид подвёл мужчину к столу, занятому пробирками и ретортами, склянками, горелками и трубками. Сирел в этом не разбирался, для него алхимия была наукой странной и непонятной. Кому она была нужна в их мире, где друиды могли исцелять, а вода из Источника Жизни возвращала молодость и силу?

– Вот это, – Эллей взял со стола запечатанный пузырёк, – средство от жара. И мне удалось обойтись без живой воды.

– А какой был смысл без неё обходиться? – пожал плечами Сирел. После недавнего разочарования Третий не испытывал интереса к научным изысканиям друида.

– В том, что рано или поздно Воды Жизни иссякнут и магия уйдёт из мира. Вот тогда человечество окажется один на один с болезнями и ранами. Мы должны быть готовы.

– Это будущее слишком далеко и слишком туманно, – отмахнулся Сирел, – а вот абаасы и ахеды кружат у наших границ уже сегодня!

– Это будущее не так уж и далеко. Полторы тысячи лет назад были маги всех стихий, сто лет назад погиб последний маг двух стихий. Нынче остались только маги одной стихии.

– Ну а Источник Жизни здесь причём?

– Ты же хочешь снять проклятие? – неожиданно серьёзно спросил Эллей. Омогой тоже подступил ближе.

– Хочу, – осторожно согласился Сирел.

– Тогда узнай, что было украдено из Великой Библиотеки.

– А что было украдено? – насторожился Третий, который впервые слышал об этом.

Но друид и маг промолчали.

– Значит, Азов Третий проклятие не снял, – заключил Сирел, сердито. Он откинул со лба прядь иссиня-чёрных волос и сжал кулаки, – и вы молчите?!

– Сирел, наше положение и без того шатко.

– А я, по-вашему, могу рисковать головой бездумно? – разозлился Третий.

– Бутон ты или нет, но будущего Правителя не казнят, – проворчал Омогой.

– Так помогите мне! Расскажите о «Гневе Солнца»!

– Мы не можем. С нас взяли клятву, – ответил Эллей, – и поверь, мёртвые мы тебе точно ничем не поможем.

– Да какой от вас вообще толк! – Сирел вышел из себя и стукнул кулаком по столу. Как назло, его рука попала точно по одной из колб. Кровь закапала с его правой ладони.

– Мы понимаем твою злость, наследник, – Эллей спокойно взял его руку в свою сморщенную ладонь, второй ладонью он накрыл порез, – но мы на твоей стороне.

Руки друида словно засветились изнутри. Тепло охватило кулак наследника, вошло в кровь, достигло сердца, исцеляя и успокаивая.

Carreg Lafar – Afon Yr Haf

В императорских садах, разбитых на склонах Материнской горы, суетились садовники. Звуки расположенного у подножия горы Индигира практически не долетали до дворцовых высот. В центральной части сада летом пылали алой листвой могучие клёны, под их тенью цвели кустарники с сиреневыми, нежными цветками. Но пока, весной, кругом поднимались к небу только робкие бледно-зелёные ростки, да чернела перекопанная земля.

Нынешние жёны правителей предпочитали красно-фиолетовую гамму центральной аллеи, подчёркнутую синими цветочными бордюрами вдоль дорожек и фонтанов.

Сирел не любил центр сада, с его вычурными клумбами и обилием красного, женского цвета. Его мать в эту часть парка никогда не пускали, поэтому она разбила свой маленький садик между скал. Высокие стены не давали ветру унести плодородную землю, но и солнце не имело сюда полноценного доступа. Поэтому в этом уголке росли только тенелюбивые растения, да куст белых роз, что мать Третьего наследника посадила в насмешку над предрассудками дворца.

Садик приходил во всё большее запустение: вьюнки плотной пеленой засохших побегов закрыли каменную кладку над входом, клумбы смешались с газоном, неухоженная трава доставала человеку до пояса. Плющи плотно укрывали стены, ползли по скалам в недосягаемую высь, оплетали гнилые скамьи и каменный столик, крышу беседки и деревья.

За три года, что Сирел служил на юге, куст белых роз разросся, ощетинившись острыми колючками, и уже давно не цвёл. Качели, что раньше весело покачивались под веткой крепкого дуба, ныне лежали в грязи, под слоем прелой листвой. В углу сиротливо стояла мраморная статуя Дриады, хранительницы природы. Мать Сирела больше других стихий почитала Землю и Воду, передав сыну настороженное отношение к Огню. Дриада охраняла её покой, защищала её сад, но саму её не сберегла.

Сегодня Сирел пришёл сюда, дабы поразмышлять, в тишине. В основании статуи, в потайном отделении, он хранил свои записи, чертежи и дневники ветеранов последней войны. Третий копал под печать секретности, наложенную прошлым императором, и никто не должен был об этом знать.

Мужчина прикоснулся к холодной щеке каменной статуи, разглядывая облупившуюся позолоту на мраморных волосах. На лице её пролегли высохшие дорожки от дождевой воды, словно Дриада оплакивала свою подопечную. Засохшие побеги плотно окутали её, соединив со стеной узорчатым плащом.

Внезапно, старая деревянная дверь, с остатками алой краски, отворилась: на пороге в косых солнечных лучах появился Артес, с маленьким красным свёртком на руках. Красивое лицо будущего императора сияло счастливой улыбкой. Свёрток пошевелился, издав тихий писк.

– Сирел! Смотри, кого я принёс! – продолжая улыбаться, он приблизился к статуе и аккуратно передал свёрток брату.

Сирел осторожно взял ребёнка на руки, придержав головку, и откинул угол покрывала. На него, щурясь и зевая, глядела синеглазая и темноволосая девочка, крайне похожая на своего отца.

– Ты заметил, что и ей передалась наша горбинка на носу?

Горбинка была единственной чертой, что роднила всех отпрысков первых императоров и неизменно передавалась из поколения в поколение. Даже детям Белых Роз.

– Жаль только, что девочек она не очень красит, – удручённо кивнул Артес и обернулся к статуе. – Нет, ну надо же! Золотые волосы. И кто только такое придумал!

– Говорят, что на северо-востоке живут люди с волосами цвета бронзы, отчего не может быть и золотоволосых? – рассеянно заметил Сирел, думая о своём.

– Да ну, – отмахнулся Артес, забирая девочку обратно, – Скорее Западный ветер розами запахнет!

– И это мне говорит человек, разделяющий суеверные настроения женской части дворца! – покачал головой Третий.

– Сам виноват. Необязательно быть суеверным, чтоб уважать чужие взгляды. Ну не хотят они в праздники говорить о политике и войне, неужели так сложно промолчать было? – лёгкий упрёк был слышен в голосе мужчины. – Бросил меня одного.

– Прости. Я не хотел лгать.

– Это было бы не ложью, а хорошими манерами, – нравоучительно заметил Артес и вдруг охнул: – Забыл! Тебя же Тагал хочет видеть! Я за тобой и пришёл.

– Мог бы слуг послать, чего самому бегать, да ещё и с ребёнком? – насторожился младший наследник.

– Это был отличный предлог для побега от скучных семейных посиделок у фонтана.

– У тебя самого скоро будет такая же семья, если не больше. – покачал головой будущий Воевода и направился к выходу.

Артес что-то напряжённо обдумывал, пока Сирел запирал дверь сада. Когда оба брата двинулись по дорожке к центру сада, он, наконец, выдал:

– Это ужасно. Почему только император должен так страдать? Три жены! Я с первой не знаю о чём разговаривать, и мне ещё двоих заводить…

– А мы с Неоном вынуждены жениться на двоюродных сёстрах. Это справедливо?

– Ну, Салахиль симпатичная. Тебе повезло чуть больше, чем Неону. – шутливо поддел брата Артес.

– Ну да… – протянул Сирел, вызвав в памяти, знакомые с детства, черты: бледная кожа, серые глаза, как у отца, но без стального отлива, стройная, даже худая. В целом, не хуже многих. Но тёплых чувств никогда не вызывала. А уж когда она что-то говорила, Сирел не мог сосредоточиться на диалоге, мучимый головной болью, вызванной высотой её голоса. – А что будет со Свирь? Отдашь её в орден?

– Только если сама захочет, – покачал головой Артес, прижимая свёрток к себе. – Я боюсь за тебя, Сирел.

– Почему?

– Потому что после твоей матери, наш отец отказывается брать жену и заводить детей третьей ветви. И если что-то случится с тобой, кто заменит тебя при моём правлении? Кто будет моим Воеводой? Только не говори про Илима!

– Не волнуйся, до нашего правления ещё жить и жить. Может, отец передумает и возьмёт третью жену. Или вон к Шагонару присмотрись.

– А может, ты просто будешь осторожнее и прекратишь лезть везде на рожон? Мне не нужен другой Воевода. – Артес говорил очень серьёзно.

Но Сирел думал о своём.

Тагал Северная сидела на резной скамье, окутанная паутиной весенних теней. Красные почки на тёмных стволах грозили вот-вот превратиться в красивые резные листья, молодая травка робко пробивалась из холодной, завезённой искусственно, земли. Сад ещё не расцвёл, но уже радовал глаз свежей зеленью и трепетом птичьих крыльев.

Алое с золотым платьем Первой Жены Императора, закрывал длинный кожаный фартук. В холеных руках, сложенных на коленях, она держала садовую лопатку. Напротив, в большой круглой клумбе, разбитой вокруг спящего фонтана, чернела свежевскопанная земля. По дорожкам вокруг бегали дети и внуки правителей.

Двина, юная жена Артеса, одиноко сидела на скамье возле колыбели, озираясь по сторонам. Когда её муж появился с ребёнком на руках, она поднялась и поспешила ему навстречу.

– Двина, мне кажется, Свирь что-то хочет, но я не могу понять, что! – Артес озабоченно осмотрел дочку, прежде чем отдать матери.

Двина приняла девочку, её худое, измождённое лицо, озарила светлая улыбка, в голубых глазах светилась нежность. Стоящий рядом Первый наследник улыбнулся в ответ, слегка приобнял супругу за талию и перевёл взгляд на ребёнка.

Сирел тихо усмехнулся, порадовавшись за брата, и направился к Тагал. Первая Жена Императора обернулась на звук его шагов. Сегодня её седые косы лежали вокруг головы, подобно самой дорогой короне. Она протянула Сирелу садовую лопатку и сказала, указывая на вскопанную землю:

– Не поможешь мне посадить цветы?

– С радостью, – ответил он, принимая инструмент.

Тагал объяснила, на какую глубину и как далеко друг от друга надо посадить саженцы. Сирел послушно выкапывал ямки, в которые женщина опускала маленькие зелёные побеги неизвестных ему растений.

– А что это будут за цветы? – спросил он, проведя ладонью по волосам, норовившим упасть на глаза.

– О, это будут красивые голубые колокольчики и тёмно-синие, мелкие, цветочки. А между ними прорастут белые кустики-звёздочки.

– Похоже на звёздное небо, – заметил Сирел, мысленно представив будущую клумбу, – и судя по тому, как вы высаживаете белые цветы, это созвездие Матери Мира?

– Да, оно самое. Любишь звезды? – Тагал искоса поглядела на него улыбаясь.

– По ним удобно ориентироваться, – пожал он плечами.

Тагал спокойно выпрямила спину, внимательно разглядывая пасынка. Горбинка на носу, как у отца и братьев, намечающаяся морщинка меж бровей, серые, с синей каймой глаза. Непослушные, чуть вьющиеся иссиня-чёрные волосы. Довольно редкий оттенок, даже для темноволосых сыновей империи Марха.

Тагал часто сравнивала мужчин с оружием: своего сына Артеса она находила похожим на боевой молот – крупный, мощный, но медлительный. Неон походил на узкий кинжал, которым в тёмных переходах перерезают горло. Сирел же был мечом. Хорошим, надёжным мечом. Без вычурной гарды, или сапфиров в рукояти, но сбалансированным, удобным для битвы. И это её пугало больше, чем молоты и кинжалы. Ей не нравилось то, как он вглядывается в горизонт на западе или хмурится, когда думает, что его никто не видит. До того, как его мать изгнали, он был совсем иным. Но вот он вырос: меч, без излишеств, для которого традиции – глупые суеверия, а созвездия – всего лишь ориентиры во тьме. Кто знает, как глубока его ненависть к собственной семье?

Тагал слышала шепотки советников, она знала о том, что из казны утекают средства в неизвестном направлении, а недавний пожар в Великой Библиотеке встревожил её. В стране патриотов, управляемых членами единой семьи, кто, как не сын белой розы, мог быть предателем?

Сирелу тяжело было смотреть в глаза первой жене императора. Он вернулся с полгода назад, думая, что изменился, повзрослел, но… Один только вид Тагал возвращал ему болезненные воспоминания. Вот она чуть склонила голову набок – и он вспомнил, что после этого движения начинались нравоучения, сводившиеся к одному – он плохой, потому что бутон. Руки она стиснула на коленях – она всегда так делала, когда собиралась сказать что-то неприятное. Третий чувствовал, как внутри него растёт раздражение, как портится настроение, как он проваливается в какие-то детские обиды.

Мать Сирела не любили при дворе. Она это знала, да и ни на что не претендовала, вынося насмешки и злословие с неизменным спокойствием. Через пять лет после знакомства с Бельфегором она родила Сирела, и положение её ухудшилось, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Ни Тагал, ни Лия не хотели своим сыновьям Воеводу из бутонов.

А потом разразился скандал – Сирел сжал садовую лопатку со злостью – и его мать выслали из дворца. Суть конфликта никто Третьему не объяснил, он тогда ещё даже первой декады жизни не перешагнул. И ни одна из мачех заниматься ребёнком не захотела. Так он и остался на попечении у Тейна – такого же бутона, и Юны, что поссорилась с матерью из-за него. Бельфегор сделал вид, что у него нет сына, и отправил Сирела в Гонгор. Время в академии Третий вспоминал даже с радостью – всё веселее, чем дома.

– Я хотел бы извиниться, – начал Сирел, нарочито спокойно, прервав свои невесёлые размышления. Он старался не отрывать взгляд от земли, в которой продолжал рыть ямки. – Я повёл себя недостойно и глупо. Артес уже объяснил мне, что неприятие верований и традиций не повод пренебрегать чувствами окружающих.

– Так и сказал? – удивилась Тагал улыбнувшись.

– Да.

– Ну, значит, хоть кто-то меня слушает! – рассмеялась женщина. – Но я не собиралась тебя отчитывать. Правда необходима, но не всегда уместна.

– Я помню, – кивнул Сирел, с серьёзным лицом. Эту странную фразу она повторяла часто.

– Не сомневаюсь. Как там было на юге? Тебя долго не было, мы скучали.

– Угу, – тихо фыркнул Сирел, – на юге, как и на любой службе. Не хочу утомлять вас подробностями скучной солдатской рутины.

– Не пора ли тебе остепениться, Сирел? Перестать метаться по стране? Заняться достойными наследника делами?

– Какими, например? – Третьему не удалось скрыть злость. Он невольно, обернулся к Салахиль, что, заметив его взгляд, состроила расстроенное выражение на лице и убежала. Сирел тяжело вздохнул.

– Ты жесток с ней! – Нахмурилась Тагал. Ингри Южная, мать Салахиль, что сидела неподалёку, недовольно скрестила руки на груди. – Не уважаешь ни её, ни Леона!

Третий поднялся, отбросив бесполезную лопатку:

– Уважаю!

– Не похоже! Или ты на столько зол на нас всех? – Тагал картинно запнулась. – О мать мира! Да, мы поступили ужасно, и по отношению к тебе, и к твоей матери, и той девушке, что ты привёл во дворец в семнадцать лет, – Сирел сжал кулаки и стиснул зубы, ярясь ещё больше. – Мне стыдно за то, как мы себя вели. Я всей душой хочу, чтоб ты простил нас. Ведь невозможно хранить покой тех, кого ненавидишь!

– Я не говорил, что кого-то ненавижу! – зачем-то пытался оправдаться Сирел. Но Тагал не слушала.

Родственники начали стягиваться к фонтану. Артес, обеспокоенный, переводил взгляд с матери на брата и обратно. Юна сурово сдвинула брови. Лия Западная упёрла массивные руки в крутые бока и замерла, неодобрительно наблюдая за происходящим. Олой и Ямал прекратили драку, в которую перерос их урок фехтования, и тоже приблизились, потрёпанные и грязные.

– Грубо, Сирел. Ты лжёшь сам себе. – Тагал покачала головой.

– Это не ложь!

– Мне только остаётся надеяться, что подавляемые тобой обиды не обернуться против нас, их взрастивших. Конечно, мы это заслужили. Но лучше выяснить отношения в домашнем кругу, чем на поле боя!

– Вы думаете, я вас предам? – До Сирела дошло. И это озарение заставило его вздрогнуть.

– Мама! Что ты такое говоришь? – вмешался Артес.

– И, главное, зачем? – Лия Западная едко усмехнулась, обменявшись с Тагал выразительными взглядами.

– Будет война или нет, но мы, семья правителей Империи Марха, должны являть собой те идеалы, за которые боремся: крепкая семья, сплочённость, взаимовыручка. Что было до основания Империи, дети? – она повернулась к Олою с Ямалом.

Последний не растерялся и выдал заученную на уроках фразу:

– Хаос и смута. Одно племя пожирало другое.

– Но три брата: Азов, Ингур и Камал создали империю, объединив разрозненные королевства обещанием помощи, поддержки и защиты. Так, Сирел?

– При чём здесь история?

– Кровь проливается всегда. Каждый день. Но одно дело – проливать кровь врагов своих, другое – кровь своих родных. Сирел, твой отец и все мы виноваты пред тобой, и друг перед другом тоже, – она обвела взглядом всех присутствующих, особенно задержавшись на второй жене Бельфегора. – Нам не изменить прошлого, но мы можем изменить будущее. Выяснить отношения. Высказать всё, что мы думаем, решить наши проблемы открыто и честно, а не подставлять друг друга в тёмных переулках, – на этих словах её взгляд снова упал на Лию Западную, которая, коротко усмехнувшись, пожала плечами.

– Ты не находишь, что поведение твоё лицемерно? – Лия была единственной, кто не боялся высказывать Тагал своё мнение.

– Я хочу, чтоб между нашими детьми не было вражды. Чтобы, став правителями, они не пытались мстить друг другу.

– Скажи проще, ты просто судишь по себе, – прервала её Лия. – И на его месте уже давным-давно перерезала бы глотки обидчикам. А он молчит и терпит. Прям как его мать, да? И тебя это бесит, не так ли? Не знаешь, чего от него ожидать?

– А, может, это ты судишь по себе? – разозлилась Тагал. – Мне действительно жаль, что мы не смогли быть к нему добрее. Я не смогла. И перед тем, как он отправится на войну, на подвиги или просто к нашим врагам, я хочу убедиться, что на его верность не повлияют старые обиды.

– О, да ты решила, что мы воспитали врага? – Лия безжалостно высказала страхи Тагал. И та не нашла слов для ответа, только опустила глаза.

– Мама! – воскликнул Артес. Его мощная грудь ходила ходуном от возмущения, как кузнечные меха. – Сирел самый верный и преданный Империи человек из всех, что я знаю! Может, стоило хоть раз навестить его в том заросшем углу сада и тихо поговорить, а не устраивать спектакль!

– Сирел умный, – Неон встал возле старшего брата, – Он прекрасно понимает, что расплачивается за грехи отца. Понимает также, что если Император возьмёт Третью Жену из знатного рода, то наследником ему не бывать. Но отец не женится, и это немаловажно. А что он не ведёт с сыном душещипательных бесед – невелика потеря, с нами он тоже не больно ласков. Так с чего ему предавать? С того, что, прошу прошения, вздорные женщины отказались его принять?

– Позвольте мне сказать, – вмешался Сирел, – служить стране – не значит служить только своей семье. Империя куда больше и важнее, чем все препирательства. Я не настолько мелочен, чтоб из-за семейного скандала предавать родину. Моя мать была из незнатных людей. Может быть, женитьба на простой девушке и стала самым правильным поступком нашего отца. Мать научила меня заботиться не только о себе и группе своих близких, но и о многих нуждающихся за стенами дворца. Народ империи – моя семья. Артес с Неоном – моя семья. А остальное несущественно. Только не надо больше устраивать мне проверок на верность. Если вы боитесь, что я приду мстить – не тревожьтесь. Я не стану портить из-за вас отношения с братьями. Теперь же, Тагал Северная, и вы, Лия Западная, позвольте мне уйти. Меня ждут дела.

– Иди, – кивнула Тагал.

Когда Сирел исчез меж деревьев, она повернулась к остальным:

– Ну, что думаете?

– Мама, ты поступаешь подло, – Артес гневно нахмурился, отчего императорская горбинка на его носу придала лицу хищное выражение.

– Для таких, как Сирел, нет лучшего способа заставить подчиняться, чем усомниться в их верности. Он теперь в лепёшку расшибётся, чтоб доказать нам свою собачью преданность. Этого ты добивалась? – Лия поправила сползающий красный плащ.

– Не совсем. Мне действительно жаль, что мы были так жестоки с ним, Артес, – Тагал повернулась к сыну. – Просто я, видимо, не умею извиняться.

– В следующий раз поговори с ним лично.

– Мама, зачем ты давишь на него? Ты правда думаешь, что таким образом сможешь заставить кого-то себя уважать? – вмешалась Юна.

– Тебя, моя дорогая дочь, я не спрашивала. – ответила ей Тагал, холодно.

– Да почему вы с ним возитесь? – выпалил Олой, презрительно сплюнув. – Сын белой розы, да он же просто бастард!

Звонкий звук пощёчины разлетелся по саду. Ирика гневно сверкала синими очами:

– Не смей так говорить о своём будущем Воеводе!

– И, ко всему прочему, – вкрадчиво заметил Неон, ласково приобняв родного младшего брата за плечи и отводя от девушки, – он отличный воин. Если он услышит такие слова, боюсь, в честном поединке ты не выживешь.

– Но это же правда! – упрямо сопротивлялся юноша. – Он бутон!

– Правда не всегда уместна! – хором, заученно, проговорили Артес, Неон, Ямал, Ирика и Двина.

Тагал, собиравшаяся было открыть рот, только всплеснула руками. Лия и Ингри обменялись понимающими взглядами.

Артес и Неон расслабленно сидели у камина в кабинете будущего Казначея. Старший наследник улыбался и рассеянно глядел в потолок. Второй же задумчиво разглядывал блики огня на гранях своего хрустального бокала с вином.

– Как думаешь, когда начнётся война? – спросил Неон, скорее самого себя, чем брата.

– Какая война! – отмахнулся Артес. – О чём ты!

– Тейн предупреждал нас об ахедах и абаасах – погиб, зачищая логово первых. Сирел предупреждает нас и об ахедах, и об абаасах… Что будет с ним?

– Сирел просто помешан на заговорах, – покачал кудрявой головой Первый. – Ну ладно, в угрозу ахедов ещё можно поверить. Но абаасы! Чушь.

– Но ты же их сам видел.

– Видел. Но это не значит, что Посланники тоже вернулись.

– Значит, брату ты не веришь?

– Ну… – Артес выпрямил спину, вглядываясь в лицо среднего брата уже без улыбки, – я верю Сирелу! Я хочу, чтобы он стал моим Воеводой. Но он всё делает, для того чтобы в семье его не воспринимали всерьёз.

– Да, Сирел любит бунтовать по поводу и без, – Неон сощурился, с усмешкой.

– И это плохо. Вот что ему стоит жениться? Ты женился, я женился. И теперь я самый счастливый человек на свете. Я отец. И это оказалось не так уж и страшно.

Неон покачал головой, глядя на брата с иронией.

– А если война всё-таки будет?

– Почему ты так думаешь? – Артес нахмурился.

– Потому что Королева Орхона едет в Индигир. По размытым весной дорогам, вместе с дочерями. Сама Королева Орхона! – Неон многозначительно выделил эту фразу. – Если правитель сильнейшего на юге королевства, впервые за столько лет, лично едет к нам в гости, значит, дело пахнет гарью.

Глава 4. Первая Гроза

Jennifer van der Harten – Greensleeves

На какое-то время, занятый подготовкой новобранцев, Сирел забыл о тучах на Западе. Весна упрочивала своё положение: цветы в садах распускались; Нижний город покрылся белой дымкой цветущих яблонь, скрывающей грязь и убогость бедняцких жилищ. Дожди стали тёплыми, облака величественными кудрявыми великанами плыли по небу, чья яркая синева затмевала самые дорогие сапфиры в коронах Правителей. В Имперских садах распустились красные листья на чёрных деревьях, проклюнулись слабые ростки на клумбах, а стаи бабочек, поднимаясь с земли, загораживали солнце.

Часто, по вечерам, Сирел приходил в заброшенный сад своей матери и вглядывался в лицо каменной статуи, словно надеясь получить ответ на свой вопрос. Но холодное изваяние молчало, устремив пустые глаза на колючие заросли диких роз. Запустение этого места наводило на мужчину тоску, и он решил привести сад в порядок. Теперь днём здесь трудились садовники, выпалывая сорняки, подстригая розы и убирая мёртвые побеги. Каменную статую очистили, убрав потёки грязи на щеках. Волосы статуи когда-то были позолочены, как у мифических дриад, а под грязью скрывалось лицо прекрасной женщины.

Сирела всегда удивлял выбор его матери, ведь золотоволосых дриад обычно изображали лишь в храмах всех стихий на витражах, да и то, на свой страх и риск, ибо очень уж они походили на Посланников. Первым порывом наследника было – избавиться от подобного произведения искусства, но, подумав, он решил оставить всё как есть.

На выходном в середине декады, когда Сирел собственноручно сдирал со стены за статуей мёртвые побеги плюща, дверь в сад отворилась, и, решительной походной, в тихий уголок снова вторгся Артес.

Наследник императорского престола выглядел великолепно: в курчавых тёмных волосах поблёскивал тонкий золотой обруч с сапфиром, в тон его синим глазам. Плащ был того цвета вечернего неба, когда солнце уже скрылось, но свет ещё теплится в мире. Две мощные бляхи с символом ветра удерживали его на плечах. Золотой кафтан из тонкой резной кожи, весь в хитросплетениях тиснённых узоров, доходил до середины бедра. Чёрные штаны и высокие сапоги с золотыми шпорами завершали образ.

– Куда это ты так нарядился? – удивился Сирел, оглядывая брата.

Сам он, в перепачканных землёй штанах и грязной синей рубахе, с распахнутым до неприличия воротом, почувствовал себя неуютно рядом с Первым наследником.

– Королева Орхона, наконец, прибыла. Жалуется, что наши юго-восточные дороги размыло паводками. Я встречал её у ворот. К вечеру, до праздничного приёма, она хочет переговорить с Правителями, ближайшими советниками и наследниками.

– Вероятно, она привезла плохие новости, – предположил Сирел нахмурившись.

Засохшие побеги плюща не хотели поддаваться, поэтому он достал нож, и работа пошла быстрее. Артес, присев на скамейку под дриадой, наблюдал за работой брата.

– Наверное, у них опять нет денег, чтобы отдать нам долги.

– И ради этого, королева всего Орхона, месяц тряслась по нашим размытым дорогам?

– У неё три незамужние дочери, боюсь, что одну из них мне придётся взять в жёны, – Артес обречённо выдохнул.

– Третью жену вперёд второй возьмёшь? – усмехнулся брат, почти срезав весь плющ.

– Ну, за второй женой дело не постоит. Дай только дяде Ирию волю, он со всей империи подберёт мне по кандидатке из каждой провинции Казны.

– Зато, если повезёт, твоя третья жена будет одной из знаменитых воительниц Орхона. И твой Третий наследник обретёт потрясающего учителя.

Артес усмехнулся, но ничего не ответил, наблюдая за стараниями младшего брата. В синих его глазах стоял вопрос, который он хотел задать, но всё не находил слов. Сирел хорошо знал брата, и это его нерешительное молчание. Покончив с плющом, он повернулся к нему:

– Ну, давай, спроси уже.

– Ты злишься на мою мать?

Третий помолчал, слегка прикусив нижнюю губу.

– Честно?

Артес кивнул.

– Злюсь. Знаешь, – Сирел сел рядом с братом, – мне кажется проще засунуть абаасов обратно в ту дыру, из которой они лезут, чем понять, что в головах у наших родственников. Видит ветер, я бы уехал, если бы была возможность.

– Но куда? Ты и так долго отсутствовал. Наш отец уже стар, скоро придёт время сменить правителей.

Сирел поднялся, прошёлся вдоль стены задумчиво, остановился возле брата.

– Боюсь, будет война. А на войне правителей не меняют. Так что, у меня ещё есть немного времени, – Сирел попытался пошутить.

Артес нахмурился:

– Да не будет никакой войны. И Ивдель приехала по какому-нибудь безобидному поводу.

– В любом случае я с тобой.

– Я рад, что ты мой брат! – радостно воскликнул Артес, вставая и заключая младшего брата в могучие объятия.

– Что ты делаешь, Артес! Ты меня задушишь и измажешь свою камзол! – прохрипел Сирел.

– Да вихрь с ним, с камзолом! – старший брат, как душа открытая и добрая, искренне радовался тому, что с его плеч свалился тревожный камень.

Артес выпустил Сирела и тот, отступая от брата, схватился рукой за сухой плющ. Растение легко отстало от стены, открыв братьям относительно свежую кладку.

– Что это?

Ошарашенные братья разглядывали стену. Кирпичи, из которых она была сложена, растрескались от времени, связующий состав высох и пришёл в негодность. Сирел расковырял ножом отверстие и прильнул к нему:

– Там что-то есть! Ещё какая-то часть сада.

– Давай посмотрим.

Артес оглянулся, нашёл лопату и принялся разбивать стену. Сирел помогал ему коротким ножом. Кирпичи крошились легко, словно преграду ставили второпях и из сырца, что нашли под рукой. Когда образовался проход, достаточный для человека, братья раздвинули колючие кусты по ту сторону ограды и вошли в неизвестную им ранее часть сада.

Пред ними предстал прямоугольный, вытянутый коридор, одной стороной примыкающий к скале. На дальнем его конце виднелись выцветшие деревянные щиты-мишени. Братья переглянулись и направились к ним. Длина коридора была около ста шагов.

– Ты посмотри, – удивлённо присвистнул Артес, поднимая один из щитов с земли.

В его размякшей середине было много дыр от стрел. Неизвестный лучник стрелял хорошо, редко промахиваясь: края щитов были чисты и без зарубок.

– Неужели это сад моей матери? – удивился Сирел, проводя рукой по щербатой поверхности.

– Значит, златовласая дриада не зря там стоит. Прикрывает вход от любопытных глаз.

– Но почему мать скрывала свои навыки? – Сирел ничего не мог понять.

– Кто знает, брат… – Артес чувствовал смятение младшего.

Тревога камнем легла Первому на плечи, ибо на этот раз кое о чем он был вынужден умолчать.

Hedningarna – Dufwa

Королева Орхона, Ивдель Отважная – статная, высокая женщина с сильными руками, одетая в кольчужное платье, стояла посреди Зала Советов. В круглом каменном куполе треугольные оконца пропускали солнечный свет, что образовывал на полу сложный узор из золотых бликов. Окна на стенах – узкие прямоугольники, расчерчивали помещение косыми оранжевыми полосами, бросаемыми заходящим светилом. В одной из таких полос королева и стояла, окружённая сиянием словно вспыхнувшей огнём кольчуги. Её седые волосы, собранные в косы, лежали на голове, как корона. Стальные шпильки, которыми, при случае можно было сражаться, формировали затейливые зубцы в причёске. Лицо её, с твёрдым подбородком, сурово сдвинутыми бровями, и чёрными глазами, внушало страх и уважение, какое и не снилось некоторым императорам Марха.

Три её дочери, смуглые и темноволосые девушки, стояли на шаг позади матери. Их наряды были куда практичнее: на стройных фигурах красовались дорожные костюмы, со множеством карманов, кинжалов и металлических вставок.

Император и его венценосные братья сидели на возвышении в центре залы, Артес, Неон и Сирел, по традиции, стояли у подножия. Советники настороженно жались к стенам, кроме Илима, что стоял неприлично близко к наследникам.

Среди членов Совета Сирел заметил мага Омогоя и друида Эллея.

Меж тем, Ивдель что-то рассказывала, приковав всеобщее внимание. Голос её звенел от ярости:

– Когда-то это была группа фанатиков из Сиры: они говори о единстве нойонов, о том, что пора объединится против захватчиков с юга. Выступали против продажных королей и жестоких князей. Но со временем их ненависть распространилась не только на властителей и врагов, но и на всю систему правления в принципе. В конце Серого пала Сира. Месяц назад, в начале Пустого, они захватили власть в остальных королевствах, причём захватили почти без крови: народ и армия просто отвернулись от своих королей. Они хотели взять и Стирл, но захватить эту республику торговцев изнутри не вышло, поэтому они выступили открыто. Оказалось, что нойоны не только проповедовали, всё это время они тренировали свою армию. Их методы – вербовка сторонников, захват заложников, поджоги и тихие ночные убийства. Они вырезали все королевские семьи Юга, устроив публичные суды и казни! Выжила только Вилия из клана Сахада, наследница престола Сиры, которая сейчас вынуждена скрываться.

– Кто же они?! – Бельфегор встревоженно нахмурил брови. Ответ он знал, только верить не хотел.

– Они зовут себя Ахедами. Они верят, что монархия изжила себя, что правителя должны выбирать лучшие граждане юга. Те люди, которые не согласились принять их образ жизни либо умирают, либо становятся рабами. Плач тысяч невинных стоит над южными долинами, Бельфегор. Я пришла предупредить тебя, что вскоре алчные взоры Ахедов обратятся и к нашим государствам.

– Ивдель, мы думаем, ты напрасно паникуешь, – мягко возразил император, сжимая подлокотник высокого кресла, в котором сидел. – Разведчики провинций Лодон и Майн утверждают, что Ахеды не собираются воевать с нами.

– Король Сиры тоже так думал… – мрачно отвечала Ивдель. – Теперь его голова, вместе с головами его жены и детей, прибита к воротам Иеры. Они никого не щадят. Даже младенцев. И этот их лидер – Ама Саган. Никто не видел его лица, но его почитают наравне с богом.

Страницы: «« « 1234 » »»