Безумство Мазарини Бюсси Мишель
Ветра не было, но издали долетал шум волн, разбивавшихся о камни.
— Знаю! — внезапно выкрикнул Арман. — Черт! Я знаю, как они это провернули, гады. Сволочи! Надо же, какая подлянка!
Все в изумлении уставились на него.
— Объясни, мальчик, — сказал Дельпеш.
— Объясню, — Арман явно был взволнован, — но сначала надо найти Колена. Срочно! До того как захлопнется адская ловушка.
Мади вскинула красную бумажку:
— По следу!
— Ладно, — согласился Дельпеш. — Расскажешь по пути?
Они пересекли дорогу и сошли на тропу, ведущую к аббатству.
Арман молчал.
— Ну и где твое объяснение? — спросил Дельпеш.
Арман не ответил, он сосредоточился на поиске меток, обрывков красной бумаги. Мади и Клара были заняты тем же. Клочки попадались через каждые тридцать шагов. Миновав крест Святого Антония, они оказались перед запертой решеткой, поискали метку, но ее не было.
— Тупик! — сказал Дельпеш.
— Они внутри! — заявила Мади.
Дельпеш посветил фонарем на развалины, но мало что увидел.
— Возможно…
— Точно! — уверенно сказал Арман. — Больше идти некуда.
— Но там закрыто, — возразил Дельпеш.
— Ну и что? — отозвалась Мади. Она оглядела ворота — не выше двух метров, и забраться — раз плюнуть. — Здесь кто угодно перелезет!
Дельпеш открыл было рот, но Клара, задрав повыше юбку и сверкая загорелыми икрами, уже проворно карабкалась вверх. Перекинула одну ногу, потом другую, мягко спрыгнула и одернула платье.
Журналист и двое подростков не двигались.
— Ну, кто следующий? — подначила их Клара.
Арман попытался залезть, но ему потребовалась помощь Мади и Дельпеша. Объединив усилия, они подтолкнули его, и он, хоть и слегка испуганный, все же сумел справиться с головокружением и спуститься с другой стороны. Мади перебралась без труда. Дельпеш счел делом чести на глазах у Клары ловко преодолеть препятствие.
Журналист пошарил лучом фонаря по руинам в поисках хоть какого-нибудь следа, все четверо долго осматривали старые камни. Нигде не было ни клочка мятой бумаги.
Ничего!
В конце концов они остановились у входа в подземелье. Дельпеш осветил три ступеньки.
— Они там, — сказал Арман. — Они точно спустились туда.
— Идем! — откликнулась Мади.
Дельпеш удержал ее за руку:
— Погоди, моя прелесть! Это настоящий лабиринт. Если Колен Реми в этих подземельях, у нас нет ни малейшего шанса его найти. Без плана, с одним несчастным фонарем… да мы там сразу заблудимся.
Мади невнятно ругнулась.
— Он прав, — признал Арман.
— Каза! — неожиданно воскликнула Клара. — Каза, вот кто нам нужен. Симон Казанова говорил мне, что забрал планы у Габриеля Бордери.
— Позвони ему! — распорядился Дельпеш. — Вряд ли он спит.
Клара немедленно набрала номер. Симон отозвался сразу.
— Каза? Это Клара.
— Дай мне, — потребовал Дельпеш.
Клара неохотно протянула ему телефон, журналист взамен отдал ей фонарь.
— Казанова? Это Дельпеш, и дело срочное. Есть ли среди документов, которые вы забрали у Габриеля Бордери, планы острова? В частности, планы подземных ходов?
— Только они у меня и есть! Вы очень вовремя позвонили, я как раз расстелил перед собой громадный план, составленный Жаном Реми, тут должны быть нанесены все подземелья острова. Я думаю, что Безумство Мазарини где-то там, в недрах…
— И Колен Реми, наверное, тоже. Ему угрожает опасность. Куда на вашем плане ведет вход в подземелье со стороны аббатства?
Повисла долгая пауза, Симон искал на карте вход в подземелье. Наконец он возбужденно заговорил:
— Там легко заблудиться, но на плане в паре сотен метров от этого входа есть нечто вроде крипты, небольшое помещение.
— Вы сможете нас направлять?
— Да. Спускаетесь, идете прямо. Потом налево. Потом еще раз налево. Направо по длинному коридору, а там сразу опять налево.
— Спасибо! Если заблудимся, я вам перезвоню.
Дельпеш отключился и повернулся к Мади, Арману и Кларе:
— Ну что? Попробуем дойти до крипты. Если ничего там не найдем, позвоним в полицию. Клара, ты будешь светить.
Секретарша без возражений спустилась по ступенькам.
— А вы держитесь сзади, — велел журналист подросткам.
Он вытащил из кармана свой маленький пистолет, и двое взрослых и двое ребят двинулись по темному коридору. Дельпеш повторял про себя указания Симона Казановы.
Налево… Налево…
И совсем скоро они действительно дошли до крипты. Дельпеш знаком призвал двигаться бесшумно. Клара осторожно посветила в арочный проход, Дельпеш вел дулом пистолета за лучом. Фонарь высветил матрас, стулья, железный стол, пепельницу.
Спустя несколько бесконечных секунд они убедились, что крипта пуста.
— Они были здесь, — сказала Мади. — Совсем недавно.
— Почему ты так решила? — спросила Клара.
— Не знаю, — ответила девочка, — но мне так кажется.
— Мади права, — подтвердил Арман. — Посмотрите на окурки в пепельнице.
Клара направила фонарь на железный стол.
— Твой мобильник здесь ловит? — спросил Дельпеш.
Секретарша достала телефон.
— Да!
— Хорошо. Тогда бросаем заниматься глупостями. Даже если мы идем по следу Колена, в чем я совершенно не уверен, мы сами никогда не отыщем его в этом лабиринте. Даже с планом Казановы. Звоним в полицию.
Мади хотела возразить, но Дельпеш вскинул руку:
— Хватит самодеятельности, моя храбрая девочка, не забывай, что на карту поставлена жизнь твоего друга. Надо было сделать это раньше. Каждая минута может иметь значение. Полицейские смогут методично обшарить подземелье.
Мади вздохнула.
— Обидно! — сказал Арман. — Но ты прав, старик, это лучшее, что можно сделать. Хотя до чертиков обидно!
61. Конец тоннеля
Воскресенье, 20 августа 2000, 02:11
Подземелья острова Морнезе
Я посмотрел на часы, но было слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть. Мы шли по подземному лабиринту уже минут сорок. Я давно отказался от попыток запомнить путь.
Налево. Налево. Теперь направо. Налево.
Я окончательно сбился. Валерино все время держал меня на прицеле.
Сбежать было невозможно.
Да и куда? Мои похитители то и дело останавливались на развилках, чтобы свериться с планом, светили фонарем на старую карту, совещались, потом двигались дальше. Чем больше мы углублялись в недра острова, тем заброшенней выглядели тоннели. По стенам стекала вода, духота порой становилась невыносимой, дышать было нечем. Часто оказывалось, что кусок стены обрушился, и приходилось перелезать через насыпь из обломков. Один коридор был совсем завален, пришлось развернуться и искать обход.
Валерино постоянно сыпал ругательствами. Все, похоже, сильно нервничали.
Хотя я уже давно бросил попытки отследить путь, но все же не сомневался, что мы постепенно поднимаемся.
Иногда надо было спускаться на несколько ступенек, иногда снова взбираться, но у меня складывалось впечатление, что коридоры идут вверх. Тоннель был не очень низким, и если мы двигаемся вверх, то, значит, мы где-то внутри возвышенностей Морнезе, то есть в юго-западной части острова, примерно между сент-арганским портом и маяком Кандальников — именно там расположена возвышенность.
Очередной бесконечный коридор уткнулся в узкий каменно-земляной лаз. Взрослые протиснулись с трудом, я же пролез легко. Брижит посветила, после лаза вправо забирал узкий коридор.
— Это здесь, — сказал Тьерри.
— Ну наконец-то, — проворчал Валерино.
Я вгляделся в сумрак и увидел трухлявую лестницу. Брижит полезла первой, откинула деревянную крышку люка. За ней последовал Тьерри, потом — человек, которого я больше не мог называть отцом.
Жан-Луи Валерино шел последним, по-прежнему держа меня на мушке.
Я просунул голову в люк и увидел маленькую пыльную комнату с грубыми стенами из серого камня. В комнате был камин, которым не пользовались, наверное, несколько десятилетий. Повсюду валялись грабли, лопаты, даже коса и старые ржавые ведра. Слева находился стол, затянутый густой паутиной, вокруг — несколько стульев. Посудный шкаф из некрашеного дерева, тоже весь в паутине.
Мы были на заброшенной ферме.
Внезапно комнату озарил слепящий свет, куда более яркий, чем лучи фонарей моих похитителей. Всего на несколько секунд — и комната снова погрузилась в сумрак. Маяк Кандальников, сообразил я. Значит, я был прав — мы где-то рядом с маяком, самой высокой точкой Морнезе.
Валерино поочередно тряс двери и оконные створки — должно быть, проверял, легко ли их открыть изнутри. Снова вспыхнул свет маяка, и я присмотрелся к выходам. Две деревянные двери, которые вели неизвестно куда. Одно окно. Ставней вроде нет, но толстенный слой пыли не пропускал бы в комнату свет, даже если бы за окном был день.
Тьерри смахнул со стола паутину, разложил составленный моим отцом план подземелий.
— Подойди, Колен. — В его голосе не слышалось злобы. — Посмотри. Мы вот здесь, на юго-западе острова. На заброшенной ферме Люсьена Верже. Ты, конечно, никогда о нем не слышал. Он возделывал земли аббатства до Первой мировой войны, взяв их в аренду, но ферма его находилась в стороне, на самой оконечности острова. Именно эту ферму твой отец пометил красным крестиком на плане, который завещал тебе. А значит, можно сделать вывод, что он хотел указать место клада, Безумства Мазарини.
— У него бы и спросили! — буркнул я.
Человек, который выдавал себя за моего отца, промолчал, зато отозвался Валерино:
— Мы обшарили проклятую ферму сверху донизу, только этим и занимались с полудня, с тех пор как получили план. И ничего! — заорал он. — Так что…
Он схватил меня за горло, но Тьерри его удержал:
— Уймись, Жан-Луи. Незачем с ним так грубо обращаться.
Он повернулся ко мне, криво улыбнулся. Я ненавидел его, наверное, еще сильнее, чем Валерино или поддельного отца.
— Колен, — проникновенно сказал дядюшка, — твой отец считал, что нашел клад. Десять лет назад он оставил тебе план, который привел нас сюда, на эту ферму. Но есть и еще одно указание, запрятанное в твоей памяти. Достаточно его отыскать — и все закончится.
Я молчал.
В комнату снова ворвался луч маяка. Человек, которого я раньше принимал за отца, стоя ко мне спиной, простукивал стены рукояткой лопаты. Валерино, еле сдерживаясь, толкнул меня на стул и снова приставил к моей голове пистолет:
— Поговорим напрямик, придурок. Сейчас два часа ночи. У нас на хвосте висит вся полиция Франции. Ты это знаешь и тянешь время. Давай я тебе объясню, что будет дальше. Для начала мы уберем лестницу и завалим выход из тоннеля. Помнишь тот узкий лаз? Даже если они отправят в подземелья сотню легавых, им все равно никогда не добраться до фермы. Потом мы подождем. Если до четырех утра ничего не вспомнишь… пеняй на себя, ты нам будешь ни к чему. И речи не может быть о том, чтобы мы вместе с тобой ждали рассвета, — остров битком набит полицейскими. Мы уйдем затемно. Не через подземный ход — через дверь этой фермы. Внизу, в тихой бухте, нас ждет лодка. Видишь ли, недоумок, мы все предпочли бы свалить отсюда с кладом. Но если не найдем его — свалим все равно, после себя ничего не оставив. Ты меня понял? Мы забрали все доказательства против нас, какие были в досье у нотариуса, уже хоть что-то. Итак, условия ты знаешь, не буду мешать тебе сосредоточиться. — Он отвел от меня пистолет. — Тьерри, Максим, перекройте тоннель и втащите внутрь лестницу.
Максим?
Вот, значит, как зовут человека, который занял место моего отца.
Максим Приер?
Его лучший друг?
Как такое возможно?
Эти двое спустились в люк, снизу донеслись неясные звуки — там швыряли и приминали землю. Заделывали проход.
Меня никогда не найдут.
Валерино отошел от меня, сел и уставился в никуда неподвижным взглядом, оружие он из рук не выпустил. Брижит смотрела в грязное окно. Время от времени луч маяка освещал ее белое, словно у призрака, лицо.
Минуты текли медленно.
У меня не было ни малейшего желания вспоминать, однако картины последнего застолья всплыли в памяти сами собой. Я попытался отогнать их. Постарался ни о чем не думать. Я не был идиотом. Валерино высказался ясно. Если не вспомню, они от меня избавятся. А если вспомню, если отдам им клад, что для меня изменится?
Ничего!
Я не питал никаких иллюзий. Они избавятся от меня независимо от того, получат Безумство Мазарини или нет.
Тянулись долгие минуты.
Вернулись Тьерри и Максим.
— Готово. Теперь нас не найдут.
Тягостное молчание в полутьме, которую изредка на миг рассеивал свет маяка.
Надо что-то придумать, придумать, как сбежать, как выбраться отсюда. Надо соврать. Обмануть их — мой единственный шанс. Но вранье должно быть максимально похожим на правду.
Брижит не выдержала первой:
— Он ничего не скажет! Вы разве не понимаете, что у него все воспоминания путаются? Что он растерян? Как он, по-вашему, может вспомнить?
— И что ты предлагаешь? — презрительно спросил Валерино.
— Все ему рассказать. Все объяснить. В конце концов, он имеет право знать. Теперь-то не все ли равно? А ему это поможет навести порядок в воспоминаниях.
— Она права, — согласился Максим Приер, мой фальшивый отец. — Может сработать, а риска никакого.
— Ладно, — буркнул Валерино. — Кто расскажет?
— Я! — откликнулась Брижит. — Жан-Луи, можно нам пойти туда? — Она указала взглядом на одну из двух дверей.
— Валяй, — разрешил тот.
Брижит встала, я тоже.
Сначала я подумал, что она хитрит, решила предать сообщников, придумала уловку, чтобы я мог сбежать. За дверью выход. Как только мы останемся одни, она позволит мне уйти. Брижит было явно не по себе — она ведь точно не убийца, и я чувствовал, что она ненавидит Валерино.
Она открыла дверь.
И моя надежда рухнула.
Дверь вела в винный погреб. Конура размером метр на два, толстые каменные стены и никакого выхода — ни окна, ни другой двери. Штабеля деревянных ящиков с пыльными бутылками. Похоже, тут никто ничего не трогал много десятков лет.
— Садись, — велела Брижит.
Мы сели на ящики. Дверь она не закрыла, но мы все же более или менее уединились.
Брижит, не глядя на меня, сказала:
— Колен, я открою тебе тяжкие секреты.
62. Махинация
Воскресенье, 20 августа 2000, 0:23
Руины аббатства Сент-Антуан, остров Морнезе
Не прошло и четверти часа, как руины аббатства замерцали в мигалках десятка машин. Железная решетка была открыта. Двое полицейских и психолог расспрашивали Мади и Армана, слушали их версию событий.
Комиссар, с которым связался Дидье Дельпеш, в свою очередь, позвонил Симону, и тот как мог четко описал ему план подземелий острова, но двигаться дальше первых развилок под диктовку оказалось невозможно. Полицейский фургон с ксероксом и факсом уже направлялся из Нанта к площадке для отдыха в Фонтене-ле-Конт, чтобы отослать копию карты на Морнезе.
Тем временем отряд, состоявший из гранвильских полицейских и охранников цитадели Мазарини, методично обшаривал подземные тоннели. Дело было не только в исчезновении Колена Реми — полицейские считали, что оно напрямую связано с побегом Жана-Луи Валерино.
Минут через двадцать у полиции не осталось вопросов к Мади и Арману, и подростков передали прибывшему отцу Дювалю. Ребята сидели на скамейке, приуныв от ощущения собственной бесполезности. Отец Дюваль молчал, понимая, что оба не горят желанием откровенничать.
К ним подошли Дельпеш и Клара, журналист обнимал секретаршу за плечи, будто пытался согреть. Мади улыбнулась, но не могла скрыть злорадства.
— Вы тоже вне игры?
— Может, так лучше? — отозвался Дельпеш.
— Да вам-то что? — сказал Арман. — Вы все равно в выигрыше. Другие журналюги когда еще сюда доберутся, выдадите сенсационную новость первым.
Дельпеш вытащил из кармана пачку сигарет. Мади впервые видела такую марку. «Джарум». Он закурил, выдохнул дым. Арман закашлялся от странного запаха.
— Кстати, о сенсации, маленький гений, — сказал Дельпеш, — ты вроде уверял, что якобы понял, почему у Жана Реми, которого видели вы с Коленом, и у Жана Реми, которого знал я, не одно и то же лицо.
— Не якобы, а на самом деле понял! — с вызовом ответил Арман.
Он помолчал, наблюдая за тем, как суетятся полицейские, потом продолжил:
— Я понял, глядя на логотип газеты на вашей машине.
Отец Дюваль удивленно посмотрел на него. У Мади от любопытства заблестели глаза. Может, Арман и на этот раз блефует?
Дельпеш снова затянулся.
— Рассказывай. Слушаю тебя.
— Вы бы лучше сели… Все очень просто и вместе с тем очень лихо закручено. Я всего лишь связал между собой два элемента. Похоже, что тип, которого Колен принимал за отца, на самом деле — Максим Приер, его давний компаньон и друг. С другой стороны, вы сказали, что этот Приер — специалист по компьютерной графике и знает толк в обработке фотографий. Колен рассказывал, что единственное его четкое воспоминание связано с семейной фотографией, которая стоит у него в комнате. Он с родителями на фоне вот этого аббатства.
— Ты думаешь, что Приер подделал фотографию, когда Колену было шесть лет? Звучит не очень правдоподобно. В шесть лет Колен не мог не помнить отцовского лица. Если бы на фото был кто-то другой, он бы заметил.
— Но не в том случае, если фотографию подделывали понемножку, постепенно! Сначала у кровати шестилетнего Колена ставят настоящее фото, где они все втроем, а потом, в течение нескольких лет, фото подменяют — Колен по-прежнему стоит рядом с родителями, вот только отцовское лицо каждый раз чуточку отличается. Едва заметно. Понемногу, день за днем, лицо на фотографии меняется, но ребенок этого не понимает.
— Такое возможно? — недоверчиво спросила Клара.
— По-моему, полная чушь, — заметила Мади.
Дельпеш раздавил окурок и одобрительно присвистнул.
— Технически это, несомненно, возможно. Поменять лицо на снимке не составляет труда, и таких подменных фотографий могут быть сотни. Если речь идет о шестилетнем ребенке, который больше никогда не увидит других изображений отца, и его зрительную память подкрепляет один-единственный снимок, вполне вероятно, что этот образ в ней и сохранится, вытеснив реальные воспоминания. И вполне логично, что потом он будет принимать Максима Приера за своего отца.
— Я в это не верю, — покачала головой Клара.
Она дрожала. Дельпеш взял ее руки в свои, подышал на них.
— Клара, вспомни, ты в детстве теряла кого-нибудь из близких? Тетя, бабушка…
— Моя бабушка. Мне было девять лет.
— Ты ее помнишь?
— Да, конечно…
— И ее лицо?
— И лицо тоже. Если сосредоточиться.
— Подумай хорошенько. Я уверен, что на самом деле тебе вспоминается бабушкино лицо на фотографиях, которые ты видела после ее смерти. Разве не так?
Клара немного подумала.
— Возможно. Но тут ведь речь об отце, которого мальчик видел каждый день!
— Ему было шесть. Тебе — девять. И бабушку свою ты тоже наверняка видела очень часто. Разницы никакой. Нет, вопрос не в том, возможна ли была технически такая махинация, важнее два других вопроса. Кто мог это сделать? И зачем?
Дельпеш закурил очередную сигарету. Отец Дюваль впервые заговорил — медленно, взвешивая каждое слово:
— Если все действительно так, то подстроить это могли только дядя и тетя Колена, которые воспитывали его десять лет. До этого вечера смешно было бы даже подумать о таком. Но сейчас известно, что Тьерри и Брижит тоже исчезли, одновременно с Коленом. Полиция объявила их в розыск.
— Это они! — завопила Мади. — Колен никогда им не доверял. Только они могли такое подстроить. Их рук дело! Его дядя с Максимом Приером проделали это гадство, а тетка меняла фотографию на тумбочке, пока Колен был в школе. Она же не работала! Говорите, сотни фоток? Вот именно, эти сволочи за год или два просто подменили воспоминания Колена.
Дельпеш кивнул:
— К тому же Максим Приер и Жан Реми внешне были немного похожи. Одинаковое телосложение, оба темноволосые. Остается ключевой вопрос: чего ради так стараться? Готовить такую махинацию заранее, за десять лет?
— Это же очевидно! — заорал Арман и тут же закашлялся. — Вы не могли бы погасить вашу дерьмовую цигарку? Она воняет гвоздикой!
Дельпеш послушно затушил окурок.
— Продолжай, мальчик мой. Почему это очевидно?
— Десять лет назад Жан Реми, отец Колена, отдал точные распоряжения местному нотариусу мэтру Бардону: Колен должен был получить досье с завещанием в его конторе, прочитать в присутствии нотариуса и, разумеется, после этого, узнав правду, позвонить в полицию. Только один человек мог убедить Колена не открывать досье в конторе нотариуса. Только один человек мог добиться, чтобы он не выполнил распоряжений отца, сделанных десять лет назад, — сам отец, внезапно воскресший!
— Черт! — вырвалось у Клары.
Журналист провел рукой по взмокшему лицу.
— Малыш, ты правда не сможешь потерпеть, если я закурю?
Полицейский фургон сорвался с места и, прорезая ночь воем сирены и вспышками мигалки, помчался в обратном направлении. Площадка для отдыха в Фонтене-ле-Конт мгновенно опустела. Движение на шоссе почти восстановилось, но Симон знал, что в эти решающие часы здесь от него больше пользы. Полицейские забрали план острова, не тратя времени на вопросы. Огромный план отсканировали по частям и уже отправили на Морнезе.
Симон вдруг подумал о Кандис, которая сейчас, наверное, спит где-то там, на острове, возможно — в объятиях другого парня, равнодушная ко всей этой ночной суете в заброшенных руинах, которые она сторожила днем.
Симон не расстроился. Ему не терпелось погрузиться в изучение остального досье, которым полицейские даже не поинтересовались. И напрасно.
Все эти типы на острове охотились за сокровищем Мазарини, потому если вычислили, где оно скрыто, то именно там и надо искать и Колена Реми, и Валерино с сообщниками. А ключ к Безумству Мазарини в этом досье, во всех этих письмах, статьях, геологических разрезах, метеорологических сводках, описаниях флоры острова.
Симон углубился в досье, снова и снова проглядывал документы. Он должен найти! В десятый, наверное, раз просматривая бумаги Жана Реми, он вдруг задержал взгляд на одном из геологических профилей. После чего быстро нашел метеорологическую сводку, положил листки рядом.
В тумане вдруг забрезжил просвет.
Рассуждение выстраивалось невероятное. Конечно, это глупо, этого просто не может быть. Только не на Морнезе. Не на этом острове. И все же если его немыслимое предположение верно, то как раз оно многое объясняет, увязывает одно с другим…
Надо начать все заново и проверить!
63. Признания
Воскресенье, 20 августа 2000, 02:35
Подземелья острова Морнезе
Брижит долго молчала, опустив глаза. Винный погреб походил на мерзкую исповедальню, грязную камеру смертника, где выслушивают последнюю волю обреченного.
Наконец она подняла голову и медленно заговорила:
— Мне трудно, Колен. Может, ты не знаешь, но я очень дружила с Анной, твоей мамой, моей невесткой. Все эти годы мы с ней были едва ли не единственными женщинами в ассоциации, которые занимались археологическими раскопками на острове Морнезе. Мы были ровесницами, и это нас сблизило. Думаю, про ассоциацию ты уже знаешь, Максим тебе рассказал в Чаячьей бухте, выдав себя за твоего отца. Он почти не врал, это и сделало его рассказ правдоподобным. Он говорил то, что сказал бы твой отец, будь он жив. Твой отец был действительно хорошим человеком, честным и чистым. Он отказывался продавать земли аббатства, противостоял «Семитим». А потом произошел несчастный случай, погибли трое рабочих…
Все это я уже знал. Я все еще искал способ бежать. Схватить одну из пыльных бутылок, разбить ее и сделать оружием…
Смешно.
Брижит откашлялась и продолжила:
Читать бесплатно другие книги:
