Дверь в декабрь Кунц Дин
— И как я должен понимать твое заявление?
— Твое недоумение звучит очень даже искренне.
— Это очень серьезное обвинение, Холдейн.
— Здорово ты владеешь голосом, Росс.
— Мы говорим о наших коллегах. Они…
— Кому ты нас продал, Росс?
— Холдейн, советую тебе…
— И что ты получил, продав нас? Вот в чем главный вопрос. Послушай, послушай, помолчи секунду, дай мне выстроить версию, хорошо? Ты не стал бы продавать нас за деньги. Ты не стал бы рисковать карьерой ради денег. Разве что тебе пообещали бы пару миллионов, но за такую работу столько не дают. Двадцать пять тысяч максимум. А скорее, пятнадцать. Это больше похоже на правду. И я могу поверить, что Уэкслерш и Мануэльо сделали бы это за такие деньги, может, и за меньшие, но уверен, что без твоего разрешения, без гарантий твоей защиты убивать Лауру и Эрла они бы не стали. То есть они получали деньги, а ты — что-то еще. И что это могло быть, Росс? Ты продал нас за власть, за действительно серьезное повышение по службе, за обещанный тебе пост начальника полиции. А может, и кресло мэра. Тот, кто тебя купил, контролирует политические процессы. Я попал в десятку, Росс? Ты продал Лауру и Мелани Маккэффри в обмен на такого рода гарантии?
Мондейл молчал.
— Продал, Росс?
— Такое ощущение, что ты не просто напился, Дэн, но еще и заторчал. Обходишься травкой или уже сел на иглу?
— Продал, Росс?
— Где ты, Холдейн?
Вопрос Дэн проигнорировал.
— Мануэльо и Уэкслерш сейчас находятся в той самой квартире в Уэствуде, связанные, с кляпом во рту, один на полу, второй в ванной. Я бы спустил их обоих в канализацию, если бы они могли пролезть в сливное отверстие.
— У тебя и впрямь наркотический бред.
— Остынь, Росс. Из «Паладина» уже послали туда двух парней, чтобы они посидели с твоими мальчиками, а я позвонил одному репортеру из «Таймс», а другому из «Джорнэл». Позвонил в полицейский участок, не твой, а местный, представился, объяснил, что предпринималась попытка убийства, и они уже выслали патрульные машины. Так что будет тот еще цирк.
Мондейл заговорил после долгой паузы:
— Миссис Маккэффри собирается дать показания, обвинив Уэкслерша и Мануэльо в покушении на убийство?
— Начинаешь волноваться, Росс?
— Они — мои детективы. Я несу за них ответственность. Если они сделали то, о чем ты говоришь, я хочу, чтобы их должным образом обвинили в содеянном и приговорили к заслуженному наказанию. Гнилые яблоки в корзине к добру не приводят. Я не верю в защиту чести мундира. От этого один только вред.
— Что с тобой, Росс? Ты думаешь, я записываю наш разговор? Ты думаешь, кто-то нас прослушивает? Так вот, никто не прослушивает, магнитофона нет, так что прекращай этот фарс.
— Я не понимаю твоего отношения, Дэн.
— Никто не понимает.
— Не знаю, с чего ты решил, что я замешан в этой истории. — Актером он был отвратительным. Неискренность выпирала, словно пришепетывание или заикание. — И ты не ответил на мой вопрос. Миссис Маккэффри собирается дать показания, обвинив Уэкслерша и Мануэльо в покушении на убийство, или не собирается?
— Не сегодня. Я увез оттуда Лауру и Мелани, и какое-то время они побудут со мной, спрятанные в надежном месте. Я знаю, ты разочарован. Они бы стали легкой добычей для снайпера, если б остались на виду, не так ли? Но я никому не скажу, где они. Я не допущу их встречи с копами любого участка, не позволю им дать показания или прийти на опознание Уэкслерша и Мануэльо. Я больше никому не доверяю.
— Странные ты ведешь речи, Дэн.
— Да уж, такой вот я недоверчивый.
— Послушай, ты не можешь брать на себя персональную ответственность за жизнь Маккэффри.
— Однако беру.
— Если им нужна охрана, мы должны обеспечить ее силами нашего участка. Об этом я и думал, посылая Уэкслерша и Мануэльо. Одному тебе не справиться. Господи, эти люди — не твои близкие родственники, ты же знаешь. Ты не можешь вести себя так, будто у тебя есть законное право на обеспечение их безопасности.
— Если они захотят, чтобы я их охранял, я с этим справлюсь. Они — не мои родственники, ты прав, но тем не менее… У меня есть в этом личный интерес.
— О чем ты говоришь?
— Ты сам сказал об этом, в «Пентаграмме». Для меня это не обычное расследование. Вот почему я так вцепился в него. Я увлекся Лаурой. Я жалею девочку. Мне они ближе, чем другие жертвы преступников, так что поимей это в виду, Росс.
— Это более чем достаточная причина для того, чтобы отстранить тебя от расследования. Ты более не можешь объективно оценивать ситуацию.
— Пошел на хер.
— Этим и объясняется твоя враждебность, истеричность, все эти паранойяльные версии заговоров.
— Это не паранойя. Заговор есть, и ты это знаешь.
— Я все понял. Ты обезумел.
— Я просто предупреждаю тебя, Росс, дай задний ход. Только для этого я тебе и звоню. Ради трех слов: дай задний ход. — Мондейл молчал. — Эта женщина и этот ребенок мне очень дороги.
Мондейл тяжело дышал в трубку, но никаких обещаний не давал.
— Клянусь богом, я уничтожу любого, кто попытается причинить им вред. Любого.
Молчание.
— Тебе, возможно, удастся убедить Уэкслерша и Мануэльо держать язык за зубами. Я не удивлюсь, если ты найдешь способ снять с них все обвинения и закрыть дело. Но, если ты будешь и дальше преследовать Маккэффри, я порву тебе глотку. Клянусь в этом, Росс.
Наконец Мондейл заговорил, но о другом, словно и не слышал предупреждения Дэна:
— Если ты не разрешишь миссис Маккэффри дать показания, тогда Уэкслерша и Мануэльо не арестуют.
— Арестуют. Показания сможет дать Эрл Бентон. Уэкслерш избил его пистолетом. Эрл в больнице, его сейчас штопают.
— В какой больнице?
— Росс, надо быть серьезнее.
И наконец в раздражении Росс показал свои истинные чувства. Дамбу еще не прорвало, но в ней появилась нитевидная трещина.
— Мерзавец. Меня от тебя тошнит. От тебя и твоих угроз. Тошнит от того, что ты висишь надо мной, как чертов меч.
— Это хорошо. Выговорись, Росс. Излей душу.
Но Мондейл снова замолчал.
— Короче, если Эрла выпишут из больницы, он сразу поедет на квартиру, чтобы поговорить с копами, которые приехали по моему вызову, дать им показания и проследить, чтобы Уэкслерша и Мануэльо арестовали по обвинениям в нападении, нанесении телесных повреждений и покушении на убийство.
Мондейл уже взял себя в руки. И больше не собирался терять контроль над собой.
— Если врачи задержат его на ночь, — продолжил Дэн, — тогда копы из местного участка приедут в больницу, чтобы взять у него показания. В любом случае Уэкслершу и Мануэльо не выскользнуть… если только ты не убедишь своих дружков снять их с крючка. И я думаю, тебе придется это сделать, чтобы Уэкслерш и Мануэльо не наговорили лишнего.
Нет ответа. Только тяжелое дыхание.
— Когда ты все уладишь, Росс, тебе, возможно, удастся убедить чифа Келси, что ни ты, ни Уэкслерш и Мануэльо не имели отношения к попытке выкрасть девочку и убить ее мать, но пресса все равно будет что-то подозревать, и репортеры не оставят тебя в покое. Они будут следить за тобой до конца твоей карьеры, ожидая твоего неверного шага.
Молчание.
— Ты слышишь, что я говорю, Росс?
Молчание.
— При наилучшем раскладе тебе удастся сохранить за собой капитанские нашивки, но из списка претендентов на должность начальника полицейского управления, составленного мэром, ты точно вылетишь. И уже никогда в этот список не попадешь. Видишь ли, Росс, это всего лишь предупреждение. Потому, собственно, я тебе и звоню. Так что слушай внимательно. Лови каждое слово. Если будешь и дальше охотиться за Маккэффри, считай, что будущего у тебя нет. Я об этом позабочусь. Я лично тебе это гарантирую. Ты уже одной ногой в пропасти, но, если не оставишь их в покое, не удержишься и в капитанах. Я столкну тебя вниз. Независимо от того, кто тебя на это подвигнул, независимо от его богатства и могущества, он не сможет спасти твой зад, если ты вновь попытаешься приблизиться к Маккэффри.
Он даже не сможет спасти твою жизнь, потому что я тебя пришибу. Картина ясна?
Молчание. И тяжелое дыхание, переполненное яростью.
— Мне хватает забот с ФБР, мне хватает забот с теми, кто финансировал Дилана Маккэффри и Вилли Хоффрица, потому что кто-то действительно очень хочет заполучить девочку, но будь я проклят, если мне еще придется тратить время, силы, энергию на тебя, Росс. Этой ночью ты уйдешь из группы, созданной для ведения этого расследования, и передашь свои полномочия кому-то еще до того момента, как с Уэкслерша и Мануэльо будут сняты все подозрения. Понятно? Это не предложение, Росс, это приказ!
— Ты говнюк.
— Какой уж есть. И вот что, если сейчас ты не скажешь то, что я хочу услышать, Росс, я кладу трубку. А после того, как я положу трубку, ты уже не сможешь передумать.
Молчание.
— Хорошо… прощай, Росс.
— Подожди.
— Извини, очень спешу.
— Хорошо, хорошо. Я согласен.
— На что?
— На то, что ты говорил.
— А конкретнее?
— Я выхожу из этого расследования.
— Мудрое решение.
— Я даже уйду на неделю на больничный.
— А-а-а, неважно себя чувствуешь?
— Я выйду из расследования, я буду обходить Маккэффри за милю, но взамен кое-что попрошу.
— Что?
— Я не хочу, чтобы Бентон, ты или Маккэффри давали показания относительно Уэкслерша и Мануэльо.
— Черта с два.
— Я серьезно.
— Чушь. Мы сможем держать тебя в узде только в том случае, если над этими подонками будет висеть обвинение в покушении на убийство.
— Ладно. Пусть Бентон даст показания, но через пару дней, когда ты почувствуешь, что Маккэффри в полной безопасности, изменит свои показания.
— Но он будет выглядеть полным идиотом.
— Нет, нет. Он сможет сказать, что кто-то избил его, причем один из ударов пришелся по голове, он плохо соображал, что к чему, и ошибочно обвинил в содеянном Уэкслерша и Мануэльо. А теперь мозги у него прочистились, и он может сказать, что произошло в действительности. Да, какой-то бандит избил его, но Уэкслерш и Мануэльо на самом деле спасли ему жизнь.
— Ты не в том положении, чтобы чего-то от меня требовать.
— Черт побери, если ты не оставишь мне шанса на спасение, тогда мне нет смысла играть в твою игру.
— Возможно. Но, если уж мы торгуемся, я попрошу у тебя кое-что еще. Мне нужна фамилия человека, который вышел на тебя, Росс.
— Нет.
— Кому нужна девочка, Росс? Скажи мне, и мы договоримся.
— Нет.
— Кто убедил тебя послать Уэкслерша и Мануэльо на квартиру в Уэствуде?
— Если я тебе это скажу, тогда мне действительно конец. Я — труп. Мне проще уйти, огрызаясь, схватившись с тобой, чем донести на этого человека. Потому что в этом случае я стану таким же, как те люди в Студио-Сити, а может, и хуже. Я даю тебе Маккэффри, а ты мне, через несколько дней, Уэкслерша и Мануэльо. Вот о чем мы можем договариваться.
— Как, по-твоему, именно он финансировал эксперименты в серой комнате?
— Думаю, что да.
— Он из государственного ведомства?
— Возможно.
— Этого недостаточно.
— Я просто не знаю. У этого человека очень тесные контакты с государством, но, возможно, эти исследования он финансировал из собственных средств.
— Он богат?
— Я не назову тебе его фамилию, я не буду вдаваться в подробности, которые помогут тебе выйти на него. Черт, я не хочу подписывать собственный смертный приговор.
Дэн на мгновение задумался.
— Слушай, а он говорил, какой результат они хотели получить в серой комнате?
— Нет.
— Этот парень, тот, кто вышел на тебя, тот, кто финансировал эти безумные исследования… убивал он, Росс?
Молчание.
— Он, Росс? Говори. Не бойся. Ты уже сказал слишком много. Я не настаиваю на фамилии, но ответ на этот вопрос должен получить. Он несет ответственность за убийство Скальдоне и той троицы в Студио-Сити?
— Нет, нет. Как раз наоборот. Он боится стать следующей жертвой.
— Так кого же он боится?
— Я не думаю, что это кто-то.
— Не понял.
— Это безумие… но, если послушать этих людей… они так напуганы, словно по их следу идет Дракула. Из того, что я понял, они боятся не человека. Это что-то неживое. И это неживое убивает всех, кто связан с серой комнатой. Я знаю, может показаться, что я несу чушь, но я все понял именно так. А теперь, черт побери, договорились мы или нет? Я выхожу из расследования, отдаю тебе мать и дочь Маккэффри, а ты отдаешь мне Уэкслерша и Мануэльо. Согласен?
Дэн сделал вид, что задумался.
— Хорошо, — наконец ответил он.
— Мы договорились?
— Да.
Мондейл нервно рассмеялся. В смехе этом слышались неприятные нотки.
— Ты понимаешь, что это означает, Холдейн?
— И что это означает?
— Ты заключаешь сделку, снимаешь обвинения с людей, которых подозреваешь в покушении на убийство… что ж, ты становишься таким же замазанным, как и любой другой.
— Не таким замазанным, как ты. Я мог бы плавать в канализационной канаве месяц и жрать то, что проплывает мимо, и я все равно не стану таким грязным, как ты, Росс.
Он повесил трубку. Одну угрозу удалось нейтрализовать. Никто больше не будет использовать полицейские удостоверения, чтобы подобраться к Мелани. Врагов оставалось предостаточно, но от одной их разновидности он отделался.
И главное состояло в том, что он ничего не отдал в обмен за уход Мондейла, даже не выпачкал рук, потому что Дэн не собирался выполнять свою часть сделки. Не собирался просить Эрла отказываться от обвинений, выдвинутых против Уэкслерша и Мануэльо. Собственно, после завершения расследования, когда преступники будут найдены, а Лаура и Мелани смогут появиться на публике, Дэн собирался просить их дать показания против этих двух детективов, да и сам не остался бы в стороне, рассказал бы под присягой все, что увидел. Для Уэкслерша и Мануэльо служба в полиции завершилась… как, судя по всему, и для Росса Мондейла.
30
В двадцать пять минут первого ночи Эрлу Бентону разрешили покинуть больницу.
Вид телохранителя поразил Лауру, пусть на его лице не осталось ни пятнышка крови. На одной стороне головы врачи сбрили волосы на участке величиной с ладонь и наложили на рваную рану семь швов. Теперь это место закрывала повязка. Губы раздулись, стали лиловыми. Рот искривился. Один глаз почти заплыл. Выглядел Эрл так, будто поцеловался с грузовиком.
Его появление подействовало и на Мелани. Глаза девочки очистились от тумана. Она словно вышла из транса, чтобы более пристально рассмотреть его, так рыба поднимается к поверхности озера, чтобы изучить загадочное существо, стоящее на берегу.
— А-х-х-х, — грустно выдохнула она.
Одной рукой прикоснулась к разбитому лицу, взгляд медленно заскользил с синяка на подбородке к распухшим, лиловым губам, «фонарю» под глазом, повязке на голове. Разглядывая Эрла, она озабоченно жевала свою нижнюю губу. Ее глаза наполнились слезами. Она попыталась заговорить, но ни звука не сорвалось с губ.
— Что такое, Мелани? — спросил Эрл.
Лаура наклонилась к дочери, обняла одной рукой.
— Что ты хочешь сказать ему, сладенькая? Попробуй выговаривать по одному слову. Медленно. У тебя получится. Обязательно получится.
Дэн, лечащий врач Эрла, молодая медсестра-латинос внимательно наблюдали за ней, ожидая продолжения.
Взгляд ребенка, затуманенный слезами, продолжал перемещаться по лицу Эрла, от одной боевой раны к другой, и наконец она произнесла:
— Ради м-меня.
— Да, — кивнула Лаура. — Совершенно верно, крошка. Эрл сражался ради тебя. Рисковал жизнью ради тебя.
— Ради меня, — с благоговением повторила Мелани, словно потрясенная новизной и необычностью самой идеи: кто-то может ее любить и защищать.
Радуясь бреши, образовавшейся в броне аутизма Мелани, надеясь расширить ее или даже полностью разбить броню, Лаура добавила:
— Мы все сражаемся ради тебя, сладенькая. Хотим помочь. Мы поможем тебе, если ты нам позволишь.
— Ради меня, — вновь повторила Мелани, но больше ничего не сказала, хотя Лаура и Эрл не оставляли попыток разговорить ее. Слезы высохли, она убрала руку с лица Эрла, взгляд ее вновь обратился внутрь. Она устало опустила голову.
Лаура испытывала разочарование, но не отчаяние. Ребенок определенно хотел вернуться из того темного, личного мира, в котором находился, и если у малышки было сильное желание выздороветь, так, вероятно, и будет, рано или поздно.
Хирург предложил оставить Эрла до утра, для наблюдения, но, несмотря на то что ему крепко досталось, Эрл отказался. Ему хотелось как можно быстрее вернуться в «Дом безопасности» и дать показания полиции, забить еще несколько гвоздей в двойной гроб для Уэкслерша и Мануэльо.
В больницу они все приехали на автомобиле Дэна, но теперь Дэн не хотел возвращаться в «Дом безопасности». Не хотел, чтобы Лаура и Мелани оказались в непосредственной близости от других копов, поэтому для Эрла они вызвали такси.
— Не ждите меня, — предложил Эрл. — Вам лучше уехать отсюда.
— Может, лучше и подождать, — ответил Дэн, — потому что нам нужно кое-что обсудить.
Как-то так вышло, что они сгрудились вокруг Мелани, защищая ее со всех сторон. Стояли они в вестибюле медицинского центра и сквозь стеклянные, залитые дождем стены могли видеть то место, куда должно было подъехать такси. Половина флуоресцентных ламп не горела, их выключали после того, как центр закрывался для посещения больных, вторая заливала вестибюль неприятным мертвеннобледным светом. Пахло дезинфицирующим раствором с запахом роз. Кроме них четверых, в вестибюле не было ни души.
— Ты хочешь, чтобы из «Паладина» прислали кого-нибудь мне на замену? — спросил Эрл.
— Нет, — ответил Дэн.
— Я так и подумал.
— «Паладин» — чертовски хорошее охранное агентство, — продолжил Дэн, — и у меня нет основания сомневаться в их порядочности, но нет и причин…
— В этом конкретном расследовании у тебя нет причин доверять кому-либо в «Паладине» больше, чем ты доверяешь полиции, — закончил его мысль Эрл.
— Кроме вас, — вставила Лаура. — Мы знаем, что можем доверять вам, Эрл. Без вас мы с Мелани погибли бы.
— Не нужно представлять меня героем, — покачал головой Эрл. — Я повел себя глупо. Открыл дверь Мануэльо.
— Но вы же не могли знать…
— Но я открыл дверь. — И выражение лица, несмотря на полученные травмы, ясно говорило, что он корит себя за эту ошибку.
Лаура видела, почему Дэн и Эрл были друзьями. Оба любили свою работу, обоих отличало обостренное чувство долга, оба очень критично относились к достигнутым результатам. Такие люди уже редко встречаются в мире, где все более широкое распространение получали цинизм, эгоизм, потакание собственным желаниям.
— Я найду мотель, сниму номер и останусь там с Лаурой и Мелани до утра, — поделился с Эрлом своими ближайшими планами Дэн. — Подумал о том, чтобы отвезти их к себе домой, но кто-то еще может угадать такое мое решение.
— А завтра? — спросил Эрл.
— Я бы хотел повидаться с несколькими людьми.
— Могу я помочь?
— Если найдешь в себе силы утром подняться с постели.
— Найду, — заверил его Эрл.
— В Бербанке живет некая Мэри Кэтрин О'Хара. Она — секретарь организации «Свобода теперь». — Он дал Эрлу адрес и объяснил, что ему хотелось бы узнать от этой дамы. — Мне также нужны сведения о компании «Джон Уилкс энтерпрайзес». Кто ею руководит, кто основные акционеры.
— Это калифорнийская компания? — спросил Эрл.
— Скорее всего. Мне нужно знать, когда подавался пакет документов на регистрацию, кем и каким бизнесом намеревалась заниматься компания.
— А каким боком этот «Джон Уилкс» связан с происходящим? — спросил Эрл. Этот же вопрос возник у Лауры.
— На объяснения уйдет время, — ответил Дэн. — Я расскажу об этом завтра. Давай встретимся за ленчем, скажем, в час дня, и попытаемся разобраться с собранной информацией.
— Да, к тому времени я узнаю все, что тебе нужно, — кивнул Эрл и предложил встретиться в кафетерии в Ван-Нейс, потому что в этом заведении он никогда не видел сотрудников «Паладина».
— Копы туда вроде бы тоже не заглядывают, — ответил Дэн. — Звучит неплохо.
— А вот и ваше такси. — Лаура указала на подъехавший автомобиль, свет фар которого ярко отразился от дождевых капель, висевших на поручнях входных дверей.
Эрл посмотрел сверху вниз на Мелани.
— Ну что, принцесса, сможешь улыбнуться на прощанье?
Девочка подняла голову, но Лаура видела, что глаза у нее устремлены в далекое далеко.
— Предупреждаю тебя, — продолжил Эрл, — я буду рядом и не оставлю тебя в покое, пока не получу от тебя улыбки.
Но Мелани лишь смотрела сквозь него. Эрл повернул голову к Лауре.
— А вы держитесь. Хорошо? Все образуется.
Лаура кивнула:
— И спасибо…
— Никаких благодарностей. Я открыл им дверь. И должен загладить свою вину. И пока не заглажу, благодарить меня не за что. — Он шагнул к дверям, открыл одну, повернулся к Дэну: — Между прочим, а что случилось с тобой?
— В смысле?
— С твоим лбом.
— Со лбом, говоришь? — Дэн коротко глянул на Лауру, и та поняла, что удар по лбу связан с расследованием, но говорить об этом он не хочет, чтобы она не почувствовала себя виноватой. — Одна старушка… она ударила меня палкой.
— Да?
— Я помогал ей перейти улицу.
— Тогда чего же она тебя ударила?
— Она не хотела переходить эту улицу, — ответил Дэн.
Эрл улыбнулся, вместо улыбки получилась жуткая гримаса, переступил порог, пробежал сквозь дождь, исчез в такси.
Лаура застегнула дождевик Мелани. Ведя девочку между собой, они поспешили к полицейскому седану без знаков отличия.
Холодный воздух.
Холодный дождь.
Темнота, пропитанная злом.
Темнота, в которой затаилось Оно.
В номере мотеля стояли две двуспальные кровати, застланные пурпурно-зелеными покрывалами, которые никак не гармонировали с веселенькими оранжево-синими занавесками и яркими желто-коричневыми обоями. Но таким, режущим глаз цветам отдавали предпочтение примерно в каждом четвертом отеле и мотеле страны, от Аляски до Флориды. У Дэна даже создалось впечатление, что какой-то некомпетентный специалист по интерьерам постоянно колесит из одного конца Америки в другой и лихорадочно оклеивает обоями стены, застилает кровати, обивает мебель, вешает занавески.
Матрацы на кроватях были слишком мягкими, мебель — обшарпанной, но к чистоте претензий не было. А кроме того, в номере стояла кофеварка и лежали пакетики с кофе. Дэн сварил кофе, пока Лаура укладывала Мелани в постель.
Хотя девочка весь день вела себя как лунатик и почти не растрачивала энергию, время было позднее, поэтому она заснула еще до того, как мать подоткнула ей одеяло.
Небольшой стол с двумя стульями стоял у единственного в комнате окна, туда Дэн и направился с двумя стаканами кофе. Он и Лаура сидели в тени, маленькая лампочка горела лишь у двери. В зазор между частично раздвинутыми занавесками они видели лишь залитую дождем стоянку, где синеватый свет фонарей поблескивал на мокрых стеклах и хроме автомобиля и на черном асфальте.
С нарастающим изумлением и тревогой Дэн слушал историю, рассказывать которую Лаура начала еще в автомобиле: о левитирующем радиоприемнике, который вроде бы передавал предупреждение, и воздушном смерче с цветами, который ворвался в дверь кухни. И чувствовалось, что ей самой с трудом верится в эти сверхъестественные события, хотя она все видела собственными глазами.
Читать бесплатно другие книги:
