Солнце мрачного дня Art Даша

ГЛАВА 29. – Яна, прости меня! О Боже, прости!

POV Яна

Самое сложное – открыть глаза. Мне их будто свинцом залили. Столько усилий я не прикладывала, даже когда впервые села на шпагат. Я сглотнула, пошевелила сначала одним пальчиком, затем другим.

– Яна?

Услышав этот голос, я мгновенно поборола желание снова уснуть. Мои веки дрожащими движениями поднялись вверх.

– Яночка?

Удивление в голосе сменилось радостным вскриком. Я поморщилась.

Почему так болит голова? Будто кто-то закручивает болт в мою черепную коробку.

– Надо позвать мистера Палмера! Ник!

Я не сразу могу разглядеть её. Сначала она предстает передо мной размытым пятном, затем появляются различимые очертания. Спустя пару секунд я точно могу сказать, кого вижу.

– Жаки, – выдыхаю я, хотя получается с большим трудом.

– Да, я здесь.

Жаки ласково берет мою руку в свои ладони.

– Как ты?..

Я не договорила, но она поняла.

– Мы с Ником прилетели сразу, как только узнали о случившемся, – она говорила с какой-то спешкой, будто ей вот-вот помешают. – Яна, прости меня! О Боже, прости! Если бы я только знала… Я бы никогда не…

Она заплакала. Давно я не видела её слез. Я чуть сжала пальцы в её руках.

– За что?

Видимо, я что-то пропустила? Что такого мне сделал этот ангел, что теперь извиняется?

– Вики… – Жаки шмыгнула носом. – Она пыталась… тебя… убить… Если бы Маркус не остановил её… Я бы даже не знаю, что бы… случилось…

Теперь уже моя подруга не плакала, а рыдала. Она, похоже, решила затопить мою палату.

Вики? Пыталась убить? Меня?

Эти три вопроса замелькали в голове.

Но за что?

– Я не знала, что она настолько невменяемая. – Жаки вытерла сопли тыльной стороной ладони. – Если бы могла предположить, что Вики на такое способна, то не выгородила бы её в суде. Она бы… сидела сейчас вместе с Сарой. Яна, прости!

– Не говори глупости. Мне не за что тебя прощать. Успокойся, я ведь жива.

Я хотела добавить «здорова», но что-то пока не особо хорошо себя чувствую.

В палату торопливо вбежал Оливер.

– Слава Богу! Ты наконец пришла в себя.

Он обследовал меня, после чего огласил мне мой диагноз. Точнее, диагнозы.

– У тебя была травма головы, пришлось оперировать. Ты три дня была без сознания. Мы очень боялись осложнений. Но их, к счастью, пока не наблюдается. Еще у тебя повреждение локтевого сустава. Мы пока не можем продиагностировать его, но это может значить, что ты не…

– Не смогу больше танцевать.

Я, как ни странно, спокойно восприняла эту новость. Да, обидно, ведь я столько сил в это вложила. Может, через пару дней, когда боль в руке и в голове пройдет, я буду думать по-другому. Но пока меня больше беспокоит другое.

К тому времени, когда Оливер закончил изучать мои травмы, палата основательно заполнилась людьми. Жаки стояла в сторонке, её прижимал к себе Николас. Мама с таким шумом ворвалась в палату, что я сжала зубы. Вибрации – плохо для моего неокрепшего черепа. Здесь также были медсестры, доктора. Но не было Маркуса.

– Где он? – спросила я, как только Оливер закончил провозглашать докторам свои наблюдения по поводу моего состояния. – Где Маркус? Почему его здесь нет?

– Милая, – к постели подошла мама, Жаки потупилась, – давай ты сначала поправишься, а потом мы поговорим.

– Нет, я хочу узнать сейчас. Где Маркус? Что с ним? Он в порядке?

– Он… – мама замолчала.

– Оливер, – позвала я, – скажи мне. Где он, черт его возьми? Почему он не здесь?

Первой мыслью было, что он опять сбежал в свое «Подземелье» как в прошлый раз, когда я оказалась на больничной койке. Но ведь сейчас все по-другому.

Потом у меня в сознании возникло последнее, что я видела перед тем, как отключилась. Справа на меня едет машина, по-видимому, Вики. Прямо на неё мчится тачка Маркуса. Я слышала, как они столкнулись.

Господи!

– Скажите мне!

– Он в тюрьме.

– Что?

Я часто задышала. Аппарат, стоящий возле меня, запищал. К нему подошли доктора.

Какая ещё тюрьма? Что он сделал?

Я уставилась на маму, ожидая продолжение истории или хотя бы объяснений.

– Мэри, что ты говоришь? – Оливер отстранил её от меня, сам сел на кровать. – Не в тюрьме, а в следственном изоляторе.

– За что?

– Покушение на Вики. Он целенаправленно въехал в её машину на огромной скорости.

– А то, что она пыталась сбить меня, – это ничего?

– Она тоже в следственном изоляторе, – заговорила Жаки. – Просто разница в том, что Вики не успела тебя сбить, а Маркус совершил наезд.

Немыслимо!

– То есть, чтобы доказать, что Маркус действовал в целях сохранения твоей жизни, необходимо доказать, что Вики преднамеренно ехала на тебя, не тормозив.

– Адвокаты Вики пытаются сделать виновным Маркуса, – продолжил Оливер. – Но я свидетель. Вики абсолютно точно пыталась тебя убить. А Маркус этим маневром спас тебя. Все происходящее записано на видеорегистратор. И заключение Маркуса не продлится долго. Мы уже внесли залог. К делу подключились самые лучшие адвокаты. И с моей стороны, и со стороны Дэвисов. А вот Вики… За покушение ей грозит очень серьезный срок.

Жаки снова заплакала. Ник повернул её лицом к груди. Скоро его футболку можно будет выжимать.

Одна его рука сжимала её спину, другая гладила по волосам. Ник что-то шептал ей на ухо. Наверное, успокаивал.

Я бы тоже не отказалась от такого успокоительного. Сразу вспомнилось, как Маркус залез ко мне в окно, чтобы выслушать, обнять, утешить.

А сейчас? Что сейчас сделал этот ненормальный? Я готова была сама отлупить его, несмотря на то, что лежу с перевязанной головой.

Как он додумался до такого?

А если бы его машина выскочила перед Вики? Тогда весь удар пришелся бы на его сторону!

Тоже мне! Чокнутый придурок!

Оливер выпроводил всех из моей палаты, сославшись на то, что мне нужна тишина и покой. Я даже обрадовалась.

Голова действительно раскалывалась. А все те, кого я люблю, создавали слишком много шума. Они кружились надо мной, как голуби над хлебной крошкой.

Приятно такое внимание и забота, но как-то утомительно.

Через пару дней непрерывного лечения, мне стало намного легче.

Оливер провел необходимое обследование. И выводы его были неутешительными. Сустав придет в норму, но нагружать его нельзя.

– Привет, как ты?

Алви Конте. Собственной персоной. В моей палате.

Я как раз лежала и размышляла по поводу того, чем мне заниматься дальше. Жизнь преподнесла мне сюрприз, нечего сказать.

– Я разговаривал с Оливером.

– Вы вернулись из турне?

– Да, я… – Он как-то странно поморщился. – Мне жаль.

– Спасибо, – отвечаю я, не зная, что обычно говорят в подобных ситуациях.

– Я был с тобой слишком груб. Говорил всякие гадости. Я думал, что тебя это разозлит, и ты назло мне вырвешься вперед.

– Сейчас немного поздновато об этом говорить, – в горло будто воткнулась игла. Она мешала мне проглотить слюну, которой внезапно стало слишком много.

– Я солгал, ты очень сильно похожа на Мэри.

– Но я не смогла поравняться с ней.

– Мне жаль, – снова повторил Алви, опустив глаза вниз. Сейчас я видела перед собой не того напыщенного индюка, что презрительно отзывался о моем танце, а скорее правда расстроенного тренера. – Я считал, что через пару месяцев упорных занятий, ты сможешь выйти на сцену.

Вот, мать вашу, почему он мне это не сказал раньше? Почему всё всегда происходит слишком поздно?

Я закрываю глаза, они защипали. Сложно принять тот факт, что твоя мечта высыпалась, как соль из банки, причем, уже давно.

Я набрала побольше воздуха в лёгкие, чтобы сделать признание, которое уже давно гложет меня. Не знаю, как и когда я пришла к этому, но пока не жалею о нём.

– Даже если и не было этой травмы, я бы больше не вышла на сцену.

Алви удивленно растопырил глаза.

– Я решила поступить в университет, чтобы выучиться на доктора. Я хочу работать в одной из клиник Оливера.

– Ты хотела загубить свой талант?

Вот теперь передо мной снова тот самый Алви Конте.

– Ты водила меня за нос? Я занимался с тобой, тратил на тебя свое драгоценное время! А ты планировала бросить все? Мозги мне пудрила?

Я надула щеки, не зная смеяться мне или расстраиваться. Только что он говорил, что ему меня жаль, а я вся такая талантливая. И тут раз, уже объект бесполезно-потраченного времени.

– Что здесь за шум?

Оливер что, все время только и делает, что стоит около двери моей палаты?

– Ты! – накинулся на него Алви. – Это ты заставил меня с ней заниматься! А она, оказывается, и не собиралась продолжать карьеру! Вы оба издеваетесь надо мной?

– О чем он говорит? – Оливер подозрительно сдвинул брови.

– Она хочет учиться на доктора, видите ли!

Ну, спасибо, Алви! Я сама хотела сказать это Оливеру. И не только это. У меня также была просьба. Не очень скромная, скорее даже наглая.

– Это правда? – Оливер застыл на месте. Он, кажется, слишком шокирован.

– Да, я хочу выучиться на доктора. Пока не знаю, какой области медицины, но…

– Оливер!

Алви возмущенно взвизгнул, снова обращая на себя внимание.

– Алви, сделай одолжение, перестань кричать. Ты же находишься в больнице. Можешь также выйти из палаты.

– Я вам не просто какой-то танцоришко, чтобы вы могли вот так управлять мной! Сначала принуждает заниматься, затем выгоняет!

Он ругался вплоть до того момента, пока за ним не захлопнулась дверь. Оливер пододвинул стул к кровати.

– А теперь давай поговорим серьезно. Ты действительно собралась поступать в медицинский университет?

– Да. Я уже давно поняла, что отдалилась от танцев. Все эти тренировки были мне в тягость. Наверное, был слишком долгий перерыв, либо я просто-напросто обленилась.

– Может, мы найдем тебе более адекватного тренера? Как оказалось, популярность и талант не всегда соседствуют с хорошими человеческими качествами.

– Нет, Оливер. Я хочу оставить танцы как хобби.

– Услышала бы тебя Мэри…

– Но это ведь моя жизнь! К тому же сейчас у меня нет возможности.

– Но все же медицина…

– Вы во мне сомневаетесь?

– Нет, конечно, нет! Ты очень умная и талантливая. Еще в тебе заложено сострадание, желание помогать. Я просто немного…

Он встал, походил по палате.

– Я так рад! Не знаю почему, но от одной мысли, что ты хочешь стать доктором, я…

Я начала переживать. Оливер вел себя очень странно. Он был взволнован. Ходил из угла в угол, заламывая пальцы, говоря какими-то отрывками.

– Оливер?

– Я счастлив! Я всегда мечтал о том, что мой ребенок станет доктором, чтобы я мог передать ему свое дело.

– Но я не ваш ребенок. – Почему меня это так расстраивает?

– Что ты! – Оливер торопливо подошел ко мне. Он присел на край постели. Его холодные и немного влажные руки коснулись моих. – Я уже давно считаю тебя нашим с Мэри дитём. Мы так давно хотели, чтобы ты жила с нами, но твой отец упрямо сопротивлялся. И когда это все случилось, мы, к нашему же ужасу, обрадовались. У нас появилась причина забрать тебя. Мы очень переживали, ведь не знали, какой ты стала. Но ты удивила нас своей добротой, честностью, смелостью.

– То есть вы не будете против того, чтобы я носила вашу фамилию?

– Я буду только рад… подожди… Что?

– Оливер, я хочу, чтобы вы удочерили меня, – без тени улыбки, абсолютно серьезно сказала я. – Я хочу стать мисс Яной Палмер.

– Боже мой! – Он сильнее, чем нужно, сжал мои руки. – Я даже не мечтал о таком!

Мне стало смешно. Глаза Оливер заметались туда-сюда. Он закрыл свое лицо ладонями, отпустив наконец мои руки. Я даже на расстоянии видела, что он дрожит. Надеюсь, что это правда от радости.

– Ты – чудо какое-то!

Оливер быстро поцеловал меня в лоб, затем резко выпрямился.

– Пойду, обрадую Мэри! – Смущенно пробормотал он, затем убежал, не оглядываясь.

Я счастливо улыбалась.

Фух! Это было не так уж и сложно.

Я представляла себе долгий разговор с объяснениями и рассуждениями. А тут такая реакция!

Возможно, я не права, но мне не хочется носить фамилию человека, который отказался от меня.

Да, Валерий Вербин остается моим биологическим отцом. Но я не хотела идти дальше с его инициалами – слишком болезненно.

Каждый раз, когда кто-то будет произносить мою фамилию, я буду вспоминать отца, который больше не захотел им оставаться.

Я не хочу этого.

Я мечтаю получать от жизни удовольствие, живя в любящей семье, изучая то, что мне нравится, встречаясь с тем, у кого от меня сносит крышу.

ГЛАВА 30.

POV Маркус

Три дня…

Три дня я был в аду.

Эти три дня я с замирающим сердцем входил в комнату свиданий, где меня ждал мистер Палмер. На его лице я с первой секунды искал ответ на вопрос «Она пришла в себя?». И каждый раз видел неизменную маску тревоги, вперемешку с печалью.