Истории Дядюшки Дуба. Книга 1. Встреча Бадаль Жозеп
Наконец дети сумели разжать руки.
Женщины болтали без умолку. Они выяснили, что Мальчик Йогурт боится воды, а Ванильная Девочка — жары. Предположили, что дети могли бы жить внутри Дядюшки Дуба или в ледяном дворце — как им заблагорассудится. А затем пригласили одна другую погостить несколько дней, чтобы вдоволь наговориться о науке, в которой было место поэзии, а также о поэзии, в которой было место науке.
А дети между тем не могли отвести взгляд друг от друга. Их сердца трепетали от счастья. Отныне каждый из них точно знал, что больше никогда не будет одинок. Они смотрели так пристально, с таким любопытством, что временами глаза их начинали светиться.
Дядюшка Дуб принялся напевать «Песню луне» из оперы «Русалка». А буря Метеора слушала, почти не дыша: она очень любила классическую музыку.
Прошло несколько чудесных незабываемых дней.
На шестой день Мальчик Йогурт простудился, и ему назначили постельный режим. А доктору Смоленски пора было возвращаться к научным экспериментам. Но Ванильная Девочка категорически отказалась покидать новых друзей, заявив, что никак не может оставить «своего» Мальчика Йогурта и Дядюшку Дуба.
— Присмотрите за ней, мисс Дикинсон, — попросила доктор Смоленски. — И ты, Дядюшка Дуб, тоже поглядывай. За этим ребёнком нужен глаз да глаз!
— Разумеется, — неторопливо проговорил Дядюшка Дуб. Тогда доктор быстро попрощалась с девочкой (она очень боялась нечаянно расплакаться) и поспешила в ледяной дворец.
Памариндо Безумного они повстречали на обратном пути в Серру д’Обак. Ох уж этот Памариндо Негодный! Именно из-за него детям суждено было узнать, что вечной печали не существует, а счастье — это капризный цветок, чьи лепестки рано или поздно осыплются.
Опасаясь Дядюшки Дуба, чудовище держалось на расстоянии. Издалека оно походило на большую резиновую куклу. Временами вовсе исчезало из виду, так что казалось, ещё немного — и оно отстанет или потеряет след. Однако нюх у Памариндо Обиженного был как у голодного волка. Он день и ночь крался за ними по пятам, потому что терпение и выносливость — два качества, которые иной раз сопутствуют ненависти и злобе.
Иногда он подбирался очень близко и воображал, как Мальчик Йогурт становится его добычей, как он разрывает его на части и пожирает кусочек за кусочком.
Размечтавшись об этом, он увеличивался в размерах и делался таким здоровенным, что ему приходилось как следует отстать, чтобы Дядюшка Дуб его не заметил. И всё начиналось заново: вынюхивание, выслеживание, погоня.
Как-то раз — дело уже было в Серре д’Обак — он наконец-то осуществил свою мечту и отомстил.
Стояло прохладное ветреное утро. Мисс Дикинсон спала рядом с медвежонком Петибертусом. Взрослые медведи отправились к хлорофилловым пчёлам за мёдом. Дядюшка Дуб погрузился в глубочайшие раздумья — в таком состоянии он мог провести часы, дни и даже месяцы и годы. В это время старое дерево ни с кем не разговаривало, не отвечало на вопросы. Оно будто засыпало. Или превращалось в самое обыкновенное дерево, каких много. Иначе говоря, в немое дерево.
Ванильной Девочке и Мальчику Йогурту нужно было так много рассказать друг другу! Застенчивым от природы, им нравилось проводить время вместе, и они могли бродить по окрестностям сколько угодно. И вот однажды они отправились на прогулку в лес.
Ветер стих. Тяжёлый низкий туман лип к деревьям и кустам.
Кожа Мальчика Йогурта блестела от крошечных капель воды. Ванильная Девочка улыбалась. Её приводили в восторг каждое насекомое и каждый цветок, каждый листик и каждая птица, потому что там, откуда она пришла, ничего подобного не было. Болтая о том о сём, дети уходили всё глубже в лес.
Понемногу птицы умолкли. Лес будто испуганно замер. Только листья еле слышно шелестели над головой. И вдруг дети услышали, как сквозь деревья ломится что-то большое. Очень большое. А в следующий миг жуткий визгливый смех прокатился по лесу!
Мальчик Йогурт покрылся синеватыми пятнами. Уж кому-кому, а ему этот смех был очень даже знаком! И теперь раздавался он не где-то вдалеке, а совсем рядом. Дрожа, Мальчик Йогурт схватил руку Ванильной Девочки. Та смотрела на него с удивлением — она понятия не имела, кто такой Памариндо Коварный.
— Нам надо срочно уходить. Это очень опасно…
— Бу-га-га, — заржал Памариндо. И подпрыгнул так высоко, как только мог. Он взлетел над вершинами деревьев — и с оглушительным грохотом приземлился прямо перед детьми. Предстал перед изумлённой Ванильной Девочкой во всей своей красе: огромный и круглый, размером как три коровы. Если бы он лучше прицелился, то попросту раздавил бы детей!
— Ха-ха! Бу-га-га! — захохотал он с омерзительным хрипом и визгом.
— Бежим! Быстрее!
Но Памариндо, становясь с каждым прыжком всё огромнее, уже скакал вокруг них, заслоняя путь к отступлению.
— Мальчик, а я тебя обманул! — верещал монстр. Было очевидно, что словарный запас у него невелик. Нужно ли говорить, что Памариндо понятия не имел, как пишется его имя. — Памариндо обманул мальчика… Попался! Потому что ты — из йогурта! Мисть! Только мисть!
(Надо полагать, что под словом «мисть» Памариндо имел в виду «месть».)
Дети бежали что есть мочи, оступались и падали.
— Умбертус! — призывал на бегу Мальчик Йогурт. — Мисс Дикинсон!
Памариндо гнался за ними по пятам, перепрыгивая со скалы на скалу, и наконец вырос прямо перед детьми, схватил Мальчика Йогурта за ногу и поднял над землёй.
— Я вели-и-икий Памари-и-и-индо! — завыл он, очень довольный собой. И всё рос, рос, рос…
Ванильная Девочка, не помня себя от ужаса, бросилась на Памариндо. Она вцепилась в его шкуру, но её нежные ноготки, сделанные из мороженого, тут же сломались.
— Беги, прошу тебя, — умолял её испуганный Мальчик Йогурт.
— Хи-хи-хи-и-и, — заливался Памариндо Багровый, стараясь ухватить девочку свободной рукой.
От ярости Ванильная Девочка принялась плеваться ледышками (разумеется, тоже со вкусом ванили), да такими твёрдыми и острыми, что Памариндо взвыл от боли.
— Ах ты-ы-ы-ы! — заорал он: один осколок угодил ему прямо в глаз.
Мальчик Йогурт, который болтался вверх ногами, всё это видел. Единственное, что он мог сделать, — приспустить штаны и пописать. Белая йогуртовая струйка ударила Памариндо Гневливому в лицо.
— Уи-и-и-и-и, — запищало чудовище. Оно разжало руку, и Мальчик Йогур вырвался на свободу.
Чудовище зажмурило глаза, которые нестерпимо щипало от колючего льда и молочной кислоты, и принялось ловить детей на ощупь. От злости Памариндо вырос ещё больше и то и дело налетал на дерево или стукался о скалу.
— Ви-и-и-и! Чувствую запах! Нашёл, нашёл!
Он кидался на детей, а те ускользали прямо у него из-под носа. Это напоминало игру в кошки-мышки. Но зрение постепенно возвращалось к чудовищу. Памариндо протёр глаза. Обнаружив детей всего в нескольких метрах от себя, он замер, прицелился, широко разинул пасть — и уже готов был сомкнуть её. Но тут споткнулся. Маленький пушистый шарик выкатился ему навстречу и ухватил за большой палец ноги. Блестящие глазки сверкнули среди бурого меха: Петибертус! Чудовище рухнуло как подкошенное.
— Ура, Петибертус! — в восторге закричали дети. — Иди скорее сюда!
Но медвежонок вновь отважно кинулся на Памариндо. Лязгнул зубами — и оттяпал ему кусок уха!
Обезумев от ярости, Памариндо Безжалостный сделался таким огромным, как никогда прежде. Казалось, он вот-вот лопнет. Но случилось другое: раздувшееся чудище застряло между отвесной каменной стеной и старой осиной.
— Бежим, — скомандовал Мальчик Йогурт. — Сюда, Петибертус! Скорее!
Стараясь вырваться из капкана, Памариндо рванулся изо всех сил, забился, заревел. Лязгнул зубами, стараясь сцапать медвежонка.
Ванильная Девочка протянула руку и схватила Петибертуса за шею. Другой рукой машинально загородила лицо — до того ужасна была распахнутая прямо перед ней пасть, где трепыхался отвратительный зелёный язык!
Памариндо сомкнул зубы: клац! Ванильная Девочка вскрикнула и упала без чувств.
Случилось непоправимое: чудище откусило ей руку.
— Ого, — облизнулся удивлённый Памариндо. — Ещё хочу. — И отчаянно закряхтел, пытаясь выбраться из защемившей его ловушки.
Петибертус и Мальчик Йогурт подхватили Ванильную Девочку и понеслись прочь. У них за спиной Памариндо крушил всё вокруг. Трещали ветки деревьев, что-то стонало и грохотало. Скалы шатались. Наконец монстр вырвался на свободу.
Ещё немного — и он бы догнал беглецов, и тогда неизвестно, чем бы это кончилось.
Но, к счастью, крик Ванильной Девочки разбудил Дядюшку Дуба!
Верный медведь Умбертус мигом кинулся на подмогу.
— Запрыгивайте мне на спину, — приказал он медвежонку и детям.
И в тот миг, когда чудище приготовилось раздавить их ударом лапы, гигантский зверь в два прыжка оказался далеко в стороне от этого места.
Но тут медведь Умбертус упал — у него подвернулась лапа. И все посыпались на землю.
Дядюшка Дуб, который издалека наблюдал за этой сценой, пришёл в ярость. Одним шагом он переcтупил через лес. Поднялся такой сильный ветер, что туман рассеялся. Пронёсся гул: камни посыпались с гор.
Обезумев от ненависти, Памариндо бросился на могучее дерево. Он проглотил целую большущую ветку, тридцать три птичьих гнезда и шалаш, который построили Мальчик Йогурт и Ванильная Девочка. Он грыз кору с таким остервенением, что щепки летели в разные стороны.
В стволе открылось окошечко. Это была мисс Дикинсон.
— Мисс Дикинсон! — в ужасе завопил Мальчик Йогурт.
Но страх его оказался напрасным. В руке у мисс Дикинсон была корзинка с грибами. Она выхватила оттуда несколько грибочков, излучавших чуть заметный перламутровый свет, и бросила в пасть огру. Это были они, Весёлые Грибочки!
Вначале Памариндо не понял, что произошло. Он обвёл всех непонимающим взглядом, захлопал глазами, а потом зачихал, закашлял, закряхтел: щедрая горсть Весёлых Грибочков — это вам не шутка! И наконец, зашёлся, закатился, залился оглушительным визгливым хохотом.
Непонятно, чего больше было в его смехе — злобы или буйной радости, но такого ужасного хохота лес ещё не слыхивал.
— Бу-га-га! Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!
Тем временем две большие дубовые ветки наклонились к земле, схватили Памариндо за шкирку и круглый зад и подкинули. Огр взмыл над землёй. А сверху уже тянулись другие ветки, которые перехватывали чудище и поднимали его всё выше и выше. Ствол Дядюшки Дуба был бесконечен.
Паника охватила Памариндо Безумного. Он уменьшался в размерах, он таял прямо на глазах! Вопли становились всё более писклявыми и жалкими. Ужас Памариндо был так велик, что, казалось, его голосом кричат все жертвы, которых он пожрал за свою жизнь.
В конце концов Памариндо Обжора стал совсем крошечным — как улитка в носу у бегемота или никчёмная соринка, затерянная в дорожной пыли. И тогда Дядюшка Дуб как следует размахнулся — и с такой силой зашвырнул его в ветер Борей, что огр больше уже никогда не возвращался на землю. Отныне Памариндо, крошечный и воздушный, летал в вышине, забыв о том, что когда-то был огромен и могуч и пугал всякое живое существо, которое было меньше его.
И если когда-нибудь вы заметите в небе крошечное полупрозрачное облако, помните: быть может, это Памариндо Призрачный парит в синеве, питаясь лишь бесприютными криками да ледяным воздухом.
XI. Тау и Майя. Паучок Кафка. Живая рука
У Майи и Тау было очень-очень много вопросов — столько, что брат и сестра даже не притронулись к смородиновому пудингу со сливочным кремом, который мисс Дикинсон подала на десерт. А теперь было уже так поздно, что пудинг пришлось оставить на завтра (разумеется, если Петибертус не доберётся до него первым).
Укладываясь спать, дети всё ещё сыпали вопросами:
— А как же рука? Она потом отросла? Может, девочке надо было есть побольше йогурта или мороженого?
— Ей было очень больно?
— А сейчас она жива?
— Она вернулась в Антарктиду?
— Кто её вылечил, доктор Смоленски?
— А что сказал Дядюшка Дуб?
У Мальчика Йогурта слипались глаза: единственное, чего ему сейчас хотелось, — это отправиться в свою комнату, которая располагалась чуть выше, и лечь. Он поднял руку, жестом останавливая бесчисленные вопросы.
— Не торопитесь. Завтра всё узнаете.
— Завтра?! Но мы не можем столько ждать!
— Быстро спать! — вмешалась мисс Дикинсон. — Утро вечера мудренее.
- Сон — первым актом. Вторым — сновиденье.
- В третьем венчается всё пробужденьем.
- Звуки убавлены. Свет приглушён.
- В общем, закончится всё хорошо[16].
— продекламировала она стихи собственного сочинения.
Поднимаясь к себе, Мальчик Йогурт остановился на полпути и прислушался: до него донёсся шёпот детей, которые явно не собирались укладываться. Он вернулся и заглянул к ним в комнату. Брат и сестра болтали, сидя в кроватях.
Петибертус спал у себя в углу, причмокивая: в последний момент он стащил что-то вкусное со стола.
— Ложитесь спать, — сказал Мальчик Йогурт тонким голоском. — Время позднее. Но раз уж вам так не терпится узнать продолжение, скажу: Ванильная Девочка никуда не уходила. Она здесь. Но рука у неё, к сожалению, так и не выросла. Когда Памариндо голоден, зубы его выделяют особый яд, который разъедает раны, и человек потом долго болеет. Ванильная Девочка живёт на верхних этажах Дядюшки Дуба, где воздух холоднее и чище. Мы все надеемся, что там она быстрее вылечится. Рана уже затянулась… Но девочка всё время грустит. Тоскует по своей руке. Может быть, она придёт познакомиться с вами чуть позже: ей стыдно показываться на глаза в таком виде.
— Мы так хотим её увидеть! — хором воскликнули дети. Им действительно не терпелось познакомиться с Ванильной Девочкой.
— Не расстраивайтесь, я постараюсь её уговорить. Может быть, даже завтра, — отозвался Мальчик Йогурт и бесшумно вышел из комнаты.
В дверном проёме показалось звёздное небо. Но уже в следующий миг мисс Дикинсон закрыла им дверь. И прислушалась.
В комнате стало тихо. Лишь сопел медвежонок Петибертус да за окном стрекотали сверчки.
— Майя… — раздался шёпот.
— Чего тебе?
— Давай поможем ей вернуть руку?
— Давай. У меня как раз есть одна идея.
— И у меня!
— Тс-с-с, — шикнула на них из-за двери мисс Дикинсон, немного помедлила и отправилась к себе в спальню. Там её ждал стол с прилепленной к блюдечку свечой, чернильницей, пером и тетрадью для стихов, а также сова, которая была её единственным молчаливым слушателем.
— Крик-крик, — стрекотал сверчок.
На другой день будить никого не пришлось. Все проснулись сами: Дядюшка Дуб с утра пораньше затянул одну из своих арий. На сей раз это была ария Каварадосси из оперы Пуччини «Тоска»:
- Свой лик меняет вечно
- красота, словно море!..
И вскоре весь лес ожил и защебетал. Дядюшка Дуб объявил, что заметил на небе чрезвычайно редкие «зеркальные облака». Облака и впрямь были необычные. В них ударили молнии целых трёх бурь, которые в тот день разразились одновременно где-то очень далеко от Каталонии. И теперь в этих облаках отражались события, которым только ещё предстояло случиться.
— А что ты видел, Дядюшка Дуб? — спросили дети.
— Я видел, как Ванильная Девочка таскает Тау за уши. Причём сразу за оба уха.
— Раз оба уха, значит, две руки! — воскликнула Майя.
Это означало, что Ванильная Девочка получит назад свою съеденную руку: не может же она дёргать Тау за оба уха одной рукой!
Дядюшка Дуб попросил детей, чтобы они ненадолго оставили его одного. Он как следует поразмыслит и, может быть, придумает, как помочь Ванильной Девочке.
Дети позавтракали, поболтали о том о сём и в компании медведей прогулялись по окрестностям. Скучно им не было, наоборот, было весело, но всё-таки они с нетерпением ждали, когда же наконец Мальчик Йогурт познакомит их с Ванильной Девочкой…
И вот в обед Ванильная Девочка наконец пришла к ним в гости. От смущения она пряталась за спинами Мальчика Йогурта и мисс Дикинсон. Стояла, опустив глаза в пол и спрятав руку за спину. От стеснения у неё даже порозовели щёки.
Но тут все увидели, что в волосах у Майи запуталось много светлячков. Одного из них она спасла во время прогулки: летающий фонарик с размаху плюхнулся в ручей. Оказалось, что это не просто жучок, а Главный Светляк, самый старый и мудрый. И в знак признательности всё семейство крошечных насекомых (в общей сложности 333 букашки), страшно обрадованное счастливым избавлением своего патриарха, решило весь день сопровождать спасительницу, которую они приняли за добрую фею. Светлячки уселись на голову Майи и зажгли огоньки на брюшках: казалось, что волосы девочки украшает корона из крошечных мерцающих лампочек.
Голые плечи Тау облепили зелёные муравьи. Свою рубашку он отдал Петибертусу. Медвежонок очень гордился, что на нём настоящая рубаха, хотя сидела она криво, поскольку оказалась сильно мала. Дело было вот в чём: Петибертус полез в гнездо зелёных муравьёв, чтобы достать оттуда королевский нектар — особую жидкость, на вкус слаще мёда. Это муравьёв порядком разозлило, и они принялись пулять в неразумного медвежонка зелёными чернилами, которые летят на расстояние до трёх метров. Медвежонок, увидев, что он весь измазан чернилами, очень расстроился и отказался возвращаться домой, пока не отмоется дочиста. Но это оказалось не так просто. Выяснилось, что зелёные чернила можно отмыть только зелёным чаем! Пришлось Тау набросить на медвежонка собственную рубашку. Затем он помог муравьям поправить муравейник.
В благодарность за помощь муравьи решили его проводить. Двести пятьдесят муравьёв-солдат отправились вместе с Тау, усевшись ему на плечи. Они зорко следили за тем, чтобы ни один чужой зелёный муравей не плюнул в него своей краской, заметив перепачканную в драгоценном нектаре мордочку Петибертуса.
Словом, дети и Петибертус выглядели до того потешно, что Ванильная Девочка тут же позабыла про своё увечье и прижала ладошку единственной руки к губам, чтобы не расхохотаться. Она больше не стеснялась Тау и Майи.
Глядя на стоящих рядом Ванильную Девочку и Мальчика Йогурта, сразу становилось ясно, что сама природа создала их друг для друга — такие они были разные и в то же время такие похожие!
За обедом все говорили наперебой, каждый старался что-нибудь про себя рассказать. Но тут Дядюшка Дуб сделал знак замолчать: он хотел сам сообщить нечто важное.
Во-первых, Дядюшка Дуб поблагодарил собравшихся за храбрость и поздравил с тем, что их мечты сбылись. Это касалось всех: Мальчика Йогурта, Ванильной Девочки, Тау, Майи и даже Петибертуса. Не каждый понял, что имел в виду Дядюшка Дуб, но все обрадовались.
Во-вторых, он напомнил, что палитра жизни бесконечно богата красками и оттенками. Можно встретить (и он выразительно посмотрел на Мальчика Йогурта) Ванильную Девочку, а можно — Памариндо Ужасного. Каждую секунду нужно быть осторожным и внимательным.
Подобные советы часто дают люди и деревья, достигшие определённого возраста.
В-третьих, он всегда знал, как вылечить руку Ванильной Девочки. Потому что тысячелетние деревья знают уйму всего. Беда в том, что иногда требуется время, чтобы извлечь из памяти необходимое…
И тогда Дядюшка Дуб впервые упомянул о «живой руке». Это было изваяние, которое более трёх тысяч лет назад высек из мрамора греческий скульптор Пигмалион[17], в ту пору ещё двенадцатилетний подмастерье. Он его не придумал, а скопировал с руки своей сестры. В итоге мраморная рука получилась нежной, прекрасной и совершенной: абсолютно живой. Как-то раз Пигмалион не удержался и поцеловал мизинчик. И — о чудо! — пальцы шевельнулись и погладили его по щеке.
Живая, как любое творение — щегол, дятел или белка, — скульптура мечтала найти кого-нибудь без руки, чтобы подружиться и остаться вместе. Но в огромном мире не так просто найти человека подходящего роста и к тому же однорукого, вот почему бедная мраморная рука то и дело впадала в меланхолию. В такие дни она не двигалась, каменела и запросто могла сойти за поделку из папье-маше.
— А где она сейчас? — спросила Ванильная Девочка.
— Точно не знаю, — ответил Дядюшка Дуб четверть часа спустя. Когда беседуешь с деревом столь преклонного возраста, приходится мириться с тем, что время от времени возникает продолжительная пауза. — Но допускаю, — добавил он, — что Тау и Майя могут помочь. Ведь не случайно они появились здесь именно теперь, а не через пятьсот лет.
Слова Дядюшки Дуба не всегда было легко понять. Но сейчас Тау и Майе пришла в голову одна и та же мысль.
— Мраморная рука дедушки Друса! — хором воскликнули дети.
Заметив, что все смотрят на них с величайшим вниманием, они пояснили, что на чердаке среди множества других предметов дедушка хранит руку из белого мрамора. Она так мастерски сделана, что, кажется, того и гляди пошевелит пальцами.
Петибертус крепко спал. Он выловил все персики из компота, который мисс Дикинсон подала на десерт. Тут Мальчик Йогурт взял за руку Ванильную Девочку, они поцеловали Майю и Тау, обняли мисс Дикинсон и погладили медведя Умбертуса по пузу.
— Сегодня же сходим за ней, — пообещала Майя.
— Дядюшка Дуб, а что нужно сделать, чтобы нас никто не увидел? — спросил Тау. — Наверное, мама и папа уже вернулись. Они тут же отправят нас спать!
— К тому же мы так и не убрались в комнате, — вспомнила Майя.
— А ещё они спросят, сколько раз мы принимали душ…
— И мыли ли голову шампунем!
— А дедушка захочет, чтобы мы всё ему рассказали!
Тут Дядюшка Дуб затряс ветками и выдал один из своих загадочных ответов:
— Идите. Вселенная всё решит за вас. И помните: крошечный паучок не менее мудр, чем умная книга или бородатый философ.
В тот же вечер Тау и Майя отправились из леса домой. Их сопровождал медведь Умбертус. Ванильная Девочка и Мальчик Йогурт, сидя на ветке Дядюшки Дуба, смотрели вслед Тау и Майе. Девочка долго махала им на прощание своей единственной рукой.
Медведь быстро домчал их к дороге, откуда они когда-то начали своё путешествие. Дальше они отправились пешком. Шли осторожно, стараясь не наступить на змею Уробору, которая мирно спала, держа во рту собственный хвост, а также на змею Кассандру, которая, завидев их, проормотала, будто бы себе под нос:
— Прощайте, ребятишки. Скоро вы будете там, откуда пришли, но уйдёте до того, как придёте.
Теперь дети понимали, почему никто не желал прислушиваться к её пророчествам.
Подойдя к скале, Тау и Майя положили руки на её поверхность и прошептали свои имена. Дверь в скале бесшумно открылась.
Они миновали туннель. В конце его медведь Умбертус остановился.
— Я подожду вас здесь. Надеюсь, вы вернётесь скоро и мне не придётся сидеть тут целую вечность. Но если вас не будет долго, я уйду.
Брат и сестра погрузились в размышления. Как им пробраться в дом, залезть на чердак, похитить руку и при этом остаться незамеченными?
Видимо, они прочитали за свою жизнь не так много книг, чтобы мгновенно решать любые задачи.
На каменной стене колодца росли мох и папоротник, а к ним прилепилась синяя паутина.
Тау кивнул на неё и забубнил, подражая Дядюшке Дубу:
— Крошечный паучок не менее мудр…
— …чем умная книга или бородатый философ, — откликнулся чей-то тонкий голосок. — Что правда, то правда! Слова не всегда точны, но эта фраза обозначает именно то, что должна!
Дети от страха ухватились друг за друга и вытаращили глаза: на паутине сидел человечек, чуть больше лесного ореха.
Они разговорились. Чтобы изложить суть их содержательной беседы, перво-наперво нужно сказать, что странный персонаж был не кто иной, как весьма редкий и до сих пор не открытый наукой паучок Кафка.
Такой паучок чаще всего похож на маленького человечка в белой рубашке и чёрном пиджаке. В холодные дни он надевает шерстяное пальто и шляпу. У него жёсткие чёрные волосы, длинное лицо, густые брови, карие глаза, тонкие губы, высокие скулы и острые уши. Если присмотреться, можно заметить, что лицом он очень напоминает одного известного чешского писателя — Франца Кафку[18]. Это одно из тех совпадений, которые делают наш мир таким неповторимо волшебным.
Иногда он пробуждается от долгого сна и обнаруживает, что снова принял облик паука — самого обыкновенного, восьминогого, средних размеров. И всё же большую часть времени он выглядит как описанный выше человечек. Перемена облика в паучью сторону случается всякий раз, когда он, постоянно подсматривая за жизнью людей, замечает несправедливость или глупость, в которых виновато людское несовершенство. И тогда паучок Кафка начинает сочинять истории.
— Истории? — хором воскликнули Тау и Майя.
Именно так: паучок Кафка сплетает свои истории из паутины, которую вывешивает на стенах, стволах деревьев, сухих ветках над обрывом, в расселинах скал. Эту прочную синюю паутину он вытягивает прямо из пальцев, а затем расчёсывает черепаховым гребнем, чтобы соткать из неё слова.
Разумеется, никаких мух он своей паутиной не ловит. Спустя несколько дней она разрушается сама собой.
— Но ведь тогда истории тоже исчезают, — возразила Майя.
— Кто знает, — отозвался паучок тоненьким голоском. — Быть может, их потом повторяет ветка или камень, на которых они были сотканы. А может, какой-нибудь грач, который успел прочитать одну из них на лету. И вообще, как долго живут истории? Много ли вы помните сказок, услышанных в детстве?
Дети задумались, а паучок Кафка выткал тем временем: «Дети задумались».
— Если ты столько всего знаешь, — прервал молчание Тау (и паучок мигом выткал: «Если ты столько всего знаешь, сказал мальчик»), — посоветуй, как нам незаметно войти в дом и выйти обратно.
«Как нам войти… и так далее», — написал паучок Кафка. А потом ответил (одновременно записывая свой ответ):
— Чтобы войти в замок, не имеет смысла думать о том, как войти в замок. Если вы очень хотите туда попасть, у вас ничего не выйдет. А если вам всё равно, то, наоборот, получится.
— Но для нас это важно! Мы как раз очень хотим туда попасть!
— В таком случае замок вас не пустит.
И поскольку паучок был полностью поглощён своими крошечными синими буквами (как раз в этот миг он написал «паучок Кафка был полностью поглощён своими крошечными синими буквами»), он замолчал. Дети ещё немного постояли рядом и ушли.
Посовещавшись, они пришли к выводу, что никаких других способов, кроме того, что предложил паучок, у них нет. Ну не пытаться же уговорить дедушку и родителей отпустить их в колодец хотя бы на полчасика! Если же паучок прав, они должны войти в дом смело и решительно, не боясь, что их заметят.
И всё-таки что означает это «всё равно»? Когда мама их ругала за то, что они подняли шум и разбудили дедушку или разбили стакан, она именно так говорила: «Вам всё равно». Но при чём тут замок?
В конце концов они решили вылезти из колодца и сделать вид, что играют, как будто один из них медведь Умбертус, а другой — медведь Марти.
Пусть все думают, что из колодца выскочили два медвежонка, решили они. И побежали к дому — прыгая, хрюкая и фыркая, гримасничая и хохоча над собственными ужимками. Как будто им в самом деле всё равно!
Несмотря на полнолуние и яркий свет звёзд, в доме было темно и тихо. Наверное, все уже спали. По крайней мере, дети преспокойно пробрались на чердак, никого не встретив.
Они зажгли свет и принялись шарить по полкам среди сабель и аркебуз, тысячи инструментов и двух тысяч минералов, а также трёх тысяч всяких других штуковин, которые хранились у дедушки Друса. Как ни странно, они ничего не уронили, не разбили и не сломали. Если бы дедушка их увидел, он бы ими гордился. Но где же рука?
Мраморная рука лежала на столе — казалось, дедушка только что вытер с неё пыль. Она как будто поджидала Майю и Тау.
До чего же она была изящной и хрупкой! А на ощупь — тёплой, будто и не из мрамора. Дети погладили её пальцы. В ответ рука вздрогнула. Или им это показалось?
И всё же они так обрадовались, что рука шевелится, что даже чмокнули её в палец.
Рядом с рукой обнаружилась синяя коробка: в ней Майя и Тау хранили косточки от лимончика, который каждый год созревал на лимонном дереве у них в саду. Как она здесь оказалась? Дети решили взять её с собой: рука отлично помещалась внутри коробки, и лимонные зёрнышки нисколько не мешали.
Положив руку в коробку, они побежали назад.
Из колодца показался медведь Умбертус. Он выглядел взволнованным, но, увидев детей, страшно обрадовался.
— Наконец-то! Мы опаздываем. Садитесь! — И он махнул головой, указывая себе на спину. — Прошло несколько недель!
Майя и Тау не поняли, что он имел в виду. Они крепко ухватились за медвежью шкуру. Весь обратный путь мраморная рука нетерпеливо билась в коробке. И это почему-то наполняло сердца Тау и Майи радостью.
XII. Слёзы. Эндимио. Петибертуса съели
— Птицы спят. Но можно поговорить и с камнями! Сгорите без огня… проиграете и победите… а заодно посадите дерево! — вещала Кассандра, змея-предсказательница, когда они проносились мимо.
Тау и Майя подумали, что надо бы на всякий случай прислушаться к её предсказаниям, но слова были такие мудрёные, что дети решили поразмыслить над ними позже.
Иногда сложные на первый взгляд вещи впоследствии оказываются очень простыми. Однако частенько бывает и наоборот.
Прибыв на место, дети мигом поняли, почему нервничал медведь Умбертус.
Если для Тау и Майи путешествие во внешний мир заняло около двадцати минут, в мире Дядюшки Дуба действительно прошло две недели.
Ванильная Девочка и Мальчик Йогурт так волновались, что похудели и уменьшились на десять дюймов. Всё это время они ничего не ели, не пили и не переставая плакали.
Мисс Дикинсон была бледнее, чем обычно, и беспрерывно строчила маленькие поэмы на листьях, кусочках сосновой коры и круглых речных камушках. У малыша Петибертуса без Тау и Майи четырежды случилось расстройство живота.
Когда дети постучались, Дядюшка Дуб крепко спал. А может, не спал, а погрузился в глубочайшее размышление, что, по сути, одно и то же.
Заслышав стук, Ванильная Девочка выглянула в окошко в виде сердц, проделанное в стволе Дядюшки Дуба. Тут рука в коробке задрожала и даже запрыгала от волнения. Она билась и металась как ненормальная. Несмотря на небольшой размер, она всё-таки была мраморной, поэтому в конце концов коробка, которую Тау держал, вырвалась у него из рук и открылась.
И прежде чем дети пришли в себя от неожиданности, рука, будто змея, проворно поползла вверх по дереву, цепляясь ноготками за кору. Она направлялась прямиком к Ванильной Девочке. Как будто всегда знала, для кого создана. Девочка, открыв рот от изумления, глядела, как, перебирая пятью пальцами, словно лапками, белая мраморная рука взбирается по стволу и приближается к окошку-сердечку. Поравнявшись с ним, рука бросилась к девочке, да с такой силой, что та опрокинулась на спину.
Всё ещё стоя рядом с Умбертусом, Тау и Майя — утомлённые долгой дорогой туда и обратно, к тому же страшно голодные — не дыша следили за всей этой сценой. Но вскоре в оконце-сердечке вновь показалось лицо Ванильной Девочки.
Она улыбнулась как ни в чём не бывало и приветственно помахала им обеими руками. Мраморная ручка сияла в мягком вечернем свете, как слёзка из горного хрусталя.
— Ура-а-а-а! — хором закричали все.
И тут послышался глубокий тяжёлый храп. Это храпел Дядюшка Дуб, потому что в глубине своих сердец (а у него их было несколько) он видел чудесные сны.
Праздник, в котором приняли участие сотни обитателей леса, продолжался до рассвета. К полуночи Ванильная Девочка так развеселилась, что несколько раз дёрнула Тау за уши. Всё случилось в точности, как предсказывал Дядюшка Дуб!
А потом словно заиграла скрипка, и глаза обитателей леса — большие и маленькие, мудрые и наивные — сами собой начали закрываться. Это Дядюшка Дуб напевал во сне.
Но, несмотря на усталость, спать Тау и Майе не хотелось. Они ещё долго прыгали и плясали — сначала с карликами Нюгру-Нюгру, а потом с медведями. А ещё они съели невиданное количество пирожных, мармелада и конфет (а также других сладостей) и всё никак не могли остановиться.
Но спать им не хотелось главным образом потому, что после приключения с мраморной рукой они всё время вспоминали Говорящее Бревно. Ведь они бросили его, вместо того чтобы взять с собой и доставить в самое сердце Дядюшки Дуба. А всё потому, что их напугала Дебора! Случалось, по ночам они просыпались в поту: им снилось, что за ними гонится прожорливая старуха.
Постепенно они успокоились, отправились к себе в комнату и уселись на полу у камина.
Петибертус, который улёгся у них в ногах и тут же уснул, внезапно заворочался и заворчал во сне. Какая-то чёрная птица уселась на окошко, а затем шумно захлопала крыльями и улетела. Когда небо уже начало светлеть, Тау и Майя наконец угомонились, легли в постель и решили чуточку вздремнуть.
Утром их разбудил голос Дядюшки Дуба, который довольно громко затянул:
- Фигаро здесь, Фигаро там…
Майя и Тау, очень обрадованные, что дерево наконец-то пробудилось, спустились вниз — рассказать о своих приключениях.
Поскольку спали они не где-нибудь, а внутри его ствола, Дядюшка Дуб видел их сны и примерно представлял, как было дело. Только они начали рассказ, как он перебил их:
— Вот уже много дней я читаю ваши сновидения, Тау и Майя… Я знаю: вас мучает, что вы оставили одно дело незавершённым. Не могу сказать, правы вы или нет. По крайней мере, в нашем лесу никто не станет вас ругать за это. И всё же мне нравится, что вы не забываете про Говорящее Бревно и мечтаете побороть страх перед прожорливой Деборой. В любом случае только вы можете довести дело до конца. Отправляйтесь на поиски. Если вам суждено встретить старуху, вы её найдёте. Но лучше не делать этого в одиночку. Возьмите с собой Петибертуса. Он не только будет вас развлекать, но и поможет, если понадобится. А главное, как всякое маленькое существо, он вас чему-нибудь научит.
Дети послушались Дядюшку Дуба и отправились в путь. Стоило им отойти от дерева, как они оказались в дремучем лесу. С собой у них был небольшой рюкзак, посох и Петибертус. Из-за медвежонка они то и дело останавливались и сбивались с дороги, зато с ним было очень весело.
Читать бесплатно другие книги:
