Разводы (сборник) Сэ Слава

– Можно подумать, вы каждый вечер сидите в театрах… со своей статуей, – огрызнулась Хильда.

– Нет, конечно. Но я часами рассказываю ей о живописи и литературе.

– Вот это и есть настоящее домашнее насилие!

– Я так больше не могу. Собирайся, дорогая, мы уходим.

Женя встал и взвалил манекен на плечо. Юбка задралась, мужчины стыдливо отвели глаза, будто пластмассовая задница была не до конца пластмассовой.

Хочу напомнить, – мягко сказала Айгюль, – согласно договору, ушедший до окончания семинара оплачивает его стоимость за всех участников.

Женя остановился, снял куклу и прислушался к мнимой её речи.

– Хорошо, любовь моя, – сказал он. – Ради тебя я готов ещё потерпеть. Она у меня ужасно экономная. Даже прижимистая иногда.

– Я всё-таки настаиваю! Когда и с кем ты мне изменяла? – повторил вопрос Сергей.

– Да не изменяла я! Просто брякнула!

– Не лги мне, дрянь!

– А даже если изменяла, где записано, что это только твоё право?

– Это моё право, потому что я больной человек!

– Покажи справку из психиатрички!

– Все мужчины больные! С рождения. Точней с четырнадцати лет! Посмотри вокруг! Здесь три здоровых женщины и четыре законченных психа! У нас у всех член вместо кукушки! Мы ходим на сторону, потому что одна нога гребёт сильней другой! Мы постоянно сворачиваем не туда! Мы не можем иначе!

– Вот и мы не можем!

– Нет! Вы – можете! Вам не нужен секс! То есть нужен, но исключительно как способ обогащения! Кольцо с бриллиантом за сорок коитусов – хорошая цена! Вы манипулируете сексом! А мы без него с ума сойдём! У нас химическое отравление начинается! Мы можем не дышать ради секса. Но не можем от него отказаться ради воздуха! Понимаешь, ты, кукла тупая!

– Это я кукла?

– Я требую уважения… – начал было Женя, но его никто не слушал.

Хильда бросилась на Сергея, хотела ударить и даже возбудить, возможно. Но он ловко увернулся, толкнул партнёршу точно к её стулу. Хильда плюхнулась обратно.

– Ну нет! – кричал бывший мазохист Сергей. – Этот номер больше не пройдёт! Кто он? Признавайся, или я… Или я…

– Сядь, кому говорю! – приказала Хильда. Её голосу не хватало уверенности. Сергей схватился за нож. Участники семинара ахнули разными голосами. Только из кресла Айгюль раздалось хихиканье. Ведущая – руки на животике – с наслаждением наблюдала за развитием событий.

– Прелестно! Прелестно! – комментировала она. – Вот ещё один психологический феномен: измена унижает Сергея сильней, чем обычная сексуальная доминация. Поэтому орать на него сейчас нет никакого смысла. На вашем месте, Хильда, я бы рассказала всё! Даже приврала бы сверху. Вы сами удивитесь, насколько приятным будет результат. И можете не бояться. Вся его ярость – лишь оперетта. Покуда вы полны тайн, он вас не тронет.

– А потом? Когда всё расскажу?

– Потом, думаю, бросится ноги целовать. Так что, не сдерживайте себя.

Сергей сменил цвет кожи на тёмно-багровый. Но не в знак смущения, как у осьминогов, а потому что вся его кровь собралась в голове.

– Заткнись! Я тебе язык отрежу! – крикнул он Айгюль.

– Всё-всё! Молчу-молчу!

– Хорошо же. Я расскажу. – Хильда встала ногами на стул. – Слушай, дорогой. Я работаю на радио. Когда он (Хильда указала пальцем на Сергея) изменил мне в первый раз, было очень горько. Я не хотела домой возвращаться. Сидела в студии, роняла слёзы. И ночной диджей крутил мои любимые песни в обход плей-листа. Это страшный грех и риск – всё ради меня. А потом мы занялись ЭТИМ в прямом эфире. На следующий день на радио приехал оркестр Глена Миллера, и главный саксофонист дал интервью. Я спросила, как он ртом извлекает такие чудеса. И он показал мне все свои секреты прямо на мне. Так и сказал – сегодня ночью ты будешь моим саксофоном. И не соврал. На все вопросы ответил…

Вдруг Винсент взял и пересел на стул поближе к Хильде. Анна позвала мужа, но тот лишь отмахнулся.

– Я просто чтобы лучше слышать! Я тоже музыкант!

– И тут во мне открылся талант интервьюера, – продолжала Хильда. – И я столько этих интервью взяла у разных интересных мужчин – у-ух сколько!

Сергей не выдержал. Зарычал и замахнулся ножом. Хильда завизжала, спрыгнула, закрыла голову руками. Все попятились вместе со стульями, кто-то вскочил. Женя прикрыл глаза своей кукле. Одна лишь Айгюль не пошевелилась. Так и сидела, очарованно следя за действиями психопата.

– Не волнуйтесь, – сказала она сразу всем. – Говорю же. Он ничего не сделает!

Сергей повернулся к ней. Ноздри его раздувались, как у Минотавра, возможно. Ибо никто не видел ноздрей Минотавра. А кто видел, тот молчит.

– Ты! Это ты во всём виновата! Хитрая жаба! – сказал он.

Айгюль развела руками:

– Вы льстите мне! Это лишь мой метод! Наука о страстях. То, что с вами происходит, – лишь форма многоликой любви, которая…

Сергей не дослушал. Сделав быстрый шаг, он вонзил нож в мягкий бок психологини. По белой её блузке поползло тёмное пятно. Тут уж все вскочили.

– Вот этого я как-то не учла, – сказала ведущая. И сползла на пол.

Сергей сам вызвал полицию. Сказал просто:

– Я тут одну тётку зарезал. Ритуальным ножом племени Навахо. Как-как, психанул. Адрес такой-то. Ждём.

Приехала «скорая помощь». Доктор сказал, что рана неопасная, наложил единственный шов, забинтовал. Велел явиться на осмотр и сдачу анализов.

Пришёл полицейский, один. Сказал, что много вызовов. Надел на Сергея наручники. Переписал данные участников, арестовал видеокамеры.

Все были потрясены произошедшим, сидели молча. Даже шутник Гоша прикрутил фонтан остроумия. Лишь кукловод Евгений не затыкался. Видимо, соскучился по живым ушам. Он подсел к Хильде и стал жужжать, уверенный что отвлекает таким образом от грустных мыслей:

– Как-то всё мгновенно произошло. Нам с Мигуми тоже не сильно нравился этот семинар. Но не настолько, чтобы колоть докторшу, как порося. Интересно, у неё самой есть муж?

Знаете, есть такая английская песенка: «Есть у Мэри муженёк, меньше, чем твой пальчик, Мэри прячет муженька в маленький бокальчик…» И дальше про всю их жизнь. Она Мэри большая, а муженёк такой, удобного размера. Так вот, я уверен, что речь идёт о фаллоимитаторе. Ну, просто зная англичан… Мы, мужчины, во всём видим эротические следы и смыслы. И я думаю, что наша Айгюль тоже замужем за фаллоимитатором! Маленький такой муженёк!

Для наглядности Женя показал пальцами, как выглядят 14 сантиметров.

– От сети или на батарейках, не важно. А что делать? Потому что даже я не заинтересовался бы такой как она, коровой! Хоть нам, непрезентабельным людям, и живётся трудно. Особенно мужчинам. Женщинам хватает этого (снова показал 14 см). Мужикам же нужны зримые, большие такие губы, ноги, сиси. И чтобы поговорить было с кем. И выпить…

Полицейский осмотрел нож, но в портфель не убрал, положил на стол. Потом долго заполнял какой-то формуляр.

Айгюль ломала комедию. Сидела на полу, привалясь к стене, и выла голосом деревенской алкоголички:

– Главное, я же для него старалась! А он! Убил меня, молодую! Селезёнка вдребезги! Печёнка в клочья! Напишите моей маме, что погибла я от липких рук извращенца! Но честь при этом сохранила!

– Помолчите, пожалуйста. Кто ещё не расписался? – строго спросил полицейский. Женя поднял руку Мигуми, сказал как бы женским голосом:

– Вы прошли мимо меня, господин полицейский!

Полицейский купился, пошёл к Жене, но тут же понял ошибку, плюнул и рассердился.

– Ещё раз так пошутишь – арестую! – сказал он.

– А я вас засужу!

– За что?

– За попытку втиснуть любовь в клетку пуританской морали, чьи раскалённые прутья причиняют боль мировому прогрессу и либерализму!

Полицейский засопел.

– Тогда я посажу тебя за неуважение к погонам!

– Вот как раз погоны я уважаю. Как и любые другие изделия, сшитые трудолюбивым китайским народом. Меня раздражает то, что находится под погонами.

– Не связывайтесь, господин полицейский, – сказала Айгюль слабым голосом. – Мой клиент может довести до оргазма любое изделие из фарфора, дерева и пластмассы. Даже вас.

– Не надо меня пугать оргазмом. У нас в полиции на это дело иммунитет. Всё. Я закончил. Видеозапись событий есть, протокол составлен, медицина бинты наложила, рана не опасна. Свидетели могут идти долечивать нервы в любом другом зоопарке. Пострадавшая и задержанный будут ждать дознавателя. Попрошу очистить место преступления!

Участники семинара растерянно поднялись, потянулись к выходу.

– Идите, идите – подбадривал полицейский. – Мы вас вызовем, когда понадобится!

– Простите меня, простите, друзья мои! Я, конечно же, верну вам деньги! Не сердитесь и помните несчастную Айгюль!

Ей выражали поддержку взглядами, просили обращаться за помощью, если понадобится, надеясь при этом никогда больше не встречаться.

Сергей сидел, свесив голову. Руки в наручниках, за спиной. На него глядели с презрением. Последней ушла Хильда. Не хотела выходить. Полицейскому пришлось её выпроваживать. Эмоциональный Женя выскочил первым, забыв на стуле свою единственную. Мигуми таращилась на люстру с некоторым эротическим вызовом. Люстра не реагировала. Хотя любой мужчина на её месте уже начал бы переосмысливать жизнь.

Лишь закрылась дверь, Айгюль перестала стонать. Она бодро встала на ноги. Поправила одежду. Вытащила из-под плеча что-то вроде шарика с краской.

– Лапсердак от-кутюр погиб во имя любви! Стоило надеть бабушкин свитер, не сообразила, – сказала ведущая и хохотнула. Полицейский снял с преступника наручники. Сергей встал, размял кисти, потянулся.

– Очень скучно так сидеть, – сказал он. – Чуть не заснул!

– А из меня хороший полицейский получился?

– Мне хотелось крикнуть «браво»! С трудом сдержалась. Аль Пачино в сравнении с вами – нелепый карапуз. Серёжа, расплатись с господином артистом.

– Вы простите, мы вам заплатим не как гению сцены, а как договорились.

Полицейский поклонился Сергею и ещё больше – протянутым купюрам.

– Звоните, если что. У меня разные амплуа. Дед Мороз. Папа Карло. Сантехник-искуситель. Терминатор.

– Мы мейнстримом не занимаемся. У нас артхаусные проекты. Но если что – позвоним. Ещё раз спасибо.

– Обращайтесь.

– Фельдшеру скажите, чтоб не делал такое лицо при виде шприца. Настоящие фельдшеры шприцев не боятся!

Ложный полицейский всё предлагал участие в каких-то проектах и настаивал на безграничности своих возможностей. С трудом выпроводили. Оставшись вдвоём, Сергей и Айюгюль бросились в объятия.

– Боже, как я соскучился! Неужели развязались?

– Полгода подготовки! Зато каков результат! Подожди-ка!

Айгюль включила воспроизведение на камере. В зал вернулся голос Хильды:

– «А потом во мне открылся талант интервьюера. И я столько интервью взяла у разных интересных мужчин – у-ух!»…

Айгюль рассмеялась, Сергей сделал неприличный жест, означающий великую победу.

– Вот как ты на ней женился? Не понимаю!

– Наркотики и алкоголь, дорогая, наркотики и алкоголь – вот рецепт крепкого брака! Лучший способ перенестись в новый, неожиданный мир. Удивительно ещё, что я женился на женщине. Потому что одно время, я точно помню, мне нравился кенгуру в зоопарке. Такой серенький.

– Когда ты пришёл ко мне лечиться, я не планировала тебя разводить. Честно.

– А я, лишь тебя увидел, решил завязать, во-первых, а во-вторых, больше тебя не отпустить.

– Что? Я лучше алкоголя и наркотиков? Какой редкий комплимент!

– Тебя нельзя ввести в вену! Это твой единственный минус.

– Зато я сберегаю деньги! С этой записью, можешь не сомневаться, и дом, и компания останутся твоими. На суде Хильду признают истеричкой, сочинившей любовниц и попытку убийства. Меня в ассоциации психологов распнут. Скажут, растлила клиента, пользуясь служебными навыками.

– Ты опасная женщина!

– Так иди же к мамочке, покажи, как ты её боишься!

Заговорщики слились в объятиях, упали на диван, оттуда скатились на пол. Тихо открылась дверь, неслышно вошёл Женя, направился к своей кукле. Увидел Сергея и Айгюль, целующихся на полу, среди окровавленных бинтов. Решил, что Сергей насилует умирающую.

– И эти люди нас называют извращенцами! – шепнул Женя манекену. Оба покачали головами в знак осуждения. И беззвучно вышли.

Зазвучала финальная музыка. Из глубокого кресла в углу поднялся мужчина, захлопал в ладоши.

– Браво! Неподражаемо! Прекрасно! Всех прошу вернуться! Всем браво! Вы великолепны!

Айгюль первой поднялась, взяв мужчину за руки, сказала:

– Квентин, дорогой, это чудесно! Вы – гений!

Сергей зааплодировал и даже поклонился:

– Невероятно, Квентин! Спасибо вам огромное! Я потрясён!

Участники представления вернулись на площадку. Все аплодировали друг другу и улыбались. Актёр, игравший роль полицейского, радовался меньше прочих. Он тоже зашёл, всех обнял, спросил, когда следующий выход. Ему сказали, через час, примерно. Он сказал загадочное «тогда успею» и убежал.

Квентин попросил рассаживаться. Сказал, что сейчас будет перерыв, чай, обсуждение, потом ещё раз пройдём всю пьесу.

– Как вам играется под своими именами? – спросил он. – Как вам сама идея играть семейные пары будучи реальными супругами? А вы, брат и сестра? Что вы чувствуете, – спросил он, обращаясь к Хильде и Сергею.

– Когда Хильда на меня орёт, я будто возвращаюсь в детство. Моя любимая сестрёнка-вредина снова со мной! – сказал Сергей, обнимая девушку.

Женя погрозил Сергею пальцем.

– Когда ты сам прижимаешься к моей Айгюль, мне хочется подойти и трахнуть тебя манекеном. Господин режиссёр, а можно мне поменять реквизит? На что-нибудь мраморное. Писающий мальчик подошёл бы.

Хильда поддержала игру:

– Я знаю одно место на Серёже, если туда ударить писающим мальчиком, он забудет текст и начнёт импровизировать, как и просил Квентин. В следующий раз помогу прицелиться!

– Сестра моя! Из твоих рук я приму поучения в любом виде! И кстати, можно не лупить меня по роже с таким остервенением?

Сказав это, Сергей поцеловал Хильде руку. Все снова стали аплодировать. Потом говорили, перебивая друг друга, заново переживая всю пьесу.

Женя ухаживал за женой своей Айгюль с той же нежностью, с какой возился с куклой. Гоша удостоился от Анны поглаживания по голове за смешную и добрую шутку. Только Винсент сидел в стороне. Отдельно – но не одиноко. После удачного представления какое-то время все актёры друг друга обожают.

– Прекрасно! Прекрасно! – повторял Квентин. Вы – удивительные молодцы! Но напоминаю нашу задачу – максимальный экспромт! Текст пьесы для нас – лишь общий ориентир. Вплетайте личный опыт, воспоминания, чувства! Чем смелей, тем лучше!

Анна сказала:

– Я настолько слилась со своей героиней, будто вправду живу втроём. Даже в горле пересохло. Любовь моя единственная, тебе налить кофе? – спросила она у Гоши.

– Спасибо, ангел мой. Я потерплю до дома. Там у меня заветный графинчик.

– Ты ж мой милый алкоголик!

Анна рассмеялась, потом пошла к чайному столику. За ней поднялся Винсент.

– Я, пожалуй, тоже глотну. Кому и что принести?

Никто ничего не захотел. Все только улыбались самым лучезарным образом. Все были влюблены друг в друга, но особенно в заботливого Винсента.

– Удивительно милый юноша. Мне он очень нравится, – сказал Квентин, когда молодой человек ушёл.

– У него прекрасное будущее. Он невероятно талантлив, – сказала Хильда. В голосе её не было зависти, только радость за коллегу.

– Несмотря на небольшую роль в нашем спектакле, он сияет как маленький бриллиант, – сказал Сергей. Все горячо поддержали это мнение.

– А ещё он исключительно порядочный. В нашей профессии это редкость, – заметила Айгюль.

У Хильды зазвонил телефон. Она сказала:

– Простите, друзья. Это из поликлиники.

Коллеги разволновались:

– Что-то случилось? Нужна помощь?

– Всё прекрасно. Обычные женские волнения. – Хильда поспешила за дверь, чтобы поговорить с поликлиникой, никого не тревожа.

Анна налила себе чаю, убедилась что никто на неё не смотрит, и больно пнула подошедшего Винсента. Молодой актёр взвыл.

– За что?

– Какой же ты мерзавец! Ненавижу тебя! Мразь!

– Любовь моя, ты обиделась?

– Нет! Мне просто нравится слово «мразь!» Каждый раз говорю и вспоминаю тебя!

– Послушай, эта Хильда, она сама на меня кинулась! Она мне неприятна! Почти омерзительна!

– И ты от омерзения запустил ей руку под юбку?

– Я растерялся! И на нас смотрел твой муж. Я хотел отвести подозрения.

– Ты его боишься? Где же твоя отвага? К чему тогда все эти «На всё готов!» «Ради тебя переверну небосвод!». Ты испугался старого идиота?

– Солнышко моё, радость моя! Я тебя украду, унесу далеко и спрячу от всех. Хоть сейчас. Но что я могу предложить? Койку в общежитии? У меня через полгода будет жилье!!! Сто восемьдесят три дня до лучшего дня нашей жизни! Ты станешь только моей! У нас будет прекрасная квартира, мы будем завтракать на балконе, с видом на озеро! Я не позволю твоим ножкам коснуться пола, буду носить на руках! Я буду их целовать до беспамятства!

– До чьего беспамятства?

– До твоего, разумеется! Потому что сам я хочу помнить каждое мгновение, проведённое с тобой!

– Каждое мгновение? Негодяй! Ты запустил ей руку под юбку!

Анна попыталась влепить пощёчину, но Винсент увернулся и обхватил Анну, спеленав её объятиями. Анна начала таять, но хранила ещё неприступный вид. Винсент решил, что и ему пора немного обидеться.

– Вот ты меня обвиняешь в случайных касаниях, а сама до сих пор спишь со своим Гошей!

– А что делать бедной женщине? Он мой муж! И других предложений нет. Одни лишь «подожди полгода», длящиеся уже восемнадцать месяцев!

– Но разве я не мучаюсь наравне с тобой? Разве мне не больно слышать, как ты его называешь любимым?

– Отпусти немедленно! Я не хочу тебя видеть!

– А что я хочу подарить моей принцессе?

– В искупление своего поведения ты должен подарить мне минимум Цюрих! Весь! За подарок меньших размеров прощения не будет!

Винсент достал из кармана бархатную коробочку, открыл – внутри сверкнули серёжки.

– Можешь меня прогнать, никогда больше не взглянуть, но умоляю, прими эти скромные серьги в знак моей бесконечной любви.

Он опустился на колени.

– Хм. Что ещё за серьги такие? Мне почти всё равно! – сказала Анна.

– Сущая безделица. Один итальянский ювелир изготовил их по моему заказу. Вторых таких в мире нет.

Анна не сразу взяла. Гордость боролась в ней с женской тягой к блестящей красоте. Не выдержала, выхватила коробочку. Рассмотрела подарок – и сдалась. Она погрозила негодяю пальцем:

– Так и быть. Я дам тебе возможность вымолить прощение. Сегодня вечером. А вечер у нас наступит сразу после репетиции. Всё, надо возвращаться. Скажем, что чайник долго закипал.

– Давай скажем лучше, что он долго не закипал!

– Вы там что, бегали за водой к колодцу? – спросил Гоша, когда Анна и Винсент вернулись.

– Нет, они пытались всосать чай через кожу. Это крайне полезно, но очень медленно, – сказала Айгюль.

Винсент расплылся в простой и светлой улыбке:

– Надеюсь, мы ничего интересного не пропустили? О чём разговор?

– Я говорил, как сложно играть под своим именем. Я привык перевоплощаться, примерять чужую личину. Потому что, будь я собой, третьего точно бы не потерпел!

– В том-то и дело, Георгий! Мне очень дорого это ваше напряжение, – сказал Квентин. – Вы не должны играть покорность! Вы сдерживаетесь, но это временно. Зритель должен предчувствовать взрыв. Постоянно на грани, чуть качни – и поножовщина. Драка между вами и Винсентом должна висеть в воздухе. Вы объединяетесь только против внешних врагов. А что удар ножом достаётся Айгюль, это должно быть полной неожиданностью для зрителя!

– Для меня неожиданность в том, что я каждый раз остаюсь цела! Сергей как-то ловко попадает в пузырь с краской. Я всё жду – вот сейчас он промахнётся и сделает мне дырочку в левом боку.

– Настоящей ране зритель не поверит! Скажут, ерунда, кровь совсем другого цвета! – заметил Женя. – И ещё скажут, финал неестественный!

– Неестественно было бы, если бы я свистом из левого бока исполняла какую-нибудь рождественскую мелодию!

– А мне, знаете ли, после нашего спектакля впервые захотелось жениться! – вдруг сказал Винсент. И выразительно посмотрел на Анну. Присутствующие выразили одобрение улюлюканьем, свистом и аплодисментами.

– Да, да, господа. Я понял, как важно не быть одному!

– Ещё важней не оказаться третьим! – заметил Гоша. Анна отмахнулась от мужа-параноика. Но и Винсента до конца не простила, несмотря на подарок. Она сказала с чуть заметной иронической усмешкой:

– Винсент дорогой, ты можешь пока наладить отношения с Мигуми. Если только Женя не против?

– Что? Делить мечту всей моей актёрской жизни с этим сексуальным прохвостом? Никогда!

Квентин обожал расшалившихся актёров. Он желал всем радости и счастья.

– Зачем же кукла! – сказал режиссёр. – Я знаю, у Винсента есть избранница.

– Интересно, кто это? – спросила Анна с ещё большей иронией. Винсент поднял руки, будто останавливая поезд.

– Друзья, друзья, есть темы, которые я не обсуждаю.

– Да ладно! Признайся, кто она?

– Не могу. Боюсь сглазить.

– Стыдно быть таким суеверным, – сказал Кветнин. – Тем более, если дело дошло до покупки ТАКИХ украшений, я думаю, у нашего дорогого Винсента всё на мази!

– Украшения? Как любопытно… – В голосе Анны не было ни толики любопытства.

– Друзья мои, я бы не хотел раскрывать секретов незнакомой вам женщины…

– Какая разница, если незнакомая!

– Квентин, расскажите хоть вы, что за украшения?

– У меня есть знакомый ювелир в Италии. Он за полцены таскает дизайнерские коллекции. С маленьким браком, глазу не видно. И Винсент недавно приобрёл очень красивое изделие. По моей протекции. Должен заметить, у него отличный вкус! Вещь обалденная! Избраннице Винсента очень повезло!

– Жаль, это не я, – сказала Анна так грустно, что и глухой бы заподозрил ложь.

– Что значит – жаль? – насторожился Гоша.

– Да шучу я, шучу. Я люблю тебя одного! Хоть ты и не даришь мне итальянских украшений. – Анна снова погладила Гошу по лысой голове.

– Могу сказать лишь, что женщина, которой я сделал подарок, достойна всех на свете украшений! Я дал ей крохотную часть того, что она заслуживает! – закончил тему Винсент. Квентин не любил напускного самобичевания. Он возразил:

– Ну, не такую уж и крохотную часть. Отличный гарнитур. Три предмета. И денег стоит изрядных.

– Гарнитур? – переспросила Анна.

– Три предмета? – удивилась Айгюль.

Сказав это, женщины посмотрели друг на друга каким-то новым взглядом.

– А-хаха! Да какое там! Говорить не о чем! У меня вот вопрос по третьей сцене, где мы с Гошей начинаем конфронтацию… – вдруг вспомнил Винсент. Кветнин не заметил эту жалкую попытку.

– Ещё какой гарнитур! – сказал он. – Серьги, кольцо, кулон! Очень, очень достойный ансамбль.

– Кольцо, – тихо повторила Анна.

– Серьги, – шепнула Айгюль.

В зал вошла Хильда. Глаза её необычно сияли, щёки разрумянились. Увидев Винсента, девушка замедлила шаги, подошла сзади, положила руки ему на плечи.

– Хильда, дорогая, всё ли у вас в порядке? – спросил Квентин на правах руководителя.

– Более чем! Друзья! У меня важные новости! Точней у нас важные новости! Дело в том, что у нас с Винсентом будет ребёнок!