Охота на Хищника Миронова Аля

Глава 14

Эля

Уррра! Сегодня иду на выписку! Правда, Болотский младший, как мне только ни угрожал, что в случае чего, запрёт в больнице до самых родов. Естественно, мне бы очень не хотелось такого исхода – належалась уже. А еще, оказывается, у них с папочкой семейный конфликт. Игорь Борисович обманом мою карту получил – выкрал, можно сказать. Хотя, это, в общем-то, и не требовалось, ведь Олег привез из дома мои вещи, включая выписку и витамины.

Ну и намучали меня за это время! Гулять не ходи, много не стой, долго не сиди, лежи и кайфуй. Угум, как же. Всю жизнь только об этом и мечтала! Вес не набираю – плюс дополнительная капельница. А когда мне аппетит нагуливать? Первые две недели я проплакала из-за сильного страха потерять свою малюточку. Перед глазами постоянно возникали неприятные картинки, которые не желали уходить. Тело сковывало от страха, ведь… Да, я никогда не мечтала о детях, материнство меня пугало и отталкивало, и до недавнего времени искренне считала себя чайлдфри или кем-то вроде того, но теперь мне кажется, что мой пузожитель – самое большое чудо, которое только могло произойти. Наверное, я до конца еще не осознаю, что скоро стану мамой, однако с большим нетерпением жду нашей встречи с малюткой.

Пономарев долго извинялся, умолял его простить за наше с ним ДТП, но я-то знаю, что он не виноват. Сама ведь под колеса бросилась, Руса догнать хотела, а он… Даже и не знает, небось, что произошло. Да и не заслужил. Хотел бы – нашел, в конце концов!

Олег – это один из тех немногих людей, кому я безгранично доверяю, поэтому, он в курсе всех подробностей произошедшего. Мой бывший мужчина никогда не был слишком боевым – дипломат, как никак. Но я видела, как у Пономарева чесались руки «поговорить» с некоторыми. Олег в принципе очень сильно повзрослел с момента нашего расставания. Отдельное ему спасибо, что не выдал меня ни бывшим коллегам, ни Карпуше, в частности. Моя апатия напрочь отбила охоту кого-либо видеть. Даже Руса. Поэтому от нового телефона я сразу отказалась, зато была рада планшету. Олег не поскупился на новенький гаджет. Игры, книги, поддержка графических редакторов – все «летает». Вот только не хочется ничего…

Хотя, кого я обманываю?! Руса хочу! Ощущать его сильные руки, чувствовать запах самца, слышать хриплое «малышка»… Он снится мне не только каждую ночь, мерещится, лишь стоит прикрыть глаза. Я обязательно с ним поговорю! Не могу же я скрывать ребенка от отца?! Хватит того, что, благодаря матери, я НИКОГДА не знала о своем папе и его родственниках. Она, в принципе, никогда о нем не упоминала, как бы я ни расспрашивала. Это так обидно: видеть как других девочек папы на ручках носят, учат водить велосипед, дарят первые цветы, защищают от соседских хулиганов, а я… Еще и в коварной столице росла, где для жалости нет места. Не раз меня тыкали носом в неполноценную семью. Ведь и от мамы родня отказалась: зачем им приблуд в подоле? Позор какой! Я лишь догадываюсь, что наша квартира – так сказать, откуп от папочки – слишком район хороший, хоть и постройка старая.

Насколько я помню из документов, мама родом из северно-восточной глубинки, а тут бац – и квартирка в столице. Одно время я порывалась «родственничков» навестить, но мама осадила, сообщила об их переезде в другой регион, а куда – Бог его знает. И фамилия у меня, мягко говоря, нередкая. Так что, смысл искать иголку в стогу сена отпал сам собой.

Мама, мамочка… Какой бы она ни была, мне очень ее не хватает. Слишком рано она меня оставила одну в этом мире. Мама итак много работала, жизнь в столице стоит дорого. Да и чего душой кривить, – она пыталась дать мне побольше. Я ходила на курсы журналистики, баловалась керамикой, еще был кружок фотографии, репетитор по математике, экономической географии и английскому…

Мне очень не хватало просто похвалы или объятий от мамы, чаще всего ее не было рядом из-за работы. Я понимаю, маме самой пришлось несладко. Приехала поступать – не поступила. Чтобы хоть как-то укрепиться в столице – устроилась на работу, на завод. Дали место в общежитии. Позднее, я так думаю, она встретила его – моего отца. Наверняка, опытного и взрослого, возможно даже, семейного. Невинный цветочек не устоял, а дальше – сказочке конец. Родила меня мама в свои неполные девятнадцать. Хотя кто знает, возможно, мама бежала из родного поселка уже со мной внутри, чтобы не клеймили за такой позор…

Не хочу такую судьбу малышу, у каждого ребенка должны быть оба родителя, ведь именно папа зарождает внутри мамы жизнь.

– Смотри ты, опять твой муж все двери подпирает, – ухмыляется соседка.

Жаль, моих девочек, с которыми лежали, давно выписали, а новая компания собралась не ахти.

– Может себе позволить, – фыркаю в ответ.

Незачем посторонним теткам знать мою историю. Да и Олегу не сделает чести беготня за брюхатой девкой. А он – мужчина видный. Жаль, что это не мой Рус…

Пономарев нервно расхаживает по коридору, пока я выслушиваю контрольные напутствия от врача. В принципе, все предельно понятно – мне почти ничего нельзя. Только: хорошо питаться, не нервничать, высыпаться и два часа в день гулять. А так – побольше положительных эмоций. Где бы их еще взять… Надеюсь, Рус уже остыл, чтобы можно было начинать этими эмоциями запасаться.

Погода мягко говоря, лютует. Олег, словно мамка, кутает меня во множество слоев одежды, а у самого выхода из больницы – вообще подхватывает на руки, мало ли – скользко.

Домой доезжаем быстро: повезло – до пробок еще часа два. Квартира встречает свежестью и чистотой. На кухне даже сделан косметический ремонт. Должно быть, Рус неплохо так повредил стену…

Олег снова удивляет меня, когда накрывает на стол. Оказывается, у меня полный холодильник ДОМАШНЕЙ еды и фермерских продуктов, экологично же… А вкусно-то как! Нет-нет, Пономарев и в больницу таскал всякие приятности на зависть девчонкам. Но ложечка румяного плова из индейки не сравнится ни с чем.

– Боже, Олег! Ммммм, – не могу сдержать блаженных стонов.

– Ооооо, милая, давненько я не слышал от тебя таких звуков, – как-то двусмысленно отзывается Пономарев. Низкий голос с хрипотцой добавляет соли в наше застолье. Как-то слишком интимно получается.

Лицо заливает румянцем. Нет-нет, мне было очень хорошо с Олегом, но все мои мысли занимает совсем другой мужчина. На остальных, как говорится, не стоит.

– Ты бы лучше о себе рассказал, а то два месяца со мной возишься, а я так и не знаю, что в твоей жизни происходит.

Пономарев лишь поджимает губы. Странно, раньше за ним подобной черты не водилось – мы могли все откровенно обсудить. Повисает неловкая тишина, которую разбавляет мое довольное чавканье. Как ни крути, а не накормить пузеньку свою я не могу. Тем более, такой вкуснятиной.

– Помощь какая-то нужна? – после обеда интересуется Олег.

– Ты итак очень помог, спасибо, – искренне отвечаю, неопределенно пожимая плечами.

Пономарев несколько жмется, словно бы уходить не хочет, но, в конце концов, оставляет меня одну.

Даю себе десять минут на отдых и приступаю к разбору вещей. Не успеваю закончить, как раздается звонок в дверь. Олег ушел минут двадцать назад, но мало ли, может что-то забыл? Обещал мне, что не будет пользоваться ключами, пока я живу в этой квартире. Думаю, так будет правильно. Мы ведь бывшие.

Нехотя плетусь к двери, и снова не глядя открываю. Ошибка номер один: нельзя открывать дверь не глядя.

– Здравствуйте, Эльвира Алексеевна, – произносит незнакомый баритон.

Поднимаю глаза и утыкаюсь взглядом в неизвестного мужчину. Высокий, широкоплечий, с короткой модной стрижкой, в строгом костюме и пронзительным взглядом. Этакий агент Кей, только молодой и красивый. Навскидку ему и тридцати нет.

– Здравствуйте, а… – очень хочется спросить, кто это такой и откуда он меня знает, но я не успеваю.

Ошибка номер два: нельзя вступать в диалог с незнакомцами.

– Меня зовут Макс, – коротко кивает этот “агент Мэ”. – Я здесь по поручению господина Хишанова.

Господи! Хишанов! Что же ему от меня нужно?! Я ведь уже не работаю в холдинге и…

– Рустам Дамирович очень просит об аудиенции с вами, – с нажимом продолжает баритон. – Вы позволите вас сопроводить?

– Как будто у меня есть выбор, – сквозь зубы бурчу в ответ. – Собраться дадите?

– Я пройду? – вероломно отодвигая меня в сторону, протискивается этот Макс и достает телефон. Ошибка номер три: нельзя впускать незнакомца в свой дом. – Рустам Дамирович, да, нашел. Через час подъедем. Понял.

И я тоже отчетливо понимаю, что, теперь уж точно никуда не денусь. Может, стоит позвонить в полицию? Или Олегу? Черт! Похоже, я попала конкретно. Хорошие положительные эмоции, ничего не скажешь.

– Эльвира Алексеевна, я вас жду, – с нажимом напоминает о своем присутствии «агент Мэ».

Вот так наглость! Может еще и кофейку тебе подать, пес ты охотничий?! Рука непроизвольно тянется к телефону. Разгадав мой маневр, Макс легким движение руки приоткрывает пиджак, представляя моему взору кобуру. Прекрасно, мне еще и угрожают.

– Разрешение имеется, давайте, барышня, без глупостей, – ухмыляясь, уведомляет меня этот «перец». – Я ведь могу вас и в халате забрать. Хотите?

Руки непроизвольно опускаются на живот, закрывая его от всяких ищеек. Милая, никаких стрессов. Не нервничай. Все непременно будет хорошо.

– Кофе? – только и выдавливаю из себя.

– Я сам, а вы – собирайтесь. Пять минут.

Командир блин! Да чтоб у тебя этот кофе носом вышел, а еще лучше – днище прорвало! Собака бешеная! Как говорил Сергей, отольются вам слезки беременных.

Однако, время я зря не теряю. Уж не знаю, пил ли кофе на моей кухне этот Макс, но в отведенные пять минут я укладываюсь. Ищейка уже стоит у двери квартиры.

– Вы действительно два месяца провели в больнице? – удивленно вскидывает брови, вглядываясь в мои документы.

Вырываю бумаги из рук.

– Достопочтенная Варвара, мне казалось, что нас ждет ваш хозяин.

Макс материт меня сквозь зубы. Точнее не так: я не понимаю, что именно он бубнит, но догадываюсь, глядя на эти бешеные глаза. Если и Хишанов такой же, то… Ой, мамочки!

У подъезда нас ожидает чудовище: огромная черная тонированная машина. Явно безумно дорогой джип. Макс помогает мне расположиться на заднем сидении и сам усаживается рядом. Понятно, поедем, как элита с водителем. И хоть на улице я провела считанные мгновенья, все равно успела продрогнуть, а потому – мои зубы активно выстукивают чечетку.

– Ром, включи печку, плиз, а то наша птичка, пока доедем, в замороженного бойлера превратится, – ржет рядом агент Мэ.

Уууу, козлина! Вроде бы и заботу проявил, но и обхамил зачетно. Курица я, значит, да?

– Любопытно узнать, Максимушка, – елейным голосом начинаю, когда машина плавно трогается, – где ж ты так нагрешил, что шеф тебя только на птичек и спускает? Или медведи таким псам не по зубам?

В машине раздается дружный гогот мужских басов. Надо же, оказывается, впереди еще один мужчинка восседает.

– Зубастая птичка попалась, да, Максимушка, – рокочет сквозь ржание тот, что “не Рома”.

– Гарик, в бубен хошь? – откликается Макс. – А птичку мы потом воспитаем. Как шеф отмашку даст.

– Ага, сообразим, на троих, – вклинивается Рома.

Они что… Они меня? Да как же это? Да я же… Мне ведь…

Меня почти мгновенно накрывает истерикой. Крепкие руки сразу прижимают к своей груди.

– Ну тише, птичка, ты чего? – поглаживая по голове шепчет Макс. – Мы просто пошутили. Солдафонский юмор. Мы ж не зеки, не маньяки. Никто из нас тебя не обидит. Я обещаю. Тише-тише.

Мэ продолжает меня поглаживать, бормочет что-то успокаивающее, а я все никак не могу взять себя в руки, пока не проваливаюсь в темноту.

Бывает так, что ты спишь, но при этом осознаешь сей факт. Вот и я сейчас. Казалось бы, только находилась в машине, а уже оказываюсь в центре того дома, где познакомилась с Орловыми. Рус! Боже! Как же я соскучилась! Ну точно, сплю. И даже во сне мой Халк не обращает никакого внимания на меня.

– Ты должен ей рассказать правду, – кричит на Руса Карина.

Халк падает на кресло и хватается за голову.

– Не могу. Мы должны довести дело до конца.

– Потом будет поздно! Она не простит тебя!

– Она использует меня. Так что плевать, все обоюдно, – зло выплевывает Рус, и пулей вылетает из дома. Хочу пойти за ним, но к блондинке приближается муж, обнимает ее со спины и тихо произносит:

– Мы с тобой сделали, что могли. Он сам еще не понимает, что теряет.

– Да, но ведь потом…

– Тшшш, родная, это будет потом. И если все взаимно, то они справятся.

Дальше пара замолкает, а я иду искать Руса.

– Уся, Уся, – бегает вокруг замершего по стойке смирно Халка, маленькая белокурая бестия.

Я не могу разобрать, что щебечет Маришка, но слышу ответ Руса, который повергает меня в шок.

– Доча у меня уже есть, это ты – Марин Евгеньевна. А я хочу сына.

– Тогда она точно простит, – слишком взрослым голосом отвечает маленькая блондиночка. – Потому что…

– Твою мааать! – басит чей-то голос, вырывая меня из сна. Почти сразу чувствую, как Макс вдавливает меня в сидение, подминая под себя, и через секунду раздается удар.

Не могу понять: то ли мы, то ли в нас… Кто-то кого-то поцеловал. Явно сильно. Спереди материться Гарик, а Ромина голова, похоже, лежит на руле, потому что машина истошно сигналит.

– Приехали, мля, – кажется, очухивается наш водитель.

– Эля, ты в порядке? – возвращает меня в сидячее положение Макс. Его глаза бегло осматривают мою тушку. – Нигде не болит? Очень испугалась? Может скорую вызвать?

Прикрываю глаза и прислушиваюсь к себе. Я в норме. Только странный сон не дает покоя. Но я подумаю об этом позже.

– Все хорошо, – тихо отвечаю. – И спасибо. Ты ведь спас две жизни.

Макс явно смущается. Уверена, он успел прочитать и о моей беременности, и об угрозе выкидыша. А если и нет – не важно, он все равно уберег мою малютку.

– Машина будет через две минуты, благо мы от офиса недалеко, – оповещает нас Гарик. – А мы с Ромычем останемся на “переговоры”.

Только сейчас обращаю внимание, что мои плечи покрывает пиджак Макса. Это даже мило. Он помогает мне выбраться из машины, а я с ужасом рассматриваю произошедшее. В нас въехал “танк похожего телосложения”, а мы из-за него поцеловали фонарный столб, да так, что тот заметно покосился.

Несмотря на заминку, судя по всему, мы успеваем на рандеву вовремя. Не то чтобы я не видела “бриллиантовый” район, но здание Холдинга все равно поражается своей статью. Пожалуй, такое бы моя фантазия не нарисовала. Естественно, Властелин Ада восседает на “Олимпе” – самой вершине здания.

Мягко говоря, меня потряхивает. Чего уж тут, я до смерти боюсь Хишанова: кто знает, что на уме у этого типа?

– Не бойся, – поддерживает меня под руку Макс, когда мы поднимаемся на лифте. – Босс птичек не ест. Во всяком случае, на ужин.

Ахаха. Смешно. Утешил, блин.

– Да и искал он тебя слишком долго. Но, думаю, все обойдется, раз ты не с Гавриловым.

Переварить услышанное не успеваю, потому что мы слишком внезапно оказываемся не просто у порога, а я бы сказала, уже в самом кабинете.

Макс уведомляет своего босса о моей доставке, а я во все глаза рассматриваю Господина. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Я не верю! Это какая-то шутка просто. Ведь передо мной находится отстраненный, холодный, безумный… Рус!

Рустам Дамирович Хишанов. Он же – Руслан Данилович Кирсанов.

– Так все изначально было ложью, да? – еле сдерживая себя, задаю единственный интересующий меня вопрос.

– Не прикидывайся, что ты не знала о том, кто я с самого начала, – с желчью бросает он.

В голове мелькает словно кинолента из воспоминаний. Руки сильнее обнимают пока еще плоский живот. Прости, малыш. Не будет у нас папки. Но я клянусь любить тебя, за двоих. Я уже тебя люблю. И папку твоего люблю. Только вот…

– Ты вернешь мне все до копеечки, – словно сквозь вату доносится стальной голос. – Не слишком умная была схема. Но, я не посажу тебя в тюрьму, если добровольно сдашь подельников. Ты же и сама прекрасно знаешь, что Южный – не единственная дыра.

– О чем ты вообще? Я ничего не знаю, – пытаюсь произнести стойко, но выходит что-то похожее на скулеж. В голове никак не укладывается, что именно от меня хочет. Но явно что-то путает. – Клянусь!

– Клянешься?! А чего стоят твои клятвы?! Лживая сука! – с желчью в голосе выплевывает Рус.

Я ещё ни разу не чувствовала себя настолько ничтожно. Мужчина передо мной буквально припечатывает меня взглядом к полу. Властный, опасный хищник. Это не мой Рус.

– Рус, – пытаюсь начать как можно увереннее, но получается слишком жалобно.

– Меня зовут Рустам Дамирович! – чеканя каждое слово, рокочет мужчина.

Вдох-выдох. Последняя попытка достучаться до моего Халка. Я признаюсь. Прямо сейчас.

– Рустам Дамирович, я люблю тебя!

Пробую оторвать ноги от пола, чтобы подойти ближе. Но звериный рык не позволяет этого сделать.

– Не смей, дрянь, мне говорить о любви! Я вижу тебя насквозь! Ты – лицемерная тварь, крыса, воровка! И ты за все ответишь.

Боже! За что он так со мной? Слезы сами собой льются из глаз.

– Я… бер… беременна, – заикаясь, выдыхаю. Наивно жду, что Рус подойдёт и обнимет меня, но он, почему-то, лишь сильнее злится.

– Не надо давить на жалость! Я ни за что не приму чужого приблудыша!

– Это твой! Ребёнок! – едва сдерживаюсь, чтобы не закричать.

Чувствую, как меня начинает мелко трясти, а к горлу подкатывает ком.

– Ты думаешь, я в это поверю?! Я. Тебя. Уничтожу! За предательство. За измену. За беременность. За фирму. Ты заплатишь за все, обещаю!

Чудовище! Какое же он, все-таки, чудовище! Рус отворачивается к окну, а я пулей вылетаю из кабинета.

Ненормальный! Какой же я была дурой! Бежать! Теперь остается только бежать, чтобы спасти нашего… нет! МОЕГО! Малыша от собственного отца!

Глава 15

Эля

Бегу на пределе своих возможностей, практически, не разбирая дороги. И это чуть не стало фатальной ошибкой. Второй раз на те же грабли. Только тогда я бежала за ним. А сейчас…

– Девушка, девушка! – выскакивает из машины седовласый мужчина.

Весь его вид, как и новенький седан, говорят о том, что передо мной еще одна акула бизнеса. Властный, опасный, богатый до неприличия, красивый, несмотря на возраст “за пятьдесят”… Господи, ну почему не остановился какой-нибудь Вася с завода на своей ржавой девятке?

– Извините, – единственное что могу произнести.

Разворачиваюсь в сторону тротуара, но мужчина меня тормозит.

– Может быть я стар, но не глуп. Позвольте мне вам помочь? Вас кто-то обидел? Вы куда-то опаздываете? Я мог бы…

Папа, если бы у меня был папа, вот он мог бы… Успокоить, пожалеть, выписать леща Халку… Но у меня его нет, и у малыша теперь тоже не будет отца. Как он мог? Боже, Рус! А ведь Домовой… Точно, Денис! Блииин, я же до сих пор без телефона. Даже узнать не могу ничего. А может – к лучшему? И правда, что тут выяснять теперь? Меня предали – это раз. Очевидно, подставили – это два. Судя по всему, мне следует бежать – это три.

– Девушка, у вас шок? Вы слышите меня? Может, мне вызвать скорую?

Господи, надоел старый пень. И ведь фиг отделаюсь. А мне надо подумать. Домой не хочу. Позвонить никому не могу, да и видеть никого не хочется, чего уж там.

Внезапный порыв ветра напрочь выбивает из головы все мысли. Как же холодно! Прости, малыш, мама не подумала одеться теплее.

– Быстро в машину! – тоном, не терпящим возражений, рокочет седовласый незнакомец.

Уже как-то и спорить не хочется. Без опаски вкладываю свою ледяную ладошку в руку мужчины и позволяю усадить себя на переднее пассажирское сидение. Незнакомец бурчит ругательства себе под нос. Сам же меня пристегивает. Минуты через полторы, наверное, снова открывается дверь с моей стороны, и на меня опускается… плед! Как же здорово! Хотя…

– Дочка, можешь называть меня просто Максим, – усаживаясь на водительское место, произносит мужчина. – Плед новый – пикники люблю. Сейчас чайку тебе по дороге прихватим: знаю я одно местечко… А потом отвезу, куда надо. Или ты хочешь чашку супа?

Неожиданная забота от незнакомца обескураживает. Даже и не знаю, что ему ответить. Пытаюсь прислушаться к себе. Нет, кушать не хочу. Пусть будет чай.

– Спасибо вам, Максим. И извините за лишние хлопоты, – начинаю несколько рассеянно бормотать.

– Ты лучше скажи, как тебя звать и почему летела сломя голову? – по-доброму усмехается новый знакомый.

Рассказать – не рассказать? Положиться на эффект случайного попутчика? Да ну, глупости. С другой стороны, если проблемы проговорить вслух, то можно на них иначе взглянуть. Ведь ты их не только переживаешь, но еще и слышишь.

– Придумала уже, что хочешь? – вырывает из размышлений мягкий мужской голос.

Только сейчас обращаю внимание, что остановились около популярной сети элитных кофеен, где чашечка ароматного напитка стоит почти как пара кроссовок из бюджетного масс-маркета. В принципе, сегодня я могу позволить себе такой напиток. Два месяца жила на больничных харчах и прикормках Олега, так что деньги имеются.

– Мне фруктовый чай, пожалуйста, на ваш вкус, – проговариваю, пока ищу в сумке кошелек.

– Обидеть старика хочешь, да? – сурово отзывается Максим. Ну ладно, хочет – пусть сам платит. – На мед и имбирь аллергии нет?

– Ой, а мне, наверное, это нельзя сейчас, – смущенно отвечаю.

– Болеешь? Что-то серьезное? – заботливо интересуется мужчина.

– Нет, ребенка жду, – тихо бормочу себе под нос.

С минуту Максим переваривает услышанное, а потом…

– И ты… Да как же ж… А… Эх, молодежь. Буду через пару минут.

Максим оставляет меня наедине с печкой и пледом. Все-таки, неудобно получилось перед мужчиной: он же мне помочь хочет, кажется, что искренне. А я… Наверное, потеряла доверие к людям. Но так ведь нельзя. Я же изведусь вся, если буду в каждом видеть лживого врага.

– Держи, заверили, что аллергии быть не должно, – протягивая мне горячий стаканчик, мягко говорит мужчина. – Это травяной сбор с кусочками фруктов и ягод.

– Спасибо, – улыбаюсь в ответ, блаженно грея руки.

– И куда тебя отвезти, милая барышня?

– Эля, меня зовут Эля, – робко произношу и грустно добавляю. – И я очень хочу к маме.

– Выше нос, Эля, мигом доставлю. Где живет твоя мама?

– На Восточном кладбище.

В машине снова воцаряется тишина. Максим даже не пытается отговаривать меня от этой затеи, за что отдельное ему спасибо. Я и сама знаю, что беременным нежелательно бывать на кладбище, что посещать усопших после полудня – крайне плохая мысль, что погода не располагает к таким “свиданиям”… Я просто нуждаюсь в этом. Видимо, мужчина это понимает.

– Ты не против, если я тебя провожу? – не слишком уверенно спрашивает мужчина. – Сама понимаешь, что…

Понимаю, в первую очередь, надо думать о ребенке, да и Максим не вызывает страх, к тому же, он бывает незаметным. Поэтому, перебив нового знакомого, отвечаю согласием и быстро допиваю напиток.

К счастью, магазинчик еще открыт, поэтому я покупаю новые букетики искусственных цветов, лампадку, спички и косынку на голову. Даже не знаю зачем – просто привычка, ходить на кладбище в платке. Продавец словно не обращает внимание на плед, в который я кутаюсь, как и на мужчину, что стоит чуть в стороне от меня.

Ноги сами ведут меня знакомыми тропинками к маминой могиле. Я не часто ее навещаю, благо, несколько лет назад выложила все пространство плиткой, когда памятник устанавливали. Очень удобно, – практически – никакой уборки. Но инвентарь все равно сохранился в ящике, закрепленном под кованной небольшой лавочкой. Никакой ограды – только высокий бордюр, чтобы лишний мусор не задувало.

Черный гранит надежно хранит цветное изображение до пояса. Здесь видно все: и большие зеленые глаза, которые, к сожалению, я не унаследовала (у меня серые), густые прямые темно-русые волосы, пухлые алые губы, прямой нос, немного острые скулы, лебединая шея, высокая грудь… Я могу часами рассматривать ее, только бы образ из памяти не стирался. И плевать, что вот такой я ее никогда не видела.

– Здравствуй, мама, – подойдя к памятнику, легонько поглаживаю фото. – Мне очень тебя не хватает.

Опускаю новые букетики, собирая старые в пакет, зажигаю и ставлю свечку. Плотнее укутываюсь в плед, и присаживаюсь на скамейку. Удивительно – плитка чистая. Снова поднимаю глаза к фотографии. Маме здесь восемнадцать. Молодая, красивая, немного наивная… Это ее первый снимок в столице – так она говорила. У меня почти нет ее фотографий, как-то не до того было, а потом – ее не стало. Слишком внезапно, чтобы нормально это пережить. Лишь считанные совместные фото напоминают о том, что она была. Несколько спонтанных снимков из парка и цирка, куда в редких случаях мы ходили. Еще одна – мой выпускной в школе, фото из роддома, где она – с маленьким кулечком на руках, да парочка снимков с телефона.

– Не может быть! – сдавленно звучит голос Максима. – Анюта – твоя мама?

Непонимающе оборачиваюсь к мужчине.

– Вы знали мою маму?

Он присаживается рядом. И совсем тяжело вздыхает. Удивительно, но черты Максима мне кого-то напоминают, но никак не могу понять, кого же. Мужчина пристально всматривается в памятник.

– Я и не знал, что Анюты давно нет. Как она умерла?

– Мама много работала. В один из таких дней, после работы, потеряла сознание, прямо на улице. Вроде бы и ничего страшного, но удар головы вызвал кровоизлияние, и ее не спасли.

По сей день не могу без слез вспоминать об этом. Я уже вернулась с занятий, готовила ужин, а тут звонок: “Приезжайте на опознание”… Наверное, я бы бросила учебу, если бы не осознание того, что мама умерла из-за меня, она ведь хотела мне дать лучшее. И пусть я училась на бюджете, получала повышенную стипендию и даже подрабатывала на курсовых, мама все равно считала, что все должно быть не так. Отчасти, именно это отвернуло меня от желания создавать семью. Много позже, с Олегом, все мои страхи многократно подтвердились. Особенно в тот момент, когда на стрессе у меня возникла небольшая задержка. Все те пять минут, что я ждала результат теста, я искала клинику, где сделать аборт. Мне было все равно, что слишком велик риск никогда не родить. Я и не хотела.

– Знаешь, а ведь эту фотографию сделал я, – грустно произносит Максим. – Ты очень на нее похожа. Мы и познакомились так же. Как же сильно я ее любил! Господи! Ты даже могла бы быть моей дочерью.

Боль мужчины в стократ усиливает мою собственную. Всхлипывая, глотаю слезы. Хочется столько всего спросить, но нет сил.

– Когда мы с Анютой познакомились, я уже как несколько лет был в разводе. Бывшая жена, Ирина, мама моего сына, никак не хотела с этим смириться, но мне было все равно. Измены я никогда не прощал. Это хуже воровства, хуже убийства.

Наверное, все сильные мира сего такие. Почему-то становится жаль Руса. Сколько же раз его обижали, если он подумал обо мне плохо? Принцип “никому не верю – никто не обидит” явно не сработал. Иначе бы он так сильно не злился. Нет, я не готова простить Халка, но я почти готова понять его эмоции. Я ведь и сама понимала, когда была в Южном, что со стороны моя работа может казаться откровенным сливом денег, только вот не было их у меня. Никогда.

– Сын жил со мной, с матерью проводил выходные, – отбрасываю все мысли прочь, когда вновь слышу взволнованный голос. – Я даже успел познакомить его с Анютой. Вот представь, моему птенчику – двенадцать, пубертат, и юная красавица, которой только исполнилось восемнадцать. Конечно, она моментально обаяла, влюбила в себя моего сына, но после ближайших выходных, проведенных у Ирины, я заметил, как мой юнец начал строить козни Анюте. Но мне было все равно. Я словно заново родился рядом с твоей мамой. Глоток свежего воздуха, можно сказать. Она отдавалась мне без остатка, а я надеялся, что мы проживем вместе всю оставшуюся жизнь.

Маленький огонек загорается внутри. Я искренне верю, что мамочка была счастлива. Пусть совсем недолго, как я, но главное, что в ее жизни была любовь. Странная штука – жизнь. Всегда казалось, что я мешаю маме. Из-за меня она много работает, горячей любви между нами не было. Но вот сейчас, когда Максим рассказывает об их чувствах, я понимаю, как сильно мама любила меня, и как остро мне не хватает ее.

– Очевидно, у судьбы были иные планы, – охрипший от эмоций мужчина, продолжает свою исповедь. – В один из дней, я не обнаружил дома Анюту, зато глаза наткнулись на записку. Моя голубка просила ее простить и отпустить. Писала о нашей разнице в возрасте и статусе, уведомляла, что нашла парня попроще и помоложе. Некого Алешу. Естественно, я бросился на поиски. Долго искать не пришлось. И вот, вижу я, свою зазнобу, а ее под руку сопровождает какой-то хлыщ. Познакомились, оказалось – Алеша. Анюта попросила оставить ее в покое и больше никогда не искать с ней встречи, а я согласился, но при условии, что она примет от меня подарок к свадьбе – деньги на квартиру. Парочку уговаривать долго не пришлось, а я… Столько раз хотел нарушить данное слово… Порывался найти, забрать ее себе, мою голубку… Но страх, что и она начнет изменять не позволил этого сделать.

Боже! Бедная моя мамочка! Наверное, она думала, что богатый мужик просто использует ее, поэтому и решила с ним разорвать отношения! Странно, что умный миллионер этого не понимает.

– Мама никогда не рассказывала мне об отце, – разрываю тишину своими воспоминаниями. – Вообще ничего. Да и в принципе, о семье. Она рано родила меня, а ее родители отреклись от незамужней девки с приплодом. Мне всегда казалось, что я ношу отчество деда. Но все это не важно – прошлое должно оставаться в прошлом. А в будущем, у моего ребенка также не будет отца. Наш папка думает, что я нагуляла малыша, а я ведь люблю этого придурка!

Крепкие руки притягивают меня в стальные объятия. Чисто отеческий жест, который позволяет вволю нареветься.

Кладбище покидаем в абсолютной тишине, когда полностью прогорает свечка, с последними лучами солнца. Удивительно, но к ночи погода улучшилась.

Уже в машине по дороге к моему дому, я набираюсь смелости, чтобы обратиться с просьбой.

– Максим, помните, вы мне помощь предлагали. Это еще актуально?

– Ну конечно, милая, – мягко улыбаясь отвечает грустный мужчина.

– Мне нужно срочно продать квартиру. Помогите, пожалуйста.

Максим не задает лишних вопросов, только задумчиво кивает, а когда машина останавливается у подъезда, просит показать ему сам объект.

– Проходите, пожалуйста. Вот здесь мы всю жизнь и жили. Должно быть, мама купила эту квартиру на те ваши деньги… Мне очень неловко перед вами, да и перед мамой, но у меня нет выбора. Я немного вляпалась, на статью, лет на двадцать и…

– Тиши-тише. Завтра проведем сделку. Я даже знаю того, кто готов прикупить эту квартиру.

– Правда?! Как же мне вас отблагодарить? А хотите… хотите что-нибудь из маминых вещей, на память?

– Знаешь… Хочу! Девчонкой, твоя мама вечно таскала с собой один французский романчик о трагической любви. Если честно, жутко пошлая история. Но я бы хотел эту книгу…

– Кажется, я понимаю, о чем вы.

Мама и при мне не расставалась с одной книгой. А мне даже ни разу в голову не пришла мысль, прочесть ее. Теперь же и вовсе не хочется. Достаю с полки книгу в зеленой обложке и протягиваю Максиму.

Мужчина с трепетом “раздевает” роман. Его глаза наполняются слезами, он снова не стесняется показать свои эмоции. Боже, вот это любовь у них была! Легкие поглаживая, аккуратное перелистывание страниц, словно бы он их историю перечитывает. Постыдно подглядываю за Максимом и случайно обращаю внимание, на лишние элементы на страницах! Боже! Мама рисовала в книге! Вот тут – сердечки, дальше – тучка. Еще через несколько страниц написано “je suis dsol” – мне жаль. Ближе к концу – нарисована колыбелька… А в конце книги, на странице для заметок – портрет красивого мужчины. Конечно же, даже я могу понять, кто изображен на рисунке. Мой новый знакомый, Максим. Однако, все равно не покидает чувство, что он кого-то мне напоминает. Только кого?

– Неужели она меня любила? – совсем упавшим голосом, спрашивает мужчина. – Но почему тогда ушла? И, извини за грубость, откуда взялась ты? Мы ведь предохранялись. Нет-нет. Я мечтал о детях от Анюты. Много раз представлял ее хрупкое тело с большим животиком. Даже ночами, словно фанатик, гладил, целовал ее пресс. Однако я не мог допустить, чтобы твоя мама так рано отказалась от своих планов на жизнь и осела дома. Анюта, почему?

Увы, она уже никогда не расскажет, что же произошло на самом деле. Некоторое время мы еще обсуждаем маму, поедая плов и запивая чаем. Наверное, нет, точно, я даже рада встрече с Максимом. И пусть вопросов в моей голове стало еще больше, одно я знаю точно: мамина жизнь никогда не была пустой.

– Тебе помочь собрать вещи? Ты уже решила, где будешь жить? Я могу еще что-то сделать?

– Нет-нет, не волнуйтесь, мы не пропадаем, потому что нас двое: я и моя кроха. А вещи я утром соберу. Посуду и технику забирать нет смысла, как и книги. Одежда частично в чемоданах, которые с командировки так и стоят. А остальное – много времени не займет.

– Ну хорошо, тогда завтра ближе к полудню приедет человек вместе нотариусом. Все оформят. Деньги тебе наличные нужны? Сама понимаешь килограмм двенадцать пятитысячными получится.

– А наличные можно, да? – уже хищно представляю, как устрою Русу дождь из денег.

– Тебе можно, милая. Я все решу.

Максим уходит, а мне остаетя совершить два звонка. Как хорошо иметь городскую трубку! Номер Пономарева я помню наизусть. Так уж вышло. Согласовываем с Олегом встречу на некогда нашем месте. И второй звонок. Пришлось покопаться в вещах, с большим трудом, но заветная бумажка нашлась. Вероятно, в такое время вызывать абонента не комильфо, но…

– Привет, – бодро начинаю в ответ на сонное “алло”.

– О, пропажа! – в миг веселеет собеседник. – Ты ли это?

– Я, – не могу сдержать улыбку. – Помощь нужна.