Код возвращения Корецкий Данил

— Как здорово, что мы опять встретились! — говорила она, закусывая коньяк бутербродами с колбасой и апельсинами. — Вот уж не думала! Правду говорят, что мир тесен! Ведь правда?

Ее наивные глаза широко раскрылись. Макс знал, что это актерская игра.

— Конечно, чистая правда! — Гуссейнов вновь наполнил бокалы.

Маша беззаботно болтала, пила и закусывала, хотя на самом деле напряженно обдумывала сложившуюся ситуацию. Каймаченко остался недоволен результатами ее поездки.

— Ты ничего не установила! — яростно кричал он в телефонную трубку. — Что с того, что он в Тиходонске? Где он конкретно? Какой у него адрес? Ты должна была привезти его в Москву!

Хотя ничего такого в первоначальные договоренности не входило, вторую часть обещанного вознаграждения Каймаченко так и не заплатил. И сейчас девушка искала выход из сложившейся ситуации. Раз Макс в Москве и адрес его точно известен, то никаких оснований к задержке выплаты у Каймаченко нет.

Улучив момент, Маша вышла в туалет и набрала номер Каймаченко.

— Макс Карданов в Москве, записывайте адрес. Рохланов контролировал ситуацию и, прислонившись ухом к двери, прослушал разговор.

— Зачем ты привела сюда шпионку? — спросил он у вышедшей в коридор Галины и, не дожидаясь ответа, коротко, без замаха ударил девушку кулаком в лицо. Она откинулась на спину, растянувшись на полу в коридоре. Халатик при этом задрался вверх, обнажая гладкие упругие бедра. Она не потеряла сознания, но из разбитого носа хлынула кровь. Голубые глаза блондинки округлились от ужаса. Забившись в угол, она взирала на незваного гостя. Нижняя губа чуть подрагивала.

— Что вы себе позволяете?..

— Заглохни! — приказал Рохланов, наставляя на девушку дуло пистолета.

— Какого хрена? — Гуссейнов вышел на шум. — Зачем ты ее ударил? Убери пушку!

— Эта сучка позвонила ментам! Только что, из сортира! Дверь туалета открылась, испуганная Маша вышла в коридор и тоже получила тяжелую пощечину.

— Ты кому звонила, паскуда?!

— Никому. — Ее глаза наполнились слезами. — Так, приятелю. Он хотел увидеть Макса.

В коридор вышел Гепард. Он спокойно водрузил ладонь на плечо Заурбека.

— Убери ствол, — произнес он вполголоса. — Девки нам не опасны. Да и все остальные — тоже. Это мы самая большая опасность, мы будем диктовать свои условия.

Он поднял рыдающую Галину и посадил ее на стул. Из разбитого носа девушки сочилась кровь.

— Успокойся, сиди тихо, может, и останешься живой. Хотя вряд ли!

Девушки завыли в голос, Арсен и Заурбек стали успокаивать их с помощью звонких затрещин.

— Заприте их куда-нибудь! — приказал Гепард. — Арсен, давай телефон!

Вахит если и нервничал, то виду не показывал. Все его действия были расчетливы и профессиональны. Девушек заперли в кладовке.

— Не закрывайте меня здесь, я боюсь! — кричала Маша, но никто не обращал на нее внимания.

Гепард извлек из сумки «челнока» зеленый рюкзак, из рюкзака достал и поставил на табуретку массивный блестящий предмет, который больше всего напоминал пивной бочонок. Только этот предмет даже на вид был гораздо тяжелее пивного бочонка. К тому же на его поверхности виднелись очертания каких-то люков. Гепард открыл один, обнажая небольшую, но сложную панель с кнопками, лампочками и рычажками.

Карданов, Заурбек и Гуссейнов стояли полукругом, молча наблюдая за его движениями.

— Сейчас у меня все будет готово! — сказал он так тихо, будто докладывал самому себе.

Гепард открыл второй круглый лючок диаметром всего несколько сантиметров. Из пустого рюкзака он достал знакомый Карданову блестящий цилиндрик и, вставив его в темное отверстие, нажал до щелчка. Тут же замигали поочередно красная, желтая и зеленая лампочки.

— Вот и все!

Главарь террористов сделал еще несколько переключений, и лампочки загорелись зеленым. Все четверо оцепенели. Будто высокое напряжение разлилось по комнате, поднимая волосы не только на голове, но и на всем теле. Послышался низкий, зловещий гул. Воздух стал вязким и душным. Даже свет померк на несколько секунд. Карданов встряхнулся и первым взял себя в руки. На самом деле никаких физических эффектов в комнате не наблюдалось — только психологические. Так реагирует человеческий организм на близость к чудовищной, не ограниченной ничем энергии, способной в любой миг вырваться наружу.

Дождь за окном прекратился, и Кремль был виден отчетливо и ясно. Максу стало понятно, что взрыв уничтожит главный культурно-политический центр страны, а с ним и половину Москвы!

Гепард наклонился вперед и сцепил пальцы в замок. Лицо его было серьезным и сосредоточенным.

— Итак, — медленно и глухо заговорил Бекмурзаев. — Мы начинаем операцию «Рука Аллаха». Сейчас мы доведем наш ультиматум до сведения руководства России. Условия просты: вывод войск из нашей республики, ее отделение и полная независимость. В случае отказа весь мир содрогнется от расправы с неверными!

— Мы так не договаривались! — возмутился Макс. — Я согласился помочь тебе за хорошие деньги, но вовсе не собирался умирать! У меня совсем другие планы!

— У нас у всех теперь один план. И одна судьба. Молись, чтобы твои начальники проявили благоразумие! — мрачно сказал Гепард. И продолжил: — Теперь настало время твоей работы. Ты знаешь телефоны высших чиновников страны. Хотя чиновники уже другие, телефоны остались прежние. Соедини меня с теми, кто способен правильно ответить на наш ультиматум! Покопайся в памяти и вспомни нужные номера!

Максу не нужно было копаться в памяти. Несколько телефонов намертво впечатались в его сознание. Никто никогда не хранил подобные номера в записных книжках или на клочках бумаги. Или ты его знаешь на память, или нет. Третьего не дано. Карданов знал.

— Я помню такие телефоны. Когда-то они принадлежали общему отделу ЦК КПСС, а теперь наверняка — президентской Администрации.

Макс невольно отметил, что взгляд Рохланова изменился. В глазах появился страх. Одно дело хорохориться друг перед другом и убивать других, а совсем другое, когда приходится умирать самому. Ставки сделаны, и никто уже не в состоянии выйти из игры по собственной воле. Вот и бегают зрачки у вечно голодного Заурбека, и дрожит рука с пистолетом у Арсена Гуссейнова.

Твердость и решимость исходили только от самого Бекмурзаева. Он ощущал чудовищную мощь, находящуюся в его распоряжении, частица этой мощи передавалась ему, распирала его тело и многократно увеличивала физические и духовные силы. Он ощущал, что растет, пробивает головой этажи сталинской семиэтажки, проходит сквозь крышу и с высоты рассматривает лежащую у его ног беззащитную Москву.

Макс медленно продиктовал два номера, которые невозможно найти ни в одном телефонном справочнике. Гепард нажимал жалобно попискивающие клавиши.

Когда ему ответили, он коротко изложил суть ультиматума. И предупредил, что это не шутка.

— Свяжитесь с ФСБ, там знают, что у нас есть атомная бомба! — закончил он разговор. — Маленькая, но вам хватит!

Он отключился и передал трубку Гуссейнову.

— А ты звони всюду, куда сможешь. Землякам, правозащитникам, газетчикам. Пусть поднимется шум и вой! Чем больше он будет, тем лучше!

Арсен принялся за работу.

— Редакция? С вами говорит представитель группы возмездия «Рука Аллаха»! Мы только что объявили ультиматум правительству России. Если он не будет принят, мы взорвем атомную бомбу в самом центре Москвы. Нет, я не шучу. Скоро вы сможете в этом убедиться.

Заурбек курил, стоя у открытой форточки. Но вдруг поспешно выбросил окурок, отошел от окна и даже задернул легкую штору.

«Снайпера боится, сволочь!» — подумал Карданов. Но снайперы еще не прибыли, к тому же подходящей точки для открытия огня напротив окон не было. Разве что с вертолета.

Послышались какие-то звуки, Рохланов метнулся в коридор и притащил упирающихся девушек.

— Не слушаются, не хотят сидеть, где их оставили! — приговаривал он, и глаза его возбужденно блестели. — Ну, так даже лучше, позабавимся напоследок!

Он вопросительно посмотрел на главаря.

Тот открыл стеклянную дверцу бара и перебирал бутылки с яркими этикетками. Рохланов расценил это как согласие на предстоящие «забавы».

— Ты! — Он рванул за руку Галину, но посмотрел на ее распухший нос и передумал. — Нет, ты! — Сильная рука с короткими пальцами вцепилась в ворот Машиного платья. — Ты должна ублажать воина, ибо это и есть задача женщины! Даже неверной!

Рывком он разодрал платье до пояса, голые груди выскочили на волю, парализованная страхом девушка даже не шевельнулась.

Макс шагнул вперед и с разворота ударил Заурбека в челюсть. Тот отпустил Машу, отшатнулся, но устоял на ногах.

— Ах так! Значит, ты против нас!

Он полез за пистолетом, но Макс ударил еще раз. На этот раз ноги Рохланова подломились, и он рухнул на колени, как оглушенный ударом электрошока бык в забойном цехе мясокомбината. Теперь следовало ударить его кувалдой в лоб и перерезать горло. Но Макс ограничился пинком ногой в грудь. Террорист завалился на бок.

Бекмурзаев никак не реагировал на происходящее, как будто был поглощен рассматриванием бутылок.

— А минеральной воды нет? — как ни в чем не бывало обернулся он к Галине. — Или сока?

— Кола и фанта в холодильнике, — все еще всхлипывая, ответила она.

— Принеси. И без глупостей.

Хозяйка не сразу поняла, что просьба относится именно к ней. Гуссейнову пришлось несильно ткнуть ее ладонью в затылок.

— Кто, я?!

Макс заметил, что она очень испугана и находится на грани истерики. С каждой минутой страх все больше и больше охватывал ее естество. Он был настолько материален, что его, казалось, можно было пощупать руками.

— Конечно, ты! Ты же хозяйка! — без улыбки сказал Гепард. И, повернувшись к полуголой Маше, приказал: — Приведи себя в порядок! Вас никто не тронет! Чеченские воины не оскверняют себя насилием над женщинами, стариками и детьми!

Карданов отвернулся. В последние годы «чеченские воины» один за другим преподносили прямо противоположные примеры поведения.

— Алик, почему ты не убил неверного?! — спросил Рох-ланов. Он приподнялся с пола и достал наконец свой «ТТ».

— Сейчас я убью тебя! — ровным голосом ответил Гепард. — Ты оскверняешь великую идею священного джихада!

Заурбек встал. Он с ненавистью смотрел на Карданова, но ничего больше не сказал и вновь сунул пистолет за пояс. Потому что очень хорошо знал: Координатор не бросает слов на ветер.

По сравнению с Тиходонском Москва представляла собой самый настоящий муравейник или растревоженный пчелиный улей. Сотни тысяч людей спешили в различных направлениях, человеческие потоки сталкивались, перекручивались, завивались в водовороты, создавали толкотню и очереди. Машины забивали улицы, то и дело создавались пробки, такие же пробки, только из человеческих тел, создавались в час пик у входов в метро. Мимо дорогих ресторанов и магазинов с заоблачными ценами ходили за сто рублей в день люди-сандвичи с плакатами, рекламирующими сотовую связь, туристические поездки за рубеж и элитную недвижимость. Обилие автомобилей с синими маячками и правительственными номерами, узнаваемые лица политиков и артистов — всего этого в провинции не увидишь. Да и криминальная жизнь здесь куда разнообразнее — каждый день то взрыв, то «заказуха».

Для столичного обывателя такая жизнь казалась вполне нормальной и привычной, никто вообще не обращал внимания на повседневную суету. Кому придет в голову измерять скорость потока, если он сам несется в этом потоке? Как бросить взгляд со стороны, когда ты и сам частичка этого суматошного мира? Когда утром мчишься на работу, а вечером обратно домой, преодолевая расстояния, на которые житель Тиходонска обычно едет в отпуск. А о взрывах, если посчастливилось под них не попасть, узнаешь из новостей, как и любой другой житель России, и дистанцируешься от них точно так же.

Почувствовать разницу коренной москвич может только тогда, когда по воле судьбы возвращается в златоглавую из российской глубинки, ступая на перрон Курского или Казанского вокзала. Но чувство это постепенно притупляется, едва ты пересекаешь здание вокзала, выходишь к автомобильной стоянке и вновь растворяешься в этом миллионном мегаполисе. Вновь становишься его частью и начинаешь жить по его законам.

Подобные ощущения испытали Фокин с Клевцом, когда они вернулись из спокойного, живущего размеренной жизнью Тиходонска, который можно пересечь из конца в конец за тридцать минут, в огромную, шумную, гомонящую на разные лады Москву. Клевец, остановившись на выходе из здания вокзала, поставил дорожную сумку на тротуар и не смог удержаться от того, чтобы не высказаться об этом вслух:

— У меня впечатление, что я вернулся в сумасшедший дом. И я остро чувствую запах опасности!

Фокин только усмехнулся, привычно пристраивая во рту незажженную сигарету и перекатывая ее из одного уголка рта в другой.

— Тебя послушать, так мы в Тиходонск ездили грибы собирать. Или на экскурсии ходили. Забыл, как тебя гранатой шарахнуло?

— Да нет, не забыл, — Клевец машинально потер затылок. — Только там я выжил. А как здесь обернется — неизвестно.

— Известно, не в первый раз. Давай заедем в офис, сделаем нужные звонки, а потом заляжем на дно на недельку. Пусть все утрясется.

Они отправились к платной стоянке автомобилей, где перед отъездом в Тиходонск Клевец оставил свою старую «шестерку». Машина была на месте. Тщательный осмотр не выявил взрывных устройств и других подозрительных новшеств. Конечно, это была перестраховка, но «менты и комитетчики» лучше других знали смысл поговорки «береженого бог бережет».

— Сядь за руль, а то у меня голова как деревянная, — попросил Клевец. Напарник кивнул.

Дождливая погода уже отступила, и улицы столицы освещало холодное осеннее солнышко. Тепла от него нисколько не прибавилось, но на душе становилось не так тягостно.

Когда они уже подъезжали, Фокин пропустил поворот и свернул только через квартал, оказавшись от здания детективного агентства «Гудвин» с противоположной стороны, причем на улице с односторонним движением. Никто не мог ждать их появления отсюда. Если кто-то их вообще ждал.

Не выходя из машины, Фокин обвел взором прилегающее пространство.

— Вот они! — с чувством выдал он, приспуская боковое стекло и швыряя сигарету на тротуар. — Я сразу почувствовал. Чутье меня еще не подводило!

— Где? — вяло спросил Клевец.

— Смотри.

Фокин указал пальцем. На противоположной стороне улицы, напротив детективного агентства стоял черный джип «Ниссан» с тонированными стеклами. Рассмотреть, кто находится в салоне, не удалось бы даже с помощью бинокля. Далеко, да и стекла зеркально отсвечивали. Но ни Фокин, ни Клевец не задавались вопросом, что это за машина. Они не верили в случайности и совпадения, а потому были уверены: это засада, причем расставленная на них.

— Срисуй-ка номерок. Хотя я и так могу догадаться, что это за кадры.

— «Консорциум», — озвученное Клевцом слово прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос.

— Они, больше некому. — Фокин включил передачу и тронулся с места. И тут же джип ожил и рванул следом. — Раскололи, гады! — процедил сквозь зубы Фокин. — Пристегнись!

Он вдавил в пол педаль газа. Старенькая «шестерка» с облупившейся на левом крыле краской резво набрала скорость. Джип шел следом, заметно приближаясь.

— Догонят, Серега, — без особых эмоций констатировал Клевец. — У них тачка раз в десять мощнее.

— Пусть догоняют. — Фокин резко выкрутил руль. Заскрипев резиной, «шестерка» свернула вправо, оказавшись на узкой улице, на которой разворачивалось большое строительство. С одной стороны тянулись обреченные на снос старые жилые дома, а с другой развернулась огромная строительная площадка. Судя по рекламным щитам, здесь собирались возвести небоскреб, стилизованный под сталинские высотки. Забор вокруг еще не был сплошным, и Фокин направил «шестерку» на стройку.

Пока был готов огромный по площади и глубокий, метров двадцати, котлован. На дне специальные механизмы забивали сваи, у дальнего края собирали башенный кран. Далеко внизу мелькали голубые огоньки электросварки. Тут и там лежали штабеля бетонных свай и плит. Фокин бросил короткий взгляд в зеркало заднего обзора. Преследователи еще не появились в поле зрения.

Он снова резко вывернул руль, затормозил и нырнул за очередной штабель стройконструкций. На полной скорости развернул машину так, что со свистом занесло задние колеса, Сергей вновь выровнял корпус автомобиля. Нос «шестерки» хищно смотрел на котлован.

— Пристегнись! — бросил он напарнику и щелкнул пряжкой ремня.

— Ты что задумал? — спросил Клевец, машинально повторяя действия напарника. У него был вид оглушенной рыбы.

Фокин не ответил. Он сидел с напряженным и сосредоточенным выражением лица, плотно сомкнув губы. Мотор нервно работал на холостом ходу. Сергей воткнул передачу. Напарника он даже не слышал. Слух отставного майора уловил нарастающий гул мощного двигателя. Джип ворвался на территорию стройки.

— Держись! — сквозь зубы процедил Фокин. Клевец вжался в спинку сиденья и уперся ногами в пол.

Фокин резко рванул с места. Клевцу показалось, что в ушах у него заложило от оглушительного свиста в колодках. Это был бросок к смерти. Но расчет Фокина оказался точным, как швейцарские часы. «Шестерка» выскочила из-за плит, как торпеда, и на полном ходу врезалась в лакированный бок несущегося мимо джипа. Удар и скрежет металла слились в единое целое. Фокина швырнуло вперед, и он неминуемо стукнулся бы лбом о лобовое стекло, если бы не туго натянутый ремень безопасности. К горлу Сергея подступил тошнотворный ком. Он надавил на педаль тормоза.

Тяжеленный «Ниссан» поддался резкому удару, вильнул, из распахнувшейся двери выпала человеческая фигурка. Джип, сверкая зеркальными стеклами и полированными бортами, полетел в строительный котлован, раза три перевернувшись в полете вокруг своей оси. Еще две фигурки вылетели наружу и продолжили полет самостоятельно, беспорядочно размахивая руками и ногами, но улететь никуда не смогли, потому что это была только видимость полета, а на самом деле — падение. «Ниссан» первым достиг дна и со звуком раздавленного спичечного коробка упал колесами вверх, глубоко увязнув в мокрой глинистой земле. Рядом воткнулись в глину два его пассажира. Бесшумно вспыхнуло пламя, джип перестал блестеть и через несколько минут взорвался.

— Жив? — Фокин повернул голову к напарнику. Клевец висел на ремне. Лицо его перекосилось от боли.

Он тяжело дышал, а по левому виску струились капельки пота.

— Что-то мне хреново, — ответил он. — Ты знаешь, что ты псих?

— Мне об этом говорили.

Фокин повернул ключ в замке зажигания. Стартер никак не отреагировал. Он предпринял еще одну попытку, но результат был прежним.

— Придется бросить. — Он с трудом выбил покореженную дверцу и распахнул ее наружу. — Пошли. Надо убираться отсюда. Заявим, что тачку угнали.

Клевец отстегнул ремень и тоже открыл свою дверцу. Это потребовало значительно меньших усилий: левая сторона деформировалась гораздо сильнее. Покачиваясь, как пьяный, Клевец ступил на землю.

— Возьми мой пистолет, что-то голова кружится.

— Да что с тобой? — Фокин взял нагретый телом напарника «ИЖ-71».

Клевец молча массировал виски.

— Ладно, отлежишься! — Фокин вынул из багажника их дорожные сумки, перебросил свою через плечо, а вторую кинул к ногам Клевца. Он лишь внешне сохранял невозмутимость. Внутри бушевал пожар эмоций. От досады до злобы. Отставной майор мысленно проклинал сейчас всех на свете. «Консорциум», Стаховского, его Машу… Зачем вообще они влезли в это скользкое дело? Еще не хватало загреметь обратно в колонию!

— Пошли!

Фокин поднял воротник куртки, развернулся и зашагал прочь. Клевец заковылял следом. Его покачивало.

Уже не в первый раз в жизни Фокин почувствовал опасность спиной. Он резко развернулся на каблуках, а «ИЖ» сам впрыгнул ему в руку.

На краю котлована, в полуметре от брошенной машины стоял человек с побитым оспинами лицом и в разорванной куртке. По левой части головы обильно текла кровь, заливая один ничего не видящий глаз и щеку. Зато вторым глазом целился в спину Клевца. Рука дрожала, и пистолет подпрыгивал, но расстояние было слишком маленьким. Фокин шагнул влево, уводя напарника с линии огня, и, не раздумывая, спустил курок. Раздался резкий выстрел. Рябой выронил пистолет и сделал шаг назад. Пуля пробила ему грудную клетку, а сила инерции сбросила с края котлована. Он полетел вниз, полностью повторив путь своих товарищей, и завершил его точно так же. Внизу догорал джип.

— Что такое? — Клевец затравленно обернулся. Глаза у него были затуманенными, как у пьяного. Сумку он бросил на землю.

— Держись! — Фокин подхватил сумку товарища левой рукой, предусмотрительно положив пистолет в правый карман куртки. — У меня есть квартира, о которой никто не знает. Там отлежимся. Может, тебя надо показать врачу.

— Да нет, ерунда, — вяло возразил Клевец. — Отосплюсь.

Они вышли на проезжую часть, и Сергей призывно взмахнул рукой. Почти тут же рядом с ними притормозила серая «девятка» частника.

— Юго-Запад!

— Три сотки.

— Две.

— Садитесь.

Фокин сел рядом с водителем, Клевец, тяжело дыша, устроился сзади.

На проспекте Вернадского у Фокина была однокомнатная квартира: товарищ оставил ключи на время командировки. Об этом убежище никто не знал. Вдвоем, конечно, тесновато, но ничего: приходилось жить и не в таких условиях. К тому же долгие годы.

Водитель, пожилой мужчина с полностью покрытой сединой головой и торчавшими из ушей клочками волос, оказался не в меру словоохотлив.

— А чего это вы на стройке делали, ребята? — Он так выгнул свою старческую морщинистую шею, что Фокин обеспокоился, как бы у дедка не хрустнули позвонки.

— Работу ищем, отец. Только и здесь не взяли. — Фокин сунул в рот сигарету и закурил. — И все же нам повезло. Верно, коллега?

Он не хотел «светить» имена перед возможным свидетелем.

Клевец не ответил.

«Заснул», — подумал Фокин. Он тоже был совершенно обессилен. В солидном возрасте все труднее переносить нервные нагрузки.

— А по вам и не скажешь, что работу ищете. — Любопытство водителя не иссякало. — И вид у вас солидный, и одеты нормально, и эта… выправка! Я думал, вы из военных.

Дедок оказался довольно наблюдательным.

— Из военных, — согласился Фокин. — Но работать все равно надо. Пенсия маленькая, а кушать хочется.

— Это точно! С пенсией сплошной бандитизм творят! На сто рублей повысят и дуют во все дудки. А про то, что жизнь на тысячу подорожала, — молчат. Вот я и гоняю по Москве, «колдую». От хорошей жизни, что ли? Если б хватало — сидел бы дома да телевизор смотрел.

— Да, это было бы лучше, — поддержал водителя Фокин.

— А бандитизм какой вырастили! — не унимался дедок, демонстрируя свою разносторонность. — Недавно прямо в центре две машины расстреляли, человек десять положили, как в войну! Я как раз мимо проезжал.

Фокин не слушал его. Он только молча кивал головой да периодически машинально потягивал: «да-а» или «ну-у». Так они и доехали до места. Сергей расплатился, вышел, достал из багажника сумки. Клевец сидел неподвижно, запрокинув голову с закрытыми глазами.

— Кончай спать, приехали! — Фокин открыл дверцу и тронул напарника за плечо. Тот повалился на сиденье. — Эй, ты чего?!

Старичок открыл дверь с другой стороны.

— Да он мертвый! — Водитель вытаращил глаза.

— Что за херня! — рявкнул Фокин и, протянув руку, дотронулся до шеи товарища. Она была холодной. Холодней, чем «ИЖ-71» в его кармане.

Тиходонск,

6 октября 2004 года,

10 часов 48 минут.

Нижегородцев вздрогнул от неожиданности, когда в нагрудном кармане его рубашки запиликал мобильный телефон. Не спавший всю ночь майор с трудом пробивался сквозь накатывающие периодически волны сонливости.

Напротив сидел изрядно помятый при захвате Совин. Он уже был готов расколоться. Телефон отвлекал, но отрываться от связи было нельзя. Рука скользнула за отворот пиджака и выудила надрывающийся мобильник.

Вампир находился в кабинете своего коллеги — следователя майора Перевозникова. Битка они уже раскололи. Привыкший к безнаказанности бандит, услышав про международный терроризм, предпочел развязать язык. Ибо понял: по такому делу никого подкупить или запугать не удастся, значит, надо отвечать. Как говорят в определенных кругах: «Каждый баран висит за свою ногу».

Биток выдал Моташова, за ним уже поехала оперативная группа. Совин угрюмо тер распухшую скулу.

Спецслужбы Тиходонска продолжали работать в усиленном режиме, хотя рвение заметно упало. Не было ни единой более или менее серьезной зацепки. Единственное, что удалось установить, так это то, что террористы скрывались на базе «Фрегат». И что основное ядро забрал вертолет, а остальные, рассыпавшись, пытались уйти по берегу, некоторые вступили в перестрелку с милицией и были убиты.

— А если я скажу правду? — спросил Совин то, что от него и ожидали.

Но аппарат все звонил в руке майора, отвлекая его от дальнейшего хода допроса. Он нажал клавишу включения, но, кроме каких-то шумов, ничего расслышать не мог.

— Алло! — Вампир энергично дунул в трубку, предполагая, что это какие-то помехи на линии. — Черт!

— Товарищ майор, — раздался голос с порога, и Нижегородцев с Перевозниковым обернулись на дверь одновременно.

Там стоял референт генерала Лизутина. Молодой человек лет двадцати восьми в сером твидовом костюме и белом галстуке. Светлые волосы уложены на косой пробор, над верхней губой тоненькая ниточка усов.

— Что случилось? — Перевозников поднялся из-за стола. Нижегородцев, напротив, обессиленно опустился на стул.

— Шифровка из Москвы, — сообщил референт. — Операция «Рука Аллаха» началась. Вахит Бекмурзаев позвонил в президентскую Администрацию и выдвинул ультиматум. Вывод войск, независимость и все такое. В противном случае грозит стереть с лица земли пол-Москвы.

Молодой человек покосился на Нижегородцева. В Управлении уже многие знали, что майор работал по этому делу. Вампир быстро переглянулся с Перевозниковым, потом посмотрел на замолчавший мобильник.

— Откуда он звонил, установили? — спросил он.

— Да. Из квартиры некой Галины Самохваловой. Это в самом центре Москвы. Сейчас там разворачивается контртеррористическая операция. Точнее, подготовка к ней.

— Я все скажу, — вдруг сказал Совин, перестав колебаться. — Я не имею никакого отношения к этому делу. Мы из «Консорциума», у нас было свое задание. Захватить или ликвидировать какого-то Карданова. К бомбам и взрывам мы отношения не имеем!

— Вот и рассказывай все по порядку! — сказал Нижегородцев, уже не слушая его и направляясь к двери. Мобильник жег ему ладонь. Через полминуты он зазвонил снова. На связь вышел генерал Лизутин.

— Ты уже в курсе? Ну, то-то! Машина внизу, езжай на военный аэродром, там ждет борт на Москву. Давай работай! Удачи!

В Москве разворачивалась операция «Антитеррор».

По тревоге подняли спецназ ФСБ и МВД, СОБР, элитное подразделение «АД». Правительственные телефонные сети раскалились: звонки шли в разных направлениях, запросы, ответы, указания, распоряжения. Руководители различных ведомств связывались между собой, шли бесконечные консультации с высокопоставленными чиновниками из аппарата Президента.

Обычные сети тоже работали с перегрузкой. Звонили родственникам журналисты, милиционеры, начальники разных рангов, передавая родным и близким тревожные новости.

— Маша, собери детей и уезжай на дачу.

— В Москве может стать опасно, надо выехать на пару дней.

— Пусть дети не идут сегодня в школу.

Секретная информация уходила со свистом, как вода из ванны в хорошо прочищенные канализационные трубы. По Москве поползли пугающие слухи.

В короткой кожаной куртке нараспашку и неизменных солнцезащитных очках Нижегородцев нервно курил в полупустом салоне военного самолета, взявшего курс на Москву. Здесь были только эксперты по антитеррору, несколько взрывотехников и психолог-переговорщик. Тиходонск находился вблизи самой горячей и самой террористической точки России, поэтому специалисты отсюда считались самыми лучшими.

В столице заканчивалась подготовительная часть операции. Но пока массивное колесо «Антитеррора» набирало обороты, более гибкая и оперативная структура уже успела отреагировать более резко. Два автомобиля «Консорциума» проскочили по набережной Москва-реки еще до того, как было выставлено оцепление.

В идущем первым номером джипе «Чероки» на правах старшего группы находился Павел Лютов. Он сам управлял внедорожником, плотно сомкнув пальцы, утянутые в черные перчатки, на кожаной оплетке рулевого колеса. Синяки на лице Михаила были уже не так заметны, и потому внешне он имел вполне благопристойный вид. Только глаза горели неукротимым злым блеском.

Позади него расположился Липатов, с мрачным выражением лица поглядывающий по сторонам и небрежно поигрывающий ножом-бабочкой. Настрой у Липатова был очень серьезным по двум причинам. Во-первых, потому, что в последнее время он чувствовал, что засиделся без стоящего дела, а во-вторых, он резонно полагал, что после гибели и ареста ряда сотрудников ожидаются большие перестановки и есть реальные шансы занять в «Консорциуме» более достойную нишу. Во всяком случае, если они с Михаилом успешно проведут сегодня операцию, на которой сломала зубы группа Шашкова.

На переднем сиденье джипа развалился еще один боевик, по кличке Барсук, которого где-то откопал сам Каймаченко и пристроил на работу в свою службу. О Барсуке ходило много разных слухов, порой не лишенных оснований, но никто, кроме самого Владислава Игоревича, ничего не знал о нем наверняка. Однако Липатов подозревал, что и Лютов в этой области мог бы вполне оказаться человеком осведомленным. Барсук делал вид, что дремлет, но его опущенная в правый карман куртки рука привычно сжимала рукоятку пистолета.

За джипом руководителей резво бежала «бээмвэшка» седьмой модели, и в ней уже, как сельди в бочке, были набиты семеро рядовых головорезов. Выделяя своих людей на сегодняшнюю операцию, Каймаченко не поскупился. Начальника СБ, да и торопящего его каждый час Горемыкина интересовал сейчас конкретный результат: смерть ненавистного Карданова. Честно говоря, после последнего провала в Тиходонске Каймаченко и сам сомневался в том, что такой результат может быть достигнут. Поэтому он вызвал в кабинет Липатова и Лютова, чтобы лично провести инструктаж.

— Объект опасен, с ним еще какие-то вооруженные люди, — ставил задачу он, не имея понятия ни о том, кто эти люди, ни о том, что они являются обладателями ядерного фугаса. — Пленные и раненые мне не нужны. Положите там всех, кто подвернется под руку. И желательно все сделать быстро. Без лишних проволочек. Обязательно возьмите с собой Барсука. Задача ясна?

— Ясна, — бодро ответил Липатов.

Лютов поскреб оставшимися четырьмя пальцами небритый подбородок.

— А телка? — поинтересовался он, и глаза его при этом недобро блеснули. — Ее тоже в расход?

Каймаченко вернулся за стол и грузно упал в скрипнувшее под его массивной крепкой фигурой кресло. Сунул в рот сигарету, ловко выуженную из распечатанной пачки.

— Я все сказал, — жестко произнес он. — В земле всем места хватит.

Последнюю фразу он позаимствовал у бандитов. Как и многое другое.

— Отправляйтесь!

Таким образом, усиленная группа в составе десяти человек выдвинулась по указанному адресу, стартовав от головного офиса «Консорциума». В таком количестве работают группы спецназа ГРУ, способные выполнять стратегические задачи в глубоком тылу противника. А на своей территории, как известно, работать проще.

В начале двенадцатого они уже были на месте. Машины заехали в арку и остановились. Причем «БМВ» встала так, чтобы перегородить въезд в глухой дворик. Из джипа вышли Лютов, Липатов и Барсук. Михаил поставил внедорожник на сигнализацию. Из «БМВ» выбрались только шестеро. Водителя решено было оставить в машине для прикрытия и на случай стремительного отхода.

— Спрячь ты этот дурацкий ножик! — сказал Лютов, глядя, как Липатов крутит «бабочку» в руках, то открывая, то закрывая ее. Клинок то выскакивал на волю, то прятался между дырчатыми половинками рукоятки.

— Хорошо, — напарник зажал нож в ладони.

— И не вздумай там экспериментировать, — продолжал Лютов. — Нож — слабый аргумент против пистолета. Где твой «макар»?

Покорность напарника закончилась.

— Отвяжись! Обойдусь без твоих нравоучений, — Липатов сплюнул себе под ноги. — Иди давай. И беспокойся больше о собственной заднице.

Пока они переругивались, отвлекаясь от стрессовой ситуации, Барсук первым скользнул в нужный подъезд. Остальные с небольшими интерватами пошли следом. Приглушая шаги, они поднялись на нужный этаж.

Лютов, на правах старшего, приложил палец к губам, требуя, чтобы до поры до времени здесь сохранялась тишина. Он резонно полагал, что фактор неожиданности они обязаны использовать в максимальной степени. Сейчас Михаил чувствовал себя приблизительно так же, как когда-то во время боевых операций на территории Чеченской республики.

Если бы посланцы «Консорциума» знали, что им предстоит атаковать особо опасных международных террористов, вооруженных к тому же атомным фугасом, они бы, возможно, и отказались от задуманного. Но незнание ситуации порой является самой губительной и фатальной ошибкой в жизни.

Лютов приложил ухо к двери. Снятый с предохранителя пистолет он держал на уровне груди. Сейчас он думал только о том, что там, внутри квартиры, расположились люди, приговоренные к смерти. Но никто из них не станет отдавать собственную жизнь просто так. Подобные ситуации никогда нельзя просчитать до конца, нельзя предвидеть и наступающий результат. Их можно решить только экспериментальным путем.

Но у Михаила имелся немалый боевой опыт, и он знал, что обороняться всегда сложнее, нежели нападать. В восьмидесяти процентах из ста схватку выигрывает тот, кто первым наносит удар. Как в уличной драке.

Натренированный слух Лютова не мог уловить ни одного звука.

Макс сидел сейчас в кресле напротив Вахита, между ними стоял блестящий предмет, похожий на пивной бочонок.

— Они хотели устранить меня от руководства подпольем, замкнуть на себя денежные потоки, — не торопясь, объяснял Гепард давнюю историю в Гондурасе. — Они были готовы убить меня в любой момент. И я сделал вид, что согласился. Будто не знал, что они убьют меня все равно. И тебя, кстати, тоже.

Гепард протянул руку и погладил холодный бок стального бочонка в районе пусковой кнопки. Как будто подзарядился энергией в очередной раз.