Код возвращения Корецкий Данил

— Я усыпил их бдительность. А дальше ты все видел сам. Поддаться, чтобы победить, — вот как это называется.

— Но ты ведь тоже хотел меня убить? — спросил Макс. — Ведь правда хотел?

Тусклые глаза террориста блеснули, в них разгорался адский огонь ядерного взрыва.

— Если бы я этого захотел, ты бы давно был мертвым! Но я предполагал, что, возможно, мне придется тебя ликвидировать.

— Мы умрем? — неожиданно нарушила тишину собственной квартиры Галина. Она сидела в углу на полу рядом с Машей. Вставать и передвигаться им было запрещено.

Девушка не обращалась со своим вопросом ни к кому конкретно, а потому ее слова прозвучали особо жутко. Вроде как констатация факта. Бекмурзаев повернулся на стуле в ее сторону. Взгляд Галины невольно сфокусировался на руке террориста.

— Я уже говорил. — В голосе Вахита не было прежней галантности по отношению к даме. Как видно, и у Гепарда нервы далеко не канаты. — Если будете вести себя прилично, останетесь в живых. Вахит свое слово держит! Так что нечего тут плакать.

Карданов вздрогнул. Только сейчас он явственно осознал, что Бекмурзаев лжет. Он не собирался оставлять в живых ни Машу, ни Галину. Любой другой на месте Макса не почувствовал и не понял бы этого. Интонации Вахита были прежними. В них мало что изменилось, за исключением той самой галантности и учтивости. Но это все уже не имело значения. Важно было то, что он сказал. И Макс это услышал. Бекмурзаев вслух назвал собственное имя. И это был не случайный прокол. Он просто не брал в расчет тот факт, что оставшиеся в живых девушки расскажут представителям ФСБ обо всем, что ими было услышано здесь. Причина проста. В живых никто не останется.

— Я принесу пожрать, — известил всех мрачный Рохланов и направился в кухню. Лицо его просветлело. Чувство голода вытеснило обиды.

Минутная стрелка на настенных часах достигла очередной цифры.

— Время напомнить им о себе, — глухо вымолвил Гуссейнов.

— Подождем еще десять минут. Поиграем у них на нервах.

На пороге гостиной появился Рохланов с подносом в руках. Все, что он смог соорудить за несколько минут своего отсутствия, так это грубо нарезать толстыми кусками буженину, сыр и хлеб, небрежно свалив все в одну кучу.

— Воевать лучше на сытый желудок, — он опустил поднос на низенький стеклянный столик справа от Гепарда. Тот наблюдал за ним цепким взглядом. Настал момент истины, и теперь он ждал предательства в своем лагере. Крепость всей цепи определяется крепостью самого слабого звена. Вовремя определить предателя и заменить дефектное звено — вот в чем состоит задача руководителя в данный момент.

— У тебя хороший аппетит, Заурбек? — спросил он.

— Хороший. — Тот стал набивать рот продуктами.

— Хороший аппетит — признак чистой совести, — одобрительно сказал Гепард. Он пришел к выводу, что Рохланов выдержит испытание до конца. Примитивная натура Заурбека ориентирована на интересы рода, без которого он ничто. Как муравей, потерявший муравейник.

А вот Гуссейнов! В нем в первую очередь можно усомниться. Самовлюбленный, с большими запросами, он давно живет в России, обзавелся здесь большими связями, приобрел авторитет. Метил в министры будущего халифата. Да, интересы народа он ценит гораздо ниже личных интересов.

— А ты, Арсен, почему не ешь? — строго спросил он. Аппетита у Арсена не было, но признаться в этом после прозвучавшей только что фразы значило вызвать подозрения.

Он для вида сделал себе бутерброд. Но кусок не лез в горло. Пришлось преодолевать себя и откусывать крохотные кусочки.

Сам Гепард не притронулся к пище, Рохланов же, не обращая ни на кого внимания, схватил еще сразу четыре увесистых ломтя буженины.

Карданову предложений заморить червячка не последовало. Он посчитал это плохим признаком: значит, Гепард и его друзья на психологическом уровне дистанцируются от чужака, рассматривают его как постороннего.

Арсен покрутил в руках почти не тронутый бутерброд и подошел к Маше.

— Хочешь, покормлю тебя из своих рук, куколка? — с глумливой улыбкой предложил он девушке и поднес бутерброд к ее лицу.

Девушка отвернулась.

— Тогда ты хавай!

Бутерброд ткнулся в лицо Галине. Она откусила кусочек, из чего Макс заключил, что воля девушки полностью парализована.

В комнате воцарилась напряженная тишина, нарушаемая только громким чавканьем Заурбека.

И вдруг в дверь позвонили! Два длинных звонка прозвучали сигналом тревоги. План операции летел ко всем чертям! Никаких переговоров, никаких условий, никаких гарантий, никаких долгих процедур. Они просто пришли и звонят в дверь! Сейчас кувалды ударят по косяку, и надо взрывать фугас!

Гепард пригнулся к бочонку, нащупал предохранительную скобу над пусковой кнопкой.

— Посмотрите, что там, — хрипло сказал он. — Не могут же они так просто переть на рожон.

— Кто это? — Заурбек быстро проглотил то, что было во рту, и грозно шагнул в направлении Галины. — Это твои ухажеры?!

— Я… Я не знаю. — На лице девушки отразился неподдельный ужас. — У меня много знакомых, они часто приходят ко мне.

Гуссейнов внимательно выглядывал в окно.

— На улице все спокойно. Скорей всего это ее любовники!

Гепард несколько расслабился.

— Пойди и проверь, Арсен, — приказал он. — Может, и ничего особенного. И девку с собой прихвати. На всякий случай. Заурбек, подстрахуй его.

К Карданову он не обращался, и Макс посчитал это еще одним плохим признаком.

Гуссейнов достал из сумки чешский пистолет-пулемет «скорпион» и двинулся в коридор. Рохланов за волосы рывком поднял Галину и, толкая ее перед собой, последовал за товарищем. В правой руке он держал точно такой же автомат.

Арсен выглянул в глазок, долго смотрел, потом пожал плечами и коротко кивнул Заурбеку. Тот шепнул что-то на ухо заложнице, и Галина, заглянув в глазок, отрицательно покачала головой.

— Я их не знаю, — тихо прошептала она.

Заурбек стволом автомата толкнул ее в затылок. Поняв, что от нее хотят, она спросила вслух срывающимся голосом:

— Кто там?

Лютов и не предполагал, что ему сразу гостеприимно распахнут двери. Вопрос прозвучал, когда его палец в черной перчатке вторично коснулся мягкой кнопки электрического звонка. Барсук и еще один парень в коричневой замшевой куртке стояли за спиной Михаила. Липатов немного в стороне и остальные на пару ступеней ниже на лестничной площадке.

— «Мосгаз», — как можно небрежнее бросил Лютов, сдвигая флажок предохранителя своего «макара». — Где-то утечка, надо проверить.

Возникла непродолжительная пауза.

— У нас все в порядке, — откликнулась наконец хозяйка квартиры.

Лютову ее голос показался знакомым. Кажется, он уже слышал его прежде. Но где?

— Я должен проверить. Вдруг дом взлетит на воздух! — настойчиво сказал он и инстинктивно переместился влево, уходя с линии вероятного огня.

Нервы Рохланова не выдержали напряжения.

— Пошел на хер, пока цел! Тебе сказали — у нас все в порядке. Убирайся! — гаркнул он.

Нервы Михаила напряглись как канаты. Он молча указал своим соратникам на мощную стальную дверь, обитую красивой тисненой кожей темно-бордового цвета. Липатов выудил из-под свитера пистолет. Барсук поднял свой ствол к лицу и приложил к горячей щеке.

— Братишка, послушай, — Лютову стоило огромных усилий сдерживаться. — Я понимаю, у вас там все на мази. Водка, девочки и все такое. Но у меня работа. Уволят на хрен, и всего делов. Что мне, милицию вызывать?

— Пошел в жопу, козел! — Человеческие увещевания затюканного работника «Мосгаза» явно не подействовали. Приходилось прибегать к более эффективным аргументам.

Липатов шагнул вперед и несколько раз выстрелил в замок. Пуля с визгом отлетела в сторону и врезалась в стену. Но две другие пробили двухмиллиметровое железо и влетели в квартиру вместе с клочьями скрытой под кожей ваты. Фирмачи врут, когда рекламируют бронированные двери. Никакой брони они не ставят и в помине. Разве что по специальному, особо важному заказу.

Изнутри тут же скорострельной очередью ответил «скорпион». Стремительные закругленные цилиндры прошили дверь в обратном направлении, выбивая вату на лестничную площадку. Липатов выронил свой «ТТ», его свитер обагрился кровью, а из пробитой пулей сонной артерии фонтаном хлестанула кровь, как из шеи неумело забитого на бойне быка. Липатов был мертв раньше, чем его голова с закатившимися безжизненно глазами стукнулась о залитый кровью кафельный пол, раньше, чем звякнул о плитку ненужный теперь пистолет.

— Мочите гадов из всех стволов! — истерически заорал Лютов, понимая, что инстинкт спас ему жизнь. Не шагни он в сторону, это его труп лежал бы в кровавой луже.

Стрелять изо всех стволов нападающие не могли, потому что на фронте в два метра нельзя рассредоточиться даже пяти стрелкам.

Но отечественный мини-автомат «кипарис» парнишки в замшевой куртке выплюнул десяток пуль, они вмяли железный лист и прорвали его, как острый конец кузнечного молотка. Одна из пуль, сплющившись и беспорядочно кувыркаясь, ударила в грудь Галине. Девушка истошно закричала, но уже через мгновение ее крик сменился сдавленным хрипом. Рохланов продолжал придерживать одной рукой оседающее на пол тело заложницы, а вторую со «скорпионом» навел на дверь.

Теперь два «скорпиона» поливали интенсивным огнем лестничную площадку, а «кипарис» и четыре пистолета били в квартиру. Летящие навстречу друг другу пули сталкивались, брызгали крохотными острыми осколками, высекали злые красные искры. Вата под лохмотьями бордовой обивки задымилась. Не выдержав встречной огневой мощи, дверь раскрошилась, в ней образовались несколько брешей, которые слились в одну большую дыру. С жалобным скрипом вылетел замок. Преграда между стреляющими исчезла, теперь они видели друг друга и могли прицелиться, но у всех закончились патроны.

Лютов упал на колено и быстро менял обойму, боец в замшевой куртке перезаряжал свой «кипарис», Рохланов возился со «скорпионом», а Гуссейнов бросил свое оружие и нащупывал за пазухой пистолет.

В это время к дому на набережной примчались десятки машин: журналисты, телевизионщики, милиционеры. Массивное колесо операции «Антитеррор» раскрутилось, набрало обороты, и остановить его теперь было невозможно.

Зарешеченный автобус ОМОНа с ходу протаранил перегородивший въезд во двор «БМВ», водителя обыскали, нашли оружие и без долгих размышлений заковали в наручники до последующих разбирательств. Из микроавтобуса «Мерседес» высыпали бойцы самой секретной и эффективной группы активных действий под кодовым названием «АД». Автобусы и грузовики подвозили крепких мужчин в черной униформе с надписями на спине «Спецназ ФСБ», «СОБР», «Спецназ ВВ». У «спецов» в руках были зачехленные снайперские винтовки и бесшумные автоматы.

Подъехали две красные пожарные машины, патрули ГИБДД перекрывали движение по набережной, дом оцепили двойным кольцом.

Представители различных силовых ведомств недоуменно прислушивались к выстрелам в подъезде и не могли понять, кто стреляет: официальной команды на штурм не отдавалось. Командиры групп связывались по рации со своим начальством, но прояснить этот вопрос так и не удалось.

Загремели громковорители:

— Всем посторонним покинуть оцепленную территорию! Прекратить стрельбу! Сложить оружие!

Разгоряченные бойцы «Консорциума» этих команд не слышали. Они перезарядились и были готовы к бою. Их противники отступили в глубину помещения: Рохланов заскочил на кухню, а Гуссейнов — в комнату.

— Это какие-то бандюки, Гепард! Это не власть! — крикнул Арсен.

Вахит с облегчением оторвался от стального бочонка. Даже небольшое продление жизни — хороший подарок. А тут кость могла выпасть совсем другим числом.

— Отойди в сторону! — Гепард тоже взял короткий автомат и навел в дверной проем. — Эй ты, девка, задерни шторы плотнее!

— Где Галина?! — жалобно проскулила Маша.

— В лучшем из миров, — буркнул Гуссейнов. — Ее друзья ее и убили. Только я не пойму, что им надо.

— Дайте мне пистолет! — в очередной раз потребовал Макс. Без оружия в перестрелке он чувствовал себя как голый среди волков.

Гепард покачал головой.

— Когда Арсена убьют, возьмешь его пушку.

— Я не спешу умирать, — огрызнулся Гуссейнов.

В изрешеченной пулями прихожей остался только труп несчастной Галины.

— Вперед! — скомандовал Лютов. — Мочить этих сук, всех! Без разбору!

Двое бойцов во главе с Барсуком, держа оружие на изготовку, ногами выбили то, что осталось от входной двери, и ринулись в атаку. Этих отчаянных парней обучали в жизни всего двум вещам: убивать и быть готовыми оказаться убитыми. Правда, они всегда думали, что их касается только первая часть.

Трое «торпед» ворвались в полутемную прихожую. Они не видели противника и наугад стреляли во все стороны, хотя профессионалы, в отличие от героев голливудских фильмов, стреляют только тогда, когда видят цель.

Бах! Бах! Бах!

Тра-та-та! Тра-та-та!

Пули выкрашивали стены, разбивали люстры, прошивали шкафы, набитые дорогими платьями, кофточками и шубами. Но сейчас ультрамодные вещи, составлявшие смысл жизни Галины, не имели никакого значения, поскольку тело хозяйки медленно остывало.

Стоявший на колене в кухне Рохланов прицелился в приземистого крепыша с автоматом и дважды спустил курок. Оба выстрела оказались результативными: в шею и в голову. С протяжным стоном тот рухнул на залитый кровью паркет.

Тра-та-та-та! — длинная очередь Гепарда прошила наискось второго боевика «Консорциума» и отбросила его в угол.

Барсук остался в прихожей один. В полумраке он плохо ориентировался и не видел целей. Зато сам представлял прекрасную мишень. Пуля свистнула рядом с головой, вторая зацепила щеку. Он зажал рану рукой и выстрелил на вспышки в кухне.

Пуля со свистом пересекла воздушное пространство и мягко вошла Заурбеку в левое предплечье. От сильного удара и вспышки боли Рохланов упал. Но оружия из рук не выпустил. Ствол «скорпиона» нашаривал цель — голову Барсука. В это время в прихожую ворвался боец в замшевой курке. Его «кипарис» задергался в правой руке, посылая в темное чрево коридора целый рой смертоносных свинцовых пчел. В отличие от настоящих, они не приносили меда, зато жалили насмерть.

Рохланов перевернулся на живот, прицелился, превозмогая боль, и аккуратно вдавил мягкий спуск «скорпиона». Шесть пуль расцветили красными пятнами желтую замшевую куртку. Ее обладателя швырнуло на противоположную стену. «Кипарис» лязгнул о паркет. Тело убитого тяжело сползало по измазанной свежей кровью стене.

Чудом спасшийся Барсук выскочил из квартиры.

— Надо уходить! Это не какие-то лохи, а профессиональные солдаты! Или «спецы»! Нам их не взять!

— Точно, не взять! — подтвердил боевик с большими, как при базедовой болезни, глазами. — Там внизу менты. Кричат, чтоб сдавались. Уходить надо!

— Как не взять?! — истерически заорал Лютов. — Да кто они такие? Я их на куски порву! Вперед! Вперед!

— Прекратить огонь и всем сложить оружие!! — Голос из громкоговорителя громыхнул совсем близко. Три «спеца» с бесшумными автоматами в руках подобрались совсем близко.

Это привело Лютова в чувство.

— Да, надо уходить. Давайте наверх, через крышу!

Прыгая через ступеньки, уцелевшие сотрудники «Консорциума» бросились на чердак. Дверь на крышу оказалась запертой на висячий замок. Барсук несколькими выстрелами сбил его с петель. Путь был открыт.

Они выбрались на крышу и, пригибаясь и балансируя на скользком после дождя покатом железе, стали пробираться к следующему подъезду. Сразу несколько снайперов взяли их на прицел, но без полной ясности происходящего команду на открытие огня никто не давал.

Три «спеца» блокировали лестничную площадку и доложили по рации командиру группы:

— Мы на месте. В перестрелке участвовали неизвестные гражданские люди, похоже, бандиты. Они вооружены. На месте имеются трупы.

— Вас понял, — ответил командир. И отдал приказ снайперам: — По скрывающимся преступникам — огонь!

С учетом обстановки снайперы использовали бесшумные девятимиллиметровые винтовки «вал». Поэтому у многочисленных приникших к окнам зевак создалось впечатление, что неосторожные люди, выбравшиеся на скользкую крышу, сорвались один за другим вниз. Их тела беззвучно кувыркались в воздухе, пока с треском не врезались в асфальт.

Военно-транспортный самолет из Тиходонска приземлился в аэропорту Чкаловском около часу дня. Лучших специалистов по борьбе с террором встретили и посадили в автобус, а майора Нижегородцева пригласили в новенькую, сияющую лаком «Ауди А-8», принадлежащую генерал-полковнику Вериченко, который и руководил операцией «Антитеррор». Автомобиль, следуя за машиной сопровождения ГИБДД, с бешеной скоростью примчался в Москву, Нижегородцев оказался сразу в штабе операции.

Кроме самого Вериченко, тут присутствовали еще несколько человек. Генерал Золотарев из Службы внешней разведки, полковник разведки Яскевич, милицейские генералы Борис Спивак, Валерий Хворостов, Виктор Цепнов. Самым младшим по званию здесь был командир подразделения «АД» подполковник Чиграшов.

Замдиректора ФСБ генерал-полковник Вериченко выглядел озабоченным, но встретил майора Нижегородцева как родного сына, вернувшегося из дальнего путешествия. Подошел вплотную, долго тряс руку, потом обнял и провел в свой кабинет. Выслушав доклад майора, Вериченко обнял его за плечи.

— А второго у них нет? — спросил он. — Знаешь ведь этих гадов?

Нижегородцев развел руками.

— Мы сделали то, что сделали. А остальное вне моей компетенции.

— Понятно, понятно. Значит, надеемся на лучшее, но расслабляться нельзя! Работать надо в полную силу!

Пять минут они говорили наедине, потом к ним присоединились остальные, недоумевая, почему такая значимость придается человеку, не имеющему не то что генеральских лампасов, но даже полковничьих погон. Ведь, как известно, отношение генералов к старшим офицерам мало чем отличается от отношения старших офицеров к рядовым солдатам. Это отношение к неодушевленным предметам, к рабочей силе.

Еще большее недоумение вызвало то, что после разговора с майором у генерал-полковника явно улучшилось настроение.

— Пора напомнить им о себе, Алик! — сказал Рохланов, машинально поглядывая на простреленные настенные часы. Гуссейнов перебинтовал ему руку довольно профессионально, хотя рана продолжала кровоточить. Заурбек сидел на пороге комнаты, держа автомат на коленях и контролируя вход в квартиру. Гуссейнов прятался за косяк двери и тоже держал вход под прицелом.

Гепард кивнул и снял телефонную трубку. Набрал семизначный номер. Карданов видел его и знал, что это номер столичного управления ФСБ.

— Слушаю, — голос дежурного был напряженным.

— Это я. Что вы решили? — Террорист не представлялся, он был уверен, что его узнают и так. Потому что на сегодняшний день только один человек обладал такой всемогущей силой, что был способен держать страну за горло. Спутать его ни с кем было невозможно. Так и получилось.

— Одну минуту…

В трубке наступила тишина. Вахит терпеливо ждал. Он понимал, что многое зависит от того, кто подойдет к телефону. Он рассчитывал, что с ним будет говорить какой-нибудь большой начальник, может быть, даже руководитель ФСБ. Или премьер-министр, что уже случалось в новейшей российской истории. Тогда можно считать, что цель будет достигнута. Потому что когда играешь тузами, то обязательно выигрываешь.

Будет хуже, если трубку возьмет переговорщик. В штате Федеральной службы безопасности имеются такие люди, они специально подготовлены, хорошо знают психологию, а потому опасны. С ними сложно вести диалог, к тому же их невозможно использовать в своих целях. Это рядовые исполнители, которые не распоряжаются самолетами и миллионами долларов, не могут выпускать из тюрем кого бы то ни было, объявлять перемирия и останавливать войны. Что можно у них потребовать? Именно поэтому в Европе переговорщиками выступают полицейские низшего звена, не облеченные возможностью принимать стратегические решения. В их функции входят длительные, изматывающие беседы, расшатывание психологической убежденности террориста и оттяжка времени.

Бекмурзаев прекрасно знал об этих премудростях и решил для себя, что не станет вести беседы с подобными подставными фигурами. Только с первыми лицами, наделенными правом принимать политические решения. Если с Басаевым, вооруженным обычными автоматами и угрожавшим лишь нескольким сотням заложников, вступил в переговоры сам премьер-министр, то с ним, Гепардом, занесшим атомную дубину над миллионами москвичей, пусть договаривается сам Президент!

Молчание в трубке затягивалось, и это укрепляло надежды террориста.

Первым выдал скупую информацию об атомном террористе канал московских новостей. Потом более развернуто сообщило ужасную весть НТВ. Затем атомная угроза вытеснила с экранов мира все остальные события.

— Мы ведем передачу из двора дома, в котором засели вооруженные атомной бомбой террористы, — вещал молодой человек в очках. — Никто не знает, сколько террористов входит в преступную группу, неизвестны и их планы.

— Повстанцы выдвинули ультиматум русскому правительству с требованием вывести оккупационные войска с территории Чеченской республики, — захлебываясь и непрофессионально глотая окончания слов, тараторила корреспондентка Би-би-си. Она не скрывала симпатии к «повстанцам» и избегала неприятных слов «терроризм», «ядерная угроза» и т. д.

Проявлял крайнюю лояльность и корреспондент арабской телекомпании «Аль Джазира», который умело сглаживал углы в освещаемой ситуации:

— Неизвестные лица, национальность которых достоверно не установлена, захватили московскую квартиру, угрожая взрывом. Пока не ясно, насколько серьезна эта угроза.

Полезной информации в этих передачах не содержалось ни капли, только догадки, вымыслы и предположения.

— Иван, как вы считаете, приведут ли террористы свою угрозу в исполнение? — спрашивал ведущий ОРТ у молодого лохматого паренька, который, судя по внешнему виду, хорошо разбирался только в проблеме юношеского онанизма.

— Да, Петр, я думаю, что такая опасность имеется, поэтому нам всем надо сохранять спокойствие, — важно отвечал знаток онанизма.

Подобные глупые и некомпетентные рассуждения звучали со всех каналов и только сеяли тревогу, дезориентируя и пугая жителей. Город был объят ужасом, начиналась паника: тысячи людей бросали работу, бежали к вокзалам, штурмовали электрички, троллейбусы и автобусы. Шла массовая эвакуация из центра: легковые машины покинули пространство внутри Садового кольца, по скорости процессов можно было предположить, что вскоре улицы опустеют до самой Московской кольцевой автодороги.

Навстречу рвущимся из центра легковушкам нехотя двигались бронетранспортеры и танки, стреляя сизыми выхлопами, катились мощные «Уралы» с кузовами, набитыми встревоженными солдатиками. Военная техника придавала опустевшей Москве вид нереальный и жуткий, как будто снимался кинофильм про вторжение марсиан.

Но всем сведущим людям было ясно, что бэтээры, танки, грузовики и солдаты не смогут ничего сделать с марсианами, это просто понты, которые бросают большие начальники, чтобы создать видимость принятия мер и оправдать свое существование. Реально решать вопрос должны были немногословные «спецы» различных ведомств, которые уже развернулись во дворе захваченного дома.

— Уважаемые москвичи и гости столицы, — хорошо поставленным голосом говорил с экрана толстомордый депутат, то и дело испуганно кося взглядом в сторону. — Оснований для паники нет, ситуация под контролем, просьба соблюдать спокойствие.

Он врал, так как с помощью врачей и дорогих препаратов ухитрялся держать под контролем только собственную предстательную железу, позволяющую до поры до времени транжирить деньги налогоплательщиков. Ничего про ситуацию с марсианами и ничего про настоящий контроль он не знал, да и знать не мог.

Зато это хорошо знали другие люди. Спецназовцы. Снайперы заняли позиции, одна штурмовая группа сконцентрировалась на площадке второго этажа, вторая собралась на крыше, пристегнувшись альпинистскими тросами к страховочным кольцам, третья сидела в вертолете, летящем к нехорошему дому. Каждый боец знал свою задачу, каждый представлял свою цель, каждый был готов в очередной раз рискнуть жизнью и выполнить свою сложную работу. Эти люди не умели болтать, не умели жонглировать ничего не значащими словами, не умели делать деньги, — словом, по нынешним понятиям, не умели жить. Зато они умели умирать во имя исполнения долга. И убивать тоже во исполнение.

И майор Нижегородцев тоже умел делать и то и другое. Может быть, поэтому, а может, по другим причинам, но вести переговоры с марсианами генерал-полковник Вериченко поручил именно ему.

— Салам, Вахит! — наконец послышался голос в трубке. — Ты забыл заветы отцов, ты забыл Коран, ты осквернил имя Аллаха!

Гепард вздрогнул. Невидимый собеседник говорил по-чеченски! Он не был готов к такому повороту и на миг потерял лицо.

— При чем здесь Коран? — растерянно спросил он. Рохланов и Гуссейнов встревоженно повернулись к своему командиру. Макс тоже насторожился. Маша всхлипнула в очередной раз. Но Гепард не обращал внимания на окружающих. Он был полностью поглощен тем, что слышал в трубке.

— При том, что террористическую операцию ты назвал святым именем!

Нижегородцев исчерпал свои лингвистические способности и перешел на русский. Минутная слабость прошла.

— А ты кто такой? — зло спросил Гепард. — Мулла, что ли?

— Я Вампир. Слыхал? Вспомни колонну арабов в Грозном. Ну?

— Вампир?! — Террорист даже трубку опустил. Рохланов и Гуссейнов переглянулись. Макс подошел к Маше и успокаивающе погладил ее по голове. Вахит снова поднес трубку к уху.

— Слыхал, не слыхал. Ты чего трубку взял?

— Ты ж переговоры вести хотел?

— Не с тобой. Ты званием и должностью не вышел. Позови начальника!

Вампир засмеялся, и смех получился зловещим, как у настоящего вампира.

— Брось дурку валять! Ты же знаешь правило: переговорщик выбирается из низового звена. Лейтенант, капитан. А я майор. Тебе повезло.

По спине Гепарда побежали струйки холодного пота. Сейчас мысль о том, что с ним будет говорить Президент или премьер, казалась совершенно глупой. Это крах всего замысла!

— Таких переговоров у вас еще не было! Ты знаешь, о чем идет речь?

— Знаю, знаю.

Вампир неожиданно хохотнул. Гепард оцепенел.

— Тебе весело?

— А тебе разве нет? Сейчас я подъеду, вместе посмеемся.

— Куда ты подъедешь? Откуда ты говоришь?!

— Из машины. Чему ты удивляешься? Нижегородцев действительно приближался к месту происшествия в той же «Ауди» генерал-полковника Вериченко. В числе многочисленных наворотов машина была оборудована и самыми современными средствами связи, позволяющими производить любые переключения. Вампир отключился.

— Ну что? — спросил хозяин машины, обернувшись с переднего сиденья.

— Я остаюсь при своем мнении, товарищ генерал-майор, — дубликата у них нет. Тем более что в любом случае у нас только один вариант действий.

— Какой?

— Силовой захват.

Когда в трубке раздались короткие гудки, Вахит вскочил.

— Проклятый гяур! Грязная свинья!

Сейчас он вовсе не походил на того ухоженного и респектабельного господина славянской внешности, каким представлялся в последнее время. Посередине комнаты стоял самый настоящий безумец. Съехавший с катушек фанатик. Искаженное лицо, дикий оскал рта, прищуренные глаза. Казалось, что приступ ярости уничтожил следы пластической операции, Макс узнал прежнего Вахита, таким он был во время их первой встречи.

— Что он сказал?! — жадно спросил Рохланов. Наклонившись, Гепард выковырял из глаз линзы, бросил на пол и растоптал.

— Что он сказал? — спросил и Гуссейнов. — Вампир крепкий орешек.

— Он сказал, что хочет умереть. — Гепард остервенело растирал каблуком оставшиеся от линз крошки, будто хотел втереть их в пол. — Они все хотят умереть. И мы тоже умрем!

Маша заплакала в голос. Она много раз веселилась с кавказцами и любила их за щедрость и неукротимый темперамент, но сейчас предпочла бы никогда не приближаться к ним на пушечный выстрел.

Гепард наклонился к стальному бочонку и щелкнул последним предохранителем. Потом оглядел соратников и запел заунывную песню. Это был ритуал. Заурбек Рохланов и Арсен Гуссейнов подошли вплотную к своему вожаку, обнялись и запели тоже. Атмосфера смерти наполнила комнату, как ледяная вода наполняет торпедированную субмарину. У Макса дрожь прошла по коже, Маша в ужасе заткнула уши и закрыла глаза.

— Немедленно сдавайтесь! — загремел за окном бездушный стальной голос, такой громкий, что задрожали стекла. Именно этот нечеловеческий голос подходил для того, чтобы остановить не знающих жалости марсиан. Тут же послышался рев вертолетных двигателей. Развязка стремительно приближалась. Но Макс интуитивно понял, что она будет не такой, какую ожидали террористы. Вдруг он увидел, что голова Рохланова побелела на глазах. Заурбек достал из-под одежды пистолет и, сунув ствол себе под челюсть, рывком нажал спуск. Грохнул выстрел, струя крови выплеснулась на стену, тело террориста отлетело в сторону и растянулось на полу. Пистолет вывалился из окровавленной руки, закрутился на месте, как колесо рулетки, и лег рукояткой к Максу. Это был шанс. Время замедлилось, секунды растянулись, и Карданов бросился к оружию.

— Аллах акбар! — страшным голосом закричал Бекмурзаев, нажимая кнопку подрыва. Он был готов к смерти. Сейчас бочонок превратится в белый, ослепительный шар, его руки покраснеют, как вольфрамовая нить включенной лампочки, а потом исчезнут, а через миллионную долю секунды шар разрастется до неимоверных размеров, и тогда исчезнет все вокруг! Исчезнет целый мир, весь свет!

Но ничего не произошло! Он недоуменно рассматривал свои руки, непонимающе трогал корпус ядерного фугаса, постепенно приходило понимание, что он все еще жив. С лестницы донесся топот, квадратная фигура слетела на тросе сверху и ударила в раму. Посыпались стекла.

Бекмурзаев дернулся, в его руках появился автомат, в это время Макс подхватил пистолет Рохланова. Они наводили оружие друг на друга, словно дуэлянты. Квадратная фигура протискивалась в окно, но не могла отцепить трос и застряла на подоконнике.

Маша вышла из оцепенения и с душераздирающим криком бросилась к двери. На миг она оказалась между дуэлянтами. Короткая очередь «скорпиона», мощный выстрел «ТТ». У Бекмурзаева во лбу открылся третий глаз, пистолет-пулемет лязгнул об пол, и он повалился на пол, сбив с табуретки так и не сработавший ядерный фугас.

Квадратная фигура справилась наконец с тросом и спрыгнула в комнату. В дверь ворвались еще несколько таких же фигур. В прорезях черных масок блестели расширенные глаза готовых на все людей. Раздались громкие устрашающие крики:

— Лежать!

— На пол!

— Мордой в пол!

Макс поспешно бросил пистолет и поднял руки, заученно повторяя: «Я спецкурьер Особой экспедиции, лицо неприкосновенное. Позвоните в ЦК КПСС или Управление разведки».

Ошарашенный спецназовец сдержал занесенный автомат и остановился. Зато остальные подбежали к Гуссейнову и выплеснули накопившиеся переживания. Это полезно, чтобы избежать последствий стресса. Замелькали приклады автоматов, послышались вязкие, будто в сырое мясо, удары. Оставшийся в живых террорист упал на пол и теперь мало чем отличался от мертвых сотоварищей. Макс скосил глаза. Маша лежала на полу и, судя по позе, тоже была мертва.

— Можно опустить руки? — спросил Макс.

— Стой смирно! — рявкнул автоматчик. Он еще не выплеснул запаса боевой ярости, и спорить с ним не следовало.

Но в это время в квартиру ворвался человек в гражданском костюме, с надетым поверх бронежилетом и в темных очках. Он сразу сориентировался в ситуации.

— Опускай руки, Макс, все в порядке! Нижегородцев нервно улыбался.

— Как настроение?

Макс пожал плечами и сел на пол прямо там, где стоял.

— Все поджилки дрожат! — с трудом выговорил он, глядя в широко раскрытые, безжизненные глаза Маши. У него кружилась голова.

— Но ты же знал, что мы не дадим им исправный взрыватель! — Вампир ободряюще хлопнул его по плечу.

— Да, знал. Но что можно знать наверняка в этом мире? Планы часто летят под откос, и события идут вкривь и вкось.

Вампир вдруг замер и отдернул руку. Он узнал безжизненно лежащую девушку.

— Маша?! Как она здесь оказалась?!

Сняв очки, майор Нижегородцев наклонился над телом, в тщетной надежде попытался нащупать пульс на шее. Лицо его окаменело.

Не вставая, Карданов повернул голову в его сторону. Сейчас вид Нижегородцева полностью соответствовал прозвищу. Руки в чужой крови, красные воспаленные глаза сузились, словно в зловещем прищуре, огненный взгляд готов был прожечь все на своем пути. Он осмотрелся и уперся страшным взглядом в Арсена Гуссейнова. Тот пришел в себя и сел на пол. Встретившись глазами с Вампиром, террорист отшатнулся.

— Ты! Ты, гад, за нее ответишь!

Гуссейнов затравленно смотрел на разъяренного Вампира.

— Я тут ни при чем! — вскинулся террорист. — Я ничего не сделал. Я вообще оказался здесь случайно! Вы же знаете, я дружу с солидными людьми, с руководителями.

— Ты дружишь с предателями и мерзавцами! — Майор мгновенным движением извлек из-под пиджака пистолет. — Они еще будут болтаться на фонарях, их время придет! А ты ответишь и за себя, и за них!

— Нет, не надо! Я просто исполнитель. Человек подневольный. Мне сказали — я сделал. Вы же знаете, как у нас принято: слово старшего — закон! Но я действительно ничего не знал!

Вампир приблизился к своей жертве вплотную. Горячее дыхание и огненный взгляд жгли лицо несостоявшегося министра. Тот съежился и даже, как показалось Карданову, уменьшился в размерах. Ни один суд присяжных не испугал бы его так, как готовый на все и страшный в своей ярости Вампир.

— Кто дал тебе вертолет?! — ужасным голосом спросил окровавленный человек с воспаленным, источающим смертельную ненависть взглядом.

— Я точно не знаю. Это вышло случайно.