Кровник Пучков Лев
Днем Ирина немножко отдохнула, забылась в тревожной дреме, зажав в руке мобильник и положив на тумбочку пейджер: Лева, Назарян и начальник СБ «Иры» Вася Петров обещали информировать при любом изменении ситуации.
Слегка привела себя в порядок, намакияжилась, прокатилась к родителям, объяснила все подробно, подключила к процессу.
— Да мы их в порошок сотрем! — торжественно пообещал папа и тотчас же принялся названивать по разным адресам отставных властителей мира сего.
Ну и ничего путного из этого не вышло, как и ожидала Ирина. На грозное «Вы на кого руку подняли?!» и «Вы понятия не имеете, с кем связались» тотчас же нашелся ответ: престарелых стращателей корректно поправили юридическим тоном, сейчас-де не восьмидесятые, вы тут забылись немножко! Верховенство закона у нас, демократическое государство, а место имеет особо опасное деяние, перед следствием все равны, и… неужели мы вновь столкнулись с протекционизмом и замшелой попыткой давления силой авторитета?
Проглотили. Обещали бороться и искать, найти и не сдаваться…
На следующий день Ирина по настоянию Назаряна явилась с утра в головной офис. Коммерческий собрал в зале совещаний управление, сделал краткое объявление по сути происходящего. Ирина неоднократно здесь бывала, интересовалась ходом дел фирмы, знала многих сотрудников по именам. Сейчас сидела, боясь поднять глаза, и дышала через раз, как будто кто-то вылил на нее ведро помоев и вокруг стояла нестерпимая вонь. Новый президент «Иры», Ира-рогоносительница…
Вышколенные управленцы вели себя прилично, эмоций не проявляли, поздравили с назначением на высокий пост и разбежались по рабочим местам. Спасибо и на этом…
В кабинете Назарян поинтересовался: какие-нибудь новшества будут? Указания, изменения?
— Какие указания? Работай, ты все знаешь… Я тебе в течение этих двух недель буду нужна?
— Подъезжай ежедневно к девяти утра, если не затруднит. На полчасика. На совещании поприсутствовать, бумаги подписать. Хорошо?
— Хорошо…
Все-таки, подумала, надо отдать должное похотливому мужлану Кочергину, несомненный дар организатора видится во всем. Умеет собирать вокруг себя талантливых и преданных людей: все руководство, друзья-единомышленники, каждый кровно заинтересован в сохранении имеющих место позиций, процветании фирмы, до последнего будут упираться, не дадут развалиться так славно начатому делу…
— Может, что-нибудь поменять в кабинете? — сердобольно озаботился присутствующий Лева. — В соответствии с изысканным дамским вкусом…
— Да, пожалуй… Вот эту дрянь, пожалуй, убрать, — Ирина ткнула пальцем в висевший сбоку от стола плакатик. — И… у нас где охотничьи трофеи продаются?
— А что такое? — Лева изобразил готовность все бросить и сломя голову мчаться в этот самый магазин с трофеями. — Что-нибудь натуральное? В смысле натуралистическое?
— Ага, натуральное, — Ирина желчно хмыкнула. — Нужно купить самые большие рога, оленьи, что ли, и пришпандорить на место этого дрянного плакатика. Чтобы все были в курсе и вопросов не задавали.
Лева покраснел, сконфузился и, промычав что-то нечленораздельное, перешел к деловой части: необходимо было обсудить ряд вопросов юридического плана, связанных с пресловутым районным филиалом, чтоб ему сгореть в одночасье…
В этот же день Ирина проявила не предусмотренную регламентом самодеятельность: пыталась пообщаться с представителями «Концерна». Тамошние ребята выразили страшное недоумение по этому поводу: мы, мол, даже не представлены друг другу, понятия не имеем, с кем имеем честь, и вообще, имеем ли… Ногами топать не стала, как советовали, сдерживала эмоции, но про Ибрагима упомянула. Обещала, что они еще поплачут, пожалеют, прибегут в ноги кланяться, но будет поздно, ох как же будет поздно!!!
За такую самодеятельность Назарян, узнавший о звонке спустя минут десять (СБ «Ирины» подслушивала, не иначе!), Ирину изругал последними словами, только портишь все, голубушка, договорились же, какой линии придерживаться! Что за ребячество?! Обещала, что больше не будет, но на душе стало чуточку легче, так им, гадам!
Вот, собственно, и все. Никаких особых изменений как в Иринином течении жизни, так и в жизнедеятельности фирмы не произошло.
Через три дня явился в офис окаянный Ибрагим. Утречком, в девять пятнадцать, аккурат после совещания, когда Ирина пристроилась в кабинете подписывать бумаги.
— Оставь нас, — попросила секретаршу, дождалась, когда та удалится, и толкнула через стол лежавший наготове бланк приказа, чуть сильнее, чем следовало, листок спланировал и упал на пол:
— Ты уволен. Быстро рассчитайся и уматывай. Все, больше говорить с тобой не о чем.
— Честное слово, совсем не виноват! — искренне воскликнул Ибрагим. — Он сам так попал, я тут ни при чем, клянусь аллахом!
— Ты что, по-русски плохо понимаешь? — колюче прищурилась Ирина. — Переводчика вызвать? Тебе же русским языком сказали, проваливай!
— Не торопись, дорогая, не спеши, — ласково ощерился Ибрагим, с привычной нежностью глядя на вырез Ириной блузки. Женщина знала: этот волосатый мужлан всегда страстно ее хотел, таял, как воск, когда с нею разговаривал, раздевал взглядом. Друг семьи, мать его ети!
— Саша сам попал, никто тут не виноват… Давай теперь вместе подумаем, как его вытащить. Я тут знаком…
— Вытащить?! Да пусть сгниет там, к чертовой матери! — нетерпеливо перебила посетителя новоявленная президентша «Иры», машинально запахивая полы делового костюма. — Пусть там сдохнет, паразит, гадина похотливая! Мне плевать на него, так и знай! Ты уберешься, или мне охрану позвать?
— Ладно, смотри, — покладисто сказал Ибрагим, направляясь к двери. — А то тут одни люди есть, обратились ко мне, предложили уладить дела по-мирному, компромисс предложили…
— Стой, — клюнула Ирина. — Что за люди и чего предложили? Может, Назаряна позвать?
— А при чем тут Назарян? — Ибрагим развернулся, недоуменно пожал плечами. — Эти люди, даже и не знаю, кто такие, так, через знакомых обратились, они хотят с тобой дело иметь, ты стала хозяйкой. Назарян здесь ни при чем.
— Короче, чего они хотят? — нетерпеливо напомнила Ирина.
— Хотят, чтобы ты развелась с Сашей, — Ибрагим испытующе уставился на Ирину, как-то дама отреагирует?
— Дальше, — не моргнув глазом поторопила дама. — Развелась я с этим рогоделом похотливым, дальше что?
— Дальше… Фиктивный брак, — не стал юлить Ибрагим. — Маленький такой брак, ненастоящий, конечно.
— С кем, брак?
— Гхм-кхм… Ну… хотя бы со мной…
— ???
— Да-да, со мной, — заторопился Ибрагим, наблюдая, как темнеют, наливаясь гневом, Иринины прекрасные зеркала души. — Фиктивный брак, брачный договор… Потом оформишь на меня контрольный пакет «Иры», и Саша сразу же выйдет. Да-да, не смотри так, я тебе обещаю, как только пакет оформишь…
— Я те щас на твою дебильную чуркину башку другой пакет оформлю, чмо горбатое, — свистящим шепотом произнесла Ирина, медленно поднимаясь из-за стола. — Мусорный пакет! Пошел вон, урод! Считаю до трех, не уйдешь, гад, охрану вызову, велю мутузить, пока не обоссышься!
— Ай, как нехорошо говоришь, дорогая, — укоризненно воскликнул Ибрагим. — Зачем так говоришь, оскорбляешь? Не заслужил, клянусь аллахом, э, не заслужил…
— Раз!
— Уже ухожу, уже, — Ибрагим торопливо выскочил за дверь, в приоткрытую щелку просунул нос и мрачно подмигнул:
— Смотри, красивая моя, потом ведь по-другому придется разговаривать…
— Пшел, мразь! — отвязно заорала Ирина, выскакивая из-за стола и яростно потрясая кулачками.
— Оно еще угрожать будет?! Оно еще через дырку смотреть будет?! Двадцать четыре часа, чмо! Через двадцать четыре часа не уберешься из Москвы, ишакоеб ебучий, я тебя закажу, чмо!!! Денег хватит, мразь! Таких спецов найму, они тебя на шашлыки порежут и отправят в твой ебучий аул, твоих ебучих черножопых родственников накормят! Пшел!!!
— Все сказала? — в глазах Ибрагима сверкнул огонек неприкрытой угрозы. — Пожалеешь ведь, в ногах валяться будешь…
— Пошел на хуй, пидар ебучий!!! — истошно взвизгнула Ирина, хватая со стола массивную хрустальную пепельницу и бросаясь к двери. — Охрана!!! Охрана, ко мне!!!
— Ну, смотри, сама напросилась, — бросил Ибрагим, захлопывая дверь и направляясь к выходу, по пути кому-то громко объяснив, вполне возможно, поспешившей на крики охране:
— Да ничего особенного, немножко нервничает. Не стоит к ней сейчас заходить, убьет…
Глава 7
Выкуп, или, искупление…
— Абрикос, Первому.
— На приеме.
— Есть контакт. Повели.
— В центр?
— В центр.
— Смотрите там, не напортачьте.
— Хорошо, не будем. До связи…
— Поехали, что ли? — Сало привычно поболтал эбонитовую голову рычага переключения передач. — Дистанция вполне приличная. Как бы не…
— Не торопись, — Антон уложил «Кенвуд» в нагрудный карман куртки и продолжал невозмутимо наблюдать за отъехавшей минуту назад от дома № 32 по улице Победы пятидверной «Нивой» кофейного цвета. — Если это он, то у него только одна дорога. Никуда не денется. А там ОМОН стоит, сразу за поворотом. Всех штатских, кто отсюда выруливает, должны, по идее, тормозить…
Дождавшись, когда «Нива» скроется за поворотом, Антон легонько хлопнул ладошкой по приборной панели. «УАЗ» плавно взял с места и направился вслед за объектом наблюдения.
— Победы, чего? — некстати впал в рассуждения страдающий философской манией Барин. — Или, над кем?
Вопрос был по существу. Улица, по которой перемещались наши парни, именовалась улицей Победы, судя по надписям на стенах домов. Располагалась улица на окраине Моздока, была длиннющей по тутошним масштабам, не просматривалась напрямую и состояла на сто процентов из частных домов, ни одного официального учреждения или многоквартирного здания. До недавнего времени улицу Победы населяла интернациональная смесь, что вполне в духе склонного к космополитизму
Моздока. А в период с октября по декабрь 1999 года стала улица чеченской. Потревоженные контртеррористической операцией состоятельные нохчи быстренько переметнулись через административную границу, благо рядышком, под боком, выкупили на корню все подряд дома по улице Победы и стали жить в свое удовольствие.
Русские и осетины, не желая соседствовать с пришельцами, бежали от них, как от чумы, — дружно продавали дома по демпинговой цене и переезжали подальше. В общем, пока правительственные войска одерживали мифические победы над бандформированиями в суверенной Ичкерии, родственники удалых бойцов этих бандформирований, прихватив с собой награбленное, благополучно осели на окраине форпоста России на Северном Кавказе. Отжали коренных ближе к центру города.
А по соседству с улицей Победы пролегает тоже не маленькая улица Буденного. Уже перед Новым годом чеченцы выкупили первые пятнадцать домов на этой улице и в настоящий момент ведут переговоры с владельцами еще десяти усадеб. Тенденция налицо…
— Скоро Моздок будет чеченским, — не дождавшись ответа на вопрос, резюмировал Барин. — Будем приезжать ночью и красться по улицам…
«Ниву» и в самом деле притормозили. Рослые омоновцы с рязанскими лицами, вахтенные, откуда-то из глубинки, своего ОМОНа в Моздоке нет, — бегло досматривали машину и мимоходом задавали водителю обычные вопросы. Положено так, выехал транспорт с чеченской улицы, досмотри да спроси, куда направляется. Для того и поставлен тут пост, чтобы воспретить и предотвратить все подряд.
«УАЗ» медленно проехал мимо поста. Двое стражей порядка мазнули взглядами по липовому номеру Дальневосточного региона, углядели в салоне вояк со славянскими физиономиями и синхронно вскинули руки в приветствии, проезжай, братки.
Антон со товарищи гуляли по Моздоку в потертых «комках», по полной экипировке, со стволами и наскоро сработанными липовыми удостоверениями Хабаровского СОБРа. Воспользовались небольшим пробелом в графике замены правоохранительных структур: как раз в этот момент поименованный СОБР должен был прибыть в Моздок для отправки куда-то в Чечню, но задерживался на несколько дней по техническим причинам.
Впрочем, можно было не опасаться, что кто-то вдруг вознамерится остановить их на предмет проверки личности. Улицы городка переполнены военными, здесь перевалочная база, всяк из России катит на Кавказ через Моздок. Все разгуливают с личным оружием, поток транспорта пестрит номерами разнообразных регионов, нормальный прифронтовой бардак, одним словом.
Комендантские патрули и многочисленные посты охраны порядка из приезжих же сотрудников правоохранительных органов могут потребовать удостоверения и ведомости закрепления вооружения лишь по трем поводам: ежели кто нажрался вусрань да начал почем зря палить в воздух; когда человек в форме совершил тяжкое преступление и был застигнут на месте происшествия; и в том случае, если по вине человека в форме произошло ДТП с трагическим исходом.
В планы команды Сыча не входило ни одно из вышеперечисленных развлечений, так что можно было гулять по славному городу Моздоку с относительной беспечностью.
«УАЗ» неторопливо двигался в потоке транспорта к центру. Досмотренная «Нива» вскоре обогнала его и через некоторое время притормозила возле небольшого базара, расположенного в двух кварталах от главпочтамта.
— Справа за сквером, — скомандовал Антон.
Сало ловко втиснулся между двумя торчавшими у сквера военными грузовиками и остановил «УАЗ» на узкой аллейке, с которой хорошо просматривался базар и ближайшие подступы к нему.
Водитель «Нивы» покинул машину и неторопливо пошел вдоль торговых рядов, осматриваясь по сторонам. Это был высокий, хорошо сложенный молодой чеченец, одетый в дорогую кожаную куртку и не страдающий наличием броских примет, обличающих в нем представителя Кавказа: приятное лицо, вполне славянский нос, чуть рыжеватые волосы, веснушки…
— Оно гуляет, — доброжелательно заметил притаившийся на заднем сиденье Мо, протягивая Антону бинокль. — Оно фрукты выбирает. Оно гордое и независимое. А у меня пассатижи с собой…
— Отдыхай, Мо, — счел нужным отреагировать Антон. — Всему свое время. Наблюдаем пока…
Молодца в кожаной куртке зовут Вахой. Команду Сыча он интересует как посредник между похитителями и отцом плененного юноши. Очень может быть, что Ваха просто выехал в город за покупками. Но… «у нохчи дом там, где живет его тейп…». Так сказал Саид.
После того как похитители приказали отцу юноши ехать в Моздок, Шведов быстренько законтачил с нужными людьми в местных ОВД и получил за малые деньги требуемую информацию. Всех чеченских «беженцев», оседающих в Моздоке, регистрируют в городском отделе внутренних дед. Среди прочих здесь оказались и несколько семей, имеющих дальние родственные связи с кланом Сатуевых. Самый близкий родственник, двоюродный брат Беслана по матери, Лема Танаев. Ваха, его сын.
Спасибо Саиду. Его информация, проясняющая принадлежность похитителей, оказалась краеугольным камнем во всей этой скверной истории. Без нее все мероприятие просто потеряло бы смысл. Поинтересуйтесь у сотрудников соответствующих структур, сколько времени они разрабатывают операцию по освобождению заложника, не будучи осведомлены, кто конкретно организовал похищение. Бывает, год, бывает, полтора. А здесь, обратите внимание: три недели…
Правильно Саид рассуждает насчет тейпа, сам нохча. Если где-то на российской территории происходит какая-то пакость ичкерского производства, в подавляющем большинстве случаев нужно искать поблизости местных чеченцев. Об этом знает каждый оперативник Северо-Кавказского региона.
На голом месте проводить акцию несподручно, будь то теракт, транспортировка наркотиков, похищение людей либо переговоры с родственниками похищенного. Нужно собирать сведения, производить разведку, выбирать подходящий объект для акции, поддерживать связь, вести непрерывное наблюдение и так далее.
Всем этим занимаются разной степени дальности родственники бандитов, у них не принято отказывать в таких делах, благо это не противоречит их мировоззренческой позиции. Дела творят «воины ислама» против кяфиров. Кяфиры, это не люди, существа второго сорта. Это мы с вами…
…Ваха прогулялся по рынку, купил апельсины и мимоходом пообщался с двумя солдатами, набивающими вещмешок дешевыми сигаретами «Донтабак».
Солдаты почесали в затылках, переглянулись. Ваха вытащил из кармана пятидесятирублевую купюру, помахал ею перед собой. Один из солдат принял купюру, забросил вещмешок за плечо, и бойцы дружно потопали к главпочтамту.
— Второй, первому, — Антон отложил бинокль и достал из кармана радиостанцию.
— На приеме, — отозвался «Кенвуд» голосом Джо. Он, Мент и Север на точно таком же «УАЗе» торчали неподалеку от главпочтамта, заняв оптимальную позицию для наблюдения и быстрого старта, коль скоро в таковом возникнет надобность.
— Два огурца без полос. С мешком. К тебе.
— Принял, — без энтузиазма ответил Джо. — Тут этих огурцов, хоть жопой ешь. И половина с мешками.
— Извини, особых примет нету. А! Они оба грустные и домой хотят.
— Ну, спасибо, — ядовито буркнул Джо. — До связи…
Первые попытки контакта с похитителями имели место в Стародубовске. Коммерсант из Махачкалы, Зия Дебирович Балов, пришел в ярость при известии о том, что его сына похитили и требуют за него ни много ни мало, три миллиона долларов США. Так и сказали: твой сын у нас, готовь три «лимона», жди, дополнительные подробности сообщим.
Обычные наставления похитителей по поводу «…никому ничего не говорить, в милицию не сообщать ни в коем случае, иначе…», сами понимаете, господин Балов счел возмутительной наглостью и проигнорировал. Был собран совет разветвленного семейного клана, некоторые представители которого являлись разнокалиберными милицейскими чинами Дагестана. Коротенько посовещались и решили: зададим этим ублюдкам, да так, что мало не покажется.
Когда посредник позвонил во второй раз, чтобы определиться со сроками выкупа. Балов напористо заявил: деньги собрал, готов выплатить хоть сейчас. Посредник удивился. А что-то ты быстро собрал такую внушительную сумму, дядя! И не торговался совсем. Как-то странно это. Обычно человек торгуется…
Балов не стал расточать любезности и уверения в лояльности. Мои деньги, как хочу, так и собираю. Мне сын нужен, деньги, не главное. Где и когда? Извольте. Поезжай в Стародубовск, сними номер в гостинице, ожидай. Тебе позвонят…
В Стародубовск выехал целый отряд родственников. Оперативно связались с территориальными органами МВД и ФСБ, договорились о взаимодействии, разработали совместный план использования сил и средств, милицейские родственники действовали толково и весело, все были уверены, что похитителям крышка. Сила силу ломит!
Похитители молчали три дня, за это время энтузиазм родственников постепенно перерос в тревожное беспокойство. К исходу третьего дня посылочка пришла на имя Балова. Кассета с записью: насмерть перепуганный сын со слезами на глазах просит отца выполнять все требования похитителей. Иначе обещают все подряд отрезать. К кассете приложение: садовый секатор…
После этого посредник позвонил и предъявил требования: немедленно отправить всех лишних в Махачкалу и прекратить любые контакты с правоохранительными органами. Сидеть тихо, никуда не высовываться. Ожидать дальнейших указаний.
Требования выполнили частично: сымитировали шумный отъезд, оставив в гостинице господина Балова с дядей и братом, местные органы сняли три моторизованные группы наружного наблюдения возле гостиницы, отменили казарменное положение для СОБРа и убрали усиление с постов ГИБДД на выездах из города.
Родственники развернулись на полпути, осторожно просочились в город и осели на окраине, сняв на короткий срок два частных дома. Местные органы вполне профессионально перегруппировали силы наружного наблюдения: теперь гостиницу и подступы к ней контролировали одиночные пешие наблюдатели, прогуливавшиеся неподалеку вроде бы ненароком и часто сменявшие друг друга, чтобы не примелькаться.
Через некоторое время посредник позвонил вновь и назначил координаты предстоящего обмена: семь часов вечера, двадцать шестой километр от Южного выезда из города. И без глупостей, а то…
К семи часам в указанном месте и ближайших окрестностях сосредоточилась как минимум пара взводов, желающих поквитаться с похитителями. Милицейские родственники сидели небольшими группами в зарослях у дороги. Справа и слева по шоссе, в трех километрах от контрольной точки, расположились бойцы Стародубовского СОБРа, на всем протяжении трассы до границы с Ингушетией посты ГИБДД были усилены специально ориентированными сотрудниками ФСБ…
Никто не приехал. Прождали всю ночь, вернулись с пустыми руками в гостиницу. Через двое суток пришла посылочка. Кассета и… палец в банке. На кассете: бледный как мел юноша протягивает к объективу замотанный окровавленным бинтом обрубок пальца и хриплым шепотом интересуется: ты что, папочка, совсем дурак? Или ты хочешь, чтобы меня убили? Если так, скажи сразу, зачем мне мучиться?
По дагестанским обычаям, такое обращение сына к отцу, просто невозможная вещь. Это как же нужно было допечь парня, чтобы он так вот заговорил! Видимо, достали…
— Еще один такой прикол, получишь его руку, — сообщил посредник, позвонив через несколько часов после прибытия посылки. — Езжай домой, собирай деньги. Как будешь готов, отправляйся в Моздок. Поселись в гостинице, отнеси на главпочтамт письмо с твоим номером телефона и цифрой выкупа, до востребования, Иванову И.И. Тебе позвонят. Если с тобой будет больше двух человек, получишь руку. Если будет хоть одна попытка контакта с органами, мы убьем твоего сына. Будешь выкупать его труп. Труп, разумеется, будет стоить дешевле…
— Мне никогда не достать таких денег! — воскликнул пребывавший в полном отчаянии Зия Дебирович. — Откуда взялась такая сумма?! Если я все продам и оберу до нитки родственников, я едва ли смогу собрать половину того, что вы требуете!
— Ничего не знаю, — равнодушно ответил посредник. — Надо было сразу торговаться по-хорошему, а не с ментами договариваться. Помогли они тебе?
— Послушай, брат! — взмолился Балов. — Мы же все мусульмане, в конце концов братья по вере… Я же не еврей, чтобы с меня такую сумму драть! Ну куда вам, столько?
— А нас много. Ты вспомни 42-й аят 8-й суры Корана, «Добыча», — неожиданно нашелся посредник. — «… из всего, что ни берете вы в добычу, пятая часть богу, посланнику и родственникам его, и сиротам, и бедным, и путнику…». Ты вообще Коран читаешь, мусульманин?
Зия был столь ошеломлен таким вопиющим толкованием священной книги, что не смог ответить что-либо вразумительное.
— В общем, так, брат, — распорядился посредник. — Ничего не знаю, это все твои проблемы. Собирай, сколько сможешь, езжай в Моздок, будем договариваться. И помни: еще одна глупость с твоей стороны, будешь выкупать у нас труп своего сына…
…Солдаты вернулись минут через пятнадцать. Потоптались на многолюдном пятачке у рынка, озираясь по сторонам, искомого товарища не обнаружили и пошли вдоль длинного ряда припаркованных у тротуара авто, всматриваясь в стекла кабин и салонов. А искомый товарищ между тем стоял себе преспокойно в гастрономе на противоположной стороне улицы и наблюдал через витрину. Убедившись, что бойцы не привели за собой «хвост», Ваха покинул гастроном, сел в свою «Ниву», догнал солдат и, забрав у них небольшой конверт, умчался в сторону центра.
— Перестройся на ту сторону. Он скоро обратно поедет, — распорядился Антон и сообщил по радиостанции:
— Второй, Первому. Мы его отпустили. Сейчас будет у тебя.
— Вижу, — лаконично ответил Джо и после некоторой паузы добавил:
— Оставил машину. Пошел на переговорный.
— Не слышу доклада, — прорезался в эфире мрачный голос Шведова. — Вы про меня часом не забыли?
— А там народу, не протолкнись, — сообщил Джо. — Он будет в очереди ждать час, не меньше. Вы не волнуйтесь, Четвертый там, с прибором. Если что, мы вас сориентируем…
Мрачный тон Шведова вполне соответствовал ситуации. Он вторые сутки находился в номере совместно с впавшим в прострацию Зия Дебировичем и его братом, также не расположенным к оптимизму. Выполнялось условие похитителей, не более двух спутников.
Полковнику не стоило особого труда убедить Балова воспользоваться услугами команды. За две недели Зия Дебирович сумел собрать наличными семьсот тысяч долларов. На большее, даже при самом оптимистичном раскладе, рассчитывать не приходилось. Не было больше денег у семейного клана Валовых. Поэтому несчастный отец как за спасительную соломинку ухватился за предложение неизвестно откуда обрушившегося бородатого мудреца, просившего за работу всего пятьсот тысяч. Никаких авансов: сделаем, заплатите. Но больше всего подкупала завораживающая осведомленность Шведова во всех тонкостях этого дела, хотя данный факт также сыграл немаловажную роль.
— Мы сурово покараем их на ваших глазах, — пообещал полковник. — Если желаете, дадим вам возможность самим поучаствовать…
Конечно, основная задача, спасти сына. Есть слабенький шанс, что похитители удовольствуются собранной суммой и милостиво согласятся на выкуп. Но разве может этот вариант сравниться с тем, который предлагает Абрикосов (так Шведов назвался Балову)? Спасти сына и заодно покарать мерзких ублюдков…
Риск равновелик при любом из вариантов: Шведов доказал это, приведя в длительной беседе с Валовым массу весьма веских аргументов. Но результат совершенно разный. Месть, одно из самых сильных проявлений человечьей души. Нет ничего лучше для мусульманина, чем наступить ногой на труп поверженного врага и сказать обиженному близкому что-нибудь типа: «…Ты отомщен…» Да, пожалуй, и не только для мусульманина…
Стародубовск, седьмая! — выкрикнул динамик усталым женским голосом. С утра до вечера, толчея и гвалт, никому не придет в голову, что по военному времени следует открыть дополнительный зал для переговоров.
Ваха прошел в кабину. Всего на переговорном пункте семь кабин. Из них три, «заказные», две, живая очередь по коду, одна, местный телефон, а еще одна вообще не работает. Вчера члены команды полдня провели здесь, развлекаясь фиктивными переговорами: ставили «жуков» в трубки. По окончании операции придется потратить еще столько же времени, чтобы снять радиомикрофоны, такие штуковины стоят дороговато, бросать нельзя.
Север, просочившийся вслед за объектом наблюдения на переговорник, вставил в ухо микроскопический наушник и включил размещавшийся во внутреннем кармане куртки небольшой приемник. Полковник сказал, что хлопцы по-чеченски общаться не станут, если не полные кретины. Местные контрразведчики прослушивают все телефоны, любой разговор на чеченском тут же берут на заметку. Хлопцы будут говорить по-русски, избегая конкретных названий и пользуясь понятными обоим абонентам намеками.
— Откуда, братуха? — задушевно поинтересовался очень своевременно приткнувшийся рядом здоровенный помятый омоновец, остро пахнущий свежим пивом и заросший недельной щетиной до самых глаз.
— Хабаровск, — лаконично ответил Север, остро пожелавший в этот момент, чтобы «братуха» убрался отсюда как можно дальше и быстрее, а еще лучше, тихо и безболезненно умер, — СОБР.
— Вот, бля, занесло тебя! — удивился детина, сыто отрыгнув шашлычно-луковым амбре и тут же деловито предложил:
— По сто пятьдесят?
— Это Ваха, — раздался в наушнике слабенький голос Вахи, заглушаемый шумовым фоном извне. — Дайте Ахмеда.
— Жди, через пару минут, — пообещал вполне славянский голос.
— Салам алейкум, Ваха! — расплывающимся басом прокричал далекий абонент спустя пару минут.
— Ваалейкум ассалам! — обрадовался Ваха. — Аллахвер!
«Неужели будут болтать по-чеченски? — запаниковал Север. — А полковник сказал, что…»
— Как у нас дела? — неожиданно спросил по-русски Ахмед.
— Все в порядке, — ответил Ваха. — Он готов.
— Сколько?
— Полтора.
— Ничего, пойдет. Тоже хорошо. Значит, передай ему…
— Так че, братуха, по сто пятьдесят? — напористо напомнил о себе детина. — Че молчишь?
— Матч транслируют, слушаю, — стиснув зубы, процедил Север. — Не мешай, пожалуйста.
— А кто играет? — озаботился детина. — Там у нас вроде пусто сегодня, я вчера таблицу смотрел…
— Боксерский матч, — пояснил Север, чувствуя, как в груди разливается лютая злоба против всех вместе взятых помятых омоновцев этого шелудивого мира. Разговор прослушивался так себе, внеплановое общение с детиной вообще сводило результат на нет. — Тайсон и Холифилд. Матч-реванш. Не мешай, а?
— Ладно-ладно, братуха, слушай на здоровье, — детина протянул потную лапу. — Меня Мишкой зовут. Если че, как выйдешь, справа «таблетка» стоит. Мы, там. У нас тут старшой домой звонит. Жена у него, понимаешь, рожать должна, а не… икх-грр! — фуу-у… а не рожает че-то…
— …подъедем, — закончил короткий разговор Ахмед. — Съезди к Абаю, предупреди. Пусть посмотрит там вокруг, как минимум за пару часов. Ты все понял?
— Понял, все сделаю, — пообещал Ваха. — Давай, до встречи…
Север потискал потную лапищу детины, проследил взглядом, как Ваха покинул седьмую кабину, перешел к местному телефону, у которого также стояла небольшая очередь.
«Прострелить бы башку ублюдку, — мелькнула нехорошая мысль. — Не Вахе, омоновцу. В зале как минимум три взвода всяких типов, из них восемьдесят процентов, вояки. Почему именно меня выбрал, сволочь? Всю малину обгадил…»
А детина уже бродил по залу, улыбчиво высматривая очередного кандидата на «по сто пятьдесят». Полдня нудной работы, псу под хвост…
Трагедии из неудачи Севера делать не стали. Картина событий в принципе отчетливо складывалась и без пропущенного фрагмента разговора между Вахой и Ахмедом.
Сразу после того как Ваха позвонил в гостиницу, полковник сообщил Антону, что посредник назначил время и место обмена 19.00, на нейтральной территории неподалеку от Курской. А Ваха, отзвонившиеь, неспешно покатил к выезду из города, не удосужившись завернуть домой. Экипаж Антона ненавязчиво сопровождал посредника, имелось мнение, что парень тотчас же поедет кого-то предупреждать, выполняя распоряжение Ахмеда.
— Абрикос, Первому.
— На приеме.
— Объект заехал на пригородную заправку. Заправляется. Наши действия?
Итак, парень и впрямь собрался за город, и на довольно приличное расстояние. Теперь нужно быстренько решать, что с ним делать.
— Берите сразу за постом, — после недолгой паузы выдал санкцию Шведов. — Общайтесь. Результат сообщите.
— Понял, до связи. Второй, первому.
— Уже в пути, — с пол-оборота «включился» Джо. — На каком выезде?
— На Южном, естественно.
— Сейчас подъеду…
На усиленном омоновцами и двумя БТР посту ГИБДД повторилась та же процедура, что давеча при выруливании с «чеченской» улицы. «Ниву» притормозили, тщательно досмотрели, Ваху обстукали, общупали. Экипажу Антона, неспешно прокатившему мимо, дружно сделали ручкой, проезжай, братки!
— Хорошо нам, военным, — умилился Сало, слегка прибавляя скорость сразу по миновании поста. — Езди где хочешь, никто не останавливает… По какой?
— Направо, — определился Антон. — Как раз на Курскую.
— А если он, налево? — Сало послушно повернул куда приказали, но счел нужным усомниться.
— Тогда ты втопишь на всю железку и через кусты попрешься ему наперерез, — буркнул Антон, наблюдая в зеркало заднего вида. — Вообще-то хотелось бы, чтобы направо. Хотелось бы как-нибудь без сюрпризов…
Объект не разочаровал наблюдателей: свернул на развилке направо и вскоре был вынужден остановиться, повинуясь жестам покинувшего «УАЗ» экипажа.
— Толка што шмонали, э! Командир, э! — досадливо сообщил Ваха, обращаясь к Антону и на ходу доставая из кармана куртки портмоне. — Че за дела, вообще, э? Тебе бабки нужьн, да? На, дам я тебе бабки… Сколка тебе нужьн?
— Полтора лимона баксов, — невозмутимо ответил Антон. — А у тебя столько нет. Поэтому ты будешь задержан и подвергнут допросу в режиме «Б». Мо, он твой.
— Че за дела! — воскликнул Ваха, настороженно глядя на приближающегося к нему Мо, который оставил свое оружие в машине и вооружился сообразно характеру предстоящей процедуры: здоровенными плоскогубцами и узким, отточенным как бритва ножом. — Че тварыш, э?! Хоть панимаиш, с кем… Акх!!!
Это он резко выдохнул, Мо, приблизившись на удобную дистанцию, без разговоров надел парня на колено. Парень скрючился, принялся хватать ртом воздух и хотел было завалиться прямо в грязь, но Мо подхватил его под руку и двумя увесистыми пинками забил в «Ниву».
— Че тварыш, с-с-сука! — раздалось из «Нивы»: парень слегка отдышался и показал, что моральный облик его пока что в норме. — Да вас всех, на куски! Слыш, на куски… Пррхх!!!
Мо впечатал локоть под диафрагму крикуну и, пока тот заходился в удушливом спазме, достал из кармана куртки катушку со скотчем.
— Оно кричит, — меланхолично продекламировал Мо, заматывая руки пленника и для преодоления сопротивления бия его кулаком в пах. — Оно думает, что имеет вес в этом мире. Оно считает, что живет. Оно заблуждается. Потому что оно, давно труп. Иншалла…
Мо, палач команды. Он всегда добровольно берет на себя самую неблагодарную работу, требующую больших психоэмоциональных затрат. В принципе каждый член команды может допросить пленного в режиме «Б» и при случае привести в исполнение вынесенный тут же, на месте, приговор. Канули в Лету те времена, когда парни угрызались муками совести, прежде чем лишить жизни пленного, ставшего нежелательным свидетелем. Потому что за годы работы в ЗОНЕ сформировался нерушимый постулат: те, кто противостоит команде, конченые ублюдки и мрази, которые до сих пор живут лишь ввиду какого-то чудовищного недоразумения.
Но, в отличие от соратников, Мо делает свою работу с удовольствием. У него своеобразное психическое отклонение, приобретенное ввиду трагических обстоятельств. В обычном режиме данное отклонение никак не проявляется. Оно становится очевидным только в том случае, если в руки Мо попадает ВРАГ…
Сагир Мухаметшин прослужил год под предводительством Сыча. В одном из боев ему оторвало осколком мины три пальца на правой руке. Парня комиссовали, и он отправился в родную Казань, чувствуя себя как минимум героем войны.
Но родные и близкие быстро убедили Сагира, что он вовсе не герой, а в каком-то смысле даже предатель братьев по вере, поскольку сражался «а стороне кяфиров против правоверных мусульман. Особенно преуспел в этом отец, очень набожный человек, школьный учитель татарского языка.
Целый год Сагир болтался без дела, переживая сильнейший душевный кризис, который вылился в острое желание искупить вину перед сородичами и истинной верой. В конечном итоге бывший спецназовец поступил в медресе и прилежно учился два года, парень башковитый, начитанный, учителя прочили ему блестящую карьеру на религиозном поприще.
А в начале 1999 года в семью Мухаметшиных пришла беда. Двух младших сестер Сагира, четырнадцати и шестнадцати лет, которых мать отвезла на зимние каникулы к родственникам в Минводы, похитили люди одного из чеченских полевых командиров и потребовали за девочек выкуп: пятьсот тысяч долларов.
Сумма для небогатой семьи учителя была просто фантастической, Мухаметшины не могли собрать и десятой части того, что требовали похитители. Переговоры длились довольно долго и зашли в тупик. Тогда, желая «стимулировать» родственников для более успешного сбора денег, похитители устроили представление. Негодяи зверски изнасиловали девочек перед видеокамерой и отправили кассету родителям, пообещав, что так теперь будет ежедневно, пока не получат выкуп.
В мусульманской семье проблемами занимаются мужчины, так повелось от века. Но по нелепой случайности мать Сагира получила посылку, когда мужа и сына не было дома. Посмотрела кассету и… скончалась от обширного инфаркта.
Потрясенный горем отец решился на отчаянный шаг. Вооружившись нехитрым набором слесарных инструментов, он как-то вечером забрался в дом своего бывшего ученика, одного из известных криминальных авторитетов, и попытался вскрыть сейф, вмонтированный в стену кабинета. Сейф был под сигнализацией. Ворвавшаяся охрана застрелила незадачливого вора…
Похоронив отца, Сагир продал квартиру, выкупил у знакомого убоповца кассеты похитителей, находящихся в разработке, и немедленно отправился в Стародубовск.
Пробравшись в те места, где ему ранее приходилось работать с Антоном, Мо пересек границу, вошел в первый попавшийся чеченский дом и, легко обезоружив схватившегося за автомат хозяина, объявил, что берет всех в заложники.
Требование было одно: найти людей, которые похитили сестер, и уговорить их на обмен. Иначе, смерть всем мужчинам, находящимся в доме.
В доме были четверо мужчин: сам хозяин, двое его сыновей, рослые юноши с начинающими пробиваться усами, и забредший на огонек двоюродный брат хозяина по матери. Сагир забрал имевшийся в хозяйстве «УАЗ», запасся провиантом и, прихватив с собой сыновей и брата хозяина, указал место, куда тому следовало через пять дней привезти похищенных девочек.
— Иначе, всем смерть…
Через пять дней отец юношей явился к Сарпинскому ущелью, здесь, в скальных пещерах, Сагир скрывался со своими заложниками. Опустив глаза, чеченец сказал, что он нашел людей, похитивших сестер Сагира. Но… девочки мертвы. Вскоре после того, как над ними надругались, они повесились на решетке камеры, в которой их содержали. Их похоронили на общем кладбище под Урус-Мартаном, они же ведь мусульманки, поэтому…
— Спасибо, можешь не продолжать, — прошептал Сагир. — Ты сделал все, что мог…
— Теперь мы можем идти? — несколько приободрился посланец.
— Нет, не можете, — Сагир покачал головой и снял автомат с плеча. — Некуда вам идти…
Примерно через неделю команда Сыча, готовя очередную акцию в ЗОНЕ, обнаружила Мо все в том же Сарпинском ущелье. Тепло было, июль благоденствовал на дворе. Вернее, на скалах он благоденствовал.
А под скалами было нехорошо. Мухи роились в великом множестве, вонь стояла несусветная. Четыре отрезанные головы покоились в ровной шеренге, трупы валялись поодаль. Изможденный Мо сидел на корточках перед головами, перебирал четки и сиплым шепотом читал молитвы…
…Экипаж Джо прибыл минут через пятнадцать. Этого времени Мо вполне хватило, чтобы клиент, что называется, дошел до кондиции.
— Ага, тут уже Мо потрудился… Гриппует? — участливо поинтересовался Джо, подходя к «Ниве» и с любопытством рассматривая Ваху.
Пленный и в самом деле выглядел неважно: в лице ни кровинки, по щекам текут крокодиловы слезы, залепленный скотчем рот искажен мучительной гримасой, через небольшое отверстие, проделанное в скотче для облегчения общения, прорываются хриплые вздохи, полные боли, взгляд исполнен невыразимой муки.
Читать бесплатно другие книги:
