Больница в Гоблинском переулке Шнейдер Наталья

*** 39 ***

Оборотней оказалось шестеро. Двое взрослых, трое подростков и малышка лет пяти по человеческим меркам, явно мамина любимица. По их словам, праздновать начали с самого утра, как водится у людей. К полудню перешли к десерту, и тут Аделиз стошнило прямо на стол. Так неловко вышло! А следом и Скрокика. И… оборотница осеклась, схватившись за бурчавший живот.

– Марта, проводи, – велел Ланс.

Бормоча извинения, женщина удалилась.

Что ж, все было ясно.

– Сколько народа гуляло на свадьбе? – поинтересовалась Карина у старшего оборотня.

– Да, почитай, вся улица и родня жениха с невестой.

Похоже, не слишком хорошо начавшийся день скоро станет и вовсе веселым. Ланс подтвердил назначения Грейс и велел Берту:

– Разведи карболовой кислоты, кажется, сегодня коридоры и туалеты придется мыть и дезинфицировать куда чаще обычного.

Санитар едва заметно скривился, и Ланс ему мысленно посочувствовал.

– Еще собери все тазы, ведра и подобную посуду. И тряпки приготовь.

Он обернулся к Грейс.

– Монна Амари, попросите уличных мальчишек сбегать к родителям Ави, чтобы они забрали девочку как можно скорее. И пошлите их предупредить Белинду, что, возможно, нам понадобится ее помощь.

Кирана пока, наверное, дергать не стоит. Скорее всего, и без Белинды обойдутся, не так часто при отравлении некачественной едой требуются серьезные меры, обычно достаточно дать сорбент и отпоить пострадавшего солевым раствором, восполняя потерянную жидкость и электролиты. Семью оборотней можно тоже недолго понаблюдать и отправить домой, дав рекомендации по питанию на время выздоровления.

Додумать он не успел – в дверь ввалилось полдюжины людей. Девушка в подвенечном платье и молодой человек в парадном сюртуке, женщина средних лет, очень похожая на девушку, и два вихрастых парнишки. Ланс занялся ими.

– Как неловко, великие боги, как неловко вышло! – причитала женщина. – Это, наверное, сглаз какой. Еда у меня всегда была хорошая. А колбаски какие – пальчики оближешь, какие колбаски! Таких уж больше не поедим, мама, покойница, в деревне готовила.

– Так сколько ж они у вас хранились? – удивился Ланс.

Траур полагалось блюсти год, и уж, конечно, никаких свадеб в это время.

– Три месяца как родители померли. Знаю, что рано свадьбу мы затеяли, да деваться… – Она осеклась, покосившись на семью оборотней.

Ланс отметил, что за состоянием невесты стоит следить особенно внимательно. Хотя со стороны пока и не скажешь, что со свадьбой пришлось поторопиться.

Снова раскрылась дверь, впуская тройку гоблинов, кожа которых из жизнерадостно-зеленой превратилась в болотно-серую.

– Я займусь, – сказала Карина. Добавила в ответ на удивленный взгляд Ланса: – Я же дипломированный целитель, мэтр Даттон.

– Буду очень признателен, монна Райт.

В самом деле, целителем она была отличным, и едва ли растеряла все навыки из-за карьеры в Медицинском приказе. Сейчас не стоит отказываться от любой помощи.

Дверь открывалась и закрывалась, в коридор вытащили все имеющиеся в больнице стулья, резкий запах карболки, по счастью, перекрывал все прочие ароматы. Марта и Берт сбились с ног, то подтирая пол, то провожая новых пациентов в конец коридора.

Но в целом все было не так плохо. И пострадавших не больше двух десятков, и чувствовали они себя относительно хорошо. Ни у кого не было резкого обезвоживания, тошнило тоже не слишком активно, и в целом благодаря помощи Карины целители вполне справлялись. Ланс еще раз окинул взглядом коридор и решил, что семью оборотней, пожалуй, можно отпустить – ни рвота, ни понос ни у кого из них не повторялись. Только осмотреть напоследок.

Девочка – Аделиз, вспомнил Ланс, – схватила стакан и залпом выпила раствор, который им принесли в кувшине в самом начале. Закашлялась, поперхнувшись, – жидкость забрызгала и без того уже испачканное платье. Ланс покачал головой. Он же предупреждал, что поить нужно маленькими глотками.

– Во рту сохнет, – просипела девочка. Повернулась к нему и хихикнула: – Мэтр целитель, а почему вас двое?

Ланс похолодел. Присел напротив девочки так, чтобы их лица оказались на одном уровне, заглянул ей в глаза. Зрачки широкие и разного размера…

– Монна Райт, – негромко позвал он. – Монна Амари. Посмотрите вместе со мной, пожалуйста.

Обе девушки оказались рядом почти мгновенно.

– Аделиз, следи за пальцем, – велел Ланс, повел им из стороны в сторону.

Глаза девочки сдвинулись вслед за пальцем и остановились прежде, чем радужка достигла угла глаза.

Грейс тихо ахнула. Кажется, они подумали об одном и том же.

– Попробуй сглотнуть, – попросил он.

– Не получается. – Девочка схватилась за шею. – Мешает.

– Ботулизм? – прошептала Карина.

Ланс прошел по коридору к хозяйке дома, все еще надеясь, что ошибся.

– Грибы на столе были? Маринованные?

Та покачала головой.

Тогда что? Колбаски? Которые «делала покойная мама»?

– От чего умерли ваши родители?

– Сглазил кто, говорю же, – запричитала женщина. – В один день все на тот свет отправились: и родители, и брат со свояченицей. Говорят, сперва туман перед глазами встал, а потом задыхаться начали. Знахарка какое-то зелье давала…

– Знахарка? Не целитель?

– Откуда ж в деревне целитель! От сглаза он все равно не поможет… – Она потрепала по голове парнишку, сидевшего рядом. – Хорошо хоть деток боги уберегли, племяшек моих! А теперь вот и на меня сглаз перешел. Давеча супницу разбила, дорогую, фарфоровую…

– Не знаю, кто такая Белинда, – негромко заметила Карина, – но думаю, следует за ней послать. Скоро здесь будет очень нехорошо.

Да уж, нехорошо – это мягко сказано. Ланс мысленно застонал. Вот уж точно сглазил кто…

Повезло, что среди заболевших были оборотни, у которых симптомы проявляются быстрее, чем у других рас. Ланс похолодел при мысли, что он чуть не отпустил домой пациентов. Ведь нет смысла держать в больнице тех, кто больше не требует помощи целителя, отлежаться куда удобней в собственной постели. А основные симптомы болезни – паралич нервов, обеспечивающих в том числе дыхание, – у людей начинаются через полдня после кишечных проявлений, а то и к концу суток.

Кто-то бы просто не успел бы его позвать, к кому-то не успел бы он сам – не разорваться же.

Следом пришла еще одна мысль. Желудочно-кишечные проявления ботулизма встречаются лишь у трети пациентов.

– Грейс… Монна Амари. Пошлите мальчишку в участок, чтобы привел сюда дежурного полицейского.

– За что меня в полицию! – возмутилась мать невесты. – И так беда за бедой, тут еще и…

– Не вас, – перебил ее Ланс. – Полиция нужна, чтобы доставить сюда всех, кто был у вас за свадебным столом. Пока еще не поздно.

– У вас есть противоботулиническая сыворотка? – все так же негромко спросила Карина.

Ланс покачал головой. Он слышал об этой новинке, но в Свином Копытце ее было не достать. Хотя теоретически сыворотка как раз разрабатывалась для мест, где недостает магов-целителей, а есть лишь лекари, не владеющие магией. Но везти из столицы и хранить сыворотку было хлопотно и дорого, она требовала особого температурного режима, а пациенты с ботулизмом к Лансу попадали раз в год-два, и с болезнью удавалось справиться, поддерживая организм магией и с ее же помощью выращивая новые нейроны взамен погибших.

– Пошлите мальчишку за курьером срочной почты, – сказала Карина. – Я затребую в Медицинском приказе, чтобы нужное количество доз привезли из столицы в течение суток. Думаю, к тому времени будет еще не поздно.

Все-таки она была прежде всего целителем и лишь во вторую очередь – обиженной женщиной.

– Спасибо, – только и смог сказать Ланс.

Предстояло много работы.

*** 40 ***

Я никогда не видела в больнице столько пациентов разом. Четыре просторные палаты сразу показались тесными. Кроватей не хватало: их отдали детям, для взрослых Марта и Берт стелили на полу одеяла.

Дверь то и дело открывалась, пропуская все новых посетителей. Кто-то, прослышав о загадочном сглазе, приходил сам, кто-то являлся под конвоем полиции, да еще возмущался, что заставили. Они, дескать, чувствуют себя отлично, а здесь, в больнице, не ровен час, и подцепят какую-нибудь хворь.

Сначала мы принимали всех. Тех, кто чувствовал себя неплохо, рассаживали на стулья и опрашивали. Спустя некоторое время выяснилось, что первым делом нужно задавать вопрос не о тошноте или пелене перед глазами, а о том, был ли вообще посетитель гостем на свадьбе.

– Ну нет, на свадьбе-то я не была, – призналась мэтру Ланселоту пожилая гоблинка. – Но не далее чем вчера мать невесты у меня на базаре зелень покупала!

Она наклонилась и доверительно сообщила руководителю больницы на ухо, но я стояла рядом и услышала:

– Говорят, сглаз на этой семейке! А вдруг и меня зацепило, а? Чую, в животе уж бурчит и крутит!

Мэтр Даттон тяжело вздохнул, вынул из-под зажима лист назначений, смял и крикнул Берту:

– Выдайте уважаемой госпоже Блурк упаковку черных кристаллов и проводите к выходу.

Черными кристаллами мы при мнительных пациентах называли обычный уголь. К нам частенько являлись ипохондрики с желудочными коликами, от которых черные кристаллы отлично помогали. Так же, как помогали от несуществующих мигреней и плохого настроения.

– Хорошее средство? – подозрительно спросила гоблинка.

– Лучшее! – заверила я ее.

А вот пожилого, но еще крепкого оборотня доставили в больницу едва ли не силком. Два стража порядка держали его за локти, а он рычал и вырывался.

– Что за произвол! Я отлично себя чувствую, я вам сто раз сказал!

Оборотень так дернул рукой, что опрокинул полицейского. Тот, падая, сбил с ног худенького парнишку. Еще немного – и в тесном пространстве разразится потасовка. Только синяков и ушибов нам и не хватало в этот прекрасный день!

Но мэтр Ланселот мгновенно оказался рядом, помог подняться полицейскому и пациенту, а оборотню пожал руку.

– Рад видеть, господин Орхо. Жаль, что при таких обстоятельствах. Ответьте мне на один вопрос: вы были на свадьбе?

– Ну был, – пробурчал оборотень, сбавив тон. – И что? За это в полицию сажают? Лучше бы не ходил. Но госпожа Рыбски – моя соседка, надо было уважить.

– Я уверен, что с вами все в порядке, господин Орхо, но доверьтесь мне как целителю и задержитесь в больнице до вечера. Кстати, как ваше ухо? Не беспокоит?

– Нет, – хмуро признал оборотень и тяжело опустился на стул, подставленный Бертом. – И сколько мне тут сидеть? Так же с ума сойдешь от тоски!

Мэтр Ланселот протянул Берту несколько медных монет, шепнул:

– Купи газет в лавке за углом.

Растворилась дверь, пропуская Белинду, которая на ходу стаскивала с рук перчатки. Притормозила, увидев незнакомое лицо, а монна Райт, сидящая на корточках перед маленьким мальчиком, поднялась и представилась:

– Карина Райт, выездной инспектор при Медицинском приказе. В данный момент, – она невесело улыбнулась, – добровольная помощница.

Надо отдать должное блистательной столичной аристократке: она не боялась запачкать руки. На ее лице я ни разу не заметила брезгливости, даже когда она вытирала рот старенькому гному, а после провожала в палату, придерживая, чтобы он не упал.

– Вот спасибо, дочка, – бормотал тот, шатаясь, точно былинка на ветру. – Вот спасибо.

Я не могла не уважать ее за это, но почему-то теперь эта новая Карина представлялась мне еще опаснее. Вот и мэтр Ланселот, обсуждая лечение, глядел на бывшую невесту внимательно и спокойно, согласно кивал на каждое ее слово.

И теперь я даже не могла обвинить ее в коварном замысле. Никому не под силу спланировать массовое отравление на свадьбе.

– Грейс, – окликнул меня Киран – он тоже только что вернулся в больницу. – Посвятишь меня в детали?

Он до сих пор был взъерошенным, видно, не успел причесаться, вскочив с постели. Не дали человеку отдохнуть. Однако выбора не было: больница оказалась забита пострадавшими, как бочка сельдью. До сих пор все чувствовали себя сносно, но с ботулизмом шутки плохи. Пока из столицы срочной почтой не пришлют противоботулиническую сыворотку, пока не удастся вырастить новые нервные клетки взамен погибших, чье-то дыхание нужно будет поддерживать с помощью магии.

К вечеру перестала дышать малышка Аделиз, пришлось контролировать магией каждый вдох. Проявились поражения нервной системы и у других оборотней. Уронил голову на грудь несговорчивый господин Орхо: парализованные мышцы перестали держать шею. Он попытался поднять подбородок руками, чтобы не показать вида, но Киран заметил и заставил его лечь.

Люди, гоблины и орки с ужасом наблюдали за происходящим – из-за особенностей метаболизма именно у оборотней действие ботулинического токсина проявляется быстрее. Больше не находилось желающих отпроситься домой. Такими просьбами мэтру Ланселоту досаждали в последние два часа все чаще. Теперь все сидели притихшие, перепуганные. Матери прижимали к себе детей.

Самых тяжелых больных собрали в двух палатах. Бывает, что болезнь протекает в легкой форме, но оборотни все до одного едва дышали, со стороны казалось, будто их ребра вообще не двигаются. Лица посерели, глаза закатились.

– Белинда, Киран – идут в соседнюю палату, – отрывисто приказал мэтр Ланселот. – Мы с монной Райт и монной Амари остаемся в этой.

Так началась самая длинная и страшная ночь в моей жизни, за которой наступило такое же длинное, безнадежное, наполненное отчаянием утро.

Я не знаю, как мы выдержали. Не помню, сколько раз я заставляла раскрываться легкие, сколько раз запускала сердце. Скоро к первым тяжелым больным присоединились другие, те, кто еще недавно дремал в коридоре на стульях.

Я работала, почти не поднимая глаз, но, когда предоставлялась возможность на миг разогнуть спину и оглядеться, я видела бледного мэтра Ланселота и монну Райт, у которой от усталости на веках залегли тени. Пришлось несколько раз прикладываться к флакону с зельем, восстанавливающим магию. Ух, и огребу завтра по полной неприятных побочек, когда действие закончится. Но я ни о чем не жалела. Лишь бы удержать их всех: крошку Аделиз, вихрастого паренька, ворчливого господина Орхо… Только бы не отпустить!

В три пополудни в больницу ворвался полицейский, что караулил на станции дневной поезд из столицы. К груди, как величайшее сокровище, он прижимал деревянный короб, запечатанный магической пломбой главного медицинского управления. Я не поверила своим глазам и расплакалась от нахлынувших чувств.

– Весьма кстати, – сурово произнесла монна Райт и вдруг, пошатнувшись, стала заваливаться набок.

– Карина! – Мэтр Даттон подоспел вовремя, чтобы подхватить ее на руки.

Я застыла, глядя, как мужественный и красивый мэтр Ланселот бережно держит на руках хрупкое тело темноволосой целительницы. Трогательное зрелище… От которого у меня едва не разорвалось сердце.

Я поскорее отвернулась, смаргивая слезы. Ничего, это просто усталость. Он не мой. И моим никогда не будет!

– Вернусь через минуту, – бросил мэтр Ланселот и унес бывшую невесту в свой кабинет.

К счастью, я была слишком занята, чтобы мучить себя видениями того, как он гладит Карину по щеке и просит прощения за все…

В какой-то момент я обнаружила себя сидящей на диване в кабинете начальника. На плечах плед, в руках чашка кофе… Вихрем пронесся последний час, и теперь можно было надеяться, что опасность для всех миновала. В кресле полулежала монна Райт, а мэтр Ланселот расположился на стуле.

Я не смела поднять глаз. Боялась, если замечу, какими взглядами обмениваются эти двое, то просто разрыдаюсь, а потом сбегу. Но они, как ни странно, вели вполне мирные беседы о больнице. Может, не хотели выставлять чувства напоказ?

– Когда ты успел обзавестись недоброжелателями, Ланс? Хотя чему я удивляюсь, ты всегда это умел. Имя Хельмут тебе о чем-то говорит?

– Господин Хельмут? Так это он стоит за теми доносами? Разве они были не анонимными?

– Я тебе ничего не сообщала, – улыбнулась монна Райт, помолчала и добавила: – Уеду в столицу вечерним поездом. Мне нечего здесь делать.

– Карина, не торопись. Тебе надо прийти в себя, отлежаться. Ты как целитель сама должна понимать…

Я поднялась, роняя плед. Мэтр Ланселот тоже встал.

– Грейс? Монна Амари, куда вы?

– Я ненадолго… Я… Мне нужно выйти…

Он не хочет ее отпускать. Что же, все понятно. Мне будто сунули в грудь раскаленную кочергу и теперь ворочали ею угли.

– Когда-нибудь мы поговорим, Ланс, – донесся вслед тихий голос монны Райт. – Когда-нибудь поставим точку…

«Если он захочет ее поставить!» – с горечью подумала я.

*** 41 ***

Ланс потер ладонями лицо. В глаза словно песка насыпали, а голова едва соображала. Как же некстати это вечное женское желание «прояснить все до конца» – да и было бы что прояснять!

– Точка была поставлена пять лет назад, – сказал он так мягко, как только мог.

Нет смысла сейчас вспоминать прежние обиды и стараться уязвить побольнее. Все-таки он уже не тот юнец, впервые столкнувшийся с предательством. К тому же, если бы не Карина, в мертвецкой уже сейчас покоились бы минимум три тела, и сколько бы затяжелели еще в ближайшие сутки – известно одним великим богам. Сейчас, после введения сыворотки, нейтрализующей микробный токсин, можно надеяться, что смертей не будет.

– Я бы сказала, что это был очень жирный восклицательный знак, – невесело усмехнулась она.

– Возможно, – не стал спорить Ланс. – Возможно, мне следовало подумать, что мои действия приведут к скандалу и отразятся не только на моей репутации.

Тогда он вообще не мог думать. Его словно несло бурлящим грязным потоком.

– Да уж, шума было много. – согласилась она.

Какое-то время они молчали. Кто знает, о чем размышляла она, Ланс просто радовался возможности закрыть глаза на несколько мгновений.

– Были письма не только от Хельмута, – сказала вдруг Карина. – От кого-то еще, чьего имени я не знаю. Кого-то, кто знал, что писать надо не в отдел жалоб Медицинского приказа, а заместителю мэтра Бейтса. Племяннику человека, который считает, что лорд-канцлер засиделся на своей должности.

– Скоро выборы в сенат, – вспомнил Ланс.

Партия отца умудрялась получить большинство в сенате последние двадцать лет. Наверное, не только дядя заместителя начальника Медицинского приказа считает, что лорд-канцлер засиделся на своей должности. Все же как хорошо, что Ланс убрался из столицы. Отец понял, что едва ли сын последует по его стопам, еще когда Ланс поступил в университет святого Умберта, покровителя целителей, а не в академию святого Фрея, покровителя защищающих закон. Тогда тоже был большой скандал, по счастью не вышедший за пределы семьи. Потом отец успокоился, а может, решил подождать. «Кто в молодости не хотел изменить мир – у того нет сердца, кто к зрелости не перешел на сторону порядка – у того нет ума», – нередко говаривал он.

– Да. Будь осторожней.

– Зачем ты об этом говоришь? – не удержался он.

Карина приехала сюда явно за его головой, с чего бы вдруг такая перемена?

– Мы, женщины, сентиментальны, – тонко улыбнулась она. – Работать с тобой всегда было истинным удовольствием. Помнишь, как мы писали курсовую на кафедре хирургии? Чтобы не сдавать экзамен?

– Тогда ты и влюбилась в хирургию.

А он влюбился в нее. Жаль, что просто встать и уйти будет невежливо. Вовсе ни к чему этот вечер воспоминаний, и без того навспоминался вдоволь за последние пару дней.

– Мы, женщины, сентиментальны, – повторила Карина. – Но у меня есть еще и мозги, и иногда я ими пользуюсь. Как бы я ни была зла на тебя, ни ты, ни твои сотрудники не продаете опасные зелья из-под полы. А говорить о нецелевых расходах пожертвований и вовсе смешно – я помню твою болезненную щепетильность в подобных вопросах.

– К тому же ты успела просмотреть отчет о движении средств за год, – заметил Ланс.

– Углядел все же, – усмехнулась она. – Да, успела. Увидела, сколько твоих личных средств сюда уходит. Увидела все это. – Карина обвела рукой помещение. – Услышала стенания мэра о том, как мэтр Ланселот, пользуясь родственными связями, выкрутил ему руки, заставив расселить оставшихся без крова разумных – а разве он, мэр, в состоянии углядеть за каждым домом в трущобах?

Кажется, понятно, от кого был второй донос. Уж мэр-то в политике разбирается, должен разбираться, если желает сохранить свою должность.

– …а городской бюджет не бездонный. Бюджет Медицинского приказа тоже не бездонный, и я знаю, что ты делал запрос когда-то…

– Ты и это раскопала?

– Само собой. Плох тот проверяющий, который не наведет предварительные справки. – Карина покачала головой. – Я очень хотела привезти твою голову на пике. Но есть ли в этом городе еще хоть один целитель, готовый пользовать тех, кто не способен оплатить его работу? Чахотка, возможно, ограничится трущобами, но дифтерия – нет. Закрывать эту больницу – безумие, а без тебя здесь все посыплется.

– Белинда смогла бы меня заменить, если бы захотела.

– Но захотела бы? В отчете о движении средств была графа «жалованье сотрудникам», и, судя по сумме, ты платишь не только санитарам.

Ланс кивнул.

– Так что мой отчет будет исключительно полным и исключительно правдивым. – Карина потянулась. Ланс мысленно улыбнулся, осознав, что зрелище вздымающейся груди оставило его… не то чтобы совсем равнодушным, он все-таки был молодым здоровым мужчиной; но взволновало не так сильно, как могло бы.

– Пойдем, я отвезу тебя домой, – поднялся он. – Твоя помощь была неоценимой, но дальше мы справимся сами.

Он подал руку, как и предписывал этикет, и удивился, заметив, что она задержала свои пальцы в его чуть дольше, чем следовало бы.

Всю дорогу до дома мэра они молчали. Ланс просто не смог бы поддерживать беседу, уделяя все внимание дороге. В таком состоянии, как он сейчас, вообще не стоило бы садиться за руль. Когда он открыл дверцу и подал руку, Карина снова помедлила, коснувшись его ладони.

– Если бы можно было отмотать время назад, – вдруг спросила она, – и что-то исправить?

– Но сами боги не в силах повернуть время вспять. – Ланс вежливо улыбнулся. – Передай Алану, что я не держу на него зла.

– Мы расстались, – так же вежливо улыбнулась она. – Он повел себя не лучшим образом тогда.

– Жаль, – сказал Ланс. – Неприятно обманываться в том, кто тебе дорог.

– Жаль, – согласилась Карина. – Всего доброго, мэтр Ланселот.

*** 42 ***

Монна Райт уехала на следующий день.

Я с беспокойством ожидала, что мэтр Ланселот соберет нас, сотрудников, в своем кабинете, чтобы сообщить, что возвращается в столицу. И он действительно пригласил меня, Кирана и Белинду заглянуть «на пару слов».

Я шла, точно на казнь. Вот сейчас увижу счастливое лицо мэтра Ланселота – ведь радость скрыть не так просто – и услышу свой приговор: «Спасибо всем за работу, но жизнь не стоит на месте, я возвращаюсь». Больницу, конечно, не бросит, передаст на попечение того же Кирана или уговорит Белинду. А я доработаю до конца лета. Стану каждый день проходить мимо двери кабинета, зная, что Ланса там больше не увижу.

Как ни странно, особого воодушевления на лице мэтра Даттона я не заметила. Он перебирал лежащие на столе документы, поднял голову, когда мы зашли. Улыбнулся:

– Почему такие траурные лица? У меня хорошая новость: все претензии к больнице сняты, продолжаем работать в штатном режиме.

– И все? – напряженно спросила Белинда.

Она, кажется, тоже готовилась к переменам.

– А что вы еще ожидали услышать?

У меня точно тяжелый груз упал с плеч. Он не уедет. По крайней мере – не сейчас. Не знаю, до чего они договорились с бывшей невестой, но пока все остается по-прежнему!

Такая мелочь – просто видеть его каждый день, слышать его голос, а я готова летать от счастья. Не представляю, как смогу проститься, когда будет нужно возвращаться в университет, но полтора грядущих летних месяца казались вечностью.

– Грейс, ты просто расцвела, – шепнула Белинда, когда мы выходили из кабинета. – Так и светишься. Неужели влюбилась в кого-то?

– Нет, ты что! С нашей работой разве найдешь время на такие глупости! – фыркнула я. – Я выспалась наконец-то, вот и все!

Неделя выдалась относительно спокойной. Стояла жара, солнце палило с раннего утра до позднего вечера, и, по словам Берта, жителям городка было «лениво влипать в передряги». Хорошо, коли так!

Как всегда, неприятности подкараулили тогда, когда их меньше всего ждешь.

Я задержалась в больнице, приводила в порядок карточки – давно пора заняться, да руки не доходили – и ожидала Кирана, чтобы передать ему дела. Мэтр Ланселот ушел пораньше, чтобы нанести визит мэру. Зачем ему к мэру? Уж не задать ли вопрос о монне Райт?

Внезапно в дверь влетела запыхавшаяся Марта.

– Монна Амари, там…

Договаривала она уже на лестнице, пыхтя в спину:

– Говорит, жене совсем худо. Сутки мучается – родить не может.

Я только зубами заскрипела. Обычная история: к целителю обращаются лишь тогда, когда и мать, и ребенок на грани смерти.

– Роженицу привез?

– Нет, сам прибежал. Умоляет идти с ним.

У входа топтался щуплый молодой гоблин, от волнения его кожа посерела. Увидев меня, он кинулся было мне в ноги, но я схватила его за плечи и встряхнула, приводя в чувство.

– Помогите, монна целительница! Моя Пэм, моя девочка… – Он всхлипнул, на кончике носа повисла капля, которую он тут же стер рукавом. – Раньше кричала, а теперь только стонет. Да так жалобно! Не молчите, умоляю! Скажите, что сможете помочь!

Я молчала не просто так: думала, как лучше поступить. Можно задействовать сигнальный артефакт – отправить вызов мэтру Ланселоту. Но вернулся ли он домой или все еще беседует с мэром? Счет идет, возможно, на минуты, и я решилась.

– Марта, передай Кирану, что я ушла на срочный вызов к роженице. Карточки пациентов на столе, пусть сам посмотрит. С вызова я сразу домой.

Молодой гоблин приободрился, больше не рыдал, в глазах затеплилась надежда. Я быстро собрала саквояж – хорошо, что укладки для родовспоможения были готовы.

– Ведите!

Мы торопливо двинулись по узким улочкам, залитым вечерним розовым светом – день почти закончился.

Домик молодой семьи находился на задворках городка. Старенькая развалюха, зато с собственным огородом. С ветвей яблони свисали веревочные качели. Уже соорудили для малыша? Надо поскорее помочь ему родиться.

Я переступила порог и словно с разбега нырнула в черный омут – меня окружила кромешная тьма. Окна занавешивала плотная ткань – традиция, на мой взгляд, совершенно дикая для современного общества: мол, маленькие гоблины должны рождаться без единого лучика света, будто бы под землей. До слуха доносились слабые стоны, но роженицу я могла обнаружить разве что на ощупь.

– Мне нужен свет!

Его и так немного, скоро придется воспользоваться магией, чтобы сотворить светильники, но едва я взялась за край шторы, как меня остановил тонкий голос:

– Прошу, прошу… Небесный свет не должен падать на моего малыша…

Я выругалась про себя, но спорить с будущей матерью не стала: ей понадобятся силы. Щелкнула два раза пальцами, сотворив светильники, развесила над постелью. Юная гоблинка лежала поверх одеяла, обхватив непомерно большой живот. Губы искусаны в кровь, в глазах плещется страх. Через мгновение она зажмурилась, лицо исказилось от боли: пришла новая схватка.

– Все хорошо, Пэм, я вам помогу! Когда начались схватки? – спросила я у непутевого папаши, оглядываясь в поисках лавки или стула, куда можно пристроить саквояж, чтобы освободить руки и осмотреть роженицу.

Взгляду открылась убогая обстановка – единственный стол завален грязной посудой. Видно, молодой муж с хозяйством на «вы»: как поел, так все и оставил – жене-то не до уборки.

– Так это… Вчера вечером еще…

Я на миг прикрыла глаза, борясь с раздражением. Муж явно не хотел причинить зла молодой жене, но из-за невежества и случаются обычно самые большие несчастья.

*** 43 ***

Страницы: «« « ... 678910111213 » »»