Пояс шахида Пучков Лев

— Да вроде… А! К «кедрам» — подвески.[44] Теперь точно — все.

— Гхм-кхм… — обычно невозмутимый Герасим выглядел озадаченным. Зачем-то почесал затылок, нахмурился и как-то искоса посмотрел на ученика.

— Траблс?

— Чего?

— Проблемы? — поправился Сергей. — Чего-то нету? Трудно достать?

— Все есть, — дернул подбородком Герасим. — Все можно достать…

— А что тогда?

— Это, конечно, твои дела… Но я тебе скажу одну вещь… не я придумал, блин… в общем, количество и качество — совсем разные вещи. «Частота — залог успеха» — хреновый лозунг, брат.

— Да я в курсе, — кивнул Сергей. — Понимаешь — обстоятельства. Шанс. Если сейчас упустить… Потом может не представиться такого случая.

— Понятно… И ещё вопрос… Это все — тебе?

— Вот так, да? — Сергей скривил губы — ухмылка вышла жесткой и какой-то недоброй. — Есть мнение, что беру оптом, а потом толкаю врозь с большой надбавкой?

— Ты чего такой колючий? — досадливо нахмурился Герасим. — Не хочешь отвечать — так и скажи. Мне в принципе дела нет…

— Да нет, я понимаю. Столько «железа» — на одно рыло… А если поправить баланс?

— Не понял?

— Я бы с большим удовольствием взял один «ствол» себе, а два других вручил паре бойцов… Которые владеют им лучше меня, — Сергей испытующе уставился на Герасима. — Там все продумано в принципе…

— Не-а, — Герасим поймал идею с лету, даже паузу не взял на раздумье. — Не выходит.

— Разовая акция, — Сергей по инерции продолжал развивать мысль. — Работы на пять минут. Основное делаю я. Бойцы — прикрытие. Эвакуация продумана. Заплачу не слабо…

— Нет, — покачал головой Герасим. — Не получается.

— Почему? — удивился Сергей. — Люди кончились?

— Люди всегда есть, — Герасим отвел взгляд. — Просто заняты все… У всех свои дела, никто не захочет влезать в такое… Ну, ты понимаешь…

— Понимаю… А сам? — Я?!!!

— А что?

— Тебе нужен инвалид? — Герасим мотнул пустым ру кавом. — Плохая шутка, брат.

— Такой инвалид стоит больше, чем два оболтуса вроде меня, — Сергей повел крепкими плечами, запнулся, подыскивая ещё более веские аргументы. — Такой…

— Я сказал — нет, — отрезал Герасим. — И точка… Тебе «железо» когда надо?

Юный партизан заткнулся на тридцать секунд: соображал — обидеться или где. Поболтал ногой, пошевелил мозгами: нет, не стоит. Все понятно, комментарии не требуются. На предложение Гера реагировал с ходу, даже на секунду не задумался, перебирая возможных кандидатов из своего круга. Ясное дело — не воспринимает всерьез. Штучный успех единственной акции может быть случайностью: просто повезло желторотому, и все тут. Трудно переломить стереотип и довериться салаге, который только что закончил курс молодого бойца. Полноценной рекомендацией может служить лишь ряд удачных операций, которые «салага» организовал и осуществил единолично. Тогда — да. Тогда можно будет подумать…

— Ты чего замолк? Обиделся, что ли?

— На обиженных воду возят, — Сергей весело глянул на учителя — погоди, вы у меня ещё в очередь встанете, если все пойдет, как задумал! «Железо» нужно завтра.

— Загнул, — покачал головой Герасим. — Ты маленько перепутал — тут не супермаркет.

— Крайний срок — послезавтра, — не стал спорить Сергей. — Надо же ещё отстреляться…

— Чего его отстреливать? Все рабочее — бери, пользуйся. Это ж не ружьецо с оптикой!

— С «указками» не работал, — напомнил Сергей. — И потом — надо в боевом режиме отработать порядок действий. Сам учил — если есть возможность…

— Ладно, — кивнул Герасим. — Послезавтра, в первой половине дня. Вернее — совсем с утра. На старом месте потренируешься, я подстрахую…

…Насчет своей приметности и необязательности Сергей беспокоился напрасно: пожилая тетушка в холле «Руслана» равнодушно приняла абонемент, поставила запись в журнале учета и напомнила:

— Завтра — последний день. Обновлять будете?

— Обязательно, — Сергей с готовностью полез за деньгами — Пожалуйста…

Тетушка выписала новый бланк, вручила посетителю и тотчас же о нем забыла. Были дела поважнее: на экране приткнувшегося в уголке конторки телевизора очень живописно страдала испанообразная девица очередного вечного сериала

— Обыдно, да! Платишь по полной, ходишь раз в месяц — и никакого тебе внимания! Сабсэм плехо.

Размеренно отмахивая саженками рабочие полкило среди немногочисленного качественного целлюлита,[45] Сергей сосредоточенно размышлял и самую малость волновался.

Волнения были по поводу самостоятельно функционирующего сканера и «чистого» времени звукозаписывающего сеанса. Желая получить как можно больше информации по предстоящему мероприятию, Сергей вынужденно пошел на риск: в «Руслан» поехал на такси, а свою машину оставил на обычном месте — с настроенным сканером и включенным диктофоном. Кто знает — вдруг именно в данном временном интервале прозвучит какой-нибудь архиважный звоночек, способный коренным образом повлиять на ход всей этой крысиной возни?

— Ай, как скверно без команды! Надо быстрее зарабатывать очки да вес набирать. Пора, пора самую малость размножаться — хватит автономно гулять…

Впрочем, брошенная на произвол судьбы машина с включенным сканером Сергея как раз волновала гораздо меньше, чем чистое время записи. Место там такое, что на машину вряд ли кто обратит внимание. А вот лимит кассеты — полтора часа. Диктофон включен на автоактивацию, но уровень подогнан под самый слабый бубнеж и в связи с этим пленка крутится практически постоянно: в кабинете Мирзы довольно оживленно. На посещение «Руслана» Сергей отвел три часа (с дорогой). Значит, как минимум час аудиоконтроля вылетает в нуль. Согласитесь — хороший повод для некоторой нервозности.

Сосредоточенные размышления касались способа проникновения на «хозяйскую» половину центра. Снаружи все зафиксировал с четырех точек, не пропустив ни единого кирпичика, в том числе и задний двор с парковкой для своих. Все, что было доступно внутри здания, Сергей втихаря заснял ещё в первый визит, когда проверял «Руслан» в качестве очередного «рабочего» объекта. Поймал в объектив даже план эвакуации при пожаре, что позволило составить общее представление о расположении помещений.

Однако нужно было во что бы то ни стало, хоть одним глазком глянуть на «хозяйскую» половину Увы, у Сергея нет под рукой штурмового отряда, он один и должен действовать наверняка. А для этого необходимо как минимум провести тщательную разведку.

Из нюансов работы секьюрити было известно следующее: служба безопасности присутствует, видеоконтроль на месте (в холле — оконце, за которым виден толстый ленивый тип и фрагменты пяти мониторов на пульте; под потолком в разных углах — две камеры с зеленым огоньком) Как видите — негусто. Да, ещё было известно, что в раздевалке, сортире и душевой камер нет. Хотя это вовсе не означало, что в вышеперечисленных местах отсутствуют скрытые камеры.

Лезть напролом под эгидой заплутавшего идиота было бы непростительной глупостью: такое вторжение наверняка насторожит секьюрити, и могут воспоследовать нехорошие выводы. Экскурсия требовала обыденного и логически обоснованного повода.

Заготовка по поводу имелась всего одна, состояла она из имевшейся в наличии околодостоверной информации, энной суммы в нерусском эквиваленте и упаковки фашистских кондомов «Sico».

— Согрешим, брат, — не без некоторого внутреннего волнения пробормотал Сергей, выползая из бассейна и направляясь в раздевалку под обстрелом некорректных взоров ленивых целлюлиток. — Оно, конечно, аморально… Но если для дела надо…

Информация была такова: помимо всего прочего, в «Руслане» всем желающим предоставляются некие услуги ненормативного содержания. Типа тайского массажа и различных форм интима. Реализуются ли эти услуги в дневное время и какой степени разнузданности могут достигать, наш исследователь понятия не имел, но имел твердую уверенность: если это происходит, то, разумеется, не в массажных кабинетах, имевшихся в каждой из трех саун. В эти кабинеты может заглянуть любой из посетителей, дополнительные устройства для звукоизоляции там отсутствуют, замков на дверях нет, да и обстановка довольно спартанская: массажный стол и шкафчик с мазями.

Значит — что? Значит — на хозяйской половине!

«Но объявлений с прейскурантами что-то не наблюдаю, — в задумчивости отметил Сергей, выходя из раздевалки с накинутым на плечи полотенцем и барсеткой в руках. — К тетке, что ли, обратиться?»

Тетушка за конторкой на интим-агентессу походила мало, посему Сергей слегка засомневался и обратил свой взор к двери в тамбуре между раздевалками, на которой висела табличка «Инструктор ЛФК». Под вывеской имелось принтерное уточнение на стандартном листе «Дежурный врач».

«Ага! — приободрился взалкавший интим-услуг посетитель, услышав за дверью приглушенный говор. — Вот тут, наверно, и проинструктируют. ЛФК, судя по всему, — левые функции Камасутры. Или — лечебные формы коитуса. Или… Или — лиходеи факнутые кавказские! Гы-гы…»

Настроение было напряженно-приподнятое. Ранее юному партизану развратом баловаться не доводилось, и он слегка нервничал в предвкушении сего непотребного таинства.

«Оно, конечно… Гхм-кхм… Но если девчата окажутся ничего — гхм-кхм… Да и резина опять же под рукой… Да и, может, не дадут ничего… Тогда придется…»

Чего там придется, домыслить не успел — дверь с загадочной аббревиатурой распахнулась, из неё вывалилась увесистая целлюлитчица центнера на полтора и, игриво облизнув Сергея несытым взором, не к месту громко бросила через плечо:

— Спасибо, милая, — я так и сделаю… И продефилировала в бассейн.

— Можно?

— Входите.

Сергей вошел, разинул рот, снова захлопнул и заалел кончиками ушей.

— Вы уверены, что вам сюда?

— Я… Эмм… Даже и не знаю… В общем… Дамочка, подвизавшаяся на поприще инструктажа ЛФК, была хороша. Холеная белоголовая особь: на вид — до тридцати, большущие синие глаза, отличная фигура, халатик в обтяжку, в сидячем положении да вкупе с черными чулками, выглядевший весьма провокационно, золото везде, где можно, хороший макияж…

Однако для Сергея она была хороша вовсе не своими выдающимися качествами, каковые, вне всякого сомнения, наш молодой мужичок оценил с ходу и в полном объеме. Дамочка была замечательна тем, что пару раз попала в объектив его камеры, да не просто попала — а в обнимку с Мирзой! При выходе из тыльной двери «Руслана», оба раза — около полуночи.

«Меняем вариант… — лихорадочно соображал Сергей. — Срочно реализовать… Тогда и пластилин пригодится… Только бы не выгнала…»

— ЛФК — для старичков и ожиревших домохозяек, — дамочка постучала ручкой по монитору, приткнувшемуся в углу стола — экран отображал вид сверху на дорожки бас сейна. — А вы только что проплыли полкилометра — я тут наблюдаю между делом…

— Я это… Гхм-кхм… Вот вы тут сидите…

Сергей запнулся, проследив направление взгляда холеной особи. Взгляд, надо вам сказать, корректностью не отличался — как и целлюлитки в бассейне, дамочка сосредоточила внимание на передней поверхности мокрых плавок юноши.

«Ты мне нравишься, крошка. Я безумно хочу тебя. Испытай меня — и ты увидишь, что лучшего мужчины в твоей жизни не было! Пошли быстрее, запремся где-нибудь да устроим твоей духовке инквизицию…»

Вот так, наверное, следовало бы высказаться. В свете отсмотренных нерусских видеофильмов, где ловкие мачо идеологически поражают наповал всех подряд красавиц, возникших в их поле зрения. Да, и при этом нелишне было бы этак артистично щелкнуть пальчиком по конусу. «Посмотри, как наш приятель рад тебя видеть!»

А приятель, негодяй этакий, и в самом деле был рад — халатик с чулочками оказывал-таки деморализующее воздействие.

— Я это… Слышал, тут у вас… это… как его… ну, эти…

Увы, увы — светское воспитание, невыводимой коростой въевшееся в светлый облик лихого партизана, наглухо заблокировало так подходящий к случаю поведенческий взбрык отвязного мачо. Ну разве можно — вот этак, наотмашь? Случись иметь дело с какой-нибудь продвинутой дизайнершей типа Насти — в случае неудачи все можно было бы обратить в шутку. А тут — взрослая, холеная, при исполнении, можно сказать…

— Экспресс-услуги! — Сергей, наконец, подобрал термин. — Я слышал… Вот. У вас это… оказывают?

— А-ха… — взгляд дамочки приобрел осмысленное выражение. — А не рановато ли для экспресс-услуг?

— Что — не оказывают?

— У нас много чего оказывают, — дамочка тонко усмехнулась. — А что именно вас интересует?

— Вот… Я тут слышал… Тайский массаж, типа… И все такое прочее…

— Вам прямо сейчас?

— В смысле?

— Тайский массаж.

— А что, можно?

— Легко, — дамочка выдернула из гнезда трубку радио телефона и многозначительно оттопырила пальчик. — Так что?

— Понимаете, я, в принципе… ну, не обязательно — тайский! А если… понимаете… Гхм-кхм… — Сергей напрягся, махнул рукой и выпалил: — А вот вы… Мне нравитесь именно вы!

— Ничего себе, заявочки! — дамочка сурово прищурилась и вопросительно оттопырила правую бровь. — Это вы о чем?

— Нет, вы не думайте — ничего такого! — заторопился Сергей. — Понимаете… У меня есть деньги… Тысяча долларов… Я программист… В Италию уезжаю, учиться… На долго. Там очень строго… Интернат закрытого типа… Понимаете? А я ещё ни разу… ну, понимаете… В общем, хотел перед тем, как уехать… Стать мужчиной, типа… А массаж — это так, думал, может, попробовать… А тут вас увидел… Нет, вы, конечно, поймите правильно… Господи, какая чушь…

Сергей стремительно покраснел и начал пятиться к двери. Оказывается, убивать людей не в пример легче, чем вот так, с ходу, склонять к разврату незнакомую женщину. Даже если ты знаешь, что эта женщина — наложница твоего «объекта»!

— А ну-ка, ну-ка, погоди… — Дамочка слегка порозовела, метнулась глазками по всем углам и кокетливо поправила прическу. — Ни разу, говоришь?

— Ни разу, — Сергей остановился, потупил взгляд и не то чтобы покраснел ещё пуще, а побагровел, будто сейчас лопнет. Стыдно стало. За вранье, за глупые потуги. Проще, наверное, было оглушить секьюрити в смотровой и отключить камеры…

— Вот врун-то… — дамочка сказала это как-то по-свойски, и в предположении её сквозила большущая доза заинтересованности. — Тебе лет-то сколько?

— Я не врун, — помотал головой Сергей, не поднимая взгляда. — Глупо, конечно, но я… в общем — ни разу. А тут — на три года. А лет мне — восемнадцать.

— Да иди ты?!!! — ужаснулась дамочка. — Врешь, как сивый мерин!

— Могу паспорт показать, — Сергей с готовностью по лез в барсетку и осмелился посмотреть дамочке в глаза. — Я просто так выгляжу — в папу пошел… Понимаете…

— Ну, держите меня! — глаза дамочки имели примерно такое же выражение, как у зверолова со стажем, который поутру в своих силках обнаружил вместо ожидаемого зайца некое уникальное чудище с артефактными достоинствами. Типа трехголового семихуя или, скажем, чешуйчатого пиздокрыла. — Ну, я в трансе… Нет, кому скажу — ни за что не поверят… Нравлюсь, говоришь?

— Да, очень… — покаянно кивнул Сергей и с некоторым удивлением отметил про себя: «А Настя примерно то же сказала, когда узнала… Это что — тотальное падение нравов? Или все женщины думают одинаково?»

— Так нравлюсь, что не жалко штуки баксов?

— Не жалко, — подтвердил Сергей и опять с готовностью полез в барсетку. — Вот…

— Не суетись, — дамочка небрежно дернула плечиком, ткнула кнопку на телефоне и ласково распорядилась в трубку: — Леша — помигай в коридоре перед УГРом. Минутку, не больше… Ты знаешь, я не обижу. Ага, спасибо…

Кстати — Алена, — дамочка жеманно подала юному партизану холеную лапку с тремя золотыми колечками. — Врач-педиатр. Работаю тут.

— Сергей, — лапка была принята с превеликой осторожностью и удостоилась имитации светского поцелуйчика. — Рыцарь программного обеспечения. Отдыхаю тут. Иногда.

— Хи-хи… Рыцарь.

— А вы, наверно, не педиатр, а эта… педиатресса?

— Обзываешься?

— Почему? Стюард — стюардесса. Адвокат — адвокатесса. Педиатр…

— Короче, рыцарь! Я — Алена. Пошли, рыцарь..

Идея насчет глушить охранника в смотровой при ближайшем рассмотрении оказалась непродуктивной. Все тут было заперто, а ключи хранились у педиатра. Или педиатрессы. Педиатресса Алена отперла два замка, прежде чем они попали в широкий коридор, в конце которого виднелась дверь запасного выхода — это Сергей высчитал по ранее заученному плану эвакуации при пожаре.

Вот оно! Левая стена — глухая, справа — две двери, совершенно одинаковые на вид. Одна посередине, вторая у самого выхода… Интересно, что там насчет — «помигай»?

Камера была одна, в самом начале коридора, над дверью, и, в самом деле, равномерно мигала зеленым огоньком. Вернее сказать, подмигивала: знаю, мол, чем вы тут собираетесь заниматься!

Педиатресса жестом остановила Сергей под камерой, в мертвой зоне, сама индифферентно дошла до двери, что была посреди коридора, отперла её и, спрятавшись, поманила ручкой:

— Быстрее — время кончается…

За дверью оказался метровый тамбур, забранный мягким пористым пенопленом, и ещё одна дверь, массивная, с мягкой кожаной обивкой.

«Хорошая звукоизоляция, — оценил Сергей. — Наверно, они тут маленько балуют…»

Алена раскупорила массивную дверь, впустила Сергея в просторный зал, вошла следом и заперлась. Ключ оставила в замке. Теперь, если кто-то захочет войти, придется спецназ с тараном звать либо бригаду слесарей.

— Ну, иди ко мне, рыцарь…

А далее — совсем по Аверченко: «…Не помня себя, он судорожно прижал её к своей груди, и все завертелось…» Только с небольшим разнообразием на двадцатой секунде:

— Ах! Ох! Да брось ты свои резинки! Я чистая… Я врач… О-о-о!

Подробно живописать процесс не станем: все мероприятия подобного рода у нормальных представителей нашего вида (не извращенцев, всяких там «…истов» и «…фи-лов») проистекают примерно по одинаковому сценарию, так что вы наверняка сообразили, что далее происходило в кабинете VIP.

Следует, однако, обратить внимание на эмоциональную окраску данного эпизода. Ах, какая же это была окраска, мать её ети!

Сергей отдавался педиатрессе Алене свирепо и необузданно, подобно дикому вепрю (кто не в курсе — это такой здоровенный кабан), которому в яростной схватке не на жизнь, а на смерть удалось-таки поддеть на свой огромный острый клык матерую волчицу.

Педиатресса пребывала в аху… пардон, — в ауте она пребывала. И даже не стонала, а всхлипывала, будучи втиснута в угол роскошного кожаного дивана в черт-те какой немыслимой позиции и ритмично стукаясь макушкой о мягкую обивку.

— Ар-р-ррр!!! — победоносно взрычал юный партизан, бурно финишируя и наполняя лоно педиатрессы животворящей субстанцией. — Ор-ррр!!!

Несколько придя в себя и отдышавшись, Алена окинула печальным взором останки своих шелковых трусиков, сунула их в карман халата и с сомнением уточнила:

— Мальчик, говоришь?

— Теперь уже — нет, — с вибрирующей грустинкой в голосе соврал Сергей, набрасывая на бедра полотенце и украдкой осматривая кабинет.

— А до этого… ни разу?

— Да, до этого — ни-ни…

Кабинет был обставлен с тяжеловесной роскошью. В основном преобладали темные тона, изобилие кожи и красного дерева придавало интерьеру мрачноватый оттенок. Два окна, скрытые жалюзи, были занавешены тяжелыми бархатными шторами, что наверняка создаст проблемы при использовании сканера. А ещё тут была какая-то левая дверь непонятного предназначения.

«Камер нет. Подслушивающих устройств, по всей видимости, — тоже. Алена бы знала… Надо будет попробовать поставить „жука“… Интересно, а что это за дверь такая?»

— Что-то не верится, — продолжала сомневаться Але на. — Чтобы в первый раз — и вот так… Врешь ведь, да?

— А смысл?

— То есть?

— В чем смысл? Зачем мне выдумывать? Что изменится, если я скажу, что уже… ну, что имею некоторый опыт?

— Ты чего такой зажатый? — Алена подъерзала к ото двинувшемуся в противоположный угол дивана Сергею, прижалась к нему и погладила по голове. — Понравилось?

— Знаешь — даже и не понял…

— Не понял?! — педиатресса оскорбленно отстранилась, запахнула полы халатика и устремилась к «левой» двери — босые ноги по щиколотку утопали в пушистом ворсе пер сидского ковра. — Ну, погоди, заяц! Сейчас, носик попудрю, я тебе… Шампанское открой — там, в буфете…

Дождавшись, когда за дамой закрылась дверь, Сергей достал из барсетки заботливо припасенную коробочку с пластилином и «откатал» связку ключей, беспечно брошенную на столик. Затем извлек «гибрид», скользнул к буфету и лег на ковер. Буфет в качестве места «закладки» был определен изначально, при первом беглом осмотре: Сергею понравилась щель между массивным «сапожком», опиравшимся на фундаментальные ножки — львиные лапы, и полом. Симпатичная такая щель, сантиметров в семь, если прилепить в угол, у самой лапы, швабра уборщицы не заденет. И вряд ли кто-нибудь из горцев будет ползать по ковру, проверяя щелевую лояльность. Камер тут нет, значит, полагают, что помещение надежно. Да и гордые они, горцы, — не с руки по полу ерзать.

Приспособив прибор в выбранное место, юный партизан выдернул из стойки первое попавшееся шампанское, неумело открыл его, шарахнув пробкой в потолок и облив буфет, наполнил фужер и стал промокать своим полотенцем золотистую лужицу, сердито шипящую на темной полированной поверхности.

«Теперь мы с Мирзой — молочные братья, — с бравым цинизмом отметил наш парень. — Хлеб не ломали — и не будем, но женщину поделили. Интересно, как он отреагирует, если узнает?»

— А вот и я, — из «левой» двери выпорхнула розовая педиатресса и гостеприимно предложила: — Тебе туда не надо?

— А что там? — с напускным безразличием поинтересовался Сергей.

— Сауна. Там есть душ, туалет… О! Почему один бокал?

— Я не пью, — машинально бросил Сергей, ставя бокал на стол и соображая, корректно ли будет проследовать во вражескую сауну прямо сейчас: судя по зазывному блеску в глазах педиатрессы и исходившему от неё волнующему аромату, дамочка конкретно «попудрила носик», стремительно умостилась благовониями и сейчас желает. Желает, в общем. Сейчас. Не откладывая в долгий ящик.

— Может, ты и не куришь? — Алена легонько толкнула Сергея на диван, залпом махнула бокал шампанского и, усевшись на колени своего свежевозлюбленного, обвила его шею руками

— Не курю, — кивнул Сергей, ощущая, как заворочался в чреслах ненадолго успокоенный пожар — Мирза, гад, понимает толк в женщинах!

— Кошмар! — едва прикрытая полотенчиком нимфа прижалась плотнее и, прикусив мочку уха юноши, принялась перебирать её зубами и посасывать. При этом она учащенно дышала и в паузах между причмокиваниями жарко нашептывала в ухо:

— Вот сокровище-то Не курит, не пьет, программист, спортсмен, с женщинами — ни-ни. Не врешь, что мальчик?

— А смысл? — Сергей преодолел нерешительность и принялся действовать шаловливой ручонкой, осторожно раздвигая бедра педиатрессы.

— Смысл… Смысл! Мужская логика… Приходит к тридцатилетнему мужику красавица восемнадцати лет… Такая юная, чистая, свежая… Ох… Дает штуку баксов и просит её дефлорировать… Ох-х! Ну и что — мужик откажется?

— Ну… Даже и не знаю!

— Да никогда в жизни не откажется! Ему и баксы не нужны — слюной изойдет от желания… Ох-ххх…

— Я тебя люблю, — сурово заявил юный партизан, и, не имея сил далее держать паузу прелюдии, решительно завалил благоухающую Алену на диван.

«…И все завертелось…»

И любил наш партизан соблазнительную педиатрессу неукротимо и мощно, с комсомольским задором малотраченного юношеского либидо и соответствующей амплитудой. И взбрыкивала ответно пылавшая огнем сумасшедшей страсти педиатресса, как необъезженная ковбойская лошадь на своем первом родео. И стонала так, что у самого лютого импотента волосы встали бы дыбом (и не только на голове!). А в конце крикнула жутко, будто её расчленяли заживо, судорожно выгнулась коромыслом, подбросив своего наездника, и, обмякнув, слезно прошептала:

— Спасибо, господи…

А юный партизан на возглас сей внимания не обратил, поскольку тотчас же бурно финишировал, и, не в силах сдержать кипящую волну затопившего его чувства, завопил подобно этому… как там его… Ну, помните, урод волосатый по джунглям слонялся — давно это было, на заре Советской власти, и совсем не у нас… А! Тарзан это был. Вот, подобно Тарзану он и завопил. Пронзительно и неистово. Благо звукоизоляция отменная! А то бы все секьюрити сбежались.

— Это было что-то такое… какой-то шквал… — еле слышно прошептала педиатресса.

— Угу, — буркнул Сергей, устало сползая на ковер и с каким-то запоздалым сожалением подумал вдруг:

«Похоже, Настя от меня что-то скрывала! Оказывается, это может быть не только разрядкой и приятным дополнением к релаксации, а чем-то гораздо большим. Чем-то таким, что даже и описать невозможно…»

«Однако пора и честь знать», — подумал Сергей и сообщил Алене:

— Пойду, это… носик попудрю.

— Мрр… — педиатресса, томно раскинувшаяся на дива не, даже говорить не желала. — Мрр…

Сауна была богатая. Можно сказать, и не сауна вовсе, а целый релаксационный комплекс для обслуживания оккупантов. Просторная дубовая парилка, десятиметровый бассейн, отделанный мрамором, две ванны-джакузи, два циркулярных душа со всеми мыслимыми «наворотами», брандспойты для «шарко», лежанки из натуральной кожи, которые можно равновероятно использовать как для массажа, так и для прочих непотребств.

Большой шкаф был под завязку набит дорогим парфюмом для умащивания и благоухания.

— Ну, привередливые вы, товарищи чабаны! — пробормотал Сергей, отыскивая взглядом рабоче-крестьянскую марганцовку. — Ну, разбаловались! Потную, немытую, носатую чернавку на бараньей шкуре — не желаем, значит? Подавай вам благоуханных белоголовых Афродит с голубыми глазками, да? Да уж… Ничего, уродцы вы мои ненаглядные, ничего — погодите немного… Ваши пастбища скучают без вас! Они взывают к вам — придите, чабаны мои разлюбезные, хватит на асфальт гадить, пора домой! Домой, домой…

Марганцовка таки обнаружилась — и в изрядном количестве. Осуществив процедуры гигиенического характера, наш юный философ осмотрел себя в огромное зеркало в полстены и неожиданно сделал вывод:

— А я, оказывается, нравлюсь дамам! Интересно… Хорошее дело — пригодится во благо борьбы за светлое будущее. В шпионских фильмах главный герой всегда — отпетый мачо. И это вполне способствует: дамы любят, трепетно отдаются, скрашивая суровый спартанский быт шпиона, и всемерно помогают. Этакая «пятая колонна» в тылу противника…

На прощанье Алена крепко обняла начинающего мачо, запечатлела на чистом челе долгий грустный поцелуй и сунула бумажку с телефоном.

— Приедешь из Италии — позвони. Если, конечно, за хочешь. Я тебя всегда приму…

— Конечно-конечно! Непременно… Обязательно…

— «Непременно»! — печально передразнила Алена, вытаскивая из гнезда на трюмо радиотелефон и набирая номер. — «Непременно», ага… Леша, помигай перед УГРом… Нет, через минутку. И чуть подольше — минуты две… Ладно? Ага, спасибо…

— Вот, как обещал, — Сергей достал доллары, положил на стол и между делом поинтересовался: — Что значит — «помигай»?

— Забери, дурачок! — Алена нахмурилась, сунула деньги обратно в барсетку. — За такое деньги не берут. А «помигай» — это помехи на камеры.

— Помехи?

— Угу. Леша что-то там с проводом делает, записывается рябь. У нас хозяин иногда просматривает записи. А он у нас такие вещи не поощряет, так что…

— Так ведь каждые сутки — сброс, и по новой, — выказал Сергей компетентность в рамках заявленного по легенде амплуа, а про себя подумал: «Да, хозяин твой, вне вся кого сомнения, не одобрил бы такого поведения. И в этом плане можно быть уверенным: что бы ни случилось, ты, красавица моя желанная, будешь молчать про нашу встречу, как рыба об лед…»

— Так ведь никто не знает, когда ему в башку стукнет смотреть эти дрянные записи, — в глазах Алены сверкнула слабо маскируемая неприязнь, адресованная явно не Сергею. — Ладно… Пора убираться. Выходи первый, иди спокойно, чинно — сразу в раздевалку. Я после тебя выйду — не надо, чтобы нас лишний раз видели вместе. Все — уходи…

Выскользнув в коридор, Сергей на миг замер в нерешительности. Зеленый огонек камеры приветливо мигал, приглашая распоряжаться пространством и временем по своему усмотрению.

«Черт… А не может быть такого, что ты тут мигаешь, а сам тем временем втихаря подсматриваешь? Вот интересно будет…»

Сергей вдруг живо представил себя… крысой. Этакой пакостной вероломной тварью, готовой в благодарность за обогрев и еду цапнуть благодетеля остренькими инфицированными зубками и наградить чумой. На тебе, благодетель членов, — не пускай кого попало!

«Время, — напомнил незримый глас сурового инструктора. — Чего растопырился?»

А рискнуть стоило. Уж коль скоро такая возможность представилась — надо проверить все, что доступно.

На цыпочках прокравшись к запасному выходу, Сергей бегло осмотрел массивную щеколду, обнаружил на верхнем косяке крохотный сигнализационный датчик на размыкание и запомнил на всякий случай тип замка. Затем осторожно толкнул дверь, расположенную справа от входа.

Увы — заветного спуска в подвал тут не было. А была тут тривиальная кладовка, в которой имелся стоявший у стены массивный стеллаж из швеллера, вполне годный для хранения противотанковых мин или ящиков с боеприпасами, массивный же моющий пылесос, набор швабр, ведер и тряпок. То есть сокровища почему-то положить забыли. И по этому поводу замок на двери отсутствовал вовсе.

— Ну и ладно, — буркнул Сергей, осторожно прикрывая дверь. — И без подвала обойдемся…

И, развернувшись, стреноженным зайцем проскочил по коридору к двери в общедоступные апартаменты.

Все. Рекогносцировку можно было считать успешной. Сенсационных открытий, увы, она не принесла, но была во всех отношениях полезной и приятной. А местами, если честно, приятной просто до умопомрачения. И вовсе не потому, что сурово и беспощадно отымел женщину врага ещё до боя, потешив тем самым свое воинское самолюбие. А в связи с тем, что познал нечто такое, мимо чего ранее спокойно проходил, считая это явлением ординарным и обыденным…

Автономно трудившийся через проспект от «Конверс-банка» сканер никто вниманием не удостоил.

«Нам, отчаянным, многое сходит с рук, — тихо порадовался Сергей, слушая тишину в офисе и перематывая между делом пленку. — А ведь мог и конфуз приключиться…»

Да, случись у банковских секьюрити внеплановый припадок бдительности, можно было запросто угодить в нехорошую историю с предсказуемыми последствиями. Вычислить по машине владельца — минутное дело!

«Нет, как ни крути — без команды не обойтись…»

Запись несколько подпортила радужное настроение. Помимо делового общения пленка зафиксировала небезынтересную беседу Мирзы с неким Женей — все по-русски, но не все понятно. Небезынтересна она была тем, что речь шла о вечере тридцатого, а непонятно — кого конкретно имели в виду.

— …Ты свой «в принципе» и «как бы» совсем убери, понял меня, да? Скажи прямо — это можно организовать?..

Видимо, первоначальный разговор с Женей имел место ранее — Мирза без обиняков, пробурчав приветствие, перешел к делу

— …Маладэц, бляд! Мудьжик!

Мирза доволен и шутит — по-русски он говорит хорошо, почти без акцента. Акцент используется, как игровой момент в общении на предмет шутки-юмора. А ещё он возникает в минуты сильного волнения или гнева (разок доводилось слышать).

— Так и скажи… Хорошо… хорошо — нет проблем… Да сколько хочешь! Нет, совсем «сколько хочешь» — не на до… Так… Скажи так — по десять штук на нос. Это пой дет?.. Нет, я понимаю — знаменитости. Но ведь совсем молодые, да? Начинающие, да? Ну вот, скажи — по десять. Это хорошие деньги для таких молодых — сорок штук баксов. За такие бабки я могу снять на ночь целую роту классных шлюх. Профессионалок… Ну и что не шлюхи? Они все готовы за деньги… Хорошо… Хорошо… В общем, так: два — три часа, роскошный ужин, никакой ебли — чисто посидеть в солидной компании, украсить, на фуй, уважение сделать… И — по десять штук на брата… э-э-э… на сестру. Безопасность я гарантирую. Скажи мне — кто их «кроет»?.. Что значит «никто»?!. Совсем никто? Женя, дорогой мой, так не бывает! Ты мне сказки не рассказывай, да! У всех есть «крыша», у всех… Кто такой «Филармония»? Такого вообще не знаю, первый раз слышу… А, филармония?! Ты шутишь, Женя?.. Слушай, совсем странно… Да я понимаю… Нет, обижать не буду… Ну, скажи тогда — осторожно скажи: одна, которая захочет, будет мал-мал ибатса. Сабсэм немного! Добровольно… Не понял?.. Да нет, скажи так: один сабсэм молодой, красивый, очень богатый. На стоящий дьжигит! Любит чистая девушка, не проститутка. Шлюх сабсэм не любит… Да-да, если добровольно никто не хочет — никто заставлять не будет. А за это — одна, которая ибатса, ещё десять штук сверху… Да-да, скажи — очень богатый и красивый. Скажи — миллианэр! Настоящий саудовский щщейх! Все сделает, золотом засыпет! Ну да, конечно… ну все, Женя, как пробьешь окончательно — звони… Пока, дорогой мой…

Вот такой разговор. В течение дня ничего не прояснилось, на вечерней «летучке» Мирза словом не обмолвился ни о Жене, ни о предмете беседы с ним.

— Скверно, — удрученно отметил Сергей. — Что это за «чистые девушки, не проститутки»? Да и нечистые бы были — один черт…

Вот так страстный вайнах Мирза, мимоходом, походя, одним движением воткнул в стройный план юного мстителя лишнюю деталь. Маленький такой штришок — но до того жирный и несуразный, аж плакать хочется!

— Уроды похотливые! Чтоб вам всем в одночасье гермафродитами стать!

А то было скверно, что наш стратег доморощенный, имея некоторое понятие о горском менталитете, взял почему-то за основу, что хлопцы будут отдыхать в суровой мужской компании. Без привлечения вспомогательных особей женского пола.