Ты не знаешь о дочери Безрукова Елена

Глава 74

— Ты снова улыбаешься, — сказал он, поглаживая меня по спине, пока я лежала на его груди. Мы встречали рассвет. Спать хотелось уже жутко, Рома просто вымотал меня, но мы не могли расстаться даже на сон. Всё смотрели и смотрели друг на друга, обнимались…

— Да, — провела в очередной раз я пальцами по его губам. Как же я его люблю. Только его. — Я сейчас счастлива.

— Несмотря на?

— Несмотря ни на что, — твёрдо ответила я. Я готова нести ответ за каждое свое слово.

Рома имел в виду, конечно, ребёнка от Лады, которого ему теперь придётся растить тоже, хоть и жить с нами малыш не будет. Он останется с мамой, рядом будет ещё и Лена — мать Романа, но всё же иногда ездить к нему роме придётся и самому. Я всё понимала, что ребёнку нужен отец хоть иногда, и малыш не виноват, что всё вышло вот так с его родителями, что Рома чаще будет с нашими детьми, чем с ребёнком Лады, но всё равно в груди стояла горечь. Хотя конкретно сейчас она почти не ощущалась.

Обняла его покрепче.

Мой.

Только мой.

Ромка…

Моя боль и любовь.

Мой рай и ад.

Мой ангел и бес.

Вся моя жизнь.

Единственный мужчина.

Мы как два идеально подошедших друг другу пазла, только края наши не сразу обточились до состояния, когда мы бы уже вошли друг в друга и остались такими навсегда. А теперь этот день настал. Я чувствую. Теперь всё правильно и на своих местах.

Все эти годы мы оба словно жили другой жизнью, чужой, не нашей. Занимали не свои места и играли какие-то чужие роли.

Нам нельзя было расставаться. Судьбой нам дано быть только вместе, а её не обмануть. Мы оба болели, скитались, пытались забыться. И всё это, что закономерно, имело свои последствия…

Дай же нам, Боже, всё преодолеть. Простить друг друга окончательно. Отпустить, забыть былые обиды, залечить былые раны.

Мы сможем. Справимся. Потому что теперь мы есть друг у друга.

Рома дал мне слово. Слово Питерских — много значит и дорогого стоит. раз сказал, что не бросит больше без причин, доказанных моих проступков — значит, так оно и будет. Раз сказал, что будет слушать, значит, так тому и быть.

Хотелось бы надеяться, что этот дорогой урок жизни научил нас обоих ценить семью, ценить любимого. Говорят, что незаменимых нет, но на практике это не работает. Любимых заменить нельзя. Никем, никогда. Любой другой человек рядом воспринимается как суррогат, подделка любви. Иллюзия. которая не приносит счастья и удовлетворения. И есть такие болезни, которые время не лечит…

Кажется, я действительно готова простить и принять его со всеми потрохами, плюсами и минусами… И с чужим ребенком. Да, готова. Вот сейчас — да. Потому что я не могу без него, и не хочу без него. Он сам выбрал меня, сам пришёл ко мне — значит, пора уже простить и попытаться это преодолеть. Я знаю, мы сможем, потому что любим друг друга, не смогли забыть даже в долгие годы разлуки.

— Котёнок, — прижался он щекой ко мне и зажмурился. — Я тебя не достоин! Но прошу — люби меня, такого засранца! Погладь, погладь меня…

Он схватил мою руку и положил на свою голову. Ещё со школы он любил те ощущения, когда я запускаю пальцы в его волосы. И теперь на его шее и плечах образовались крупные мурашки, а сам Рома застонал от удовольствия.

— Рыжая… Ты — султан моего сердца. Катя Хатун…

— Ой, бог мой, — рассмеялась я. — Рома, насмотрелся сериалов, что ли?

Он тоже рассмеялся.

— Ты сама меня на него подсадила. Помнишь? Я не хотел смотреть!

— Да, помню, конечно. В студенчестве ещё я начала смотреть его. Первые серии ты нос воротил, потом стал слушать краем уха, а третью серию уже попросил включить сам с фразой» Ну чего там дальше про Махор или как там её… Рыжую рабыню!»

— Да, точно! А оказалось интересно.

— Не думала, что тебе понравится…

— А это были лучшие вечера, Котёнок, — снова обнял он меня. — Знаешь почему?

— Почему? Ты всегда тайно любил турецкие сериалы, но стеснялся сказать?

— Нет же, — снова рассмеялся он и притянул меня к себе ближе. — Потому что с тобой их проводил. Плед, чай, сериал на фоне… Иногда мы видели с тобой только титры, потому что слишком увлеклись друг другом. А потом перематывали, чтобы всё-таки досмотреть серию.

— Да, — улыбнулась я, укладывая снова на его плечо свою голову. — Такие воспоминания крутые…

— Самое важное в жизни — найти того, с кем тебе круто будет смотреть самый тупой сериал в мире. Пусть он будет самый скучный из всех, что я видел, но главное — смотреть его с тобой.

— Это так мило звучит, Ром, — поцеловала я его в небритую щеку.

— … и чтобы было на кого ногу с утреца закинуть, — добавил он, а я рассмеялась.

— Это ты любишь!

— А еще — чтобы было кому всунуть и как… — остальное он договорил мне на ухо, да такое, что я покраснела словно девственница.

— Ой, Рома, — покачала я головой, чувствуя, как он поднимает меня под себя, с целью исполнить те пошлости, что он сказал мне на ухо… — Пошляк… М-м-м…

Утром нас разбудил звонок. Мы оба сонные сели в кровати. Рома нашёл на полу свой телефон среди брошенной там же одежды и принял вызов.

— Да. — Он слушал, что говорят на том конце провода и хмурился. Сон как рукой сняло. Опять какие-то плохие новости? Под ложечкой засосало от страха… — Понятно. Очень жаль. Я не…не знаю что сказать. Примите соболезнования. Да, конечно, я позвоню ей чуть позже… Да, спасибо. До свидания.

— Что случилось? — Побелела я.

— Ладу ночью прооперировали. Последствия аварии… Ребёнок умер внутри неё.

Рома звонил Ладе. Успокаивал и поддерживал. Я сидела рядом с ним и молчала. Я понимала его и гордилась своим мужчиной. Это большой поступок, мужчины, друга. Да, она мне соперница, но теперь это в прошлом. Теперь же от ревности не осталось следов, мне искренне жаль девушку, на хрупкие плечи которой свалилось столько горя… Поддержка Ромы сейчас, наверное, единственный луч света для неё… Самое главное, что она понимает, что назад пути нет, и приняла эту поддержку именно в рамках дружбы.

Рома не стал уходить в другую комнату, чтобы поговорить с Ладой, он позволил мне остаться. Потому что у него от меня секретов нет.

Он повесил трубку и опустил голову. Плечи опустились тоже. Он переживает…

Я подошла к нему и обняла за плечи, положив голову на одно его плечо.

— Держись, Ромка… — шептала я ему, баюкая как ребёнка. — Очень грустно, что так всё вышло… Жаль. Очень жаль… Но мы всё переживём. И Лада тоже… Очень надеюсь, что она ещё будет счастлива. И сможет родить любимому мужчине малыша…

— Ты ей сочувствуешь? — посмотрел он на меня так, словно его удивляет наличие у меня сострадания к бывшей сопернице.

— И ей, и тебе… — ответила я. — Это же и твой…

Договорить тяжело было. Голос сорвался. Если мне тяжело просто говорить об этом, то даже представить не могу, какие горькие страдания испытывает сейчас Лада. Дай ей бог…

— Ты… Рыжик, ты просто нереальная, — повернулся он ко мне и обнял в ответ. — Ты просто… Мой космос…

Мы ещё долго сидели молча, я слушала биение сердца Ромы — оно постепенно стало успокаиваться. Пусть он молчит и не плачет — ведь мужчины никогда не плачут! — я ощущала его боль потери. Пусть он толком привыкнуть не успел к мысли об ещё одном ребёнке, да и не планировал его, но всё же такая потеря бьёт по всем. Дети должны жить… Но мир часто несправедлив. Одна надежда, что небеса дадут шанс Ладе восполнить эту потерю так, как она дала его нам с Ромой…

А ближе к вечеру, когда мы выспались после бессонной ночи и повторили наш забег ещё несколько раз, поехали к родителям Романа — нужно сказать, что наши отношения возобновились.

Взяли с собой Ольку, купили по дороге огромный торт, и шумной гурьбой высадились у крыльца дома семьи Питерских. Дома, в котором когда-то жила и я в разных социальных ролях, а теперь снова входила туда счастливой — мы шли втроём, держась за руки. Олечка посередине радостно прыгала, держа за ладони маму и папу.

Наташа и Пётр сразу отметили наши счастливые лица и крепко сжимающие пальцы другого ладони…

— Добрый вечер, молодёжь, — сказал он, оглядывая нас всех. — Вы с тортиком! Есть повод?

— Да, — сказал Рома, вручая коробку с угощением Наташе, которая тут же принялась хлопотать и накрывать на стол. — Мы с Катей женимся.

— Батюшки! — выронила блюдце на пол Наташа и села на стул. А потом вдруг заплакала. — Ой, дураки…

— Ты чего? — поднял её со стула Пётр и притянул к себе.

— Столько пройти понадобилось, чтобы понять то, что все и так видели, — ответила она, утирая слёзы.

— Ну и что теперь рыдать? — спросил отец Романа.

— Да я от радости! — рассмеялась она и повернулась к нам. — Поздравляю!

Она мягко убрала от себя руки мужа и поспешила к нам.

— Родные мои, как я рада! — целовала она по очереди всех нас, начиная с Оли. — Как рада!

— Точно решили? — почесал в затылке Пётр. — Я, кажется, уже это слышал… Несколько раз.

— Точно, — кивнул Роман. — Завтра же подадим заявление в загс. У нас есть ещё один весомый повод для этого…

Он глянул на меня, а я покраснела, словно вообще про секс впервые говорила…

— Что за повод? — нахмурился отец, а Наташа закрыла лицо руками, то ли смеясь, то ли плача от радости. Она все поняла…

— Боже, спасибо! Образумил дураков моих…

А Ромка бережно, словно я самая главная в его жизни ценность, притянул меня к себе и ответил отцу:

— Мы беременны.

— О, — округлил глаза Пётр. — Ну э-э-э… Тогда этот повод даже весомее. Несите шампанское…

Эпилог

— Всё, Катюш, пора ехать, — сказала мне Наташа.

Я обернулась на неё, с трудом оторвав взгляд от зеркала. Всё разглядывала и разглядывала своё подвенечное платье. Почти в тридцать лет я надела его впервые и выхожу сегодня замуж за самого любимого, родного и желанного. Вредного Питерского, который доставал меня в школе, потому что влюбился, а я этого не понимала. За того мальчика, который спасал меня от детского дома и боли от потери любимой ба — надеюсь, она тоже видит меня такой сейчас: счастливой, влюблённой, беременной снова от будущего мужа. За того мужчину, который совершил много ошибок, но смог их признать и исправить.

За моего Ромку.

— Катенька, ну какая ты красивая! — улыбнулась мне Лена, мама Ромки.

Конечно, будущая свекровь вместе со своим мужем прилетели к нам на свадьбу. Я очень рада снова видеть её рядом с Романом. Так приятно, что вся семья собралась, чтобы разделить с нами этот праздник и прожить этот замечательный и счастливый день вместе.

— Да, Ромке повезло с невестой, — поправила локон у лица Наташа. — Такая красавица досталась. И умница! Счастья вам, молодые…

— Ну, пора, — Елена первая взялась за мою пышную юбку, чтобы помочь спуститься вниз, к машине, которая доставит нас в загс.

Внизу лестницы меня ждал Роман. Он воевал с розеткой на кармане свадебного пиджака.

— Вот блин, гадость такая… — бурчал он, и даже не слышал, как я оказалась возле него.

— Ром… — позвала я.

Очень волновалась о том, что же он скажет, увидев меня в свадебном платье. Вдруг ему не понравится?

Он поднял свои серые глаза и совсем забыл про розетку. Он смотрел на меня, словно впитывая в себя каждую черту моего лица и каждую складочку на платье.

— Рыжая… Ты просто охренительная, — заявил он слегка сиплым голосом. — Секси!

Я смущённо улыбнулась. Когда в его голосе появляется хрипотца — Роман желает пойти в спаленку. Главное, чтобы по довольно узким черным брюкам со стрелкой это не было слишком заметно… Впрочем, забавная была бы картина — сразу видно, что жених ну очень хочет жениться, а невестушка ему нравится вот прямо аж вот так!

— Ты тоже очень красивый в этом костюме, — улыбнулась я и смахнула несуществующую пылинку с его плеча. — Тебе так идёт.

— Ты красивее.

— Ты.

— Нет, ты.

— А я говорю, что ты, Рыжая. Ты вообще красивее всех, и не спорь.

Он протянул руку мне, раскрыв пальцы.

— Ну что? Вперёд? Становиться Питерской?

— Вперёд, — взялась я смело за его руку. — Только об этом и мечтала!

В машине Питерский хитро поглядывал на меня, а потом полез целоваться. Испортил мне всю помаду, и вообще стал заваливать на сидение.

— Да чё ты делаешь, дурак! — смеялась и возмущалась я.

— Пипец как хочу свою жену, — заявил наглец и полез под юбки…

— Дай хоть как человеку до Загса доехать! — ударила я его по руке. — Платье всё измял.

— Зато сразу видно что муж тебя хочет и любит, и можно даже регистратору не спрашивать, точно ли моё желание окольцевать одну рыжую красотку является добровольным.

— М-м… Ромка! Прекрати немедленно!

— Тогда дома будешь должна, — заявил он, сжимая пальцами моё бедро. Всё-таки пробрался куда надо, и куча юбок его не остановили. — У мужа шашка горит, а она «прекрати, прекрати!»

— Дома делай всё, что хочешь, — ответил я. — А сейчас давай доедем до загса.

— Ну ладно — хитро улыбнулся он. Сама сказала…

Ой… Кажется, меня ожидает очень горячая брачная ночь…

Рома сел рядом и просто обнял меня.

Да, шишка действительно горела…

— Согласны ли вы, Питерский Роман Петрович, взять законные в жёны Романову Екатерину Анатольевну?

— Согласен, — твёрдо ответил Рома, сжав сильнее мои пальцы.

Для него эти слова такие же заветные, как для меня.

— Теперь я прошу ответить невесту, — обратилась ко мне празднично одетая сотрудница отдела загс. — Согласны ли вы, Романова Екатерина Анатольевна, взять в законные мужья Питерского Романа Петровича?

— Согласна, — без тени сомнения ответила я. Только на последней ноте голос всё-таки дрогнул. Момент был настолько волнительный и трогательный, что ком в горле встал. От счастья, конечно…

— Тогда прошу вас обменяться кольцами в знак согласия.

Оля в красивом платье поднесла нам кольца, которые заранее приготовили наши родители. Такой был их подарок — кольца с гравировкой.

Рома надел мне на палец обручальное кольцо первым. Затем я повторила за ним. Каждое действие имело такой вес для меня, что руки просто дрожали.

— Теперь прошу вас поставить ваши подписи в вашем первом совместном документе — акте регистрации вашего брака.

Мы расписались и получили на руки свидетельство о браке.

Женаты…

— Именем Российской федерации и властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой! Жене присваивается фамилия Питерская! Жених может поцеловать свою невесту!

— Рыжая… — прошептал мне мой балбес, радостно улыбаясь, и притягивая меня к себе ближе на глазах у всех. — Моя Рыжая…

— Ромка… — улыбнулась я ему в ответ, теснее сжимая его ладонь своей.

Брачная ночь была одной из самых горячих, что была у нас… Если бы я уже не была беременна, то Роман абсолютно точно заделал бы мне малыша сегодня!

Питерский…

Придурок и забияка…

Мажор.

Говнюк.

И самый дорогой и любимый мужчина в мире.

Теперь вместе и навсегда.

Катя выносила и родила Роме мальчика — сына, о котором он так мечтал после обретения дочери. Мальчика назвали Михаилом. Рома едва сдержал слёзы, когда взял сыночка на руки в первый раз. Эти ощущения ни с чем не сравнить, их невозможно забыть. И счастье, что всё же Роману посчастливилось испытать это.

А спустя четыре года Питерский взял на руки ещё одну дочь — Котёнок родила ему ещё одну рыжую девчушку, которую нарекли Полиной — в честь любимой бабушки Кати.

Его мечта сбылась — быть вместе с той, о ком так бьётся сердце. Он был рядом со своим Котёнком и ждал малышей, помогал их выхаживать, увидел первые шаги своих детей и первый зубик.

Теперь он точно знает, что важно бороться за свою любовь до конца, уметь слушать и слышать, дать шанс другому и уметь прощать.

Катя счастлива со своим мужчиной, который стал для неё стеной от бед. Многодетная семья много времени проводит вместе и счастлива от этого.

Пётр отошёл от дел компании, лишь изредка помогая Роману в управлении. Он много путешествует с Наташей, которая тоже родила ему ещё одного ребёнка — на сей раз дочь, которую назвали Настей.

Виктор женился на девушке, которую встретил на новом рабочем месте. О Кате он больше не вспоминает. Кольцо Роман ему вернул вместо Кати, но дальнейшая судьба украшения неизвестна…

Архип с Кристиной живут мирно, они, конечно, были рады за друзей и пошли к ним на свадьбу в качестве свидетелей! Пары продолжают дружить семьями.

Лада долго лечилась. После аварии обнаружились и другие проблемы со здоровьем. Но она прошла курс лечения и реабилитации, смогла вернуться к нормальной жизни и даже снова родила, и кажется, не одного малыша. Говорили, что её выходил и вернул к жизни молодой красивый доктор, владелец клиники, в которую попала Лада. Мужчина старше неё, продолжал практиковать и оперировать от скуки и чтобы не потерять навык, ходил на дежурства наравне с другими врачами. Считалось, если пациент попадет к нему на стол — он обречён жить. В такую ночь, когда доктор Старков дежурил, Лада и попала к нему на стол…

Доктор сочувствовал девушке, которой пришлось многое пережить волею судьбы, и кажется, не заметил сам, как Лада стала интересовать его намного больше чем пациентка, нарушая этику…

Рома и Катя рады, что и у Лады нашлась своя спина, плечо и своё счастье… И к ней снова пришёл малыш… Ведь она так его ждала.

Любовь бывает разной.

Непонятной другим, непослушной, нелогичной и необъяснимой…

Ее понимает лишь тот, кто любит, и понимает ее такой, какая она есть, с тем, кто эту такую странную любовь разделяет.

Просто потому что с другими не то, пусто, серо, сиротливо, другие словно суррогат или подделка.

Потому что пить чай под утро вдвоём и встречать рассвет хорошо только с ним.

Потому что искать в поисковике среди ночи «есть ли у пингвина колени» вместо сна весело только с ним. А утром на работу…

Но ты не жалеешь. Ни о чем.

Потому что в принципе весело только с ним.

Потому что с ним ты словно дома, словно обнажена душой и можешь нести любую чушь, и знаешь — он поймёт.

Потому что только от его касаний бьет током, туманит разум.

И пусть все скажут, что вы странные, ненормальные, он плохой — люди всегда болтают, так уж мы устроены.

Пусть болтают.

А я просто взяла и посмела быть счастлива с тем, с кем я у себя дома душой.

Он и есть мой дом…