Ты не знаешь о дочери Безрукова Елена
— Да, обязательно. Извините, но я просто валюсь с ног.
Я пошёл наверх, в спальню, в самом деле ощущая дикую усталость. Хотелось в душ и лечь спать, а завтра снова в бой, и в первую очередь стоит выяснить насчет Оли. Я и сам очень волновался за судьбу малышки. Моя она или не моя, а ребёнка жаль.
Хотя я почему-то абсолютно уверен, что Олечка моя, Катя не лгала.
Ребёнок Котёнка.
Мой ребёнок.
Мой ребёнок от Котёнка.
Той, о которой я так мечтал… Когда-то.
А потом так же сильно ненавидел.
Не мог забыть.
Просто невероятно…
Вышел из душа и направился прямиком в кровать. Спать осталось часа четыре, не больше. Лада сидела в кресле у окна и провожала меня взглядом.
— Ты спать идешь? — спросил я у неё, расстилая постель и укладываясь под одеяло. — Или так и будешь сидеть в полутьме.
— Она и есть та девушка, которую ты так любил? — спросила она меня.
Я шумно втянул воздуха в легкие и выдохнул. Когда мы познакомились с Ладой, я всё ещё болел Рыжей, и имел недальновидность рассказать ей об этом в один из вечеров. Мы встретились на работе, и так как оба были из России, быстро подружились и долгое время были просто хорошими друзьями. Лада просила у меня шанс стать мне больше чем другом, но я никак не мог отпустить свою нелепую любовь. Я ощущал от неё искреннюю симпатию, делился с ней личным. Со временем я остыл к рыжей стерве, и однажды мы проснулись с Ладой в одной постели.
Я не думал, что мы настанет день, когда пересечёмся все вместе. Лада знала, что я сильно любил некую рыжую Катю, но был предан ею. Несложно было догадаться в свете последних событий, кто такая эта Катя…
— Лада, — обратился я к ней. — Я понимаю, что ты хочешь поговорить и всё выяснить. Но давай, пожалуйста, отложим разговоры на завтра. Я чертовски устал, а мне вставать раньше обычного и ещё работать завтра целый день. Завтра мы с тобой всё обсудим, хорошо?
— Это она или нет? — не унималась девушка.
— Она, — не стал я лгать. Не от меня, так от кого-то другого всё равно узнает. Толку от вранья не будет… Шила в мешке теперь уже не утаить.
— Это её ты так любил, что меня никак не мог принять, — сказала она горько и смахнула слёзы с щек. — Это с её присутствием с нами третьей я боролась столько времени.
— Мы же говорили с тобой об этом, — сел я в кровати. — Что ты не будешь корить меня за это. Не мог забыть, и ты сама знаешь как мне было тяжело. За что ты винишь меня сейчас? За моё прошлое? Сейчас же я с тобой. Значит, свой выбор я сделал. Я не хочу любить призраков прошлого. Мне нужна настоящая любовь, семья, дети.
— А дочь она родила от тебя? — задала новый вопрос Лада и словно нанесла мне удар под дых. Я не готов был говорить об этом… Но мне придётся отвечать перед ней, раз уж мы собираемся стать семьёй и развеять её сомнения. — Девочке как раз пять лет почти. Тогда ты уехал из России.
Я подумал немного, и решил не лгать и в этом вопросе. Всё равно придётся говорить ей, вон, родители уже в курсе судя по всему чья Оля дочь.
— Возможно, — ответил я. — Катя сегодня сказала мне, что да. Но мы сделаем тест-ДНК, и по нему точно будет ясно так ли это. Но да — Оля может быть моей дочерью.
Лада закрыла лицо руками и заплакала.
Я чертыхнулся и встал с кровати. Дошёл до кресла и сел возле неё. Убрал руки от её лица и посмотрел в её глаза.
— Ну и чего ты рыдаешь, дурочка? И что из этого, даже если Оля моя? Жить она будет с Катей. А мы с тобой и своих родим. Всё будет хорошо. Ты же знала, что у меня было прошлое. Так бывает.
Лада молча продолжала заливаться слезами. Ей больно, я прекрасно это понимал.
Поднял её с кресла и прижал к себе.
— Не плачь. Я же никуда не денусь от тебя вне зависимости от этой новости. Просто буду помогать её матери, конечно. Но женюсь же я на тебе. Пойдём спать, глупыш. Времени уже много.
— Я люблю тебя, Ром… — прошептала она мне, прижимаясь крепче.
— И я тебя.
— А её?
— Лада, — отстранился я от нее. — С ума сошла? Я же только что сказал, что люблю тебя, а Катя… Да, я любил её, сильно любил, но это в прошлом. Не ревнуй меня к прошлому и тем более к ребёнку.
— Её сильнее любил, чем меня?
— Не знаю, — хмыкнул я. — К чему эти сравнения. Любил её, теперь люблю тебя, что ещё?
— Извини…
— Спать, — скомандовал я и потянул её в кровать.
Спустя пять минут меня уже вырубило, хотя сквозь сон я слышал всхлипы Лады. Её мои ответы совсем не успокоили и не убедили…
Глава 28
Утром встал раньше обычного. Принял душ, позавтракал раньше всех и уже собирался выходить из дома, как вниз спустилась Лада.
— Ты проснулась уже? — спросил я ее.
— Не спится как-то, — ответила она.
Лицо бледное, глаза опухшие. Плакала полночи. Только почему — я так и не понял. Я же с ней, никуда не ухожу. Чего она рыдала? Женщины…
— Ты сегодня на работу? — задал я вопрос, надевая пиджак.
После медицинского центра сразу в офис поеду.
— Нет, отгулы у меня.
— Вот и отдохни, ты явно плохо спала.
— Угу. А ты почему так рано едешь? Пётр Сергеевич только собирается спускаться завтракать.
— Так в больницу же поедем.
— Ах да, Катя же просила, — сказала она довольно язвительно. Я обернулся на неё. Лада не забывала, что я туда собирался утром, просто хотела ткнуть меня этим. Плохая тактика, меня начинает это раздражать.
— Да, Катя просила, и я ей пообещал, — ответил я, беря в руки портфель с документацией для офиса.
— А Катя не могла доехать без тебя, как, собственно, и разобраться со своими проблемами самостоятельно? Какая тебе радость возить её туда ещё и утром? — спросила она.
— Могла, наверное, — кивнул я. Не говорить же ей, что я активно участвую в этом потому что Оля — моя дочь, прямо сейчас. — Но она попросила, и я не отказал. А теперь уже поздно — надо держать данное слово.
— Она теперь на тебе кататься станет, может?
— Почему кататься? — поджал я недовольно губы.
— Потому что она теперь будет просить тебя быть её бесплатным шофером по каждому поводу. Я таких девиц наглых знаю. Видит, что у тебя своя семья есть, и просить помочь. Своих помощников нет?
— Лада, прекрати, — осадил я её. — Никто на мне кататься не будет. Я просто ей помогу по старой памяти. И речь идёт о здоровье ребёнка — забыла?
— Нет, не забыла, — покачала головой Лада. — Здоровья Оле. Но отношения с её матерью мне не нравятся.
— Какие отношения? — посмотрел я на неё. — Никаких отношений нет. Я же тебе сказал. Слушай, не надо мне мозги выносить только, ладно? Плохая идея. Я поехал, хорошего дня.
Не оглядываясь пересек холл и вышел за дверь, нервно прокручивая на пальце ключи от машины. Она теперь меня будет каждый день клевать из-за Кати и глупой ревности к ней?
Доехал до дома Кати и понял, что даже не взял её номер телефона, и не знаю, как ей сказать, что я у её подъезда жду. Набрал номер отца.
— Да, — ответил он.
— Пап, скинь мне номер Кати.
— Зачем?
— Я у её подъезда стою, а её номера телефона нет. Мы едем в больницу, к Оле, помнишь?
— А, да. Помню, конечно, — ответил он. — Сейчас тебе смс отправлю её контакт. Минуту… Угу, ушло.
Мой телефон завибрировал в руке. Я открыл полученное сообщение — номер получен.
— Спасибо, пришло. Пап…
— Что?
— Ты знал, что Оля моя дочь?
— Э-э… — замялся он на секунду. — Катя тебе сказала?
— Конечно, сказала. Откуда бы я узнал?
— Ну да, — хмыкнул отец. — Она похожа на тебя как копия твоя. И только ты это и не заметил.
— Правда похожа?
— Очень. Катя привела её в офис буквально на днях, — ответил отец. — Сад у них не работал какое-то время, девать ребёнка было некуда, и она её в офис привела. Я увидел её и сразу понял, чья она дочь — у неё твои глаза, Рома.
Мои глаза… У дочери мои глаза.
Очень странное ощущение.
— А почему ты мне не сказал?
— Потому что Катя обещала рассказать сама, и я не стал вмешиваться, но дал ей ограниченное время на озвучивание этой информации. Потому что она явно собиралась тянуть кота за хвост до последнего и не хотела ничего тебе говорить. Тогда это сделал бы я сам, потому что считаю, что ты имеешь право знать. Совсем не факт, что ты бы отказался от ребёнка, если бы знал о его существовании. Так ведь?
— Не отказался бы.
— Ну вот.
— Спасибо, пап.
— За что?
— За то, что на моей стороне сейчас. Катя ничего мне не сказала и скрыла ребёнка. Нашего с ней.
— Ну ты виноват тоже — как ты её обидел, забыл? Впрочем, да — я считаю, она всё равно не права, и в данной ситуации я не за тебя, а за ребёнка. У Оли есть семья, отец, дедушка и бабушка, дядя даже в лице Никиты — я хочу, чтобы девочка знала об этом и стала частью нашей семьи.
— Вот за это и спасибо.
— Ну, езжайте тогда, — сказал отец. — Узнаете как она там… Позвоните. Мы переживаем с Наташей.
— Она тоже знает правду? — спросил я.
— Да, — ответил он.
— Блин, все знают правду, кроме меня! — возмутился я.
— А ты сам виноват, — ткнул меня носом папа. — Не обошёлся бы как скот с Катей — извини, хоть ты и мой сын, и я тебя люблю любого, но повёл ты себя отвратительно с той, которую, как ты сам говорил, любил — то знал бы о ребёнке, и был бы с ней рядом.
— С кем? — опешил я.
— С Олей, конечно, — отозвался отец. — Да и с Катей тоже, но наверное, это уже неважно. У тебя свадьба на носу, но с дочерью отношения наладить не будет лишним.
— Да, неважно, — ответил я на автомате.
— Ну вот. Как и перестать тиранить Катю тоже будет не лишним — теперь ты знаешь, что она мать твоего ребёнка. И надеюсь, что ты оставишь её в покое.
— Да не буду я ей ничего делать, — фыркнул я. — Мне от неё ничего кроме общения с дочерью не интересует.
— Вот и прекрасно, — осторожно заметил отец. — Не порти девчонке жизнь, Рома, раз уж свой выбор ты сделал и взял на себя ответственность в виде помолвки и обещания жениться.
— Не буду я ничего никому портить, пап!
— Дай бог. Ну, езжайте, потом расскажите, как там Олечка.
— Угу, — ответил я и повесил трубку.
Нахмурился и недовольно пожевал нижнюю губу.
Что они мне все очень толсто намекают, чтобы я к Кате не подходил слишком близко?
Не собирался я этого делать — зачем это нужно МНЕ?
Открыл смс от отца и уставился на полученный от него номер.
Нужно просто набрать его и просто сказать, я жду её внизу и готов отвезти в больницу к дочери.
Это очень просто, но меня словно что-то держало, я отчего-то волновался, словно не номер бывшей набрать хотел по делу, а девочку впервые на свидание приглашал, и не знал, откажет она или согласится. Почему-то то, что это не просто цифры телефона, а цифры ЕЁ телефона, заставляло меня испытывать какое-то смятение и тревогу.
Но таким образом можно и до ночи просидеть, втыкая в телефон, а мне ещё в офис дела решать надо ехать. Просто взял себя в руки и просто набрал этот номер.
— Да, — услышал я её тихий голос, и меня аж дёрнуло.
Я помню. Всё ещё помню как нежно звучит её голос в трубке, как она отвечала мне и кричала в трубку что соскучилась и любит… Особенно в тот период, когда я исполнял наказание суда в США из-за истории с отчимом. Она плакала, скучала, да и я готов был выть без неё, Котёнок находила от меня через целый огромный океан… Но сейчас она, конечно, ничего такого не скажет уже.
— Да, кто это? — заговорила она снова, когда я так и не ответил, внезапно провалившись с головой в воспоминания…
— Катя, — заговорил я. — Это Роман. Я взял твой номер у отца. Я приехал и жду тебя у подъезда.
— А, привет… — отозвалась она. — Сейчас спущусь.
— Вещи для Оли собрала?
— Да.
— Тогда спускайся.
Глава 29
— Доброе утро, — сказала она, когда села в мою машину.
— Э-э… Доброе утро, — отозвался я, понимая, что голос куда-то пропал и хрипит.
Я волнуюсь, и понять не могу, от чего именно.
— Поехали? — спросила она.
Бледная, не накрашенная, только по волосам расческой провела. Очень видно, как ей плохо. Я уже знаю такое её состояние. Боже мой, прошло столько лет, а я словно ощущаю её как раньше. Она молчит, не жалуется, не ноет, но внутри горит, кричит, плачет. И я слышу этот немой крик. Катя осталась Катей… Одинокий волчонок.
А я? Каким она видит меня? Я изменился по её мнению или нет?
— Да, конечно, — словно вынырнул я из своих мыслей и завёл мотор.
Мы доехали до центра быстро. Всю дорогу катя молчала, нервно сцепила свои пальцы и сжимала зубы. Она очень сильно переживала, и я тоже. Точно не мог сказать, почему: потому что Оля — моя дочь, или потому что Катя старадает. Меня всё вместе задевало.
Дверь отделения интенсивной терапии открыла медицинская сестра.
— Доброе утро, мы…
— Доброе утро, — не дослушала она. — Я помню, Оля Романова. Я сейчас уточню о ней информацию. Ждите.
— А можно её врача позвать к нам? — успел спросить Роман.
— Я скажу, что вы хотите побеседовать, — кивнула она и закрыла дверь.
Мы принялись ждать, но уже через минуту она вернулась.
— Мама, заходите! — сказала она. — Очнулась Оля.
Катя тут же юркнула в дверь.
— А мне можно?
— А вы кто? Отец?
— Да, — ответил тут же я.
— Ну заходите тоже, так и быть.
Нас проводили в палату, где разместили Олю.
На огромной кровати девочка казалась ещё меньше чем была. Бледная, явно нездоровая. В руке — игла капельницы. Сердце кололо это зрелище. Катя кинулась к ней, я остался стоять позади, чтобы не мешать им. Девочка ещё очень слабая, может отключиться опять. Пусть хоть Катя с ней поговорит, нам так и вообще предстоит познакомиться с Олей. Очень верю, что скоро мы это организуем, когда она поправится.
— Олечка, солнышко! — Катя старалась не плакать, но голос и руки у неё сильно дрожали.
Она присела на край кровати рядом с дочкой и склонилась над ней. Гладила её по волосам, целовала бледные щёчки.
— Девочка моя…
— Мама… ты пришла.
— Конечно, милая, мама всегда рядом. Тише, тише, не вставай.
— Я хочу домой.
— Я знаю, моя хорошая, но пока надо побыть тут. А когда ты поправишься, мы тебя обязательно заберем.
— Мам…
— Что, зайка?
— Мам…
Глаза ребёнка снова закрылись. Оля замолчала и как будто снова уснула.
— Оля… Олечка, — сжала Катя маленькие ладошки дочери.
— Не беспокойтесь, у неё пока очень мало сил, — негромко сказал доктор. — Лихорадка всё ещё мучает её. Давайте выйдем.
Он мягко подтолкнул Катю, которая снова начала плакать, прижав ладонь к губам, к двери, я перехватил её за локоть и вывел за дверь.
Она остановилась у двери и стала смотреть в небольшое окошко на врачей, которые стали хлопотать над девочкой. Сказали не бояться, а сами забегали…
Врач тоже вышел к нам через несколько минут.
— Что случилось? — спросила Катя.
— Температура снова очень высокая поднялась, — ответил он. — Но мы контролируем. Сейчас ей поставят ещё капельницу.
— Токсикация так и идёт? — спросил я.
— Пока да, сутки еще не прошли. Через пару дней ей должно стать легче.
— А по клещу что-то известно уже?
— Пока нет, мы только утром его отдали в лабораторию.
— То есть еще неизвестно, что он переносил? И переносил ли?
— Для того мы и отдали его на исследования, — пояснил доктор, пока Катя гладила стекло окна, за которым лежала её дочь. Наша… — Если что-то обнаружится — мы сможем оказать помощь и нивелировать последствия инфекции. Вчера уже мы ввели необходимые препараты, чтобы предотвратить развитие любой из них, но на всякий случай надо удостовериться, поэтому ждем результата. Он будет на днях.
— Доктор, а можно попросить какой-то дополнительный уход за девочкой? — задал новый вопрос я.
— Какой дополнительный? — пожал плечами тот. — У нас и так клиника платная, и врачи тут все хорошие. Присмотрим, не переживайте.
— Спасибо. А потом её в обычную палату переведут?
— Да, как перестанет температура подниматься — сразу переведём.
— Палаты комфортные? Или можно заказать какую-то особенную?
— Все одинаковые, на двух человек. Не переживайте, они хорошие. И за девочкой вашей присмотрим. Вы вещи Оли привезли?
— Да, — ответил я и протянул пакет с вещами врачу. Я забрал его у Кати, когда она шла к Оле.
— Отлично. Тогда на сегодня всё. Не стоит мешать врачам заниматься вашим ребёнком. Приходите теперь уже завтра.
— Я останусь, — заявила Катя, и мы оба обернулись на неё.
Мне казалось, она нас совсем не слушает, но это было не так.
— В этом смысла нет, — пояснил врач. — Вас сегодня больше не пустят в палату, и тут тоже оставаться нельзя — по коридорам мы возим экстренных больных. Поэтому прошу покинуть отделение и приходить завтра. Всё будет хорошо.
Катя не стала с ним спорить. Кинула ещё один полный слёз взгляд на Олю под капельницей, и побрела к двери.
За дверью отделения интенсивной терапии она сначала остановилась и осмотрелась. Села на длинную скамейку в коридоре и стала смотреть в одну точку.
— Кать, ты серьёзно тут останешься?
В ответ она просто разрыдалась.
Господи как всё это тяжело мне!
И что мне теперь делать? Сидеть возле неё целый день? Я не могу, дела в офисе стоят. А как работать если перед глазами так и стоит бледный ребёнок под капельницей? И Катя, которая рвёт душу своими слезами и ощутимой болью. Я прямо ощущаю её.
— Кать, — я, не отдавая себе отчета в том, что делаю, взял её ладонь в свои пальцы и сжал их. — Чем я могу помочь тебе?
Голубые глаза сфокусировались на мне. Она потянула свою руку обратно. Я неохотно разжал пальцы и позволил её теплу ускользнуть от меня. Но на моей коже так и горело ощущение её тонких пальцев в моих…
«Котёнок…» — так и билось в голове и вертелось на языке, но так называть её я больше не имею права.
— Ром, ты… Ты мне очень поможешь, если не будешь меня трогать, ладно? — попросила она, а меня словно кирпичом по морде долбанули.
Я ощутил ту же боль, что в школе, когда пытался её поцеловать, а она отказывалась…
Но теперь надо держать марку и свои странные никому не нужные горькие чувства при себе.
— Хорошо, извини… — ответил я. — Больше не стану. Я просто хотел поддержать. Ты в самом деле тут останешься?
— Да. Вдруг Оля ещё раз очнётся.
— Врач же сказал, что сегодня уже не пустят.
— Всё равно останусь.
Я вздохнул. Понимаю её желание и отчаяние, хоть и оставаться тут бессмысленно. Но сейчас ей этого не объяснить.
— Ром… А если найдут какую-то болячку? — спросила она, и снова запллакала, закрыв лицо руками.
А я нарушил уговор, который только что дал ей — прижал её к себе и хотел пожалеть.
Какое-то время она всхлипывала на моём плече, но вскоре снова отстранилась.
— Не надо… Не трогай, — тихо сказала она. — Будет больно.
— Кому?
— Нам.
— Почему?
— Сам знаешь почему…
Мы сели по разным сторонам лавки больничного коридора и на какое-то время замолчали.
Мне уже больно. Пару объятий с Рыжей снова превращают меня в наркомана, которому нужна доза Рыжей. Только чёрт его знает, что с этим делать.
Читать бесплатно другие книги:
