Ты не знаешь о дочери Безрукова Елена

Глава 30

В офисе первым делом пошёл к отцу. Пустое кресло Кати напоминало о том, что у нас сейчас не лучшие события в семье…

— Доброе утро, — сказал отец, когда я вошёл в кабинет и плюхнулся напротив него по другую сторону стола.

— Доброе, — кивнул я. — Оля приходила в себя, Катя поговорила немного с ней. Но пока ещё девочку бьёт лихорадка.

— Дай бог чтобы всё обошлось… — ответил хмурый отец. — Не было печали… Чувствую себя виноватым, что вообще потащил её на эту дачу.

— Не вини себя, пап, — вздохнул я. — Не ты же этого клеща туда привёз и Оле подкинул. Просто случайность. Врачи говорят, что вполне возможно удастся купировать последствия инфекции, если она есть. Мы вовремя приехали, врачи установили диагноз и оказали девочке помощь.

— Хотелось бы в это верить… — ответил он. — Тебя никогда не кусали клещи… Я даже не знал, что эти гады так опасны. Не вдумывался.

— Опасны, — поджал я губы. — Но очень хочется думать, что на Оле это не отразится. Катя не переживёт… Она в таком состоянии ужасном…

— Да ещё бы… Если бы с тобой что случилось, я бы тоже места себе не находил… Хоть ты и взрослый балбес уже. Всё равно тебя люблю, Ромка.

Я поднял глаза на отца. Да, это так странно — время идет, но мы остаёмся друг для друга всё теми же — отцом и сыном, пусть даже в висках отца давно проседь, морщины появились, но он всё тот же папа для меня, как и я ему сын.

— И я тебя люблю, пап.

— Ну а теперь ты и сам….Наверное, понял уже. Каково это — переживать за ребёнка своего. Или ты пока не осознал? Я так понимаю, Катя тебе сказала.

— Да, я же говорил по телефону тебе ещё утром.

— Ну да, помню.

— Я не понимаю пока что чувствую, — честно ответил я. — Я был свободен, теперь мне сообщают, что у меня есть дочь, да уже такая большая — почти пять лет. Я пока не знаю, как относится к этому… Я переживаю, конечно, но не понимаю точно: потому что болен ребёнок или потому что болен именно мой ребёнок.

— Да уж, ситуация… — хмыкнул отец. — Я сам привыкал несколько дней к мысли, что ты, оказывается, меня дедом уже сделал.

— Катя решила не говорить об этом мне.

— И мы оба знаем, почему, хоть я и не одобряю её решение.

Я промолчал на это. Папа всегда поддерживал в той ситуации Катю, а меня просто жалел, потому что мне было плохо. Я никак не понимал — почему? Но теперь я и сам стал сомневаться, правильно ли я всё понял.

Почему Катя одна воспитывала ребёнка? Моего ребёнка. Ведь очевидно, что если бы она любила Кирилла, то сделала бы аборт или родила бы и воспитывала с ним. Но она не осталась с ним, не сделала аборт, она родила мою дочь и выходила…

Катя не переставала меня любить?

Лучше бы мои догадки не были верными. Потому что тогда я просто придурок…

Сам просрал свою девочку, Котёнка бросил ни за что, сам грыз ходил углы и выл от боли, и сделал всё это сам.

Нет, это же невозможно понять и пережить… Наверное, я всё-таки что-то не так понимаю.

— Но, конечно, я признаю ребёнка после теста-ДНК, буду участвовать в жизни Оли, хочу, чтобы она общалась со мной, с вами… — сказал я после паузы.

— А за эту мысль хвалю, — кивнул отец. — Я очень ждал от тебя таких слов. Я тебя пытался воспитать мужчиной, и сейчас ты ведёшь себя по-мужски. Будем вместе помогать и Кате, и Оле. Ребёнок уже есть, и он ваш общий. Придётся вам обоим умерить гонор и настроить хотя бы нейтральные отношения, ведь мы — одна семья, хотите вы того или нет. И на ребёнке ваши склоки отражаться не должны. Вы уже достаточно взрослые, чтобы это понимать. Вы можете сколько угодно не любить друг друга, но ребёнка должны любить вместе. Родили — берите ответственность за маленького человека, психика которого напрямую зависит от вас сейчас, и достойно её несите. Вы могли что хотели делать без детей. А теперь всё — пора взрослеть и отвечать за человека, которого сами и…сделали.

Папа прав, конечно. Я даже и не собирался спорить.

— Я постараюсь наладить нейтральные отношения, — сказал я ему. — Теперь, когда я узнал, что Катя — мать моего ребёнка, я не стану её цеплять.

— Вот и отлично, — посмотрел на меня папа. — Наконец мы к этому пришли, к тридцати годам, да, Ром?

Я фыркнул. Моя бы воля — да я бы её замучил придирками. Но теперь это действительно будет просто неуважительно к матери моего ребёнка.

— Кстати, оформи ей отпуск и пока найди временно замену, — попросил я отца. — Она ни в какую не уходить из больницы, вчера я её просто вынес оттуда, сегодня она села в коридоре на лавку и отказалась уходить.

— Да, понимаю. Наташа тоже на работу не поехала, рыдает сидит, — ответил он. — Распоряжусь. Ты иди, работай. Понимаю, что тебе тоже нелегко, но куда нам с тобой деваться? Мы — мужики, не можем расклеиться и всё бросить.

— Да я ничего и не говорю, — сказал я, поднимаясь со своего места. Понимал прекрасно, что мне трудно будет собраться и думать о работе, но отец снова прав — кто, если не мы? И что будет с компанией, если мы оба сейчас тоже как Наташа и Катя сядем плакать? Тем более что времени вникать во всё, чтобы позже я мог справиться без отца у меня не так уж много. — Пойду кофе выпью и за работу. Звони, если что.

— Договорились. И я за работу.

Я ушёл в свой кабинет, и просто заставил себя отключиться от событий в семье и думать о цифрах в отчётах. Не заметил, как пролетело время, и пришло время обеда.

Я кинул взгляд на часы, отметил про себя, что надо закругляться и прерваться. Нужно пообедать, а до этого проверить поела ли Катя. А то свалится точно там же возле Оли, или ветром начнёт сдувать… И так худая стала… Вот уверен на все сто процентов, что она с той лавки больничного коридора не вставала даже…

Сказано — сделано. Дела отложены до послеобеденного времени. Я выключил монитор, взял ключи от машины и телефон и направился вниз, чтобы затем поехать в больницу.

Пока ехал, крепко сжимал руль. Мысли о том, что я сейчас её снова увижу, так и били по вискам.

Если всё прошло, то почему я так волнуюсь перед встречей с ней?

Глава 31

Я нашел Катю в том же коридоре, в каком оставил её утром. Она словно приросла к лавочке. В руках мяла носовой платок.

Я сел рядом с ней. Какое-то время мы молчали.

— Ты как? — спросил я первым.

— Нормально, — ответила она, и это был очень странный ответ, учитывая ситуацию. Впрочем, мой вопрос тоже, возможно, звучал неуместно, но как ещё выказать свою поддержку я не знал.

Как бы ни была против Катя, но теперь она снова не одна. У неё была Оля, а я хочу общаться с Олей. Я буду помогать дочери, а значит, и Кате.

— Оля снова приходила в себя. На двадцать минут, — сказала она мне.

— Очень хорошо, — кивнул я. — Значит, она справляется. Она пойдёт на поправку.

— Да, доктор тоже самое сказал.

— Так оно и есть, она сильная девочка. Тебя пустили к ней?

— Да, я побыла с ней ещё немного.

— Хорошо. Ты обедала?

— Нет.

— И кофе не пила?

— Нет.

— Так и сидела тут с утра?

— Да.

— Понятно, — вздохнул я. — Пойдём.

Я потянул её за локоть с намерением отвести в буфет и накормить. Она начала упираться.

— Куда?

— Обедать.

— Я не хочу.

— Кать, пошли.

— Нет.

— Тогда я тебя силком отнесу на виду у всей больницы.

Её голубые глаза остановились на мне.

— Да-да, отнесу тебя на ручках, и буду кормить с ложечки. И не отстану, пока ты не поешь.

— Ты хочешь устроить скандал, что ли, на всю больницу? — спросила она. — Я сама разберусь, без тебя!

— Ты уже разобралась — два дня ничего не ела. Вставай, или я тебя туда понесу.

Катя молча смотрела на меня. Тогда я подошёл к ней и попытался реально сгрести её с лавочки себе на руки. За что получил по ним, но добился своего.

— Не трогай, — рыкнула она на меня. — Ладно, пошли. Но после этого обещай, что уедешь.

— Уеду, уеду, — убедил я её. — У меня обед не резиновый. Нужно обратно в офис. Мы молча доехали до первого этажа и оказались в буфете-кафе. Катя села за столик у окна и без интереса стала смотреть меню, которое помещалось в один лист в пластиковой подставке. Выбор не ахти какой, но горячее и кофе тут были.

Работница буфета подошла к нам спустя пару минут с блокнотом в руках.

— Выбрали, молодые люди?

— Да, — ответил я за обоих, видя, что Катя равнодушно поставила меню обратно на стол и, подперев подбородок рукой, стала смотреть в окно. — Нам две куриные лапши, две порции пюре с котлетой и два салата весенних. И два капучино ещё.

— Поняла вас, — отозвалась девушка, которая старательно всё записала в блокнотик. — Сейчас всё будет.

— А меня спросить, что я буду есть, не надо? — спросила Катя, когда мы снова остались вдвоем.

— Не надо, — ответил я. — Ты бы что попросила?

— Кофе.

— Ну вот. А надо поесть.

— Ладе своей указывай, Рома, — сверкнула она глазами, а я поджал губы, чтобы не наговорить сейчас лишнего.

Конечно, она права, я никто ей, чтобы указывать, но я «кто» для Оли, и на судьбу Оли мне не всё равно — ей нужна здоровая мама. Да и на здоровье Кати мне не всё равно, пусть я и не признаюсь ей в этом, и сам себя уговариваю, что дело исключительно в Оле…

Но аппетит приходит во время еды, и Катя всё же поела, хоть и не всё полностью доела. На щеках появился румянец. Голодная была, но голода от горя не понимала…

— Спасибо за обед, — сказала она, решив забрать стакан с кофе с собой. — Сколько я должна?

— Нисколько, — пожал я плечами, почему-то огорчаясь, что она так быстро уходит.

— Нет уж, Рома, — ответила она, достала из кошелька пятьсот рублей и оставила их на краю стола. — Тебе я быть должной не хочу.

Не попрощавшись она вышла из кафе, а я так и остался сидеть с ощущением, словно получил оплеуху. С другой стороны, чего я ждал? Что ситуация с Олей превратит нас из врагов в друзей? Катя отлично помнит, кто я, и что я ей говорил, когда приехал. Так я и сейчас не то чтобы её простил за всё. Но почему тогда мне жаль, что она так скоро ушла от меня?

Её деньги я положил в отдельный карман — верну вечером, не нужны они мне. Что я — не в состоянии оплатить наш обед? Тем более, я сам её сюда повёл. Впрочем, всё это лирика. Главное, Катя поела и Олечке явно лучше. Очень надеялся, что критическое состояние скоро она переборет.

В офисе возле кабинета отца вдруг застыл, услышав из уст Виктора «Катя»…

Он был в кабинете и явно расспрашивал отца о ней…

Руки сами собой сжали крепче ручку двери, и я стал откровенно подслушивать.

— Где же Катя? — спрашивал Виктор. Вот хрыч старый, ему какая разница?! — Её нет на месте, и будто не было сегодня. Она не заболела?

— Она — нет, — вздохнул папа. Только, пожалуйста, не надо старому хрычу вываливать все наши семейные тайны, умоляю… — Заболела Оля, её дочь. Сейчас она в реанимации второй день.

Мои мольбы вселенная не услышала, и папа вывалил ему всё как на духу.

— О боже мой, бедная Катюша! — запричитал, впрочем, явно искренне, Виктор. — Что случилось? Может, нужна какая помощь? Я найду врачей.

И тут я не выдержал. Дёрнул ручку двери на себя и вошёл внутрь. Питоном уставился на Виктора.

— Ничего не нужно, — сказал я. — Оля в хорошей клинике, под наблюдением высококлассных специалистов. Помощь ей уже оказали. Извините, что вклиниваюсь в диалог, но вы очень громко это обсуждали.

— Это хорошо, — кивнул Виктор. — А девочка как? Почему реанимация?

— В себя не приходила от лихорадки.

— А сейчас?

— Сегодня приходила, на двадцать минут и на пять утром. Но в целом прогресс есть. И помощь у Кати есть.

На последнее предложение особенно надавил. Виктор сузил глаза, окинул меня подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Он повернулся к отцу.

— Катя сейчас с ней? — спросил он у отца.

— Да, — ответил Пётр. — Несколько дней её не будет, будет замена.

— Замену я уже заметил. А в какой больнице Оля?

— Может быть, мы уже работой займёмся? — громко вклинился я. — С Олей и Катей мы сами разберемся. Пётр Сергеевич, ну не рабочие вопросы совершенно.

— Да почему не сказать-то? — не понял меня отец. — В центре она. Ты лежал в этой клинике когда-то.

— А, понятно, — кивнул Виктор и снова кинул на меня задумчивый взгляд. — Тогда пойду работать, раз Роман Петрович так настаивает. Задачи сбросьте на почту, Пётр Сергеевич.

— Да, хорошо.

Виктор ушёл, а я налил себе стакан воды и залпом осушил его. Повернулся и поймал на себе задумчивый взгляд уже моего отца.

— Что? — спросил я, бросая использованный одноразовый стаканчик в урну.

— Почему ты Виктора перебивал и не давал узнать о Кате? — спросил папа.

— Дело не в Кате, — изогнул я одну бровь. — Просто дел невпроворот, а вы полчаса трепались о ней. И без того слишком много ей внимания.

— Да?

— Да.

— Рома, — посмотрел он на меня. — Виктору нравится Катя. Серьёзно нравится. Ты зачем лезешь в их отношения?

— Я лезу? — мои глаза на лоб полезли. — Да и не знал, что у них отношения.

— Я дурак, по твоему?

Нет. Не дурак… Раскусил меня на раз-два. Бесит меня этот Виктор, который собрался успокаивать Катю на своём плече. Вместо меня… И его она, наверное, не оттолкнёт. Но не признаваться же в этом отцу?

— Нет, — ответил я. — Но ты сейчас неправильно всё истолковал. Пришли мне тоже на почту задачи. Я пошёл работать.

— Как же Лада, сынок?

— Всё с ней нормально. Жду задачи на почте.

И я ушёл. Чтобы избежать новых неудобных вопросов, ответов на которые у меня не имелось…

Глава 32

Остаток дня из головы не выходила Оля. Вроде бы и не знаю её толком, а всё равно переживаю как уже за своё. Думал, что мне будет тяжелее принять такую новость, но Катя только сказала, что Оля моя, и я почему-то ей поверил.

И Катя тоже не выходит из головы. Звонила Лада, я поговорил с ней как робот, повесил трубку и тут же забыл о ней. Мои мысли снова улетели к рыжим котятам Кате и Оле…

Это плохо, наверное. Лада за несколько суток словно чужая стала. Я не хочу ехать домой, видеть её, слушать, терпеть её касания, отвечать на её нервные вопросы.

Так неправильно. Знаю. Сейчас ей наоборот нужна моя поддержка, ей тоже непросто в о всей это ситуации, я это понимаю. Но тут же понимаю еще и то, что сейчас не только не могу поддержать её, но могу ещё и добить… Равнодушием внезапным, мыслями о другой. Наверняка видно по мне, что я летаю в каких-то облаках, и новостью о наличии ребенка и его болезни тут не отмазаться.

Набрал номер Архипа. Как приехал — мы виделись один раз. Работа, дела, мать их. Оля заболела…

Даже годы нас не развели. Все время, что я жил в США мы созванивались, а когда приезжал к отцу, всегда заезжал и к нему.

— Алло, — принял он вызов.

— Здарова, Архип.

— Привет.

— Слушай, ты занят, наверное? — спросил я.

— Ну, я на работе. А что?

— Да хотел предложить тебе устроить сабантуй вечером.

— В баньку? — тут же подхватил Архип волну.

— Да хоть бы и баню. Вообще пофиг…

— У-у… — протянул он. — Случилось что?

— …Да.

— Гхм… Расскажешь тогда если захочешь. Во сколько поедем? Я Кристинку предупрежу. Женщин не берем же?

— Не, без баб, пожалуйста, — сморщился я. — Давай по-мужски сами.

— Не вопрос, Крис не против тебя, ты же знаешь.

— Тогда часов в семь приезжай, в ту сауну, в которой на новый год были. Помнишь?

— Ага. Помню. Хорошая сауна.

— Значит, договорились.

— Да.

— Ну, до встречи.

— Давай.

Я повесил трубку и снова открыл меню звонков. Теперь набрал номер Лады. Нужно предупредить её, что я приеду очень поздно. Если вообще — приеду.

— Да, — ответила она.

— Лада, я сегодня с Архипом в сауну поеду, — заговорил я. — Меня не жди на ужин, и ложись спать без меня.

— Ром, а можно с Архипом как-то позже? — попросила она. — Я тебя и так не вижу, издёргалась вся. То работа, то… другое.

Другое — это Катя и Оля. Я понял по интонации. Только что я могу сделать, если они существуют в моей жизни, существовали в ней раньше и теперь никуда не денутся из неё?

— Сегодня хочу с ним пообщаться, — ответил я. — По-моему, ты не против Архипа?

— Не против, конечно, — отозвалась Лада. По голосу было заметно, что она расстроилась. Но я не хочу ехать к ней. Сегодня. Не хочу, и ничего не могу с этим поделать. Я не знаю, что мне теперь делать с Ладой, свадьбой и этой грёбаной жизнью! Я думал, всё на мази, всё расписано по плану и я управляю своей судьбой. Но как только в моей жизни лишь мелькнула Рыжая, как всё пошло под откос… А уж когда я понял, что она родила от меня ребёнка, совсем ни о чём другом думать стал не в состоянии. — Но сейчас, ты считаешь, самое лучшее время гулять с друзьями? А обо мне ты подумал?

— А что с тобой случилось?

— Я, вообще-то, переживаю, — пояснила она. — Хотелось бы видеть своего мужчину рядом, а не с друзьями или таскающегося по больницам.

— Я буду туда таскаться, — перебил я её. — Оля — моя дочь, напомню. И тебе придётся смириться этим фактом.

Лада на время замолчала, уязвлённая, очевидно, моей грубостью. Но в сторону дочери (и Кати) я никому не позволю даже рот открыть с плохим умыслом. Никому.

— Я понимаю, — ответила она негромко. — Я же не призываю тебя с ней не общаться. Но ты меня обделяешь вниманием сейчас, понимаешь?

— Ты считаешь уместным говорить мне про это, когда болен ребёнок? — осадил я её снова. — Очень эгоистично. Не думал, что ты такая. Лучше бы спросила, как себя чувствует Оля. Ты ведь с ней подружилась, мне так показалось.

— А почему я должна интересоваться чужим ребёнком?!

Я даже опешил на миг. Вот, значит, как Ладушка у нас заговорила. С одной стороны, да — не должна. Это не её ребёнок, а мой. Но с другой стороны — это очень некрасиво звучит. Могла бы попытаться понять и принять моё прошлое, раз уж собралась строить свою жизнь со мной.

— Это тебе она чужая, а мне — нет, — ответил я. — И я очень надеюсь, что слышу от тебя подобные слова в последний раз. Оля — моя дочь, нравится тебе это или нет. И тебе придётся либо принимать её, как меня, как и то, что мы будем общаться, она будет иногда оставаться в нашем доме, либо делать свой выбор.

— Какой свой выбор? — вскинулась она. — Ром, какой выбор?

— А что — много вариантов? — съязвил я. — По-моему, всего два. Или принимать, или…

— Спровадить меня решил, да? — совсем вспылила она. — Заговорил о расставании?

— Я сказал ровно то, что хотел сказать, — ответил я. — Либо ты принимаешь этого ребёнка, либо наши дорожки расходятся.

— Да ты даже не знаешь точно, твоя ли она дочь, а уже говоришь о расставании со мной! С чего ты уверен, что твоя Катя не врёт?

«Моя Катя»…

Если бы она была моей. Всё было бы иначе. Но теперь я не признаюсь даже сам себе, что жалел о расставании миллион раз.

— Тест-ДНК развеет все сомнения, — сказал я. — На слово я, конечно, не верю. Но теоретически, Оля может быть моей дочерью, я же тебе всё это уже объяснял. В общем, Лада, я тебе всё сказал. Если ты мне будешь выносить мозги из-за Оли и ревновать к собственному ребёнку — итог у нас один.

— Да знаешь куда иди? — высказалась она и повесила трубку.

Хм… Послала?

Ну что ж… Пойду.

Ты сама это начала, детка.

Теперь бы Катю из лап Виктора выдернуть. Припрётся же в больницу, осел лысеющий…

— Алло, па, — снова взялся я за телефон. — Можно я сегодня пораньше уеду? Об Ольке переживаю, думать ни о чем не могу.

— Да, конечно, езжай, — вздохнул отец. — Хоть что-то успел сделать?

— Успел, пап, успел.

— Ну, езжай. Привет передавай.

Я понял его посыл. Папа очень надеялся, что Олечка придёт в себя и будет делать это чаще и на более длительное время. Впрочем, мы все на это надеялись. Её сегодняшнее пробуждение на целых двадцать минут вселяло надежду.

— Хорошо, обязательно передам. Если получится, — ответил я ему.

— Давай.

Отец повесил трубку, а я глянул на часы — четыре вечера. У меня есть ещё час, чтобы опередить Виктора и увезти Катю из клиники раньше.

Я понимаю, что глупо мешать им видеться, один день погоды не сыграет, но если у меня такая возможность имеется, я обязательно ей воспользуюсь.