Бастард Осадчук Алексей

Глава 18

Быстро взяв себя в руки, я снова изобразил приветливую улыбку.

— Мадам! — как ни в чем не бывало, продолжил я на вестонском. Показывать ей мое знание древнего наречия я пока не собирался. — Повторяю, я прошу простить меня за доставленное вам беспокойство. Мы сейчас же покинем вашу землю, и вы меня больше здесь не увидите. Мне не нужны неприятности.

Ведьма, продолжая буравить меня взглядом, слегка наклонила голову набок.

— Мы оказались здесь без злого умысла, — не прекращая улыбаться, говорил я. — Скорее, наоборот — мы искали помощи. Моему слуге нужны лекарства. Нам посоветовали обратиться к травнице. То есть, к вам.

— Тебе здесь не место, лис, — прошипела «травница», но уже на вестонском.

Я видел, как бурлила мана в ее энергосистеме. Ноздри хищно раздувались, а на слегка порозовевших скулах перекатывались желваки.

Я про себя даже прицокнул. Настоящая красавица!

А вот энергоканалы Лады меня заинтересовали. Вернее, их окончания. Словно их кто-то обрезал, а потом прижег. Причем довольно давно. Получалось, что передо мной сейчас стояла ведьма, которая не могла полноценно использовать свой дар. А это значит, что мы только что поменялись ролями — теперь уже она мне была не соперница. М-да, такой потенциал, а на самом деле она, по сути, инвалид. Даже хуже. Много хуже…

Мне ее даже стало жалко. Но на короткое мгновение. Ведь кому, как не мне знать, на что способны ведьмы. Вадома и без своего дара могла устроить веселенькую жизнь своим недругам.

— Уже ухожу, мадам, — как можно приветливей улыбнулся я и, кивнув на прощанье, шагнул в сторону нашей коляски.

— И больше не смей попадаться мне на глаза, — прошипела она мне в спину. — Раздавлю, как блоху.

Я замер как вкопанный и прикрыл глаза. А вот это она зря. Одно дело, когда я, пусть и по ошибке, забрел в ее угодья, но совсем другое угрожать мне будущей расправой даже на нейтральной территории. Ведь Абвиль — город небольшой, и мы можем совершенно случайно пересечься где угодно.

Глубоко вдохнув, я зачерпнул из источника энергию и пропустил ее по каналам, настраивая тело на боевой режим.

Развернувшись, я одним движением извлек свой меч из-за спины и молниеносно переместился на несколько шагов вперед. Направив сгусток энергии на острие клинка, я одним взмахом срубил тонкую сухую ветку невысокого деревца, которая висела на уровне головы ведьмы. Резкая энергетическая вспышка и ветвь упала к ногам «травницы». В ее зеленых глазах я увидел изумление и замешательство. Явно не такой реакции на свои слова она ожидала.

— Слушай меня внимательно, — спокойно глядя в ее округлившиеся от страха глаза, произнес я уже на ведьмачьем наречии. — Я уважаю древние традиции и законы моей приемной матери. Именно поэтому мной уже не единожды были принесены тебе извинения. Хотя на самом деле я, как представитель одного из самых влиятельнейших родов Мэйнленда, могу находиться беспрепятственно, где мне заблагорассудится. И уж тем более — в этих богами забытых трущобах. Только что ты находилась в шаге от смерти, но я решил пощадить тебя, потому что, повторюсь, я чту заветы моей матери. Но если ты вдруг еще раз попытаешься мне угрожать, мое терпение лопнет.

Несмотря на вечерний мороз, на лбу ведьмы выступили бисеринки пота. Ее спина выпрямилась, а маленькие ладошки сжались в кулачки. А она молодец. Боится, но отступать не собирается.

— Даже не думай, — усмехнулся я и кивнул на кисти ее рук. — Не знаю, кто с тобой это сделал, но этот урод здорово тебе подгадил. Будь на моем месте другой, такой же как я, ты бы уже была мертва. Кто в здравом уме откажется от халявной энергии? А в твоем источнике вон ее сколько. Я, кстати, теперь понимаю, почему ты здесь прячешься и не оставила предупреждающие руны на въезде в квартал.

Лицо Лады побледнело. Нижняя челюсть поползла вниз. На смену страху и злости пришло ошеломление.

— Видящий… — прошептала одними губами она и отшатнулась.

— Надеюсь, мы друг друга поняли? — спросил я и, дождавшись ее торопливого кивка, сказал: — В этом городе места хватит всем. Не обязательно враждовать. Если я пойму, что ты не вняла моим предупреждениям, умрешь.

После этих слов я сделал два шага назад и, развернувшись, двинулся в сторону коляски. Пока шел, ощущал на себе взгляд ведьмы. Как ни странно, враждебности в нем не было.

На самом деле Вадома вплела в мою энергосистему свою метку как раз для того, чтобы таких происшествий не случалось. Это как определитель «свой-чужой». Другие ведьмы, почуяв отметину своей «сестры», относились ко мне, как минимум, нейтрально. Исключение — такой случай, как сегодня. Я без спросу вторгся во владения ведьмы. Она, естественно, восприняла это, как посягательство на свою собственность.

Сама виновата. Начертила бы руну на перекрестных столбах, и я бы сюда не сунулся.

Хех… Теперь еще придется жить, зная, что в городе есть злая на меня ведьма. Не самые приятные перспективы. Пусть у нее проблемы с ее даром, но напакостить она сможет и без него.

Поездка в аптеку, возвращение домой, приготовление лекарства Бертрану, поздний ужин — в общем, спать мы легли далеко за полночь. Вернее, спать лег Бертран. Я же, дождавшись, когда он уснет, быстро переоделся в самые удобные вещи Макса и, вооружившись трофейными кинжалами, выскользнул из нашего флигелька. Откладывать в долгий ящик повторный визит в контору Поля Лепети я не собирался. Надо было ковать железо, пока оно горячо.

В аптеке, помимо травяных сборов, я прикупил еще несколько флаконов духов. Благодаря их зеленой энергии, мой источник, несмотря на напряженный день, снова был полон. Тело, получив новый заряд бодрости, было готово к новым подвигам. Хех… Главное — не надорваться.

До букмекерской конторы я добрался довольно быстро. Двигаясь безмолвной тенью по темным переулкам Абвиля, я неожиданно осознал масштабы проблемы в связи с прибытием в город всякого сброда. Наблюдая за праздношатающимися по улицам громким компаниям пьяных наемников, я удивлялся, почему местные власти до сих пор не решили этот вопрос. Все-таки третий по величине город в графстве. Да и сам хозяин этих земель сегодня был тут.

Здание конторы Поля Лепети освещалось фонарями только с главной улицы. Поэтому я зашел с тыла.

Этой ночью определенный статус неприкасаемого сыграет злую шутку с Треболем, и это не считая предыдущего моего визита.

В отличие от остальных улиц в округе, букмекерская контора будто бы находилась в неком вакууме. Тут было тихо и спокойно. Даже неместные наемники обходили это место стороной, прекрасно зная, кому принадлежит это здание. Никто не хотел иметь проблем со здешним главой преступного мира.

Откровенно говоря, я бы тоже с удовольствием держался от него подальше, но, увы, не с талантом Макса влипать во всякие авантюры. Всю ту кашу, что он заварил, приходится расхлебывать на ходу. Не подавиться бы…

Вариантов пробраться внутрь здания у меня было несколько. Я выбрал самый простой — через дымоход над здоровенным камином в кабинете Поля Лепети.

Затянув на затылке концы темного платка, сложенного треугольником, я прикрыл рот и нос. Забраться по стене, сложенной из больших грубых камней, не составило особого труда. Сложнее было аккуратно шагать по покатой крыше, чтобы ненароком не спровоцировать снежную лавину. Но все обошлось.

Содрав подгнивший от времени деревянный колпак, что защищал шахту дымохода от попадания атмосферных осадков, я принюхался. Как и ожидалось, после произошедшего хозяин кабинета наверняка отправился к себе домой залечивать полученные травмы. Так что о поддержании огня в камине никто даже не подумал.

Замерев на некоторое время, я прислушался, а потом, кивнув самому себе, быстро закрепил прихваченную заранее веревку и нырнул в недра довольно узкой кирпичной кишки. Кстати, моя нынешняя комплекция здорово облегчала задачу.

Мои предположения оказались верны — кабинет был пуст. Равно как и помещение перед кабинетом. Хотя где-то внизу, на первых этажах дома слышались приглушенные мужские голоса.

Больше не теряя драгоценного времени, я приблизился к дальней стене. Именно там, за большой картиной, на которой был изображен всадник в доспехах, и находился первый тайник. Небольшая узкая дверца, замаскированная под облицовочный камень, открывалась с помощью хитрого механизма, с которым, благодаря моему магическому зрению, я смог довольно быстро разобраться. Всего-то стоило нажать по очереди на три небольших рычажка, находившихся поодаль от дверцы, которые были частью резного узора на рамке соседней картины.

Ловушек или других неприятных сюрпризов в тайнике не обнаружилось. Так что я, не особо перебирая, выгреб все его содержимое и сгрузил в холщовую торбу, которую позаимствовал у Бертрана. Старик ходил с ней за покупками на рынок.

Вторым на очереди был небольшой тайничок в противоположном углу кабинета, что спрятался за длинным деревянным плинтусом. Эта нычка, на мой взгляд, была довольно странной.

Для начала, в отличие от первой, которую открывали довольно часто, эта казалась очень старой и даже, похоже, вовсе забытой. Уверен, несколько лет к плинтусу вообще никто не притрагивался. Естественно, этот факт еще больше подстегнул во мне дух кладоискателя. Вот будет забавно, если сам Поль Лепети даже не подозревает об этом схроне. Я и сам его заметил только с третьего раза. Уж больно слабым было магическое свечение хранившегося в тайничке предмета.

Версию о том, что схрон старый, подтвердило наличие нескольких нетронутых слоев старой краски на нем. Вряд ли этот особняк был построен нынешними хозяевами. Как правило такие персонажи, как Треболь, ничего не строят. Скорее — отжимают. Не удивлюсь, если узнаю, что этот тайничок оставлен еще прежними собственниками.

С плинтусом пришлось поковыряться, но я справился. А вот здесь без неприятных сюрпризов не обошлось. После того, как плинтус был извлечен из небольших пазов, сработал тайный механизм — и из узкой щели в меня полетела небольшая стрелка, размером с швейную иглу. Не будь я наготове, лежал бы сейчас на полу с пробитой глазницей. Увернуться удалось в последнюю секунду.

Проследив за траекторией полета стрелки, я направился к противоположной стене. Маленький снаряд вонзился в рамку одной из картин, которых в кабинете было приличное количество. Видимо, Поль Лепети являлся ценителем живописи. Правда, работы местных художников лично меня не особо впечатлили.

А вот когда я в истинном зрении рассмотрел место попадания маленькой стрелы, то почувствовал, как между моих лопаток пробежал неприятный холодок. Вокруг иглоподобного наконечника образовалось небольшое пятно размером с куриное яйцо, усеянное тонкими энергетические прожилками, которые пульсировали ядовито-желтым светом. Это что-то явно очень ядовитое. Причем эта дрянь еще и магическая.

Как бы мне ни хотелось сделать дело, не оставляя следов, прикасаться к стрелке я не собирался. Тот, кто оставил, этот сюрприз, был мастером своего дела. Ловушка продержалась столько лет и сработала безупречно.

Вернувшись к тайнику, я еще раз просканировал его и, более ничего не обнаружив, достал из узкой ниши продолговатый сверток. Когда я развернул его, то не смог сдержать восхищенного вздоха.

Это был кинжал с сорокасантиметровым обоюдоострым прямым клинком с довольно широким долом, короткой рукоятью с оголовьем в виде раскрывшей свою пасть змеи. Помимо того, что кинжал уже сам по себе был произведением искусства, он был выкован из необычного металла. И мне он был знаком. Из него был сделан тот самый пластинчатый доспех страйкера, который я видел в магазине Урсулы Хуг. В истинном зрении кинжал представлял собой продолговатое веретенообразное переплетение тонких энергоканалов светло-лилового цвета.

Когда его рукоять легла мне в ладонь, я ощутил легкое энергетическое воздействие. Кинжал словно ожил и тут же попросил немного энергии. Я вздрогнул от неожиданности, и кинжал выпал из моей руки.

— Охренеть… — прошептал я и сглотнул пересохшим горлом.

Быстро завернув стремное оружие в тряпицу, я забросил его в торбу и облегченно выдохнул.

Вытерев пот со лба и восстановив дыхание, я снова прошептал:

— Это что сейчас такое было?

Додумать я не успел, за дверью на лестнице послышались шаги и приближающиеся мужские голоса.

Торопливо вернув на место плинтус и про себя проклиная этих полуночников, я в несколько прыжков оказался возле камина и за мгновение до того, как створка дверей открылась, нырнул в его зев.

Скрипнула дверь — и на стенах отразились дрожащие блики света. Я хотел было начать подъем, но звук знакомого голоса, заставил меня замереть и прислушаться.

— Босс будет в бешенстве, — прохрипел незнакомый грубый голос.

— Даже не думай повесить всю ответственность за произошедшее на меня, Клык, — ответил ему неожиданно ровный голос Жука.

— Кроме этой тряпки Лепети, из старших здесь был только ты, — возразил ему тот, кого Жук назвал Клыком.

— Вот именно, — зло усмехнулся Жук.

— На что намекаешь? — в хриплом голосе послышалась угроза.

— Намекаю? — усмехнулся Жук. — Я тебе прямым текстом говорю, что ты, как глава безопасности, несешь всю ответственность за произошедшее. Это твои бойцы не смогли остановить двадцатилетнего изнеженного подростка, который прошел через всю охрану дома словно раскаленный нож сквозь масло.

— Но как такое возможно, Жук?! — в голосе Клыка послышались нотки растерянности и недоумения. — Мне сказали, что на каждого бойца он тратил один-два удара. Это точно был тот самый Макс Ренар? Тот самый графский ублюдок, которого босс обложил кредитами словно гончая зайца? Мне сказали, что Треболь уже посылал тебя к нему недавно. С тобой кажется был Краб и Колода.

— Да, мы были у него… Но не застали его дома.

Голос Жука даже не дрогнул, а я улыбнулся. Хитро. Видимо, подговорил своих менее догадливых компаньонов умолчать о нашем с ними столкновении. Обман уже не вскроется. Краба прикончил я, а Колода… С Колодой все и так понятно.

— Я не знаю, что тебе ответить, — спокойно продолжил Жук. — Ты должен был сегодня находиться здесь, но тебя, как всегда, не было…

— Я выполнял поручение босса! — прорычал Клык.

— Вот так ему и скажешь, — скучающим голосом произнес Жук. Он явно не поверил оправданиям Клыка. — Охрана конторы — твоя обязанность. Не моя. Ты отвечал за набор этих людей. Я, кстати, предупреждал Поля, чтобы тот не трогал слугу Ренара. Он меня не послушал. А твой дружок Хлыст, наоборот, продолжил подстрекать Лепети. Вот только он отделался всего лишь ушибом, а тебе Треболь, скорее всего, оторвет голову.

— Что мне делать, Жук? — после некоторого молчания жалобно прохрипел Клык.

Тот, похоже, только этого вопроса и ждал.

— У тебя только один выход. Валить из Абвиля и больше никогда здесь не появляться. Ты ведь знаешь, каким может быть Треболь в гневе. Ему нужен козел отпущения. Увы, но этим козлом он сделает тебя, Клык.

Собеседник Жука размышлял недолго. Уже спустя минуту я услышал быстрые тяжелые шаги, звук которых постепенно растворился на лестнице.

— Идиот, — услышал я тихий злорадный смешок Жука. — Еще один минус. Такими темпами, босс, мы останемся с тобой один на один, и тогда ты ответишь мне за все.

Я лишь покачал головой. Похоже, у моего знакомого старые счеты с его боссом. Теперь, отчасти, мне понятно, почему он так покладисто вел себя со мной. Об этом у меня еще будет время подумать.

Дождавшись, когда Жук тоже покинет кабинет, я начал подъем. Пора домой. Отсыпаться. Чую, в ближайшие дни особо отдохнуть у меня не получится. Меня ждет встреча с моим главным кредитором. Надо хорошо подготовиться.

Интерлюдия 3

Замок «Шато де Тури». Графство де Марбо.

— Он снова это сделал, госпожа, — слегка подрагивающим голосом произнесла Жеральдин, личная горничная виконтессы Аурелии де Марбо.

Виконтесса, сидевшая в своем любимом кресле у камина, с тяжелым вздохом отложила книгу и прикрыла глаза. Ее высокий лоб пересекла тонкая морщинка, а щеки побледнели. Прикусив нижнюю губу, Аурелия про себя вознесла молитву Пресветлой, чтобы та позаботилась о душе невинноубиенной. За последние двадцать лет от частого повторения текст молитвы навсегда впечатался в ее память.

Горничная, зная характер хозяйки, замерла безмолвной статуей у входной двери.

Наконец, Аурелия подняла веки и посмотрела на Жеральдин. В ее широких, цвета небесной лазури глазах застыла тоска и боль. По бледным щекам покатились слезы.

— Где это произошло? — мягко, почти шепотом спросила она.

— Тела девушек нашли в Зимней лощине, госпожа.

Несмотря на то, что Жеральдин была подавлена и напугана не меньше, чем ее хозяйка, она все же старалась держаться уверенно. Это был ее священный долг. Когда-то очень давно, когда малышка Аурелия потеряла свою мать, Жеральдин поклялась самой себе: защищать и заботиться об этой бедной девочке, которая со временем из тихой серой мышки превратилась в ослепительную красавицу.

— Девушек? — вздрогнув, переспросила Аурелия. — Значит, их было несколько?

— Да, госпожа, — ответила горничная и отвела взгляд.

— Милая Жеральдин, — взмолилась виконтесса и, отбросив за спину длинную толстую косу, резко вскочила со своего кресла. Ее светлые волосы с жемчужным отливом засветились в лучах полуденного солнца, что пробивались сквозь узкие окна-бойницы. — Мы же договорились, что ты не будешь от меня скрывать правду, какой бы ужасной и мерзкой она ни была! Взгляни на меня, Жеральдин…

Горничная подняла голову и тяжело вздохнула.

— Говори… — скорее, попросила, нежели потребовала Аурелия. — Я должна знать.

— Егеря вашего батюшки, когда прибыли на то место, сперва подумали, что это была волчья стая. Но после более тщательного осмотра пришли к выводу, что… Что это сделал он…

— О, Пресветлая! — выдохнула Аурелия и закрыла узкими ладошками лицо. — С каждым годом он становится кровожаднее.

Жеральдин быстро пересекла комнату и прижала к груди вздрагивающую от рыданий девушку. Проведя ладонью по ее мягким, пахнущим травами волосам, она начала шептать ей на ухо слова успокоения.

Торопливый звук позвякивающих шпор за дверью заставил женщин испуганно замереть. Шаги приближались.

— Это он… — прошептала Аурелия и начала торопливо вытирать слезы. Ее старший брат, виконт Эмиль де Марбо, шаги которого она безошибочно распознала, прозванный в народе Эмилем-Жабой или Эмилем-Ящерицей, ненавидел, когда его младшая сестра при нем плакала.

Причем в данный момент Аурелия переживала не столько за себя, сколько за слуг. Как-то Жеральдин рассказала ей, что каждый раз, когда Эмиль видел слезы сестры, он потом срывал свою злость на слугах и сервах. Поэтому в тот момент, когда открылась дверь и в нее стремительно ворвался виконт, на лице Аурелии играла счастливая улыбка. Актерской игре виконтессы де Марбо позавидовали бы все столичные актрисы, настолько радушно и радостно был принят виконт.

— Эмиль! — счастливо воскликнула Аурелия и торопливо пересекла комнату, чтобы в следующую секунду оказаться в крепких объятиях брата. — Ты вернулся!

— Лия! — ласково произнес виконт и нежно погладил ее по волосам. Его широкий почти безгубый рот растянулся в безобразной улыбке. — Ты словно лучик солнца в этом мрачном уродливом мире!

Жеральдин, безмолвной тенью стоявшая поодаль, про себя хмыкнула. Уж не Эмилю-Жабе говорить об уродстве. Проклятое чудовище! Лучше бы он сдох в тот день вместе со своей шлюхой матерью!

История рождения старшего сына графа де Марбо была покрыта тайной. Лишь самые старые слуги знают о том, что произошло той страшной зимней ночью.

Мать Эмиля, графиня Габриэла де Марбо, урожденная виконтесса де Тилье была всем известна своим склочным и отвратительным характером. Она часто приказывала пороть своих сервов даже за мелкие ошибки и проступки. Причем графиня старалась не пропускать ни одной экзекуции. Видимо, именно от нее и передались садистские наклонности ее сыну, который развил последние до небывалых масштабов.

Нездоровые увлечения графини, в конце концов, вылезли ей боком. Как-то раз, на пути из столицы кортеж уже бывшей на сносях графини остановился на ночевку в одном хуторе.

Как это обычно случалось, Габриэла де Марбо, раздраженная поездкой, сорвала свою злость на жене фермера, приказав запороть ту до смерти на заднем дворе. Выплатив компенсацию хозяину хутора, графиня на утро покинула то место, но на этом история не закончилась.

Об этом мало кто знал, но оказалось, что жена фермера была младшей сестрой ведьмы. Та, прознав о смерти сестры, под видом повитухи прибыла в замок графа и во время родов графини высвободила слишком много маны из алого круда. Магия кристалла сожгла нутро роженицы, убив ее, а также изуродовав новорожденного графского первенца, который случайно остался в живых.

Отомстив, ведьма бесследно исчезла.

Впоследствии граф несколько раз приглашал в свой дом лучших целителей Мэйнленда, но те лишь бессильно разводили руками. Магический ожог, изуродовавший внешность маленького виконта, не поддавался лечению. Говорили, что когда-то, еще в Эпоху Империи существовали маги, которые были способны «видеть» суть недуга, благодаря чему их целительское искусство находилось на совершенно ином уровне. Но, увы, за последние несколько столетий не родилось ни одного видящего.

Но на этом беды графа де Марбо не закончились. Казалось, боги решили взяться за него всерьез. За обезображенной внешностью маленького виконта де Марбо обнаружилась не менее уродливая душа. Правда, магия здесь уже была не при чем.

Садистский характер Эмиля, который из-за своей отталкивающей внешности оказался, по сути, в изоляции, формировался постепенно. Все началось с убийства насекомых. Мальчику нравилось наблюдать за тем, как постепенного угасает жизнь убитого им существа. Сперва это были дождевые черви, которых он разрезал ножом надвое. Потом это были кузнечики, которым отрывались конечности. Любимым же развлечением маленького Эмиля в те времена было поджигание муравейников, облитых перед этим ламповым маслом.

Особым этапом в жизни юного виконта стала охота, на которую он выезжал со своим отцом, а впоследствии и самостоятельно. Это был новый неизведанный мир чужой боли и страдания, в который с головой нырнул Эмиль.

Но и этого со временем оказалось мало. Так наследник графа де Марбо перешел на людей.

— У тебя красные глаза, — сказал Эмиль, подняв подбородок сестры. — Ты плакала?

— Что ты, братец! — широко улыбнулась Аурелия. — С чего бы мне плакать? Я всем довольна и счастлива. Все благодаря тебе, мой старший братик! А глаза красные, потому что зачиталась.

Виконт, лицо которого было обезображено магическими ожогами, пристально всмотрелся в глаза сестры. В этот момент сердце Аурелии забилось чаще. Ни в коем случае нельзя показывать ему свое истинное состояние. Измененные магией желтые, как у зверя, глаза брата, казалось, видели ее насквозь.

После недолгого молчания Эмиль выдохнул и, отстранившись от сестры, плюхнулся в кресло, которое под его внушительными габаритами жалобно скрипнуло. Комплекцией брат пошел в отца. Такой же широкоплечий и массивный.

— Прости сестренка, но я принес тебе скверные вести, — покачав головой, произнес он.

Аурелия вздрогнула и приблизилась к брату.

— Что-то с батюшкой? — испуганно спросила она.

Последнее время граф де Марбо, которому в этом году стукнуло семьдесят шесть лет, мало показывался на людях. Все свои дни он проводил в западном крыле своего замка, довольствуясь компанией лишь своего старого камердинера. Всеми делами графства по факту уже давно занимался Эмиль. Кстати, словно в противовес кровожадному характеру, боги наделили наследника графа де Марбо острым и расчетливым умом. Он довольно быстро навел порядок в землях семьи.

— Благодаря лекарям, он чувствует себя хорошо, — отмахнулся брат.

Целителей и других магов по вполне объяснимым причинам виконт люто ненавидел. Именно поэтому семью де Марбо посещали только обычные лекари.

— Плохие новости касаются тебя, дорогая, — сказав это, Эмиль положил свою широкую ладонь, кожа которой напоминала кожу рептилии, на руку сестры.

Та вздрогнула и отшатнулась. Аурелия всю свою жизнь ждала этого момента. Она много раз представляла его себе. Она уже настолько свыклась с мыслью, что рано или поздно Эмиль придет за ней, что даже иногда представляла себе, как именно он ее убьет. В то, что брат ее любит и никогда не обидит, ей верилось с трудом.

Тем временем виконт продолжал:

— Сегодня я получил письмо от нашего нового соседа графа Генриха де Грамона. У нас с его братом, которого казнили за измену королю, как ты помнишь, уже давно имеется неразрешенный спор касаемо довольно большого участка в Тилийском лесу. Как ты знаешь, красная древесина очень ценна и стоимость ее с каждым годом только растет. Я не могу себе позволить терять такой куш.

Аурелия со стеклянным взглядом молча слушала брата и с замиранием сердца ждала своей участи. Мысленно она молила Пресветлую послать ей быструю смерть. И только чтобы это не был огонь. Однажды в детстве она обожгла себе руку, и эта боль на ее взгляд была даже хуже той, когда ее ранил дикий вепрь на охоте.

— Наш батюшка был дружен со старым графом де Грамоном, отцом Фердинанда и Генриха, поэтому по их общей договоренности тот участок леса никто из нас не трогал, — не замечая состояние сестры, продолжил Эмиль. — Но теперь все земли изменника перешли его брату, который, похоже, не собирается придерживаться старых договоренностей между нашими семьями, и я его прекрасно понимаю. Сам бы поступил так же. Дабы избежать недомолвок и будущих ненужных нам проблем, я написал Генриху де Грамону от имени нашего отца и изложил в письме свое видение ситуации.

Аурелия машинально кивнула, по-прежнему не понимая, к чему клонит брат. И почему он медлит?

— После довольно длительной переписки я предложил ему превосходное решение нашего спора, — безгубый рот Эмиля исказила кривая усмешка. — А именно — породниться. Представляешь, и он согласился!

Аурелия перестала дышать. Вот оно! Эмиль женится на одной из дочерей графа и теперь сможет спокойно избавиться от нее. Так он получит все отцовское наследство. Теперь она ему просто не нужна. Она для него обуза. Неужели дело только в этом? Если это так, то Аурелия была готова подписать отказ от всех притязаний на отцовское наследство и попросить отпустить ее.

— П-поздравляю, братец, — тихо произнесла она.

Эмиль хотел было еще что-то сказать, но замолчал. Он внимательно посмотрел на сестру и спросил:

— Почему ты поздравляешь меня?

— Ну как же, — робко пожала плечами Аурелия. — Мой братик женится…

— О! — спохватился он. — Именно поэтому ты так притихла? Ха-ха! Нет же! Дочери и племянницы графа де Грамона уже помолвлены. Поэтому Генрих предложил мне другой вариант. Разговор вовсе не о моей женитьбе. А о твоем замужестве!

От этой новости у виконтессы перехватило дыхание. В горле пересохло, а сердце бешено забилось. Как такое возможно? Так значит, она сегодня не умрет?

Эмиль по-своему расценил ее замешательство и произнес:

— Конечно, как ты сама понимаешь, сыновья графа не могут связать свою судьбу узами брака с такой, как ты. Им нужны наследники…

Слова брата прозвучали настолько обыденно, что от этого стало еще больней. Мало того, что она живет в постоянном страхе умереть от рук брата-чудовища, так ее еще и пытаются продать словно какую-то лошадь, да еще и за полцены по причине дефекта.

— Поэтому граф предложил выдать тебя за его племянника, — уродливые губы брата скривились. — Это младший сын покойного Фердинанда. Ты его не знаешь… Он жил в старой столице отдельно от семьи.

— П-почему? — решилась на вопрос Аурелия.

Она прекрасно помнила всех пятерых детей прежнего графа, а о существовании шестого узнала только что.

— Все просто, сестренка. Он — бастард Фердинанда де Грамона. Но признанный. Как ты понимаешь, пребывание ублюдка в графском доме было бы неуместным.

Аурелия нахмурилась, пытаясь вспомнить хотя бы малейшее упоминание об этой истории, но, увы, у нее ничего не получилось.

Выражение лица сестры, Эмиль прочитал по-своему.

— Прости, сестренка, что я так говорю о твоем будущем муже… Но из песни, как говорится, слов не выкинешь.

— Я…

— Лия, я понимаю, что ты вероятно не такого будущего ждала для себя. Но давай смотреть правде в глаза. В следующем году тебе исполнится двадцать девять. А очереди из благородных женихов, как видишь, не наблюдается. И все из-за твоего ужасного недуга. В твоих жилах течет кровь древнего рода, и при других обстоятельствах тебя бы ждало блестящее замужество. Но посмотри на ситуацию с другой стороны. Твой брак может послужить благу нашей семьи. Ты избавишь своих будущих племянников, моих будущих детей от головной боли в виде этой гниющей словно застарелая язва тяжбы.