Испытание Вульф Трейси

Не надо быть гением, чтобы понять, что сейчас мы войдем в зал для королевских аудиенций. Это ясно не только по этим баснословно дорогим дверям, но и по тому, что Мэйси вытягивается в струнку, чего прежде я за ней не замечала. И все в Ведьминской гвардии делают то же самое – особенно Валентина.

– Не вздумайте проявить к ним неуважение, – предостерегает нас она и поправляет свой плащ. – Или я заставлю вас пожалеть, что вы родились на свет.

Затем прежде, чем мы успеваем осмыслить ее предостережение, она шагает вперед, и громадные золотые двери начинают отворяться.

– Добро пожаловать, – цедит она сквозь зубы, – в Большой зал Двора ведьм и ведьмаков.

Глава 23. Много шума из ничего

Проходит несколько секунд прежде, чем двери распахиваются полностью, и, пока мы ждем, я успеваю рассмотреть Большой зал. Я убеждаюсь, что его можно было бы назвать также тронным залом и что король и королева явно выставляют свое богатство напоказ.

Это кажется мне странным: близко общаясь с Мэйси и дядей Финном, я бы ни за что не подумала, что Двор ведьм и ведьмаков может выглядеть вот так. Двор вампиров? Черт побери, да. Безусловно. Но те ведьмы и ведьмаки, которых я знала по Кэтмиру, намного скромнее. Они не стремятся афишировать свои богатство и власть.

Но это же Двор. А если судить по тому, что мне известно о королях и королевах минувших времен, то именно ради этого они и устраивали свои Дворы – чтобы демонстрировать богатство и власть.

Когда мы входим в Большой зал, я понимаю, что мне только казалось, что коридор богато украшен. Теперь я вижу, что он выглядит довольно скромно по сравнению с этим залом с его огромными фресками на потолке, гигантскими люстрами и картинами, покрывающими стены целиком, за исключением исполинских окон, обрамленных шелковыми занавесками. Пол здесь выложен мрамором с золотистыми прожилками – в тон тому золоту, которым отделан сам зал и роскошная мебель. Троны тоже изготовлены из чистого золота и инкрустированы драгоценными камнями размером с кулак, а сиденья и спинки прикрыты подушками из лилового атласа – надо думать потому, что сидеть на золоте не так уж удобно. Впрочем, тому, кто желает иметь трон из чистого золота, все равно, что на нем неудобно сидеть, главное – продемонстрировать, что его владелец влиятелен и могуч.

Я немного удивлена тем, что король и королева не сидят на своих тронах. Мне не довелось познакомиться с ними, когда они посещали Кэтмир, но сейчас я вижу, что у них очень надменный вид. Правда, их подданные в этом зале смеются, болтают, лакомятся яствами, расставленными на роскошном фуршетном столе, который тянется вдоль всей боковой стены, и никто не выглядит особенно подобострастным.

Двери за нами затворяются с глухим стуком, и все в зале поворачиваются в нашу сторону еще до того, как гвардейцы окружают нас и ведут в переднюю часть зала – причем маршируют они очень замысловато.

Вперед выходит мужчина в причудливо выглядящем мундире и объявляет:

– Король Линден Цой и королева Имоджен Цой.

Только когда мы оказываемся перед тронами, король и королева выходят из толпы, облаченные в фиолетовые бархатные одежды. Король темноволос, подстрижен ежиком, камзол под фиолетовым плащом облегает его немного плотнее, чем тогда в Кэтмире. Королева возвышается над своей парой, и ее пшеничные волосы волнами ниспадают на усыпанное бриллиантами платье, переливающееся при каждом ее движении. Их головы увенчаны коронами, и, когда они усаживаются на свои троны – король слева, королева справа, – все гвардейцы кланяются им так низко, что, кажется, еще немного, и они поцелуют пол.

Еще больше я удивляюсь тому, что мои друзья делают то же самое – Мэйси, Иден, Дауд, Джексон, Хадсон и члены Ордена кланяются королю и королеве ведьм и ведьмаков. Пара секунд, и все в комнате следуют их примеру, так что единственным человеком, который остается стоять прямо, становлюсь… я.

Я тоже начинаю сгибаться, но Джексон и Хадсон одновременно сжимают мои локти, побуждая меня продолжать стоять прямо. И до меня доходит, в чем суть. Разумеется, они отвешивают поклоны – да, они принцы, но по положению они ниже, чем король или королева. Так что неудивительно, что Хадсон и Джексон не дают мне поклониться. Я сжимаю руку в кулак, смотрю на кольцо на пальце и напоминаю себе, что я тоже королева.

Тату с Короной на моей руке немного чешется от этого напоминания, и я неловко переступаю с ноги на ногу. Но продолжаю стоять прямо. Думаю, лучше держаться с королем и королевой ведьм и ведьмаков на равных, чем вести себя как какая-то «шестерка», которая просит их о чем-то. Кстати, о чем? О помощи? Об информации? Об убежище, как говорила Мэйси?

Король и королева смотрят на меня, слегка прикрыв глаза и раздраженно кривя губы. Не знаю, чем именно они недовольны – тем, что я не кланяюсь им, или тем, что мы имели наглость явиться сюда. Как бы то ни было, король и королева выглядят как люди, которые последний час сосали лимоны.

– Вы можете выпрямиться. – В зале раздается голос королевы, звонкий и мелодичный, и все начинают распрямляться.

Она ждет, пока все в зале сделают как велено, затем уставляется на Мэйси, которая неловко переступает с ноги на ногу, но при этом не перестает смотреть королеве в глаза.

– Зачем ты явилась сюда? – спрашивает королева, но ее слова звучат как обвинение, а не как вопрос.

– Я не знала, куда еще нам идти, – отвечает Мэйси, и голос ее не дрожит, но сама она трепещет, как лист, и мне хочется подойти к ней и предложить свою поддержку. Однако что-то подсказывает мне, что на сей раз делать этого не стоит, так что я продолжаю стоять на месте и пытаюсь не смотреть на королеву испепеляющим взглядом. – Кэтмир…

– Мы знаем, что произошло в Кэтмире, – резко бросает королева. – Как и то, что ответственность за это несете вы.

Мэйси с усилием сглатывает.

– Нам пришлось разрушить школу – у нас не было другого выхода. Приспешники Сайруса…

– Я говорю не о той нелепой истерике, которую закатили там эти принцы-вампиры, – рявкает королева. – Я говорю о захвате наших детей. Этого никогда не произошло бы, если бы…

– Если бы что? – рычит Флинт. – Если бы мы позволили Сайрусу прикончить нас?

– Скорее, если бы мы прогнулись и позволили ему выиграть, – вставляет Хадсон, – как это делает Двор ведьм и ведьмаков.

Глаза короля сужаются, превращаясь в щелки.

– Неужели ты думаешь, что сможешь получить от нас помощь, оскорбляя нас?

– Нет, я так не думаю. – Хадсон небрежно пожимает плечами. – Но вы и так уже решили, что не станете нам помогать. А все остальное – просто шоу.

– Мы ничего не можем для вас сделать, – резко произносит королева. – Валентина проводит вас.

– Вы хотите сказать, что вы не хотите ничего для нас сделать, – парирует Мэйси. – Я не понимаю почему, ведь мы просим у вас убежища.

– Вы не просите, а требуете, – гаркает король, – хотя не имеете на это права.

– Простите. – Мэйси покорно опускает голову. – Мы вовсе не хотели…

– Именно этого вы и хотели, – перебивает ее король. – Но мы отказываем вам в вашей просьбе не из-за твоей заносчивости – и не из-за заносчивости твоих друзей.

– Мы уже сделали для вас все, что могли, – говорит королева. – Нам следовало бы уведомить Сайруса в тот момент, когда сработала наша сигнализация – когда ты и твои друзья, не являющиеся ведьмами и ведьмаками, явились сюда, использовав портал.

– Сайруса? – повторяю я, настолько ошеломленная, что его имя вылетает у меня само собой. – Значит, теперь вы заодно с Сайрусом?

– Ничего мы с ним не заодно! – рявкает король, глядя Хадсону в глаза. – Но тебе ли не знать, что он сделал.

– Вам придется выразиться точнее, – отвечает моя пара, растягивая слова, и стряхивает со своего плеча воображаемую пылинку. – В последнее время мой отец был очень плохим мальчиком.

– Можно и так сказать, – вполголоса бормочет Флинт.

– Вы думаете, что вы единственные, кого волнует то, что произошло в Кэтмире? – Король выплевывает каждый слог так, как будто слова отравлены. – Думаете, только вы не находите себе места от тревоги за тех, кого он захватил? Он удерживает больше сотни детей ведьм и ведьмаков как с нашего Двора, так и из самых сильных ковенов. Мы должны обеспечить их безопасность, пока нам не удастся договориться об их возвращении.

– И вы считаете, что сможете обеспечить их безопасность, выставив нас? – тихо спрашивает Мэйси, округлив глаза.

– Мы не можем предоставить вам убежище или предложить помощь. Король вампиров пообещал мне, что пока мы выполняем это условие, наши дети будут в безопасности. – Королева сглатывает. – Моя дочь останется цела и невредима.

И тут я вспоминаю – в минувшем учебном году дочь короля и королевы была в Кэтмире ученицей девятого класса. Кажется, ее зовут Эмма. Мэйси как-то показывала ее мне в коридоре, но я с ней так и не познакомилась. Часть меня понимает, почему они не хотят нам помогать. Но другая, куда большая часть меня, разумеется, считает их глупцами. К этому времени они должны были усвоить, что верить Сайрусу хоть в чем-то – это огромная ошибка. Если он захочет причинить вред Эмме, то он это сделает, и ничто не заставит его передумать.

Судя по всему, я не единственная, кто так думает, потому что Хадсон смеется изумленным – и оскорбительным – смехом.

– Вы не можете всерьез в это верить, – резко говорит он, когда они поворачиваются к нему. – Ваши дети отнюдь не в безопасности. Я знаю отца, и за свою жизнь он не сдержал ни одного обещания. Он даже не знает, как это делается.

Мэйси вздергивает подбородок.

– Похищенным детям могут уже сейчас причинять вред.

Королева подается вперед.

– Как ты можешь это знать?

– Мэриз сказала, что она слышала, как человековолки говорили о том, что ученики Кэтмира нужны Сайрусу не в качестве заложников, а в качестве источника молодой магической силы. – Мэйси не упоминает о том, что Мэриз нас предала – может, моя кузина сомневается в том, что она нам сообщила?

Король и королева переглядываются, и мне начинает казаться, что они могут уступить, понять, что верить Сайрусу нельзя и что им нужна наша помощь. Но тут король поворачивается к нам снова и качает головой.

– Хотя молодую магическую силу действительно легче украсть и присвоить, Сайрус заверил нас, что нашим детям ничего не грозит, и мы не видим причин сомневаться в его словах.

– Не видите причин? – Хадсон закатывает глаза. – Да что с вами такое? Он же похитил ваших детей. Что в этом поступке говорит о его честности?

– А кто такая эта Мэриз? – спрашивает королева, проигнорировав реплику Хадсона и вскинув бровь. – Откуда нам знать, что ей можно доверять?

Мэйси начинает объяснять, но успевает произнести только три слова:

– Она была нашей… – когда король ударяет кулаком о подлокотник трона.

– Довольно! Мы больше не будем слушать вашу ложь. Вы сейчас же покинете наш Двор или поплатитесь. – Он уставляется на Хадсона и Джексона. – И не думайте, что мы не сможем помешать очередной вашей истерике разрушить наш Двор.

Хадсон фыркает.

– Ага, я с удовольствием посмотрю на эти ваши потуги.

– Выставив нас, – добавляет Джексон, – вы бросите на произвол судьбы ту единственную группу людей, которая могла бы помочь спасти вашу дочь.

На этот раз оскорбительным смехом разражается королева.

– Неужели вы действительно считаете, что у вас есть шанс в борьбе против Сайруса и той коалиции, которую он создал? Одиннадцать человек против армии в несколько тысяч?

– Если сам Сайрус не считает нас угрозой, то зачем пытается добраться до нас и запрещает другим помогать нам?

Это хороший вопрос. В самом деле, почему Сайрус лезет из кожи вон из-за каких-то одиннадцати человек? Из-за меня?

Я опускаю взгляд, смотрю на тату Короны на своей ладони и понимаю, что, возможно, у меня есть ответ на этот вопрос.

Глава 24. Если нет желания, то нет и сделки

– У меня есть Корона, – объявляю я, и все в зале замолкают, когда я поднимаю правую руку и показываю королю и королеве тату на своей ладони. Они оба уставляются на меня с выражением ужаса на лицах и отшатываются от моей руки. Их реакцию можно было бы назвать комичной, но мне сейчас не до смеха.

Король приходит в себя первым и, выпрямившись, похлопывает королеву по руке.

– Не беспокойся, дорогая. Корона не имеет никакой ценности без Армии горгулий.

Теперь отшатываюсь уже я сама, чувствуя себя так, будто меня ударили по лицу. Тогда, при Дворе горгулий, мой дед так и не объяснил мне, ни что представляет собой эта самая Корона, ни как использовать ее, и он точно не упоминал о том, что она не имеет никакой ценности без Армии горгулий.

Спасибо тебе, дедуля.

Как бы то ни было, я не могу не гадать, что вызвало у короля и королевы ведьм и ведьмаков такой страх перед Короной. Конечно, мы все понимаем, что она должна обладать немалой магической силой, раз уж сам король вампиров явился на тот остров, чтобы не дать нам заполучить ее. Я уже начала беспокоиться, что дело во мне. Может быть, я недостаточно сильна, чтобы пользоваться Короной, или недостойна ее, и именно поэтому не почувствовала в себе никакой перемены, когда король горгулий передал мне тату?

Я вздыхаю. Мне надо перестать недооценивать себя. И начать прямо сейчас.

Моргнув, я поворачиваю руку тыльной стороной вверх, чтобы король, королева и все остальные увидели кольцо с огромным изумрудом, которое дал мне мой дед.

– Думаю, в таком случае хорошо, что у меня есть эта армия, не так ли?

Я перестаю дышать, ожидая их реакции. И они реагируют быстро – все в Большом зале ахают, даже Мэйси.

У меня еще не было возможности рассказать Хадсону и остальным о путешествии ко Двору горгулий, не говоря уже о кольце или об Армии горгулий, или о том, что я прихожусь внучкой Неубиваемому Зверю. Позже мне надо будет ввести их в курс дела. А пока, похоже, подобное заявление – единственный шанс убедить короля и королеву ведьм и ведьмаков оказать нам помощь. Очевидно, что они боятся того, что может сделать Корона – разумеется, вкупе с Армией горгулий, – а значит, я все делаю правильно.

Стоящий рядом со мной Хадсон переступает с ноги на ногу, и я бросаю на него быстрый взгляд и одними губами произношу:

– Потом.

После этого я опять поворачиваюсь к королю и королеве. Нам необходима поддержка Двора ведьм и ведьмаков, а значит, я должна убедить их в том, что способна использовать Корону, что бы это ни означало.

– Не может быть, – шепчет королева. – Армия горгулий исчезла более тысячи лет назад.

– Кто дал тебе это кольцо, девушка? – резко спрашивает король, а его подданные окружают меня, чтобы рассмотреть то, чего все они так боятся. – Ты украла его, – объявляет он.

Я ощетиниваюсь.

– Разумеется, я его не крала. Его подарил мне мой дед. – Я делаю паузу и замечаю, что в зале царит гробовая тишина, потому что все затаив дыхание ждут моих следующих слов. – Я имею в виду короля горгулий.

Тут же поднимается невообразимая суматоха, раздаются крики.

– Значит, король горгулий жив? Значит, Армия горгулий еще существует? Значит, всем руководит эта девушка? – И вишенка на торте: – Значит, она должна повести на Сайруса целую армию?

Нет, конечно же, нет. Но, если иначе нельзя, я, черт возьми, попытаюсь.

Сделав глубокий вдох, я говорю:

– Само собой. – И бросаю на Хадсона взгляд, а он кивком показывает мне, чтобы я продолжала. – Но мне понадобится ваша помощь.

Королева качает головой.

– Правила не изменились. И неважно, чье кольцо ты носишь. Мы не можем вам помочь, пока король вампиров удерживает в заложниках наших детей.

При этих словах мои плечи опускается, рука с кольцом падает, как плеть.

Но Хадсон не сдается.

– Вы хотите сказать, что, если мы сумеем вырвать ваших детей из лап Сайруса, Двор ведьм и ведьмаков согласится помочь нам выступить против Сайруса?

– Я не… – начинает король, но его жена перебивает его.

– Да. – Ее тон не терпит возражений. – Если наши дети будут в безопасности, я обещаю, что Двор ведьм и ведьмаков выступит на вашей стороне.

Не давая ей времени передумать, я быстро отвечаю:

– Заметано.

Сотни свечей на стенах Большого зала вспыхивают ослепительным синим пламенем и горят так несколько секунд. Затем синий цвет мало-помалу бледнеет, и огоньки свечей снова становятся желто-оранжевыми.

– Сделка заключена, – объявляет королева. – А теперь уходи.

Внезапно нас со всех сторон обступают гвардейцы и, подталкивая, выводят из Большого зала в просторную приемную. Думаю, все могло быть и хуже. Сейчас мы по крайней мере твердо стоим на ногах и даже можем надеяться на то, что в конце концов Двор ведьм и ведьмаков поможет нам в войне против Сайруса.

Но едва я успеваю подумать об этом, как Валентина машет рукой, и мои друзья исчезают.

Глава 25. Нет GPS для не-таких-уж-нечестивых

– Что ты сделала с ними? – восклицаю я, и в моей голове начинают роиться жуткие мысли. – Где они? Что ты сделала с моими друзьями?

– Я совсем забыла, что горгульи не восприимчивы к магии. – Она тяжело вздыхает и машет рукой одному из гвардейцев. – Сделай с ней что-нибудь, хорошо?

– С удовольствием. – В глазах гвардейца читается неприязнь, когда он хватает меня за предплечье.

«Может, мне лучше превратиться в горгулью, чтобы стряхнуть его?» – думаю я, но в конечном итоге решаю ничего не предпринимать. Я так же не хочу оставаться здесь без моих друзей, как эти ребята не хотят видеть меня при своем Дворе. К тому же, если повезет, этот гвардеец отведет меня туда, где сейчас находятся мои друзья, и мы сможем придумать, что делать дальше. И куда отправиться.

Мы должны найти способ вырвать учеников Кэтмира из когтей Сайруса, но нам нужно придумать по-настоящему хороший план прежде, чем мы попытаемся атаковать короля вампиров на его территории. Иначе мы можем оказаться в заточении вместе со всеми остальными… или все закончится еще хуже.

Поэтому я не сопротивляюсь, когда гвардеец, сжимая мое предплечье, ведет меня к двери. Валентина смеется над моей покорностью, но я не обращаю на нее внимания. Мне совсем не хочется, чтобы она бросила меня в темницу, просто чтобы потешить свое самолюбие. Она позволяет гвардейцу провести меня в обратном направлении по тому же самому коридору с барельефами и вниз по лестнице. Мы не останавливаемся, пока не доходим до боковых дверей, которые Валентина открывает взмахом палочки.

– Желаю удачи, – говорит она, и впервые в ее голосе не звучит ни злорадства, ни сарказма. Более того, мне кажется, что она произносит это искренне, после чего выводит меня из золотых дверей во двор, освещенный черными свечами, и через кованые железные ворота на улицу с неровной булыжной мостовой.

Правда, это не совсем улица, понимаю я, оглядевшись по сторонам. Смеркается, так что разглядеть окружающий пейзаж труднее, чем днем, но света все еще достаточно, чтобы в общих чертах понять, где я нахожусь. Это город, поскольку я стою на какой-то площади, причем надписи на уличных табличках не на английском. К тому же, когда мы покинули Кэтмир, было утро, так что ясно – я сейчас где-то за границей, в другой части света.

Я достаю из рюкзака телефон и быстро поворачиваюсь вокруг своей оси, снимая окрестности на видео. Затем отправляю это изображение своим друзьям в наш групповой чат и пишу:

Я: Где я?

И еще одно сообщение:

Я: Где вы?

Я решаю не сходить с места, чтобы им было легче найти меня. Ожидая, я продолжаю осматриваться, пытаясь понять, в каком я городе или хотя бы в какой стране. Первым делом я фотографирую ближайшую табличку и увеличиваю изображение, чтобы можно было прочесть слова.

«La Piazza Castello».

Ага, стало быть Двор ведьм и ведьмаков находится в Италии. Я этого не ожидала и теперь чувствую себя дурой. Почему, прожив столько месяцев в одной комнате с Мэйси, я так и не поинтересовалась у нее, где находится Двор ведьм и ведьмаков? И почему она сама ни разу об этом не упомянула?

Я отправляю моим друзьям еще одно сообщение, чтобы дать им знать, где я нахожусь, затем еще раз оглядываюсь по сторонам. Если я не ошибаюсь, «piazza» – это по-итальянски «площадь», и я понимаю, почему это место получило такое имя. Оно представляет собой прямоугольник, окруженный улицами с каменными домами, в середине которого находится большой прямоугольный газон.

Здания на улицах белые, красивые, построены в итальянском стиле, и, судя по большому числу вывесок, днем здесь, наверное, бывает очень оживленно. Но сейчас эта площадь совершенно безлюдна, и, похоже, я здесь единственный человек. От этой мысли мне делается не по себе. Едва я начинаю об этом думать, как рядом со мной, перенесшись, оказывается Хадсон и обнимает меня.

– С тобой все в порядке? – спрашивает он, гладя мои руки от плеч до запястий.

Я улыбаюсь ему.

– Извини, что так получилось. Валентина забыла, что магия не действует на горгулий. – Я перевожу взгляд на площадь и вижу, что она по-прежнему пуста. – А где все?

– Мы разделились. Я добрался сюда первым, – говорит он с таким видом, будто это само собой разумеется. Впрочем, наверное, так оно и есть, ведь он всегда находит меня.

– Ты так огорошила их. – Он с улыбкой отпускает меня. – Я наслаждался каждой минутой этой сцены. Особенно когда королева чуть не свалилась с трона, стараясь отодвинуться подальше от Короны.

Я качаю головой и усмехаюсь.

– Да, это было странно. Но это, разумеется, нисколько не помогает мне разобраться в том, на что способна эта Корона.

Меня пробирает дрожь, и он снова заключает меня в объятия. Это так же естественно, как дыхание, когда я обвиваю руками его талию, кладу голову ему на грудь и слушаю, как ровное биение его сердца вторит биению моего. Я не знаю, сколько времени мы так стоим, но я рада, что Хадсон не задает мне вопросов, хотя у него их наверняка не меньше десятка. И самый главный заключается в том, каким образом я, почти все время проведя с ним, ухитрилась не только выяснить, что король горгулий мой предок и что Армия горгулий все еще существует, но и заполучить кольцо, означающее, что теперь я стою во главе этой армии.

Но он ни о чем меня не спрашивает, а просто продолжает обнимать, слушая мое дыхание и показывая мне, что, что бы ни случилось, я не одна.

Наконец я отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в лицо, и он, подняв одну бровь, говорит:

– Значит, Неубиваемый Зверь – это король горгулий?

Ну разумеется, Хадсон уже дошел до этого своим умом. Я киваю.

– А ты его прямой потомок, хотя вас разделяет много поколений. – Это уже утверждение, а не вопрос.

Я опять киваю.

– И он отдал тебе это кольцо, чтобы ты вела за собой свой народ.

На этот раз, кивая, я затаиваю дыхание, ожидая его реакции.

Он улыбается мне, заправляет мне за ухо пряди волос, упавшие на лицо, и говорит:

– Что ж, он поступил умно. В его нынешнем состоянии он не смог бы даже довести человека до туалета, не говоря уже о том, чтобы повести кого-то в бой.

И я не могу удержаться от смеха.

– Над чем ты смеешься? – спрашивает Джексон, когда нас окружают члены Ордена и остальные мои друзья.

Должно быть, они отыскали меня, когда я с замиранием сердца ожидала реакции моей пары на весть о том, что теперь я стою во главе армии из старинных легенд. Но хотя я все рассказала Хадсону, мне пока не хочется обсуждать это с остальными. Вместо этого в попытке избежать их расспросов я решаю всех повеселить.

– О, я только что выяснила, какой обет дал Хадсон, когда подарил мне обетное кольцо. Он пообещал каждый вечер красить мне ногти на ногах до конца наших дней.

Все смеются, а Хадсон, подыграв мне, ухмыляется.

– Мечтать не вредно.

Мекай хлопает его по плечу.

– Я готов заплатить, чтобы это увидеть. Я запостил бы эту сцену. Везде.

– Да ладно, у меня нет комплексов по поводу собственной мужественности. Я не имею ничего против покраски ногтей на чьих-то ногах, в том числе на собственных. – Он поворачивается к Флинту. – Ну, за исключением твоих когтей. – И, повернувшись к Джексону, добавляет: – И твоих ноготков. – Затем смотрит на членов Ордена. – Ну и ваших, кроме разве что ногтей Байрона. Похоже, он уделяет им немало внимания.

Все хохочут, а у меня от любви к нему переполняется сердце. Я понимаю, что у него на уме, и ценю его за это. Он знает, что у всех есть ко мне вопросы, но дает мне возможность рассказать им все, когда я буду готова. Не сейчас.

Потому что в данный момент прямо к нам направляется ведьма, с которой мы уже знакомы.

Глава 26. Нет выбора

– Виола. – Голос Мэйси дрожит, когда мы все поворачиваемся к ведьме в роскошных лиловых одеждах, благодаря которой мы получили нашу аудиенцию у короля и королевы. – Что ты здесь делаешь?

– Я почувствовала, что началась суматоха, и решила выяснить что к чему. Только представьте себе мои изумление и ужас, когда я поняла, что моя дорогая сестра выгнала это дитя на Piazza de Castello, не дав ей ни лучика надежды, не объяснив, куда она попала. – Она машет рукой, и всю площадь заливает яркий нездешний свет.

– Некоторые из нас чувствовали себя очень комфортно в темноте, – выдавливает из себя Лайам, всем своим видом показывая, что он сыт ведьмами по горло.

Мэйси нервно смотрит на него и вворачивает:

– А вот я не люблю темноту, так что спасибо тебе.

– О, мне это было нетрудно, – отвечает Виола. – Но некоторые ведьмы и ведьмаки могут особенно хорошо рассеивать темноту, моя дорогая, и ты одна из них.

– В каком смысле? – спрашиваю я, а Мэйси одновременно со мной восклицает:

– В самом деле?

Виола склоняет голову набок и смотрит на мою кузину. Вид у нее задумчивый, как будто она пытается решить, что можно нам открыть, а что нет. Но это кажется мне нелогичным, ведь это она пришла к нам, а не наоборот. Разве она не должна была уже решить, что именно ей хочется нам сказать?

Должно быть, остальным тоже не терпится услышать ее ответ, потому что никто не произносит ни слова, пока Виола наконец не говорит:

– Я знаю только одну ведьму, способную заставить даже самых свирепых обитателей темноты в страхе пуститься наутек, и думаю, что ее помощь может понадобиться вам прежде, чем ваше путешествие завершится.

– Почему? – спрашивает Байрон. – И как нам ее разыскать?

– Она не терялась – так что вам нет нужды ее искать. Она состоит при Дворе вампиров. Что же до того, кто она… – Она поворачивается к Мэйси. – Я думала, что ты это уже поняла.

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спрашивает Мэйси. – Я не знаю никого, кто занимался бы магией теней.

– Да нет же, моя дорогая, знаешь. Твоя мать – большая искусница по этой части.

Ее слова повисают в воздухе, как фейерверк перед тем, как разлететься – веские, взрывоопасные, необратимые.

– Моя мать? – шепчет Мэйси, и кровь отливает от ее щек. – Моя мать пропала. Много лет назад. Никто не знает, где она.

– Это не совсем так. – Виола вздыхает. – Мне не хотелось становиться той, кто сообщит тебе эту весть, но… она сейчас находится там же, где была все эти восемь лет. При Дворе вампиров, где она служит Сайрусу.

Кажется, Мэйси бледнеет еще больше, если такое вообще возможно.

– Этого не может быть. – Ее голос звучит бесцветно, в глазах появляется лихорадочный блеск. – Моя мать не стала бы этого делать. Она просто не могла этого сделать. Не могла пойти на службу к Сайрусу. Она могла бросить нас, могла исчезнуть с лица земли, но они с моим отцом всегда презирали Сайруса. Она бы ни за что не стала на него работать.

Виола пожимает плечами, будто говоря: посмотрим, кто из нас прав.

– Запомни, дитя мое, в мире Сайруса дела очень редко обстоят так, как он утверждает. И никогда так, как кажется на первый взгляд.

– Ты что, защищаешь его? – В голосе Мэйси звучит возмущение.

– Я бы никогда не стала защищать этого скота, – рявкает Виола, и на этот раз на ее лице отражается искренний гнев. – И можешь не сомневаться – если хоть один волос упадет с голов наших детей, то он испытает такие мучения, что ад покажется ему детской площадкой.

– Тогда кого…

– Я защищаю твою мать. Это опасный мир, и иногда, чтобы выжить в нем, приходится заключать самые сомнительные союзы. Иногда нужно делать ужасные вещи, потому что выбора у тебя нет.

– У человека всегда есть выбор, – возражает Дауд, засунув руки в карманы своих джинсов.

– Возможно. – Виола смотрит на человековолка сверху вниз. – Но иногда хороших вариантов у тебя просто нет, а есть только те, которые не дадут тебе или тем, кого ты любишь, погибнуть. И любой, кто думает иначе – наивное дитя.

Мэйси замолкает – замолкает не так, будто ей больше нечего сказать, а так, будто она не знает, что сказать. Или что чувствовать. Пять минут – слишком мало для того, чтобы она переварила весть о том, что ее мать жива и состоит при Дворе вампиров, не говоря уже обо всем остальном.

Мне в голову приходит мысль. Когда мы находились при Дворе ведьм и ведьмаков, было ясно что король и королева знают, что именно может делать Корона.

– Виола, я могу задать тебе вопрос?

Она устремляет на меня пронзительный взгляд своих фиалковых глаз.

– Конечно, можешь, хотя я не могу гарантировать, что я тебе отвечу.

– Резонно. – Я киваю, затем делаю глубокий вдох и трясущимися руками обхватываю себя за талию. Не знаю, почему мне так страшно задавать ей этот вопрос, но я все же вскидываю подбородок и говорю: – Ты знаешь, в чем именно сила Короны? Почему король и королева – и Сайрус – так боятся ее?

Глаза Виолы округляются, как будто она не ожидала, что я задам ей именно этот вопрос.

– Значит, когда ты получила ее, никто тебе этого не сказал?

Я качаю головой.

– Вообще-то это… необычно. – Она делает паузу, будто раздумывая, говорить мне или нет, но затем, видимо, решает, что я должна это знать, и подается вперед, словно сообщая секрет. – Горгульи тысячу лет были в мире сверхъестественных существ силой, которая поддерживала закон и порядок. Армия горгулий окружала тех, кто совершил тяжкие преступления – и король горгулий возлагал Корону им на руку и решал, какого наказания они заслуживают.

Теперь удивляюсь я, ведь она сказала совсем не то, чего я ожидала.

– Что ж, вряд ли это может помочь в ведении войны. – В моем голосе звучат горечь и разочарование. – А я-то думала, что Корона дает тому, кто ее носит, безграничные силу и власть. Разве Сайрус хочет заполучить ее не за этим?

Но Виола цокает языком.

– Ты не понимаешь, дитя мое. Тот, кто владеет Короной, может лишить человека его магической силы частично или полностью, если сочтет, что он того заслуживает. На день. На неделю. Навсегда. Все зависит от того, какое наказание полагается за преступление, в котором Армия горгулий обвиняет провинившегося. Для этого достаточно прикосновения руки. Ну что, разве тебе не кажется, что возможность сделать любого врага бессильным – это и есть безграничные сила и власть?

– Ничего себе, – говорит Флинт, присвистывает и отходит от меня. Как и остальные. Все, кроме Хадсона.

Внутри у меня все сжимается при мысли, что я могу лишить кого-то магической силы. Я делаю судорожный вдох и шепчу:

– Я знаю, каково это – лишиться моей горгульи, это сделали со мной в тюрьме, и я бы не пожелала такого никому. Я не… – Мой голос срывается, и я пытаюсь снова. – Я не хочу владеть этой Короной. Как я могу избавиться от нее?

Но Виола просто пристально смотрит на меня, и в ее взгляде читается что-то похожее на восхищение. Она оглядывает меня с головы до ног и говорит:

– Полагаю, множество людей недооценивает тебя, не так ли, Грейс? Это хорошо. Значит, они не успеют подготовиться к твоему появлению.

Надо полагать, это комплимент?

Страницы: «« 23456789 »»

Читать бесплатно другие книги:

Красивая и необычная фамилия не сделала Анну по-настоящему счастливой. Как не получил и Денис тихой ...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗНАМЕНИТОГО ЦИКЛА «СЕМЬ СЕСТЕР».Для всего мира Электра – настоящая счастливица, знаменит...
Когда в одночасье вся жизнь переменилась: закрылись университеты, не идут спектакли, дети теперь уча...
Безымянный мир, где рождаешься уже взрослым и в долгах. Мир, где даже твои руки и ноги тебе не прина...
Зона Мутатерр. Сомкнутые плавучие острова… А под ними – океаническая тьма, что скрывает в себе то, ч...
В сердцах высказанная угроза выйти замуж за первого встречного может хорошенько испортить жизнь. Осо...