Испытание Вульф Трейси
– Для этого мне не нужна Корона. Ты знаешь, как я могу избавиться от нее?
– Единственный способ передать Корону – это отречение от престола в пользу другой горгульи из королевского рода, – отвечает она, и каждое ее слово бьет по моей измученной душе, словно молоток. Я считала, что понимаю, что переживает Хадсон, верша судьбы других людей, понимаю, как он мучается из-за опасений сделать неверный выбор, но теперь мне кажется, что до этого момента я по-настоящему не понимала его. До тех пор, пока не выяснилось, что у меня в руках – буквально у меня на ладони – оказалась сила, благодаря которой я могу лишить человека основного права – права быть тем, кем ему предназначено быть. Права продолжать жить, как он желает. Могла бы я взвалить эту ношу на кого-то еще?
Но я еще не использовала эту силу и хочу, чтобы она оставила меня, хочу, чтобы тату исчезло с моей ладони. Мне хочется вцепиться в нее ногтями, но тут Хадсон берет меня за руку и притягивает к себе.
– Все образуется, – шепчет он, уткнувшись в мои волосы, и я пытаюсь поверить ему.
Виола продолжает:
– Ты хочешь сказать, что, если бы у тебя появилась возможность лишить Сайруса его магической силы за совершенные преступления, ты бы этого не сделала?
Я качаю головой. Это правда, я бы не стала этого делать. Или по крайней мере сейчас мне так кажется.
– Я не должна иметь ни тени сомнения, что он продолжит вредить другим, убивать других, но думаю, даже тогда мне будет очень тяжело это сделать.
– Потому ты и владеешь Короной, Грейс. Такие решения не должны приниматься легко. Но иногда другого выбора нет.
Я знаю, на что способен Сайрус, и поэтому мне трудно ей не верить, трудно не признать, что у меня нет иного выбора, кроме как довести это дело до конца и не упустить наш единственный шанс остановить его прежде, чем он причинит вред еще большему количеству людей. Я уже собираюсь согласиться с ней, когда уголки ее губ опускаются и она говорит:
– Конечно, это всего лишь теоретический вопрос, поскольку, как сказал король, Корона ничего не стоит без Армии горгулий. Должно быть, Сайрус считает, что нашел способ обойти это условие, если то, что ты говоришь о его желании заполучить Корону, правда.
– Тогда что же нам теперь делать? – спрашивает Байрон.
Он адресует этот вопрос всем нам – и более всего Джексону, – но отвечает ему Виола.
– Теперь? – Она поднимает одну бровь. – Теперь вам надо убраться как можно дальше от Двора ведьм и ведьмаков.
– Да, думаю, в этом и состоит наш план, – соглашается Мэйси. – Но мы не знаем, куда отправиться, если нам нельзя остаться…
– Почему? – Голос Хадсона звучит напряженно. – Что мы не учли?
Виола всматривается в его лицо, будто ища там что-то. И, видимо, находит, потому что отвечает:
– Если я знаю мою сестру, у вас есть еще минут десять прежде, чем здесь начнется ад.
– Ты считаешь, что она выдаст нас? – Теперь напряжение звучит уже в голосе Джексона, а его взгляд быстро скользит по площади, пока он ожидает ответа.
– Думаю, Имоджен считает, что выбора у нее нет. – Она говорит это нарочито спокойно, как бы повторяя свою мысль – ту самую, насчет которой она разошлась во мнениях с Даудом. – Собственно говоря, по-моему, сейчас многие из нас так считают. Включая тебя.
– Это не значит, что мы не должны попытаться найти вариант получше, – говорит ей Флинт. – Просто взять и убраться отсюда, потому что мы боимся того, что может произойти – это не вариант. Во всяком случае, вариант не из лучших.
На этот раз, когда Виола вскидывает бровь, в ее глазах отражается уважение. И что-то еще. Мое чутье подсказывает мне, что именно поэтому она вдруг наклоняется и прижимает ладонь к искалеченной ноге Флинта.
– Что ты де… – Он замолкает и изумленно вскрикивает, когда под ее рукой вспыхивает свет.
– Замолчи, – шипит она, но молчать становится невозможно, потому что через несколько секунд там, где прежде находилась нижняя половина голени Флинта, появляется гладкий полированный протез.
– О боже, – выдыхает Иден. – Как ты это сделала?
Виола поднимает обе брови и свысока смотрит на Иден и на всех нас.
– Разумеется, с помощью магии, как же еще?
Она поворачивается к Флинту, который потрясенно смотрит на свой новый протез.
– Я не… Я не могу… Спасибо…
– Он будет двигаться вместе с тобой. – Она намеренно перебивает его прежде, чем он успевает как следует ее поблагодарить. – Конечно, он не будет работать так же хорошо, как работала твоя нога, но он позволит тебе избавиться от этих штук. – Она презрительно смотрит на его костыли.
– А почему ты решила нас отыскать? – спрашиваю я, потому что не верю, что эта женщина явилась сюда просто затем, чтобы увидеть, из-за чего началась «суматоха».
Прежде чем ответить, она устремляет на меня оценивающий взгляд.
– Что бы ты ни делала, Грейс, ты не можешь позволить Сайрусу захватить тебя в плен. Смерть лучше того, что он планирует сделать с тобой.
Я судорожно втягиваю в себя воздух.
– И что же это? – бормочет Хадсон.
– Он собирается… – начинает она, но прерывается и вздрагивает, когда вдалеке слышится шум. Ее глаза округляются, и она кричит: – Бегите! Скорей! – И тут свет на площади гаснет, и все погружается во тьму.
Глава 27. Куда ведут проселочные дороги
Секунду я пребываю в полной растерянности, но затем Хадсон прижимает меня к себе, и мы переносимся прочь от площади. Я не знаю, почему Виола велела нам бежать – потому ли, что приближается Ведьминская гвардия, или потому, что явились войска Сайруса, чтобы взять нас в плен. Возможно, и то, и другое.
Скорее всего, и то, и другое.
В любом случае я обеими руками за то, чтобы убраться с этой темной стремной площади и захватить с собой всех моих друзей. Я оглядываюсь, чтобы удостовериться, что они последовали за нами. Члены Ордена переносятся по улицам, Мэйси крепко держится за Байрона, Дауд бежит за ними, а Иден и Флинт чуть-чуть отстают. Протез Флинта работает почти так же хорошо, как его нога. Каждые несколько шагов с ним случается едва заметная заминка, но в целом все отлично.
Очевидно, что ему и Иден хочется превратиться в драконов, но так же очевидно, что они ждут, когда мы очутимся в таком месте, где никто не сможет снять вирусное видео с двумя летящими драконами. Скверно, что мы понятия не имеем, где находится это место. Поэтому мы продолжаем бежать, стараясь убраться как можно дальше от Двора ведьм и ведьмаков. Наконец оживленные городские улицы, полные зданий, фонтанов и припаркованных машин, сменяются пейзажем, где много зелени и куда меньше домов. Но остановиться и передохнуть нам удается только тогда, когда город оказывается далеко позади и мы видим перед собой Альпы с их снежными вершинами.
– Слава богу! – говорит Иден, ничком упав на траву, едва только мы делаем остановку. Она вся мокрая от пота, ее одежда прилипла к телу, и она судорожно втягивает в себя воздух.
Флинт – чей протез работал невероятно хорошо – тоже валится на землю, как и Дауд. Все трое похожи при этом на загнанных лошадей. В отличие от вампиров, которые, похоже, все так же свежи. Да, члены Ордена немного запыхались, но этим все и ограничивается, а Джексон и Хадсон вообще выглядят так, словно они просто выходили на прогулку. Со мной все в порядке и с Мэйси тоже, но это потому, что нас все это время несли Хадсон и Байрон. Иначе мы бы наверняка отстали на несколько миль.
– Итак, – говорит Флинт, наконец отдышавшись, – что нам делать дальше?
– Лежать тут и ждать смерти, – со стоном отвечает Иден. Ее слова звучат приглушенно, поскольку она по-прежнему лежит, уткнувшись лицом в траву.
Дауд садится.
– Как бы прелестно это ни звучало, лично я голосую за то, чтобы напасть на Двор вампиров.
– Это опасно, – отвечает Байрон.
– А что безопасно? Чем дольше мы будем ждать, тем больше у Сайруса будет времени для того, чтобы сделать настоящую крепость из своего Двора.
– Он и так уже ее сделал, – сообщает Хадсон. – Он всегда был сверхбдительным, когда речь шла о безопасности, и что бы мы ни предприняли, этого ничто не изменит. Если мы явимся туда как бараны на бойню, это не спасет твоего брата. Как и остальных.
– Мы не спасем их и в том случае, если будем бегать по земному шару, прося помощи у тех, кто не желает нам помогать, – парирует Иден.
– Тут ты права, – соглашается Джексон. – Но это не значит, что нам надо просто атаковать Сайруса, не заботясь о последствиях.
– Слишком многое зависит от того, как именно мы попадем ко Двору вампиров, чтобы просто идти на штурм, не имея плана, – говорю я, обращаясь к Дауду. – Нам нужно подождать несколько дней, чтобы придумать, как незаметно пробраться туда, а уж потом я с радостью помогу тебе разнести этот чертов Двор на куски – кирпич за кирпичом.
– Возможно, у моего брата нет этих нескольких дней, – возражает он.
– Я согласна с Даудом. Там наши родные, наши друзья, и кто знает, что с ними может произойти. – Голос Мэйси звучит хрипло.
Мекай качает головой.
– А я согласен с Грейс. Нам нужен надежный план, иначе мы окажемся в заточении вместе с остальными – и нас уже некому будет спасти.
– Тогда что же нам делать? – спрашивает Байрон, опускаясь на землю рядом с Флинтом. – Куда мы вообще можем податься, чтобы разработать этот самый план? Кэтмира больше нет, Двор ведьм и ведьмаков нас не принимает…
Флинт поворачивается на бок и подпирает голову рукой.
– Среди драконов царит полный раздрай.
– А за нашими семьями, скорее всего, следят, – добавляет Лайам, усевшись между Байроном и Даудом.
– Наверняка, – соглашается Хадсон. – Но даже если слежки нет…
– Она точно есть, – перебивает его Мэйси.
– Да, ее не может не быть, – подтверждает Джексон. – Но, даже если бы за ними не следили, разве мы хотим впутать их в это? Сайрус известен своей склонностью к беспределу, если кто-то встает у него на пути.
– Значит, так в наше время стали называть психопатов? – Тон у Хадсона веселый, но в глазах мрак. – Людьми, склонными к беспределу?
– Рыбак рыбака видит издалека, – с укором бросает Флинт, и Хадсон напрягается, сжимает зубы и устремляет взгляд в даль.
– Ты это серьезно? – говорю я, и у меня руки чешутся дать Флинту в зубы. Я понимаю, что он все еще зол на Хадсона и что, возможно, он будет зол на него всегда – из-за того, что Хадсон использовал свой дар, чтобы спасти меня, но не Луку. Но сейчас не время нападать друг на друга, и особенно это относится к нападкам на мою пару, ведь только благодаря ему мы смогли покинуть Кэтмир и спастись… а сам он с тех пор только и делает, что мучает себя.
– Это пустяки… – начинает Хадсон.
– Нет, не пустяки! – возражаю я. – Мы – это все, что у нас есть. Мы можем полагаться только друг на друга, больше нам рассчитывать не на кого, и нам нельзя цапаться.
– Она права. Ты не должен этого делать, – говорит Джексон и так долго смотрит в глаза Флинту, что мне становится не по себе.
Флинт испускает страдальческий вздох и отвечает:
– Я постараюсь не вести себя как придурок, но ничего не обещаю.
– Это означает, что он однозначно будет вести себя как придурок, – с ухмылкой замечает Лайам.
– Кто бы говорил, – парирует Рафаэль и толкает его в плечо, а Лайам в ответ согласно кивает, что вызывает всеобщий смех.
Это немного разряжает обстановку – настолько, что я почти что забываю свой гнев. Но я знаю, Флинт так и не простил Хадсона – и потому полностью избавиться от гнева я не могу.
– А как насчет Кровопускательницы? – предлагает Иден, когда парни замолкают. – Ведь в ее распоряжении есть целая ледяная пещера. Наверняка мы могли бы там передохнуть и продумать дальнейшие шаги.
– Нет. – Этот ответ вырывается у меня сам собой, и все мое существо восстает против того, чтобы встретиться с ней вновь. – Мы не можем отправиться к ней.
– Почему? – спрашивает Джексон. – Вообще-то это не такая уж плохая мысль.
– Эта мысль не просто плоха, она вообще никуда не годится. Ведь эта женщина… – Я замолкаю, напомнив себе, что я так и не сообщила Джексону, что она сделала с ним. С нами обоими. Но сейчас, при всех, я не могу рассказать ему правду.
В конце концов я выбираю полуправду.
– Я ей не доверяю. Она ни разу не сказала нам всего того, что нам необходимо было знать. Думаю, нам ни к чему снова искать ветра в поле или выслушивать полуправду.
– Это точно, – соглашается Мэйси. Вид у нее печальный и потерянный – я не видела ее такой даже после того, как погиб Зевьер. Правда, это неудивительно. Узнать, что мать бросила ее ради того, чтобы отправиться ко Двору вампиров и служить Сайрусу… это невозможно выразить словами. Особенно если учесть, что в эту самую минуту Сайрус насильно удерживает ее отца.
Я крепко обнимаю ее, а она поначалу противится моим объятиям. Однако я не отпускаю ее – ведь кто-кто, а она заслуживает сочувствия. В конце концов она тоже обнимает меня.
Остальные негромко переговариваются, высказывая идеи относительно того, куда мы могли бы отправиться. Иден то и дело поглядывает на нас, явно расстроенная тем, что Мэйси сама не своя, но я за спиной Мэйси жестом показываю ей, что все под контролем. Она кивает, снова поворачивается к остальным и высказывает еще одно предложение о том, где мы могли бы найти пристанище.
Но никто так и не предлагает ничего по-настоящему дельного, и тут у меня в голове появляется одна мысль. Она нелепа, совершенно невероятна и безумна – и именно поэтому могла бы сработать.
Наконец Мэйси отстраняется от меня.
– Прости, – шепчет она и начинает искать в своем рюкзаке что-нибудь, чтобы вытереть слезы.
Я достаю из переднего кармана моего рюкзака маленькую пачку бумажных носовых платков и даю ей пару.
– Не извиняйся. Ведь на тебя столько всего свалилось за последние двадцать четыре часа.
– Не только на меня, на нас всех.
– Да, но ведь это не состязание. А если бы это было состязанием, то ты бы наверняка одержала в нем победу. Остальные по крайней мере знают, где сейчас находятся их родители.
– Да уж, нам это известно, – соглашается Хадсон, сев на траву. – Что весьма прискорбно.
В смехе Мэйси звучит отголосок слез, но это все-таки смех.
– Я тебя понимаю, ведь знать, где находится Сайрус – это, пожалуй, своего рода облом.
– Еще больший облом – это не знать, где он, – парирует Хадсон.
– Это точно, – вставляет Флинт и подойдя одной рукой крепко обнимает Мэйси за плечи.
Вскоре все ложатся на траву. Видно, что они так же измучены, как и я. Немудрено, ведь последние два дня были бурными. Каждое из произошедших с нами за это время событий казалось немыслимым до того, как оно происходило. А если сложить их вместе, то складывается впечатление, что близится конец света.
А может, он уже наступил, просто мы еще этого не знаем.
Думать об этом не очень-то приятно, когда мы находимся где-то в итальянской глубинке и нам некуда податься. Сунув руку в рюкзак, я достаю коробку печенья «Поп-Тартс» и предлагаю ее друзьям – за исключением вампиров, – после чего вынимаю две бутылки воды, которые я положила в рюкзак в последний момент.
Все выпивают по паре глотков, и благодаря воде – и вишневому печенью – стоящие перед нами проблемы начинают казаться не такими уж неразрешимыми. Может, у нас все-таки есть шанс на победу?
Во всех наших приключениях шансы на победу всегда были невелики, но каким-то образом мы все же одерживали ее. Быть может, так будет и на этот раз.
Именно эта надежда и побуждает меня поделиться мыслью, которая начала зреть в моем мозгу после того, как мы оказались при Дворе ведьм и ведьмаков. – У меня есть идея.
Глава 28. Ирландское счастье
Мои слова доходят до них не сразу, и я терпеливо жду, когда все перестанут говорить и повернутся ко мне.
– Какая идея? – спрашивает Джексон, когда все замолкают.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь придумать лучший способ рассказать им об Алистере и Дворе горгулий, и в конце концов решаю начать с того, что убедило меня саму – с кольца с изумрудом, по-прежнему надетого на безымянный палец моей правой руки.
– Я получила это кольцо при Дворе горгулий, – говорю я им, включив фонарик на телефоне, чтобы продемонстрировать блеск изумруда, после чего быстро рассказываю обо всем, что со мной произошло.
И подытоживаю:
– Я думала, что, быть может, все это глюк, но кольцо, которое Алистер отдал мне и которое Честейн поцеловал, по-прежнему на моей руке… так что, должно быть, это произошло на самом деле, не так ли?
– Конечно, это произошло на самом деле. – Хадсон берет мою руку и целует и ее тыльную часть, и кольцо. И я таю – и потому, что он так легко принял то, что кажется невозможным, просто поверив моим словам, и потому, что он так легко принял то, что нелегко принять даже мне самой. Мой статус королевы горгулий.
Одно дело быть королевой, когда у тебя нет подданных, и совсем другое – править тысячами горгулий, живущими по всему свету. Часть меня хочет бежать от этой ответственности со всех ног.
Мне кажется диким, что Сайрус готов на все ради большей власти, ведь сама я хочу одного – избавиться от той власти, которая мне досталась. Мне восемнадцать лет, и всего семь месяцев назад я даже не подозревала, что этот мир существует. Как же от меня можно требовать, чтобы я правила его частью?
Корона на моей ладони слегка зудит, напоминая, что я не могу отказаться ни от этой власти, ни от всего остального. Ведь Сайрус намерен уничтожить всех, кто не желает подчиниться ему.
– А где находится этот Двор горгулий? – спрашивает Рафаэль.
– В Ирландии, – одновременно отвечаем я и Дауд.
Я, подняв брови, поворачиваюсь к нему, и он чуть заметно пожимает плечами.
– Во всяком случае, так говорится в историях про горгулий, которые рассказывают в моей стае. Хотя где именно в Ирландии, они не сообщают.
– В твоей стае знают истории про горгулий? – удивляюсь я.
– Все знают истории про горгулий, – говорит Иден. – Просто до встречи с тобой мы не знали, правдивы они или нет.
– Значит, ты считаешь, что мы должны отправиться в Ирландию? – спрашивает Байрон, пристально глядя на меня.
– Да, думаю, сейчас это для нас наилучший вариант. Двор горгулий находится в графстве Корк в огромном замке на вершине утеса, над океаном. Этот замок изолирован и хорошо защищен. Там мы могли бы немного отдохнуть и обсудить наши дальнейшие шаги. – Я замолкаю и делаю долгий выдох прежде, чем перейти к той части плана, которая мне не по душе. – И это даст нам возможность мобилизовать Армию горгулий. По крайней мере ту ее часть, которая находится в этом замке. Их там не так много, но, если к нам присоединятся несколько десятков людей, которые умеют делать то же, что и я… Это было бы неплохо, разве не так?
– Да, совсем неплохо, – ухмыляется Мэйси. – Как ты думаешь, они могут становиться такими же огромными, как ты сама в конце турнира Лударес или Неубиваемый Зверь на острове?
– Это было бы классно, – говорит Лайам. – Вы могли бы просто растоптать Двор вампиров в пыль.
– И вместе с ним моего говнюка-папашу, – добавляет Джексон, и в его голосе слышится гадливость.
– Мне нравится такая перспектива, – замечает Дауд. – Я считаю, что после того, как мы вытащим оттуда моего брата, это поганое место надо стереть с лица земли.
– Я не знаю, способны ли на это другие горгульи, – говорю я. – Но, если это могу сделать я, то, наверное, могут и они, верно?
Я поворачиваюсь к Хадсону за подтверждением, но он просто задумчиво смотрит на меня и молчит.
– Что не так? – тихо спрашиваю его я, пока наши друзья продолжают обсуждать, как было бы здорово, если бы горгульи просто растоптали Двор вампиров, словно великаны, отплясывающие на буйной пирушке.
– Ничего, – отвечает он. – Просто я думаю, что, когда в конце турнира Лударес ты увеличилась в размерах, дело было не в тех способностях, которыми обладают горгульи.
Я ошеломлена.
– Что ты хочешь этим сказать? Ведь Неубиваемый Зверь, то есть Алистер, тоже был огромен.
– Он был огромен, потому что много веков использовал камни, чтобы восстанавливать себя. Твоя сила носит совершенно иной характер. Не забывай, я жил в твоем сознании очень долгое время. – Он подмигивает мне. – Так что мне ли не знать, что у тебя внутри.
В обычных обстоятельствах подобное замечание заставило бы меня покраснеть и отвлекло бы меня от любых мрачных мыслей, но сейчас попытка Хадсона не удается. В моем мозгу роятся мысли о том, что Алистер говорил мне о бабушке и ее склонности кусать людей. А что, если я немного чудовище? Что-то огромное, жуткое? Мне становится страшно, но я говорю себе, что все это пустяки. Если бы Хадсона беспокоило что-то подобное, он бы давно мне сказал. Моя пара из тех, кто всегда действует на упреждение, даже когда я того не хочу.
– Тогда в чем же, по-твоему, тут дело? – собравшись наконец с духом, спрашиваю я.
Одновременно Иден говорит:
– Не знаю, как вы, а я готова убраться с этого поля.
– Мы тоже готовы, и еще как, – отвечает Дауд, шаря рукой по траве. Он что, что-то уронил? Должно быть, пропажа находится, поскольку он кладет что-то в карман, затем переводит взгляд на Мэйси. – Ты готова создать эту твою штуку? – Он машет рукой.
– Я не могу. – Мэйси вздыхает. – Я никогда не бывала в Корке.
На лице Дауда отражается удивление.
– А что, ведьмы и ведьмаки не могут открывать порталы, ведущие в те места, где они не бывали?
У Мэйси тоже делается удивленный вид.
– Э-э, нет. Мы владеем магией, но мы не боги. А чему вас вообще учат в этой вашей стае?
– Судя по всему, того, чему нас учат, все равно недостаточно. – Он оглядывается по сторонам. – Ну а как нам попасть туда?
– Да уж, учат вас не лучшим образом, – поддразнивает его Иден и, открыв карты на телефоне, показывает картинку остальным. – Похоже, лучше всего будет двинуться отсюда прямиком на северо-запад. В конце концов путь нам преградит Атлантика, но мы же можем держаться на небольшой высоте.
– На небольшой высоте? – спрашивает Дауд, и у него округляются глаза.
– Есть только один способ добраться туда, – отвечает Флинт с улыбкой, которая почти доходит до его глаз. – Мы полетим, малыш.
Воздух вокруг него начинает переливаться, светиться, несколько секунд – и он уже принял обличье дракона, включая протез драконьей ступни с когтями.
– Вот это да! – восклицает Байрон, наклонившись, чтобы рассмотреть волшебную ногу Флинта.
Слава богу. Не знаю, почему Виола решила нам помочь, но я вечно буду ей благодарна.
Пока все остальные охают и ахают, разглядывая протез Флинта, я опять поворачиваюсь к Хадсону.
– Что ты собирался сказать? Насчет моих способностей?
Он вроде бы готовится ответить, но в последнюю секунду качает головой.
– Неважно, – говорит он и ухмыляется.
– Да нет, важно, – не соглашаюсь я, и часть меня так и подмывает потребовать у него ответа. Но, если честно, у меня сейчас и так хватает забот – я беспокоюсь о том, что мне сказать горгульям, когда мы доберемся до Двора горгулий. Так что беспокоиться о каком-то там мутном дополнительном даре, который у меня то ли есть, то ли нет, я начну как-нибудь потом, а до тех пор придется подождать. Я реанимирую – по крайней мере на этот вечер – свою старую папку под названием «Дерьмо, которое необязательно разгребать сейчас» и засовываю в нее этот вопрос.
– Значит, вы хотите, чтобы мы туда полетели? – У Дауда округляются глаза, и он делает несколько шагов прочь от Флинта. – Но как? На твоей спине?
– Это совсем не страшно, – заверяет его Мэйси, когда Байрон подсаживает ее на спину Флинта. – Давай, – говорит она, протягивая Дауду руку. – Мы с Байроном поможем тебе забраться сюда.
Но на лице Дауда написан скептицизм.
– Сейчас это единственный вариант, так что просто сделай это, – обращается к нему Лайам. – Если только ты не умеешь ходить по воде.
Дауд мрачно смотрит на него, но все-таки позволяет Байрону подсадить себя. Мэйси хватает его за руку, подтягивает немного выше, и Дауд усаживается с благодарным видом. Но тут Флинт двигается, и человековолк испускает истошный крик. Он замолкает только тогда, когда Дауд в ужасе прикрывает рот рукой, пока все мы смеемся.
Дракон Флинта тоже фыркает от смеха, а затем – ведь это же Флинт – исполняет небольшой танец, чтобы Дауд не расслаблялся. Он наверняка надеется, что Дауд опять заорет, но, по-видимому, у того свело челюсть, потому что на сей раз человековолк не издает ни звука. Он только закрывает глаза и глубоко дышит. Помню, я делала то же самое, когда Флинт предложил мне полетать с ним в первый раз.
– А ты полетишь? – спрашивает меня Хадсон, держа мою руку и подходя к Иден, которая как раз завершает свое превращение в дракона.
– В яблочко, – отвечаю я с улыбкой. – Но ты не беспокойся. Если ты свалишься, я тебя подхвачу.
Я ожидаю, что он рассмеется, но его глаза совершенно серьезны, когда он говорит:
– А я тебя.
Он отворачивается прежде, чем я успеваю спросить его, что он имел в виду, и просит у Иден разрешения запрыгнуть на нее. Дракон кивает, и он легко вскакивает на ее спину. За ним следуют Рафаэль и Лайам, которые, судя по их виду, паникуют так же, как Дауд. Из всех членов Ордена только Байрон, похоже, чувствует себя комфортно на драконьей спине.
Я немного переживаю за них и досадую на идиотские неписаные правила Кэтмира, не приветствующие тесное общение между разными видами сверхъестественных существ. Хадсон, Джексон, Мэйси, Флинт, Иден, Мекай, Зевьер, Гвен, Лука – лучшее, что есть у меня в этом мире, даже лучше, чем открытие о том, что я горгулья. Я даже представить не могу, какой была бы моя жизнь, если бы мы следовали этим дурацким правилам и не общались с теми, кто на нас не похож.
Поскольку мне грустно об этом думать, я посылаю Хадсону воздушный поцелуй. Затем смотрю на Джексона, который планирует пустить в ход свой телекинез, и говорю:
– Тот, кто прибудет в Ирландию последним, спляшет танец маленьких утят.
– Значит, вот так, да? – спрашивает он.
– Да, вот так, – отвечаю я и превращаюсь в горгулью.
Как только у меня появляются крылья, я взмываю в воздух, предоставив Джексону, Иден и Флинту глотать поднятую мной пыль.
И на протяжении всего полета изо всех сил стараюсь не беспокоиться насчет приема, который ждет нашу разношерстную компанию, когда мы доберемся до Двора горгулий.
Глава 29. В полете с драконами
Несмотря на то, как начался этот полет, дальше он идет совсем не так, как бывает обычно. Нет никаких кувырков, никаких мертвых петель, никаких соревнований между Иден и Флинтом или между Джексоном и мной. Есть только спокойное созерцание, когда мы пролетаем над Европой, перелетаем через Ла-Манш и в конце концов оказываемся над Кельтским морем.
Мы приближаемся к далекому острову, и я ощущаю приближение Двора горгулий так же отчетливо, как биение собственного сердца. Между нами словно натянута нить, которую кто-то медленно сматывает, притягивая меня все ближе с каждым оборотом.
– Мы уже почти на месте, – кричу я остальным и начинаю снижаться.
Я планирую над Кельтским морем, глядя, как восход окрашивает воду в чудесный оранжевый цвет, когда солнце поднимается над горизонтом. Это напоминает мне о моих утренних пробежках по пляжам Сан-Диего. И я впервые думаю о том, что, быть может, мои родители сбежали в Калифорнию именно потому, что она тоже находится на побережье. Пусть это не Атлантический океан, а Тихий, но океан есть океан. Калифорния – приморский штат, а вода – неотъемлемая часть моей магической силы.
Я смотрю на друзей и вижу, что они начинают уставать. Флинт немного отстает от остальных, его крылья широко раскинуты, и он старается как можно меньше махать ими, планируя на воздушных течениях. Иден все еще машет крыльями, но взмахи становятся все медленнее. Даже Хадсон немного сутулится и, похоже, продолжает полет только усилием воли.
Далеко впереди видны утесы Корка. Несмотря на усталость, кровь в моих жилах начинает бурлить, и инстинкт заставляет меня лететь все быстрее, пока на горизонте наконец не показывается он.
Я вижу затейливую кованую ограду, окружающую Двор горгулий – тот каменный замок, который высится за ней.
Меня охватывает трепет, и я начинаю гадать, как они встретят меня и моих друзей. Будет ли Честейн следовать моим указаниям или же решит остаться верным Алистеру даже после того, как король горгулий совершенно однозначно передал эстафету мне? Примут ли меня остальные горгульи или станут игнорировать? И что я буду делать, если они решат не слушать меня? Как мне это исправить? И, что еще важнее, можно ли вообще это исправить?
В моей голове возникает множество вопросов, и они становятся все более трудными и пугающими по мере приближения к Двору горгулий. Но когда я оказываюсь прямо над ним, меня ждет сюрприз.
Я медленно приземляюсь, гадая, не ошиблась ли. Не было ли в той путеводной звезде, которая привела меня сюда, какого-то изъяна? Не привиделись ли мне те часы, которые я провела здесь вместе с Алистером?
Место, где я стою, нисколько не похоже на то, где я побывала вчера. Затейливая ограда выглядит такой же, но все остальное будто исчезло.
Внешний двор, по которому я прошла? Его нет.
Замок, где тренировались горгульи? От него не осталось ничего – только груды камней и обвивающие их вьюнки.
Сами горгульи? Они исчезли, будто их никогда тут не было.
Двор горгулий – мой Двор горгулий? Сон, который превратился в кошмар.
Глава 30. Ну как вам эти руины?
Как только Иден приземляется, Хадсон оказывается рядом со мной.
Поначалу он ничего не говорит, как и я сама. Вместо этого мы просто стоим, уставясь на руины. Двора, где я видела горгулий, больше нет. Как и огромных стен и широких круглых башен, высящихся до самых небес. Не осталось ничего, кроме множества обломков и несбывшихся надежд. Последние разбились о землю прямо у моих ног.
– Должен признаться, что эта эстетика не вызывает энтузиазма. – В словах звучит сарказм, но тон Хадсона мягок, как и его взгляд, когда он тихонько толкает меня плечом.
– Что, на твой вкус, это слишком напоминает конец света? – спрашиваю я, прислонясь к нему.
Он закатывает глаза.
– Скорее, это слишком напоминает мне, что стены – это старомодно.
– А мне по душе хорошая стена, – говорю я ему и улыбаюсь, хотя всего две минуты назад мне казалось, что я уже никогда не смогу улыбнуться.
– А я-то думал, что речь должна идти о четырех стенах. – Он прижимает мою спину к своей груди, крепко обнимает меня и кладет свой подбородок на мою макушку.
– Тебе всегда нравилось перегибать палку.
Ощущать его рядом здорово, очень здорово, даже несмотря на все эти разрушения. И потому я приваливаюсь к нему и пару секунд дышу. Просто дышу.
– Ты в порядке? – спрашивает он через несколько секунд.