Крадущаяся тень Страуд Джонатан

V

Железная цепь

23

Вскоре из ночной тьмы вернулись остальные члены нашей команды, вернулись с победой – им удалось разобраться и с безглазой девушкой, и еще с несколькими неприятными Гостями. Возбужденные голоса своих друзей мы услышали раньше, чем увидели их самих, а потом они вошли в пивной зал «Старого солнца» – Джордж и Киппс спорили на ходу о каких-то мелких деталях на карте, Холли Манро молча шла между ними, аккуратно протирая свой клинок красивой голубенькой тряпочкой. Войдя в зал, они обнаружили нас с Локвудом – мы молча сидели в почти полной темноте, слабо подсвеченной красными догорающими углями камина.

– Нет никакого сомнения в том, что мы видели знаменитую Крадущуюся Тень, – сказал Локвуд, заканчивая рассказывать друзьям о нашем с ним приключении. – И это единственное, что я могу сейчас утверждать наверняка.

– Не забывайте о том, что эта Тень способна баламутить других призраков, – добавила я. – Ее туманный плащ действовал как половник в кастрюле с супом. Знаете, поболтаешь им, и на поверхность всплывает всякая картошка-морковка. Так и тут. Призраки один за другим так и выпрыгивали из-под земли, чтобы устремиться в леса вслед за Тенью!

– Как жаль, что я этого не видел, – вздохнул Джордж. – Думаю, это была уникальная картина! Изумительная!

Очки Джорджа сверкали, сам он уселся на стол и бешено раскачивал в воздухе своими ногами.

– Скажите, на кладбище восстали все мертвецы? – спросил Киппс. – Из всех могил? Или лишь некоторые?

– Многие, – ответила я. – Хотя не все. Но, может быть, именно так действует механизм собирания душ? Хотя Локвуд так не считает…

До того как с работы возвратились наши друзья, мы с Локвудом не просто так возле умирающих в камине углей сидели, мы с ним спорили.

– Да, не считаю, – раздраженно перебил меня Локвуд. – Потому что эта тварь не собирает души. Не знаю, что собой представляет эта Тень, но она точно не демон и не ангел, пришедший объявить о начале Страшного суда. Да и что это за вестник, если он является каждую неделю? Я просил бы вас всех выбросить из головы глупые сказки об изображениях на том дурацком кресте.

– Но Тень заставляет мертвецов подниматься из своих могил, Локвуд!

– Фух! Да, заставляет, но… Слушайте, давайте прервемся ненадолго.

– Горячего шоколада хочет кто-нибудь? – беззаботным тоном прощебетала Холли. – Я обнаружила за стойкой целую коробку пакетиков растворимого шоколада. Наверное, это заначка мистера Скиннера. Ну, так что? Я иду ставить чайник?

– С этой Тенью связано действительно что-то очень жуткое и таинственное, – сказал Киппс. Он снял свои очки и повесил за ремешок на крючок вешалки. От очков вокруг глаз Киппса остались красные круги. – Настолько жуткое, что эта Тень даже тебя сумела напугать, Локвуд. Никогда не думал дожить до того дня, когда увижу тебя таким.

– Я вовсе не боюсь этой Тени! – крикнул Локвуд, скрещивая руки на груди. – Джордж, скажи, я, по-твоему, выгляжу испуганным?

– Да. Это тот редкий случай, когда я полностью согласен с Киппсом. – Джордж поморгал, покачал головой и с неподдельным удивлением закончил: – Сегодня вообще не ночь, а какой-то бенефис монстров.

– Ну, хорошо, возможно, эта Тень действительно несколько выбила нас с Люси из колеи, – признал Локвуд после небольшой паузы. – Потому что умение поднимать мертвецов из могил – это лишь одна из нескольких странностей, связанных с Крадущейся Тенью. Подтвердилось все, о чем говорил наш парень, Дэнни. За Тенью действительно тянется дымный шлейф, и вся ее фигура действительно окружена язычками потустороннего пламени. И движется Тень очень странно, – он вздохнул и спросил, обращаясь к Киппсу: – Ты когда-нибудь читал или слышал о чем-нибудь подобном, Квилл?

– Нет, никогда. Правда, я не такой уж большой знаток, как ты знаешь. Возможно, что-нибудь можно найти в Черной библиотеке в Доме Фиттис, но кто ж тебя туда пустит? – Киппс откинулся на спинку своего стула и продолжил: – Вообще-то меня очень удивляет, что этой Тенью не интересуются умники из Ротвелловского института. Такой материал у них под самым носом разгуливает, а они… Лопухи-недотепы.

– Да-да-да, лопухи-недотепы. Именно, – покивал головой Локвуд, и в его глазах промелькнул зловещий огонек.

Вскипел чайник, и Холли принялась заваривать горячий шоколад. Киппс отправился помогать ей. Джордж приволок и расставил кружки, положил на стол чипсы (интересно, где он их взял – может быть, там же, где и кружки, за барной стойкой?). Спустя минуту мы все уже сидели за нашим «штабным» столом в углу зала и молча хрустели чипсами, запивая их горячим шоколадом.

Этот полуночный перекус поднял настроение всем без исключения, хотя и по-разному. Сильнее всего он подействовал, пожалуй, на Локвуда. Впрочем, Локвуд всегда отличался умением резко переключаться, моментально переходить из одного состояния в другое, порой прямо противоположное. Вот и сейчас он буквально на глазах сбрасывал свое оцепенение и апатию, становился энергичным, захваченным какой-то новой идеей. Я? Как и все остальные, я хрустела, пила и чувствовала себя немного лучше. Именно немного, потому что целиком избавиться от жутких воспоминаний о встрече с Крадущейся Тенью я так быстро не могла. Еще неизвестно, смогу ли я вообще когда-нибудь забыть сегодняшнюю ночку.

Локвуд подождал, пока мы все не успокоимся, затем выпрямился на своем стуле и заговорил:

– Вот что, друзья мои. У меня есть к вам одно предложение. Понимаю, оно может показаться вам бредом сумасшедшего, но все-таки выслушайте меня. Та встреча с Тенью многое изменила для меня, почти все. Слишком странной была эта тень, слишком, как бы это сказать… другой, не похожей ни на один известный мне призрак. Я думаю, мы должны нанести ответный удар.

– Каким образом? – спросил Киппс. – Ловушку на Тень поставишь? Железной палкой будешь ее туда загонять?

– Не совсем так, – ответил Локвуд и взглянул на свои часы. – На самом деле я предлагаю вам совершить налет на Ротвелловский институт. Скажем так, в течение ближайшего часа.

– Что-о? – удивился Киппс, который не был привычен к неожиданным выходкам Локвуда так, как остальные. А остальные – то есть мы – спокойненько прихлебывали из своих кружек и ждали, что будет дальше. – Что? Я, видно, не врубился, повтори еще разок.

– Этот налет я спланировал еще до того, как мы сюда приехали, – сказал Локвуд, – а недавний визит Стива Ротвелла только подтвердил, что сделать это совершенно необходимо. Честно скажу, что в институт я собирался наведаться уже после того, как мы закончим свои дела здесь, в Олдбери Касл, но появление Тени спутало все мои карты. Начнем с того, что дел в этой деревне осталось еще очень и очень много. К тому времени, когда мы закончим их – а это случится где-то в середине следующей недели, – успеют закончить свои дела и парни из института. Не знаю, чем занимаются эти парни, но они явно вышли на финишную прямую, об этом говорит то, что сюда приехал сам Стив Ротвелл. Прикиньте сами, зачем ему переться в такую даль, если только не присутствовать при каком-то решающем эксперименте?

Слушая Локвуда, Киппс крутил в пальцах чипсы с креветками и рассматривал так внимательно, будто в них были заключены все тайны пространства и времени.

– И что же здесь происходит? – спросил он. – В институте, я имею в виду.

– Вот это мы и должны выяснить. Я коротко рассказывал тебе о проблемах Люси, Квилл, о том, что у нее украли очень редкий и ценный экстрасенсорный артефакт – череп. Упоминал и о связи Джонсона и Ротвелла с черным рынком артефактов. Нам стало известно, что все украденные и скупленные Источники должны находиться в одном из филиалов института, но мы не знали, в каком именно. А когда юный Скиннер рассказал нам о нашествии призраков на Олдбери Касл, у меня в голове прозвучал тревожный колокольчик, и все кусочки головоломки начали складываться. В ничем не приметной деревушке внезапно появился мощный призрачный кластер. Рядом с этой деревушкой находится филиал Ротвелловского института. Гарольд Мейлер в разговоре с Люси упомянул, что мощные Источники воруют из Клеркенвелла на протяжении последних трех месяцев. Примерно с того же времени началось нашествие призраков на Олдбери Касл. Еще неоднократно упоминалось «место крови», а филиал Ротвелловского института стоит как раз посреди поля, на котором в древности произошла кровавая битва. Слишком много совпадений, чтобы это было случайностью.

– Еще одно совпадение, – добавил Джордж. – Вся эта история началась вскоре после того, как мы распутали похожее дело в Челси. Слушай, Киппс, ты собираешься есть эти чипсы? Если нет, отдай их мне, я найду, как с ними поступить.

– Кстати, тот случай в Челси – еще одна причина, по которой я решил пригласить тебя, Квилл, – подхватил Локвуд. – Ты был с нами на том расследовании. Если группа из «Ротвелла» растормошила тот кластер в Челси, значит, они же растормошили и кластер в Олдбери Касл. В том числе подняли из преисподней Крадущуюся Тень, которая пробуждает других призраков, просто проходя мимо них. Это ужасно. И мы должны разобраться с этим.

– Это может также отчасти пролить свет на суть всей Проблемы в целом, – сказал Джордж. – Вспомните мою карту в кухне на Портленд-Роу. Там показано, что нашествие призраков распространяется по стране расширяющимися кольцами, словно эпидемия. Но что такое эпидемия? Правильно, болезнь. А раз есть болезнь, значит, есть и ее разносчики – микробы там и всякое такое. Одним из разносчиков эпидемии призраков может быть Крадущаяся Тень. Что, если такая Тень не одна? Что, если таких Теней много? Что, если именно они ответственны за нашествие призраков?

– Не сказал бы, что мне нравится Стив Ротвелл, – медленно процедил Киппс, – но не понимаю, почему нужно именно его во всем обвинять?

– Я не спешу его обвинять, – сказал Локвуд, – но мы должны выяснить о нем все что можно, причем этой же ночью. Ждать до завтра смысла нет, Ротвелл может все закончить прямо сегодня. Ну, что скажешь, Квилл?

– Налет на дружественное агентство? – тяжело выдохнул Киппс. – И часто вы это практикуете?

– Бывает иногда, – кивнула я. – Помнится, однажды мы вломились в Черную библиотеку в Доме Фиттис.

– Что?!

– Успокойся, – усмехнулся Локвуд. – Ты же больше не служишь у Пенелопы, верно? Так что привыкай все решать сам за себя и помни, что ты больше никому ничего не должен.

– Ага, сам за себя решай… – поежился Киппс. – Сам решай, а потом сам же на несколько лет в тюрьму загремишь… Убери лапы от моих чипсов, Каббинс. Иди и сам себе чипсов раздобудь. «Привыкай все решать сам» – как говорит твой начальник.

– Хорошо, – сказал Локвуд. – Тогда собираемся и вперед. Только сначала я хочу спросить тебя, Холли. Ты хорошо знаешь Стива Ротвелла, работала у него. Скажи, как ты думаешь, что им движет?

Если Киппс продолжал чувствовать себя неуверенно и неуютно, то Холли за время работы с Локвудом успела притереться к нему и новичком уже не была. Выслушав вопрос Локвуда, она и бровью не повела, продолжала какое-то время обдумывать его, спокойно прихлебывая шоколад и элегантно похрустывая чипсами. А разве иначе вели себя мы с Джорджем, когда Локвуд предлагал нам не откладывая дела в долгий ящик вломиться в чужой институт? Нет, тоже спокойно пили и хрустели. Подумав, сколько ей было нужно, Холли спокойно заговорила.

– Что им движет? – Она постучала своими идеально ухоженными ноготками по кружке с шоколадом, красиво пожевала верхнюю губу. – Он, само собой, всегда любил деньги. Кроме того… – она снова взяла небольшую паузу, чтобы задумчиво посмотреть на тлеющие в камине угли. – Кроме того, ему всегда хотелось переплюнуть «Фиттис». Он постоянно следил за этим агентством, часто говорил о нем, явно ревновал к его успехам. Обязательно требовал, чтобы я каждый месяц составляла аналитический отчет – сколько дел за этот период было раскрыто агентами «Фиттис», сколько расследований провели наши оперативники, из «Ротвелла», ну и так далее. Можно сказать, его преследовала навязчивая идея – непременно быть первым.

– Ну, это всегда так было, – сказал Киппс. – Сами наверняка помните по книгам. В старину Том Ротвелл и Марисса Фиттис начинали борьбу с Проблемой как партнеры, но потом разделились, и Марисса создала свое агентство. Марисса первой создала, заметьте. Ротвелл свое агентство тоже создал, но на несколько месяцев позже, и оно не было таким популярным, как «Фиттис» – поначалу, во всяком случае. С тех пор эти агентства и соперничают друг с другом. Думаю, что и свой институт Стив Ротвелл создал, прежде всего, в пику Пенелопе Фиттис. Что уж они там придумывают – дело десятое, главное для Ротвелла – хоть в чем-то обойти «Фиттис». А в целом, все это довольно печально.

– Ну, у Пенелопы Фиттис есть своя фишка, не хуже Ротвелловского института, – заметил Локвуд. – Общество Орфея. Это там сделали твои очки, Киппс. А теперь бери их и поднимайся. Пора двигаться, до рассвета всего четыре часа осталось.

Собраться нам было несложно – экипировка для охоты на призраков и для ночной кражи со взломом почти одинакова. Для того чтобы быстрее передвигаться и нигде не застрять, мы решили оставить дома только самые тяжелые цепи и лишние, на наш взгляд, запасы железных опилок, а в остальном содержимое кармашков на наших рабочих поясах осталось прежним, разве что добавилась пара кусачек, которые где-то раздобыл Джордж. Путешествовать совсем налегке мы, само собой, не могли – слишком велик был бы риск, слишком много Гостей шатается в лесах вокруг деревни. Короче говоря, на все сборы нам потребовалось не больше десяти минут.

Я все еще никак не могла привыкнуть к тому, что рюкзак у меня за плечами такой легкий, без привычной тяжеленькой банки с черепом. Несколько мешочков с солью, пара магниевых вспышек, да аккуратно сложенная перьевая накидка, ставшая моим любимым защитным приспособлением, – вот и все, что лежало сейчас у меня в рюкзаке. После той ночи на станции метро «Воксхолл» я почти примирилась с тем, что никогда больше не увижу шепчущий череп, однако надежда найти его вновь затеплилась в моем сердце после того, как Локвуд предположил, что заветная банка с черепом может находиться сейчас совсем близко, в какой-нибудь паре километров отсюда, в одном из стоящих посреди голого поля ангаров. Очень мне хотелось на это надеяться, очень.

Перед выходом мы сделали все, чтобы стать невидимыми в темноте. Собственно говоря, мы, как все оперативники, и так были одеты в черное, и у каждого из нас имелись перчатки, чтобы прикрыть руки. Замаскировать оставалось только лица, и с этой задачей блестяще справилась Холли. Для этого ей потребовалось еще десять минут времени, кисточка из косметички и немного обувного крема, который нашелся на кухне у Скиннера.

Вскоре пять молчаливых черных фигур покинули постоялый двор «Старое солнце» и растворились в ночной темноте. На часах было два часа пополуночи.

По лесу скитались призраки, светились потусторонним светом, но к нам не приближались, а мы, в свою очередь, тоже не обращали на них особого внимания. Не до них нам было. Мы шли к «месту крови» не по дороге, а чуть поодаль от нее, не стали переходить небольшой ручей по деревянному мостику, а спустились в неглубокую канаву и перепрыгнули через него, обогнули стороной каменоломню и двигались дальше вдоль дороги до тех пор, пока между деревьями не появились просветы с мерцающими в них звездами. Это означало, что мы вышли к краю холма.

Точно так же, как Локвуд и я сделали минувшим днем, последние метры до края мы преодолели ползком. Все было тихо, и мы улеглись рядком, разглядывая открывшийся перед нами с вершины холма филиал Ротвелловского института. Как ни странно, ночью он выглядел солиднее, чем днем, – его блестящие в свете прожекторов металлические ангары не казались такими уродливыми и даже слегка смахивали на декорации к фантастическому фильму.

Но не прожектора завладели сейчас нашим вниманием, а совершенно другие огни, потусторонние. Их излучали фигуры, неподвижно, как столбы, торчавшие вокруг институтской изгороди. Свет этот был слабым, бледно-золотистым и мерцающим, словно колеблемым ветром. Контуры фигур выглядели размытыми, что и неудивительно, если принять во внимание почти тысячелетний возраст привидений.

– Вот почему у них нет обычной охраны, – прошептал Локвуд. – Эту работенку они переложили на мертвых викингов. Так-так…

– Выходит, на месте той битвы остались еще косточки, – добавил Джордж.

– Вот гадство, – сказал Киппс, разглядывая призрачных викингов сквозь свои очки. – И что теперь делать будем? Уйдем отсюда?

– Зачем уходить? – возразила я. – По-моему, все в порядке. Мы просто обойдем их. Свободного места между ними много, а двигаться эти друзья, кажется, вообще уже не могут, стоят, как гвоздями прибитые. Так что их-то как раз опасаться не стоит. В парапсихологическом смысле, я имею в виду.

– А фоновое гудение ты по-прежнему слышишь, Люси? – спросил Локвуд.

– Слышу. Довольно громкое. И оно идет снизу, со стороны института.

Если быть точной, гудение постепенно нарастало все время, пока мы шли по лесу, а не отпускало меня практически всю сегодняшнюю ночь.

Своего пика оно достигло возле церкви, когда на кладбище вошла Крадущаяся Тень, – тогда у меня сердце едва не остановилось от этого гудения. В лесу гудение стало тише, а теперь снова усилилось, было такое ощущение, что мне в голову засунули улей с осами. С таким жужжанием я сталкивалась уже не впервые, слышала его рядом с Костяным зеркалом несколько месяцев тому назад, потом в подземельях под универмагом в Челси. И, как тогда, меня снова подташнивало от этого гудения.

Рядом со мной в траве шевельнулся Локвуд, протянул руку, тронул меня за плечо и сказал:

– Когда попадем внутрь, ты будешь вести нас, Люси. Вести и рассказывать нам обо всем, что слышишь.

– М-да, осталась сущая ерунда – попасть внутрь, – сухо заметил Киппс.

Обращенный в сторону института склон холма оказался неровным, каменистым, и мы довольно долго преодолевали его ползком, внимательно следя за тем, чтобы не столкнуть вниз камешки и не скатиться самим. Наконец, мы спустились на поле. Впереди ярко светящимся островком плыли блестящие ангары института. Ни одной живой души возле них видно не было, и это не могло не радовать. Впрочем, даже если кто-то и стоял бы в слепящем свете прожекторов, он почти наверняка не заметил бы наши приближающиеся из темноты фигуры.

Насчет торчащих на поле Гостей я, между прочим, оказалась права. Держась на солидном расстоянии, мы с легкостью прошли мимо них – никто из викингов даже не шелохнулся. Впрочем, какие это были викинги? Вблизи они напоминали просто гладкие светящиеся столбы, не более того, лишь у одного из них еще сохранилось какое-то подобие бородатого лица. Без особого труда миновав призрачных стражей, мы приблизились к самому темному участку изгороди и рухнули в траву.

Прошла минута, в течение которой мы позволили себе отдышаться. Трава была холодной, темной, и я была втиснута между ней и таким же холодным и темным небом. Приподняв голову, я увидела в нескольких сантиметрах от себя сплетенные из железной проволоки ячейки изгороди, а за ними торцевые стены ангаров. Отсюда ангары выглядели иначе, чем с холма, – массивные, широкие, высокие. Присмотревшись, можно было обнаружить, что некоторые из них соединены между собой переходами – в основном, трубами из металлических ребер, накрытых шевелящимся на легком ветру брезентом. Все было тихо, исследовательский центр Ротвелловского института казался покинутым людьми.

– Джордж, – негромко сказал Локвуд. – Давай.

Щелк, щелк. Это Джордж заработал прихваченными из «Старого солнца» кусачками. Аккуратно и ловко он перекусил несколько проволочных нитей, и возле самой земли в изгороди появился проход, похожий на откидную дверцу, которую делают в некоторых загородных домах для кошек и собак. Джордж отогнул его и сказал:

– Протиснемся. А потом он сам опустится. Никто этот проход не заметит.

– Надо бы шире его сделать, – прошептал Локвуд. – На случай, если нам придется поспешно уносить отсюда ноги.

– Ш-ш-ш! – раздался звук, похожий на элегантное змеиное шипение. Это Холли предупредила нас об опасности. Мы снова вжались в траву, прикрыли своими телами обнаженные, готовые к бою рапиры. Захрустел под тяжелыми подошвами гравий, шаги приближались к нам со стороны ангаров. Мы опустили головы, спрятали лица в траве и замерли.

Кто-то прошел в паре метров за изгородью, затем шаги свернули за угол ангара и стихли.

Я осторожно приподняла голову, откинула в сторону упавшую на глаза челку.

– Все чисто.

После моих слов осторожно зашевелились все остальные.

– Неплохо, Каббинс, – хмыкнул Киппс. – Никогда не думал, что ты умеешь так сплющиваться. Акробат!

– А я никогда не ожидал что-нибудь умное от тебя услышать, – ответил Джордж. – И был прав. Философ!

Он снова взялся за кусачки и несколько раз щелкнул ими. Теперь проход стал шире, сквозь него можно было пролезть даже с рюкзаком за плечами. Не успел Джордж полностью отвести в сторону кусок проволочной изгороди, как Локвуд уже пополз в дыру, извиваясь, словно уж. Пролез он без труда, без задержки и спустя пару секунд уже был за изгородью. Припал к земле, осмотрелся, прислушался, потом махнул нам рукой – мол, все в порядке, полезайте. И мы один за другим оказались на запретной территории.

– Хорошенько запомните это место, – прошептал Локвуд. – Дыра как раз посередине между теми двумя столбами. А теперь тебе слово, Люси. Куда, по твоему мнению, нам следует пойти?

Потусторонний шум стал еще громче прежнего, он пульсировал у меня в ушах, отдавался оттуда по всему телу.

Я сделала несколько шагов в одном направлении, затем в другом, закрыв глаза и прислушиваясь к изменениям гула.

– Это где-то совсем рядом, – сказала я. – И когда я иду влево, шум становится громче.

Мы со всеми предосторожностями двинулись к левому углу ближайшего ангара, но тут по земле и по институтскому городку разлился вспыхнувший где-то в его середине свет. Обращенная к нам задняя стена ближайшего ангара оставалась в тени, уходила вверх отвесной холодной ребристой металлической стеной. Я бросилась к ней, за мной – все мои товарищи. Добежав до стены, я осторожно высунула голову за угол и едва не вскрикнула от обрушившейся на меня волны потусторонней энергии.

Чуть в стороне от меня на ярко освещенном гравии стояло сооружение, которое я немедленно распознала как центр всего комплекса. Внешне это был, в принципе, еще один металлический ангар – громадный, с широкой, выгнутой вверх куполообразной крышей. Но к нему вел ребристый проход от того ангара, рядом с которым мы стояли, а с противоположной стороны я заметила еще один такой же проход. Они сходились к центральному ангару как спицы к втулке колеса, как вена и аорта к сердцу. Окон в этом центральном ангаре не было, но в торцевой стене, что была обращена к изгороди, виднелась приоткрытая двойная раздвижная дверь, из которой струился мягкий матовый свет, и вместе с ним – тот самый, ударивший меня по голове, поток парапсихологической энергии. В лучах света стояли трое или четверо мужчин в белых лабораторных халатах. Они что-то держали в руках, но что именно, я разглядеть не могла.

Никто из них не двигался. Никто не входил в ангар и не выходил из него.

Я вернулась за темный угол, пустила посмотреть Локвуда.

– Взгляни, вот где все происходит, – шепнула я ему. – Не знаю, что именно, но точно здесь.

Локвуд посмотрел и зашептал, вернувшись:

– Там в изгороди есть проем – снято целое звено, прямо позади того места, где стоят люди в белых халатах. Для чего этот проем, как ты думаешь?

– Ну, для чего может быть нужен проем? Ввезти сюда что-нибудь или вывезти.

– А почему нельзя это сделать через ворота, по дороге?

Этого я, разумеется, не знала. Снова высунувшись из-за угла, я обнаружила еще кое-что, а именно дверь в стене того самого ангара, рядом с которым мы стояли. Она была гладкой, металлической, с тугим резиновым уплотнителем по краям, как у дверцы холодильника. Что скрывалось за этой дверью? Да откуда же мне знать, я агент, а не ясновидящая.

– Вариант, как ты думаешь? – спросила я Локвуда, указывая ему на дверь.

– Ну, не знаю, – засомневался он. – Очень уж рискованно. За этой дверью может оказаться половина ротвелловской команды.

– И что? Сделаем вид, что случайно сюда забрели. Погулять при свете прожекторов нам захотелось…

– Не прокатит…

– Локвуд! – это была Холли. Она стояла последней в нашей цепочке, и сейчас лихорадочно указывала рукой себе за спину. Из-за дальнего угла нашего ангара показались двое мужчин в черном, с поблескивающим на их рабочих поясах снаряжением. В данный момент они смотрели вдаль, в ночь, где на поле мерцали далекие призрачные огни стоящих на страже викингов.

Пока что они негромко переговаривались, посмеивались и не замечали нас, но стоит только кому-нибудь из них повернуть голову в нашу сторону…

– Живо, живо! – прошептал Локвуд, выскакивая за угол. Здесь нас поджидала та же самая проблема – стоявшие возле открытых дверей центрального ангара люди в белых халатах. Они тоже могли в любую секунду заметить нас.

Мгновение – и мы были уже возле гладкой металлической двери. Локвуд нащупал утопленную в ней ручку, потянул, и дверь с громким чмоканьем открылась.

– Живо, живо! Все внутрь!

Видели когда-нибудь новорожденных утят, которые впервые прыгают в пруд? Понятия не имеют о том, что их ждет в этом пруду, но знают, что у них просто нет другого выбора – только прыгать вместе со всеми и надеяться, что пронесет. Вот так же и мы попрыгали один за другим в эту дверь – Холли, Киппс, Джордж, затем Локвуд и последней – я. Все произошло в мгновение ока, а в следующий миг тяжелая дверь уже закрылась за нами.

Это был решающий миг, наш Рубикон, если вы понимаете, о чем я. Короче говоря, проскочив внутрь ангара, мы отрезали себе путь назад.

24

Сначала сообщу вам хорошую новость. Наше появление не вызвало ни шума, ни криков, ни тревоги. И никто на нас не набросился. Мы оказались в полутемном помещении, битком набитом ужасными вещами, но при этом здесь не было никого из сотрудников Ротвелловского института. Высоко вверх над нашими головами уходили рифленые гнутые стены ангара с горящими на них неяркими лампами. Вдоль стен тянулись, провисали на них электрические кабели. Пол у нас под ногами был застлан дешевыми, плохо оструганными досками. В конце помещения виднелась перегородка с дверью, ведущей в другой отсек, но соваться туда мы пока что не спешили, осматривались здесь.

Помещение, в которое мы попали через внешнюю дверь, оказалось лабораторией, по всей длине которой протянулись три металлических стола со стоящими возле них стульями и тележками на колесиках. А на самих столах, аккуратно обложенные цепями, стояли сосуды из серебряного стекла, пробирки, лабораторные стаканы, металлические трубки, горящие газовые горелки, потрескивающие катушки электромагнитов.

Некоторые сосуды были маленькими, другие просто огромными, и все они, независимо от своего размера, полыхали зеленым светом, излучая потоки потусторонней энергии. Эту энергию, разумеется, излучали Источники, которые при желании можно было рассмотреть сквозь грязное стекло – пожелтевшие челюсти, тазовые кости, ребра, фрагменты черепов, заржавевшие куски металла, которые когда-то были шлемами, мечами или налокотниками. Как мы догадались, все это были парапсихологические артефакты, оставшиеся после битвы на том самом поле, где сейчас расположился филиал института. Кроме Источников в сосудах виднелись и связанные с ними призраки. По металлическим стенам лаборатории плыли, отражаясь на них, пятна потустороннего света – тошнотворно-желтые, мертвенно-голубые, зловеще-зеленые. И все сосуды стояли на столах не просто так, не без дела, над каждым из них проводился какой-то эксперимент. Одни сосуды нагревали, другие замораживали, на третьи воздействовали электромагнитами… За стенками из серебряного стекла бурлила эктоплазма, плавали искаженные, чудовищные лица. Все сосуды были плотно закупорены, поэтому крики и призрачные голоса я не слышала, хотя ощущала на экстрасенсорном уровне их энергию.

– Нет, ты только погляди, – сказал Киппс. – Обалдеть…

– Очень похоже на мою спальню, – присвистнул Джордж.

Локвуд присмотрелся к укрепленной над горящей газовой горелкой запаянной стеклянной колбе, внутри которой бурлила фиолетовая плазма.

– Может мне кто-нибудь объяснить, чем они здесь занимаются? – спросил он.

– В основном, исследуют свойства эктоплазмы, – с готовностью откликнулся Джордж. – Проверяют, как она реагирует на различные виды воздействия. На жар, холод… Вот в этом сосуде Источник помещен в вакуум. Очень любопытно. Смотри, как рассеивается в нем плазма… А этого духа они пытаются гальванизировать, то есть растормошить с помощью непрерывной серии электрических разрядов, – он покачал головой и заметил: – Напрасный труд. Электрическими разрядами ничего не добьешься. Этот опыт я уже ставил на нашем черепе больше чем год назад. На состояние плазмы электрический ток никак не действует, а сам призрак от этого лишь становится более нервным, и все.

Свой череп, о котором говорил сейчас Джордж, я искала глазами с того момента, когда оказалась в лаборатории, с самой первой секунды. К сожалению, пока что безуспешно. Сейчас я смотрела на бешено вращающуюся центрифугу, вместе с которой накручивал бесконечные круги укрепленный внутри нее призрак.

– Это нездорово, – поморщилась я. – Это… мерзко.

– Такими вещами я сам не один год занимался, – стрельнул в мою сторону глазами Джордж.

– Это не мешает мне оставаться при своем мнении.

– Ты не права, Люси, – вступил в разговор Локвуд. – Все это лишь попытки проникнуть в суть Проблемы. Найти источник силы, которая движет призраками. Да, эти эксперименты неаппетитны, но ничего нездорового в них нет.

Отвечать я не стала. Известно, что Локвуд люто ненавидит призраков. Джордж тоже никакой симпатии к ним не питает. Я? Вот со мной все было не так просто. Я обвела взглядом лабораторные столы с лежащими на них блокнотами и ручками, термометрами и выстроившимися в ряды пробирками и, сама не понимаю почему, вдруг вспомнила мелькнувшую перед моим внутренним взором потайную комнату Эммы Марчмент. И знаете, та мастерская восемнадцатого века, набитая горшками, сушеными травами, лягушачьими лапками и прочей необходимой для колдовства каждой порядочной ведьме дрянью, вдруг показалась мне не так уж сильно отличающейся от оборудованной по последнему слову техники лаборатории Ротвелловского института.

– Да, работа у них здесь кипит, – заметил Локвуд. – В самом разгаре работа, можно сказать. И в связи с этим возникает один вопрос: а где же все, кто здесь работает?

– Может, вон за той дверью что-то еще более интересное происходит? – хмуро предположил Киппс. – Надо бы взглянуть.

Он был абсолютно прав, и потому мы не стали задерживаться в лаборатории со всеми ее чудесами и двинулись к перегородке, разделяющей ангар на две половины. Пока мы шли, Джордж неожиданно бросился к столу и возбужденно воскликнул:

– Да! Да! Вот это я и мечтал найти!

Холли мельком взглянула на цилиндр, возле которого застыл Джордж, и вяло спросила:

– Окаменевшая почечная лоханка?

– Сама ты лоханка! – обиделся Джордж. – Сигаретные бычки! – Он поднес к лицу стеклянную банку, которую кто-то использовал вместо пепельницы, быстро понюхал и расплылся в улыбке. – Точно, они! Горелые сухарики и карамель! «Персидский свет»! Такой же окурок мы нашли в подвале под универмагом Эйкмеров. Теперь никаких сомнений, здесь мы имеем дело с нашим старым знакомым из Челси.

– Не очень понимаю, почему это тебя так радует, – угрюмо заметил Киппс. – А за ту дверь ты заглянуть не желаешь?

Как я уже говорила, внутренняя перегородка делила ангар примерно пополам. Заглянув на другую сторону, я увидела, что ее можно считать практически зеркальным отражением первой лаборатории, за исключением круглого отверстия в стене – это было начало напоминающего трубу перехода, соединяющего лабораторию с какой-то другой частью комплекса.

Вдоль этой половины ангара тоже тянулись три металлических стола, но на них ничто не мигало безумным потусторонним светом, не корчилась эктоплазма в стеклянных сосудах, не шипели газовые горелки. В ровном неярком свете ламп были видны аккуратно разложенные на столах предметы – коробки, мешки, канистры, цилиндры, пистолеты, короткоствольные автоматы. И еще какие-то совершенно непонятные и странные металлические штуковины.

– Оружейная комната, – уважительно произнес Локвуд. – Взгляните на эти вспышки! Киппс, ты когда-нибудь видел такие большие вспышки?

Киппс сдвинул свои очки на лоб и восторженно осматривался по сторонам.

– Однажды мы использовали очень мощные вспышки в Ист-Энде, – ответил он. – Но они ни в какое сравнение с этими вспышками не идут. Эти намного мощнее.

– Да уж, ничего себе! – присвистнул Джордж. – Вот это вспышки так вспышки! Каждая с кокосовый орех. Царь-вспышки. Пожалуй, одна такая игрушка любую крышу снесет к призрачной бабушке.

Мы пошли по проходам между столами, открывая по дороге ящики, заглядывая в мешки. Профессиональное любопытство, что ж тут поделаешь. Ведь эта экипировка предназначалась для агентов, а все мы и были как раз действующими агентами. Да, агентами все мы были, но такой экипировки не видели никогда.

– Глядите, пистолеты, стреляющие капсулами с железом и солью, – сказал Локвуд. – Эх, как пригодились бы они нам тогда в Илинге!.. Так, а это что еще за чертовщина?

Он остановился перед металлическим стеллажом, на котором лежало большое и странное оружие. Черный приклад, длинный ствол, а рядом со спусковым крючком магазин с выглядывающим из него шаром из серебряного стекла. Шар тускло светился, внутри него виднелись маленькие косточки.

– В принципе это традиционный карабин, только модифицированный, – покачал головой Локвуд. – Я могу ошибаться, конечно, но, по-моему, при выстреле из него вылетает призрак… Жуть! Не думаю, что ДЕПИК одобрит такое оружие.

– Не одобрит, – тихо сказала я. Передо мной была стойка с аккуратными маленькими деревянными палочками, на конце каждой из которых был прикреплен светящийся потусторонним светом стеклянный шар. – И эти гранаты тоже не одобрит. Узнаёте их, народ?

Я взяла одну гранату и показала ее остальным. Внутри шара заколыхался, замерцал призрачный зеленоватый свет.

Никто из моих друзей не сказал ни слова. Открыв рот, они смотрели на гранату квадратными от удивления глазами.

Я поняла, что они узнали это оружие.

Видите ли, прошлой осенью во время карнавала, проходившего в центре Лондона, двое неизвестных напали на открытую платформу, на которой ехали Пенелопа Фиттис и Стив Ротвелл. Для покушения на жизнь мисс Фиттис нападавшие использовали обычные пистолеты, но сама атака началась с бомбардировки карнавального кортежа такими же призрак-бомбами, как эти гранаты. Когда бомбы падали и стеклянные шары разбивались, из них появлялись Спектры, и это создавало угрозу для жизни всех, кто находился рядом. Откуда взялись те призрак-бомбы, оставалось невыясненным.

До сегодняшнего дня.

– Да, это… интересно, – сказал Локвуд.

– Но погоди, мистер Ротвелл не может иметь никакого отношения к той атаке, – возразила Холли. – Террористы и его самого пытались убить.

– Пытались его убить? Не думаю, – заметила я. – Не помню, чтобы они хоть раз направили оружие в его сторону. Их целью была Пенелопа Фиттис.

– Нет! Ну что ты говоришь? – вспыхнула Холли. – Мистер Ротвелл сам сражался с нападавшими, он даже убил одного из них!

– Да-да, убил и в глазах всех стал настоящим героем, – негромко сказал Локвуд. – Хотя на самом деле это мы спасли жизнь мисс Фиттис, и первоначальный замысел Стива Ротвелла провалился, но у него на этот случай был план «Б». Ротвелл позаботился о том, чтобы ситуация в любом случае оказалась беспроигрышной для него. Кр-расавец!

– Я знал, что Ротвелл ненавидит Фиттис, – пробурчал Киппс, – но не думал, что это может зайти так далеко.

– Не могу в это поверить, – со слезами на глазах сказала Холли. – Ведь я работала со Стивом.

– Ладно, мы много чего увидели, а теперь пора смываться отсюда, – нахмурился Киппс. – Пошли искать телефон и звонить в ДЕПИК. Пусть приезжает Барнс и дальше сам разбирается со всем этим.

– Рано звонить Барнсу, – возразил Локвуд.

– Ты что, с ума сошел? Эти гранаты – решающее доказательство, Локвуд!

– А что может сделать твой ДЕПИК? Они просто так не смогут войти на территорию Ротвелловского института, даже если поверят нам, что, кстати говоря, весьма сомнительно. Ну, ладно, поверили они нам, что дальше? А дальше начнется волынка – нужно будет все согласовывать с юристами, оговаривать взаимные гарантии и так далее. К тому времени, когда закончится эта головная боль, здесь, на этой точке, не останется ничего, даже пыли.

– И что же ты предлагаешь? – стукнул кулаком по столу Киппс. – Продолжать шпионить тут до тех пор, пока Ротвелл не найдет нас и не угостит одной из своих гранат с призраком?

– Единственное место, куда я хочу еще наведаться, – это центральный блок, – сказал Локвуд. – Мы должны увидеть главное из того, что здесь происходит. Тем более это совсем рядом.

Блеснув глазами, он ткнул большим пальцем себе за спину, где темнело круглое отверстие в боковой стене ангара. В полутьме можно было рассмотреть начало перехода – ребристую трубу, накрытую плохо закрепленным, хлопающим на ветру брезентом.

– Ага, это рядом. Совсем рядом, – сказал Киппс. – И там нас ждет Ротвелл со своей командой. Нет, соваться туда – самоубийство. Мы уже сделали все, что могли, – он обвел всех нас взглядом и спросил: – Только я один так думаю или кто-нибудь еще?

Никто не ответил. Мы были верны Локвуду, мы верили в Локвуда и не собирались выступать против него. Впрочем, это не лишало слова Киппса ни смысла, ни логики.

– Я предлагаю сделать одну простую вещь, – Киппс взял со стойки призрак-гранату. – Захватим эту малышку с собой как доказательство. Сунем ее под нос Барнсу, и пусть только он попробует после этого нам не поверить! И он поверит, еще как поверит! Поверит так, что через пять минут сюда из Лондона с сиренами помчится целый караван фургонов ДЕПИК.

– Нет, – покачал головой Локвуд. – Мы не можем упустить такую возможность, как сейчас. Ставки слишком высоки. Эти игрушки, я думаю, ничто по сравнению с тем, что происходит сейчас в центральном блоке. И вам это известно не хуже, чем мне. Пока мы здесь тратим время попусту…

– Все, что мне известно, – перебил его Киппс, – так это то, что ты ставишь собственное любопытство выше безопасности своей команды! Хочешь рискнуть своей шкурой – рискуй, но при чем тут шкура Холли? Или Люси? Ты что, хочешь, чтобы твое имя связывали впредь с гибелью твоих людей?

Мне подумалось, что Киппс, пожалуй, слишком далеко зашел и слишком много взял на себя, но покрытое слоем обувного крема лицо Локвуда не дрогнуло, и он спокойным тоном сказал:

– Ты совершенно прав, Киппс. Совершенно. Слушайте, что мы будем делать дальше. Возьмите призрак-гранату и уходите. Все уходите. Отвезите гранату в ДЕПИК и во всем слушайтесь Киппса, делайте, что он скажет. Он прав: в Лондоне должны узнать о том, что здесь творится. А я остаюсь и постараюсь проникнуть в центральный блок. Спокойно, Джордж, помолчи и не спорь со мной. Если они меня схватят, я задержу их достаточно надолго, чтобы дать вам возможность уйти. Все, точка. А теперь берите гранату и уходите.

Этот момент стал важнейшей проверкой для всей нашей команды. Холли, Джордж и я уже раскрыли рты, чтобы оспорить решение нашего лидера, но сказать ничего не успели. Издалека донесся металлический лязг, следом за которым на нас из-за спины накатила волна потусторонней энергии, такая сильная, что у меня зашевелились волоски на руках и на затылке. Потом послышались приближающиеся шаги и голоса.

Как вы прекрасно понимаете, нам сразу стало не до споров-разговоров, и мы врассыпную бросились искать укрытие.

Локвуд, пригнувшись, метнулся по проходу и забился, согнувшись в три погибели, под дальним концом металлического стола. Киппс и Холли просто испарились, я даже не успела понять, куда они делись. Джордж промчался мимо меня и тоже пропал. Я забилась под стол прямо там, где стояла, втиснулась между какими-то ящиками и замерла. Прямо перед моим носом прошагали две пары ботинок. Я осторожно вытянула вперед голову и между металлическими ножками стола разглядела мужчину и женщину. Они удалялись от меня – оба средних лет, оба в толстых очках, оба в белых лабораторных халатах, украшенных вставшим на задние лапы львом.

– Долго еще? – спросила женщина, пока они шли по проходу.

– Не больше десяти минут. Он там уже двадцать, а это никогда не бывает дольше, чем полчаса.

– Поскорее бы все закончить и вернуться.

Они подошли к перегородке и исчезли в лаборатории.

Что-то заставило меня повернуться. Локвуд. Поравнявшись со мной, он наклонился, улыбнулся, помахал рукой на прощанье, затем, низко пригнувшись, поспешил к отверстию в стене и юркнул в трубу-переход.