Крадущаяся тень Страуд Джонатан

Я прокашлялась, не поднимая глаз от стола, потом сказала:

– Я знаю. Я надеялась, что смогу сегодня переночевать здесь. А завтра…

– Нет, никаких «завтра», – перебил меня Локвуд. Он поднялся со стула и направился к холодильнику. – Тебе нельзя идти домой, и точка. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не найдем тех убийц и не покончим с этим. Джордж, ты не будешь возражать, если Люси какое-то время поживет у нас?

Честно говоря, до этой минуты я и не вспоминала о тех сложностях, которые возникли в наших отношениях с Джорджем. Пока Джордж обрабатывал мою рану, пока слушал мой рассказ, он не выражал ничего кроме сочувствия и заботы. Но сейчас, когда он хмуро смотрел на меня и медлил, я сразу же вспомнила о том, как он сердит на меня, и сколько боли я ему причинила своим уходом из агентства. Затем лицо Джорджа расправилось, прояснилось, и он ответил:

– Конечно, не буду. Пусть живет.

Меня бросило в жар, не знаю уж отчего – от горячего чая, от бисквитов или от чувства благодарности. Наверное, от всего сразу.

– Спасибо, – прошептала я.

– С Люси мне будет намного легче, чем с Холли, когда она остается у нас ночевать, – продолжил Джордж. – Когда здесь Холли, мне приходится мыть за собой ванну на тот случай, если в ней остались мои волосы или грязь, или еще что-нибудь. Ходи тут по струнке. То ли дело наша старая добрая Люси. Ей всегда наплевать на такие мелочи.

– Ты слишком много ворчишь по поводу Холли, Джордж, – сказал Локвуд, доставая пластиковую бутылку и расставляя на столе стаканы. – Прошлой ночью она же ни на что не жаловалась, не правда ли? Вот и молчи. Люси, хочешь апельсинового сока? Твой любимый, с мякотью.

– Люси не любит апельсиновый сок с мякотью, – заметил Джордж. – Ты забыл.

– Ах, да, верно. Потому что кусочки мякоти застревают между зубами.

Я посмотрела на Локвуда, чувствуя, что мой восторг заметно улетучился.

– Я выпью сока, – сказала я. – Значит, Холли вчера ночевала у вас?

– А мне всегда нравилось пить такой сок сквозь зубы. Отцеживаешь мякоть, словно кит. Киты так планктон собирают – морскую воду сквозь зубы процеживают, и… – Локвуд поймал мой взгляд и добавил: – Что ты спросила?

– Холли. Она теперь ночует у вас?

– Не всегда, конечно. Это зависит от того, как ночь сложится. Джордж, сделать вафли?

– Да-да, пожалуйста. Я проголодался.

– Люси?

– Что?.. Да… Да, я съем пару вафель… И часто она у вас остается ночевать?

– Не думаю, что это должно сильно волновать фрилансера, каким ты стала, – ответил Локвуд, включая вафельницу. – Но если тебе так уж это интересно, в твоей бывшей комнате она не спит.

И он, что-то насвистывая себе под нос, принялся разливать сок.

– Нет?.. А где же тогда она?..

Но узнать о том, где же спит Холли, когда остается ночевать на Портленд-Роу, мне так и не удалось.

– В твою прежнюю комнату в мансарде я перенес большую часть своей одежды, – пояснил Джордж. – Моя комната так переполнилась книгами и приборами, что шагнуть негде. Твоя мансарда отлично подошла, чтобы слегка разгрузить мою спальню. Мы же не знали, что ты снова объявишься, иначе сохранили бы эту комнату в прежнем виде, само собой. Но спать в ней и сейчас вполне можно, так что если хочешь…

– Спасибо… Это очень мило с твоей стороны.

– Не стоит благодарности. Постараюсь тебя не разбудить, когда зайду утром, чтобы одеться.

А тут и вафли подоспели, и мы принялись за дело, запивая их апельсиновым соком (с мякотью, без мякоти, какая разница!). Я жевала вафли и оглядывала кухню. Как здесь стало чисто и аккуратно! Холли постаралась, конечно. Она еще при мне взялась наводить порядок в доме, да еще как взялась! Из новых вещей я заметила здесь только пробковую доску, подвешенную к боковой стенке шкафа рядом с выходом на лестницу. К доске была приколота карта юго-восточной Англии – Лондон и соседние к нему графства.

От центральной точки, расположенной где-то к юго-востоку от Лондона, концентрическими овалами расходились ряды разноцветных кнопок. Что обозначают эти кнопки, я, конечно, не знала, но за то, что это работа Джорджа, готова была поручиться.

Наконец, Локвуд отодвинул от себя пустую тарелку и сказал:

– А теперь давайте поразмыслим. То, что ты рассказала нам, Люси, имеет огромное значение. В ДЕПИК абсолютно уверены в том, что все привезенные в Клеркенвелл Источники уничтожаются. Но оказывается, что на самом деле их сохраняют и переправляют на черный рынок. Таким образом, опаснейшие предметы, имеющие связь с потусторонним миром, расползаются по нашему миру. Взять хотя бы ту банку, в которой Гаппи хранил зубы съеденных им людей. Опаснейший Источник! Мы были уверены, что его благополучно сожгли в печи, а теперь приходится задуматься – сожгли ли? Теперь мы этого просто не знаем.

Меня передернуло при мысли о том, что в наш мир может снова вернуться тот ужасный призрак каннибала из Илинга.

– Кто принял ту банку, когда вы привезли ее в Клеркенвелл? – спросила я. – Не Мейлер ли?

– Нет, – ответил Локвуд. – Другой парень, Кристи. На вид нормальный, честный, а там кто знает…

– Вот будет финт, если вдруг это дело начнется заново, – сказал Джордж. – Ты, скорее всего, не слышала об этом, Люси, но Пенелопа Фиттис очень высоко оценила то наше расследование в Илинге и даже хочет вновь встретиться с нами. Я думаю, что речь идет о новых расследованиях, а Локвуд надеется, что нам дадут медали.

– А почему бы не то и другое сразу? – подмигнул мне Локвуд. – А если Пенелопа так довольна нашим расследованием, то представляешь, как она обрадуется, если мы расколем это дело с поставками Источников на черный рынок и расскажем ей об этом? С ума сойдет от радости! Итак, черный рынок, черный рынок… В центре этой паутины должны быть наши старые знакомые Винкманы, я ни секунды в этом не сомневаюсь.

– Погоди, не гони, – сказал Джордж. – Что ты имеешь в виду, когда говоришь «мы расколем это дело»? Это как раз не наше дело. И нам не самим раскалывать его нужно, а только сообщить обо всем, и не Пенелопе Фиттис, а инспектору Барнсу.

– Обратиться к Барнсу мы можем, конечно, – скучным голосом произнес Локвуд. – Но только в том случае, если хотим, чтобы ДЕПИК все испортил. Или забрал себе все лавры. Или то и другое вместе.

Пожалуй, теперь настала моя очередь выйти на сцену. Если Локвуд так заинтересовался черным рынком…

– Вчера я встретила Фло, – начала я. – Она рассказала мне, что на черном рынке появился новый покупатель, который готов щедро платить за лучшие Источники. Винкманы стараются изо всех сил, чтобы ему угодить. Еще Фло говорила, что теперь по ночам устраиваются торги, на которые приходят старьевщики со всего города. И я знаю, что туда же попал товар Мейлера, потому что Фло своими глазами видела на торгах ту мумифицированную голову, о которой я вам рассказывала.

Я замолчала, наблюдая за реакцией Локвуда и Джорджа. Локвуд кивнул, слегка улыбнулся, и я поняла, что мы с ним думаем об одном и том же. Прочитать что-нибудь на лице Джорджа было, как всегда, невозможно.

– У меня появилась идея, – словно невзначай добавила я. – Пробраться каким-то способом на очередное собрание старьевщиков, как они называют эти торги. Посмотреть, как все это происходит, и, если удастся, выяснить, кто же он, тот новый и щедрый покупатель.

Локвуд задумчиво смотрел в потолок, потирая свой подбородок.

– Через Фло, – сказал он. – Если ты и сможешь попасть на эти торги, то только через Фло. Но это очень рискованная затея, Люси.

– Очень рискованная, – поддержал его Джордж. – Тем более что эти бандиты уже пытались убить тебя, Люси. А придя туда, ты сама поднесешь им себя на блюдечке.

– Да, пожалуй, так и есть, – пожала я плечами.

– Плюс ко всему, старьевщики страх как не любят посторонних. Готовы придушить любого, кто пытается сунуть нос в их дела.

– И об этом я тоже слышала.

– Наконец, и Винкманов не забывай, – продолжал Джордж. – Леопольд и Аделаида в свое время поклялись разорвать всех нас троих на клочки. Так что не знаю, что лучше – в осиное гнездо залезть или на эту ночную сходку.

– Да, неудачная у тебя задумка, Люси, – сказал Локвуд, потягиваясь на своем стуле. – Самоубийственная даже, я бы сказал. Но только в том случае, если ты решишь действовать в одиночку.

И он улыбнулся мне.

Вместе с его улыбкой ко мне вернулись все мои теплые чувства, а потом я увидела, что Джордж снял свои очки и начал протирать их краем своей пижамной куртки. По тому, как он их протирал, мне показалось, что Джордж взволнован, хотя внимательно я не присматривалась – не хотела разглядывать обнажившийся кусок розового, как поросенок, живота Джорджа.

– Исключено, Локвуд, – сказал он. – Это невозможно. Выше головы не прыгнешь.

– Прыгнешь – не прыгнешь, а попробовать можно, – ответил Локвуд, закинув руки за голову и задумчиво глядя в потолок. – О такой возможности, как эта, мы и мечтать не могли.

– Мы?.. – переспросила я. – Нет, не нужно… Я… видите ли, на самом деле я хочу…

– Да знаю я, что ты хочешь, – перебил меня Джордж. – Череп свой назад хочешь получить, что же еще.

Я молча уставилась на него.

– Ну, давай-давай, колись, признавайся, – продолжил Джордж. – Именно из-за черепа ты готова туда сунуться. Тоскуешь без него. А все эти Винкманы-Шминкманы для тебя дело десятое. Угадал?

– Ну да, я скучаю по черепу, – с коротким смешком призналась я. – То есть не потому, что мне кроме как с ним поговорить не с кем, а… Да, я хочу вернуть его. Он мне нужен и много для меня значит.

– Много значит? Этот старый гнилой череп?

– Да.

– Со всеми его мерзкими заморочками? – Джордж постучал по своему кругленькому животу дужкой очков, потом перенес их на нос. – Невероятно.

– Почему невероятно? – возразила я. – Ты сам знаешь, какой это редкий призрак. Уникальный, можно сказать. Некоторые другие призраки если и могут общаться, то лишь бессвязно, какими-то обрывками слов. А череп не такой, и я… не хочу терять установившуюся с ним связь. Поэтому обязательно постараюсь найти возможность… Могу и сама попытаться, разумеется, но если вы готовы помочь мне, я буду очень, очень признательна. Так что последнее слово за вами.

После этого мы пару минут сидели молча, потом Локвуд спросил:

– Много у нас сейчас работы, Джордж?

– Нет, совсем мало. Сколько именно, можно у Холли уточнить. Сегодня утром, может быть, придет новый клиент, ну, тот, откуда-то из деревни, ты знаешь. Кстати, нам перед этой встречей неплохо было бы вздремнуть слегка, я думаю.

– Хорошо, Люси, – медленно кивнул головой Локвуд. – Мы можем сходить с тобой и взглянуть, что там делается, на этих торгах. И не столько ради черепа, хотя я вижу, как он тебе дорог. Скорее из-за того, что эти люди пытались сделать с тобой, – он откусил кусочек вафли, прожевал, потом добавил: – Хотя формально это делает тебя нашей клиенткой, а не коллегой. Ты согласна на это?

Он взглянул на меня, и я увидела в его глазах знакомый блеск – Локвуд уже предвкушал предстоящее приключение. Джордж скептически покачивал головой, тяжело вздыхал, но загоревшийся в его глазах огонек я тоже уловила. Странно, но став их клиенткой, я вдруг почувствовала себя намного свободнее. Так легко мне с ними еще не было с того дня, когда я ушла из агентства.

– Я согласна, – сказала я, причем совершенно искренне. – Спасибо, Локвуд. Спасибо, Джордж. А теперь о плате за вашу работу…

– Об оплате речь не идет, – поднял ладони вверх Локвуд. – Будем считать, что мы обо всем договорились. А теперь, если ты не забыла, как подняться в мансарду, отправляйся спать. И мы с Джорджем тоже приляжем.

14

Этим утром я спала как убитая, а проснувшись, не сразу сумела понять, где я и что со мной. Словно вынырнувший после долгого погружения под воду дайвер, я лежала и смотрела на свою милую старую спальню в мансарде, освещенную яркими лучами солнца. Мне казалось, что я никогда ее и не покидала, что я по-прежнему работаю в агентстве «Локвуд и компания», а все, что со мной случилось в последние месяцы, было всего лишь дурным сном. Но затем мне на глаза попались носки Джорджа, сонными змеями свисающие с подоконника, увидела гору его одежды, сваленную в углу за кроватью, и мир перевернулся с головы на ноги, и все встало на свои места.

Я неуклюже приняла душ в тесной ванной комнате, высунув забинтованную левую руку за занавеску, чтобы не намочить повязку, потом вернулась наверх и оделась.

Большой удачей было то, что я нашла возле двери мансарды свое белье и одежду – она была выстирана, выглажена и сложена аккуратной стопкой. Все вещи были моими, очевидно, я оставила их здесь, когда в спешке покидала этот дом четыре месяца тому назад. За это время кто-то – Холли, я думаю, кто же еще, – выстирал и выгладил их. В итоге из вчерашнего мне пришлось надеть только юбку, все остальное на мне было чистеньким, пахло свежестью, и это, надо признать, очень поднимало настроение.

Когда я одевалась, мое собственное тело показалось мне до странности бледным и вялым, словно я только-только начала поправляться после тяжелой болезни. Я вышла за дверь и медленно спустилась на лестничную площадку второго этажа. Стены здесь были по-прежнему увешаны странными предметами из костей, раковин и перьев. Это были амулеты для изгнания злых духов и прочие восточные и африканские редкости, много лет назад привезенные в Англию исчезнувшими родителями Локвуда. Слева виднелась закрытая, как всегда, дверь комнаты, в которой жила и умерла сестра Локвуда. Короче говоря, все было по-прежнему, но мне казалось, что я вижу это словно в первый раз. Запретная комната, печальные воспоминания… Как сильно ощущалось в этом доме присутствие прошлого, и как крепко сжимало это прошлое в своих цепких руках бедного Локвуда!

Из гостиной на первом этаже доносились голоса. Стояло уже позднее утро, и, по всей видимости, беседа с новым клиентом уже была в полном разгаре. Я решила никого не беспокоить, тихо спустилась с лестницы и свернула на кухню.

В самом низу лестницы есть одна очень скрипучая ступенька. На этой ступеньке когда-то давным-давно умер человек, и Джордж, всегда утверждал, что этот скрип (появившийся, разумеется только после смерти того человека) нужно считать призраком, только очень-очень слабеньким. А по мне, это была просто скрипучая ступенька, и ничего больше. Сегодня я забыла про эту ступеньку и все-таки наступила на нее.

Дверь гостиной была приоткрыта. Как только ступенька скрипнула, разговор в гостиной прервался, а затем раздался голос Локвуда:

– Это ты, Люси? Иди сюда, присоединяйся к нам! Мы торт едим.

Чувствуя себя неловко, я просунула голову в дверь гостиной. Да, все они были здесь, сидели вокруг низкого кофейного столика в косых лучах утреннего света – Локвуд, Джордж, Холли и с ними какой-то незнакомый мне паренек. А на столе стоял роскошный баттенбергский торт, покрытый сахарной глазурью, а сам желто-розовый, как заря на картине художника-модерниста. Расстарались они для своего клиента, ничего не скажешь! Торт уже был разрезан, и как раз в эту минуту Холли наливала чай.

– Ба! Посмотрите! – воскликнул Джордж, увидев меня. – Еще одна наша клиентка пришла! Эй, нет ли здесь еще клиентов? Просто нашествие какое-то! Нужно посмотреть, не спрятался ли кто-нибудь под диваном. И за занавески заглянуть.

– Простите, – холодно сказала я. – Не хотела вас потревожить. Привет, Холли.

Холли прекратила наливать чай и сочувственно посмотрела на меня. В былые дни ее сочувствие напрягло бы меня, заставило подумать о том, что Холли лицемерит.

Сейчас я так не думала, мне в каком-то смысле это даже было приятно.

– Люси, – сказала Холли. – Как я рада видеть тебя! – Тут она заметила мою перебинтованную руку и сразу нахмурилась. – Боже мой, что у тебя с рукой?

– Не беспокойся, ерунда. Царапина.

– Про твою царапину я уже знаю, но я сейчас не о ней, я о повязке. Самый некомпетентный образец оказания первой помощи, который я когда-либо видела. Локвуд, Джордж, сколько вы бинтов на это уродство извели? Удивляюсь, что Люси с вашей повязкой вообще в дверь проходит.

– По-моему, совсем неплохая повязка, особенно если учесть, что делали ее в два часа ночи, – обиделся Локвуд. – Надежная, во всяком случае. Может, потом ты сама ей заново руку перевяжешь, а пока что, Люси, подсаживайся к нам. Ты очень вовремя пришла. Вот, познакомься, это Дэнни Скиннер, он пришел к нам за советом.

– Спасибо, – ответила я. – Но со мной все в порядке, поэтому я не стану вам мешать, пойду. Увидимся позже, когда вы закончите.

– Нет-нет, ты нужна нам здесь. Без твоих мудрых советов нам никак не обойтись, – усмехнулся Локвуд. – Надеюсь, у тебя найдется немного свободного времени для нас? Холли, налей еще чашку чая. Джордж, отрежь кусок торта. Готово? Тогда можем начать.

Почему бы мне и не посидеть с ними? Все-таки это лучше, чем битый час торчать одной на кухне и пялиться на карту Джорджа, как баран на новые ворота. И съесть кусок торта на завтрак приятнее, чем гамбургер или тайский фастфуд, который я каждый день ела в Тутинге. Гамбургер доступен всегда, а такие торты не каждый день попадаются. Одним словом, колебалась я не дольше секунды, а затем подошла к столу, уселась на свое привычное старое место, и, собственно говоря, только теперь впервые увидела по-настоящему второго за сегодняшнее утро клиента Локвуда.

Главной особенностью этого клиента был не его встрепанный вид, и не грязная потертая одежда, и даже не ожог от эктоплазмы на куртке, похожий на застывший язык пламени. И то, что он сидел прямо, как палка, смотрел на нас испуганными глазами и нервно потирал ладонью правой руки сжатую в кулак левую руку, тоже было не самым главным. Все эти детали мы подмечаем в наших клиентах достаточно часто. Нет-нет, поражало в этом клиенте совсем другое, а именно его возраст.

Дэнни Скиннер не был взрослым. Он был ребенком, мальчиком, лет примерно десяти.

Вот это было действительно необычно.

«Дети видят призраков, взрослые на них жалуются», – вспомнила я. Есть несколько неизменных правил, связанных с Проблемой, и это одно из самых очевидных. Если уж совсем точно, то это так называемое Третье правило Джорджа. Как агенты-парапсихологи, мы знаем, что ценные свидетельские показания мы получаем, в основном, от детей, а вот стучат в нашу дверь исключительно взрослые. Это у них есть деньги, чтобы нанимать нас.

А еще, вместо того чтобы просить о помощи, дети зачастую сами сражаются с призраками (и умирают в этой войне), становясь Медиумами, то есть членами отрядов Ночной стражи, или даже агентами.

Но сегодня ребенок был нашим клиентом. Он сидел на нашем диване. Один.

Ну, если быть совсем точным, на диване мальчик был не один. С одной стороны рядом с ним пристроилась Холли, протягивала мальчику чашку чая, с другой стороны Джордж с солидным куском баттенбергского торта на тарелочке. Если бы на диване оставалось свободное место, я бы тоже к ним, наверное, присоединилась, стала бы поправлять мальчику подушки, гладить его по голове или еще что-нибудь в этом роде. Мальчик по имени Дэнни Скиннер был хрупким, но в то же время в нем чувствовался сильный характер и бесстрашие, это вызывало сочувствие и уважение и в то же время ничуть не раздражало. В мире, где ребенок не имеет по-настоящему права быть беззащитным, где большинство из нас, детей и подростков, постоянно рискуют своими жизнями, воспринимая это как само собой разумеющееся, достичь такого баланса, как у Дэнни, крайне сложно.

Внешне он был очень похож на симпатичного беспризорника – бледная кожа, огромные глаза с нездоровым блеском и торчащие уши, такие огромные, что при сильном ветре они могли бы нести Дэнни вперед, как паруса. Его светло-каштановые волосы были неровно подстрижены, надетый на нем свитер был велик ему размера на четыре, поэтому голова и тощая шейка торчали из его выреза словно журавленок из гнезда. Ужасно обезоруживающе выглядел Дэнни Скиннер. Доведись мне выбирать, что сбросить с терпящего крушение воздушного шара, чтобы удержать его в воздухе: Дэнни или целую корзину самых-самых милых, очаровательных щеночков и котят, можете не сомневаться, на землю полетела бы корзина.

Джордж и Холли откинулись на спинку дивана. Нагруженный чайной чашкой и тортом, Дэнни осматривался по сторонам, часто моргая своими глазищами.

– Ну… э… мистер Скиннер, давайте начнем, – сказал, наконец, Локвуд. – Я Энтони Локвуд, а это мои друзья. Что мы для вас можем сделать?

Голос у Дэнни Скиннера оказался на удивление звучным и глубоким.

– Вы получили мое послание, сэр?

– Да. Там что-то говорилось о… – Локвуд заглянул в помятый лист бумаги. – О проклятой деревне, правильно?

– Правильно. Олдбери Касл. Я надеялся, что вы сможете приехать и сами взглянуть, что там к чему.

– Значит, деревня называется Олдбери Касл? Понятно. А где это?

– В графстве Гэмпшир, сэр. В часе езды на поезде к юго-западу с вокзала Ватерлоо, потом еще примерно одна миля на восток по дороге Олдбери-вей. Поезд на Саутгемптон отходит в час тридцать, так что если вы поторопитесь, как раз можете успеть на него, – мальчик поерзал на диване и добавил: – И не волнуйтесь, спать под забором вам не придется, в гостинице «Старое солнце» есть несколько вполне приличных номеров.

Локвуд открыл рот, помолчал и снова его закрыл. Еще помолчал, потом прокашлялся и, наконец, заговорил:

– Хм, давайте не будем забегать вперед, мистер Скиннер. Мы еще не приняли ваш заказ и даже не обсудили его.

– О, я уверен, что вы возьметесь за это дело, когда больше узнаете о нем, – сказал мальчик и отхлебнул из своей чашки. – Я просто хочу сэкономить ваше время. А все, что вас интересует, могу рассказать прямо в поезде.

– Давайте сделаем иначе, – сказал Джордж. – Расскажите нам прямо сейчас. В чем суть вашей проблемы?

Дэнни Скиннер поставил на столик свою чашку и торт и ответил:

– Призраки, духи и все такое прочее. У нас их тьма-тьмущая.

Локвуд откинулся на спинку своего стула, улыбнулся и сказал:

– Простите, но это общая проблема для всей страны. Что такого особенного происходит в Олдбери Касл, чтобы мы бросили все и сломя голову помчались туда?

– Дела в нашей деревне обстоят хуже, чем где-либо, – Дэнни повел плечами, передернулся, наверное. – У нас гибнут люди.

– Это плохо, – сразу погрустнел Локвуд. – Сколько было смертельных случаев от призрачного прикосновения?

– Шестнадцать за этот год, сэр.

Локвуд покачал головой. Холли сделала пометку в своем блокноте.

– Шестнадцать? С января? Вы серьезно?

– Сейчас может быть уже семнадцать. Когда я уезжал сегодня утром, Молли Саттер, что называется, на ладан дышала. Прошлой ночью возвращалась от больной сестры, которую навещала, и ее окружили… эти. Поймали ее на поле. Прибежали дети с железными палками, но было уже поздно. А сегодня утром я сам едва не попался, – мальчик показал на ожог от эктоплазмы на своей куртке. – Они ждали меня в лесу, хотя уже и солнце встало. Едва добрался до поезда.

– Они… Вы имеете в виду Гостей?

– Их самых, разумеется.

– Да, печальная история. Скажите, а почему к нам не приехал кто-нибудь из взрослых? Ваш отец, например, или мать, – тут Локвуд спохватился и поспешно добавил: – Или они тоже?..

– Если вы насчет денег, то папа заплатит, у него есть деньги. Он еще жив. Но хворает, да и гостиницу свою оставить не может. А мама умерла.

– Мне очень жаль, – сказал Локвуд.

– Хорошая новость – это то, что она еще не возвратилась. Пока, – снова пожал своими костлявыми плечиками Дэнни.

Повисло молчание, потом Джордж сказал:

– Попробуйте торт, Дэнни. Он очень вкусный.

– Если честно, я торты не люблю, – ответил мальчик. – Я не сладкоежка. А вот насчет того, чтобы поехать, это я серьезно. Нам нужна ваша помощь, а поезд в час тридцать единственный, на котором мы можем уехать.

Это мне показалось или Дэнни вдруг стал совсем не таким беззащитным, каким казался всего мгновение назад? Журавлята не бывают такими напористыми.

Нет, не одной мне так показалось. Локвуд тоже помрачнел и с некоторым раздражением сказал, сбивая щелчком воображаемую пылинку со своего колена:

– Как я уже сказал, мы не можем ответить ничего конкретного до тех пор, пока не узнаем больше подробностей. И уж совершенно точно не сможем прямо сегодня уехать из города. Расскажите нам про ваших Гостей. Какого типа призраки появились в Олдбери Касл?

– Разные. А кто вам нужен? – надулся Дэнни. Он был явно разочарован тем, что мы не бросаемся к двери, чтобы успеть на поезд. – На лугу шныряют Спектры, возле церкви Луркеры, в новом поместье завелась Холодная Дева, ну, это так, навскидку, для начала. Там, где я живу – в гостинице «Старое солнце», – есть призрак, который стучится в дверь по ночам. Один раз я его видел. Он похож на маленького светящегося ребенка. Хилый такой и, как мне кажется, очень… злой. Ужасно мерзкий и подозрительный на вид. Покрутится возле крыльца и исчезнет.

– Светящийся Мальчик, – сказала Холли.

– Может быть, – пожал плечами Дэнни. – Скажу только, что после полуночи не стоит спускаться по лестнице со второго этажа нашей гостиницы, не стоит. В окрестном лесу тоже много призраков, в основном это Фантазмы и Рейзы, во всяком случае, я так думаю. Хотя я, конечно, не агент, как вы, хуже вас в этом разбираюсь. Но сегодня утром они едва не схватили меня, сами видите это пятно на куртке. По виду это призраки каких-то древних людей, убитых воинов, наверное. Сотни лет лежали себе спокойненько в земле, а теперь полезли. И это еще не самые худшие Гости, которые расхаживают по ночам в Олдбери Касл.

Дэнни помолчал, взял со стола чашку, глотнул чаю, снова вернул чашку на блюдечко, а затем продолжил:

– Как я уже сказал, у нас большие потери. Большинство взрослых не видят призраков. Мы, дети и подростки, делаем, что в наших силах, но нам самим не справиться. Ну, об этом я уже тоже говорил, – и Дэнни многозначительно посмотрел на свои наручные часы.

Этот его жест Локвуд оставил без внимания, спросил:

– А в ДЕПИК знают об этом?

– Мы им сообщали, но они ничего не делают.

– А в другие агентства вы обращались?

– Обращались. Бесполезно, – Дэнни Скиннер поморщился и спросил, оглядываясь по сторонам: – Можно я плюну?

– Лучше не надо.

– Жаль. Ну, так вот. Неподалеку от деревни находится Ротвелловский институт, к ним мы тоже обращались, и они даже прислали своих людей, чтобы оценить ситуацию. Те парни покрутились, посмотрели и сказали, что ничем помочь не могут. Еще сказали, чтобы мы не паниковали, что у нас в деревне дела не хуже, чем повсюду, но только это ложь.

Дэнни Скиннер так разозлился, что у него даже вены набухли на шее.

– Вы упомянули о древних воинах, мистер Скиннер, – сказал Джордж. – Вы имеете в виду участников битвы, которая когда-то была возле замка Олдбери?

– Да, была там битва. Давно. С викингами или еще с кем, не помню.

– Очень может быть, что дело именно в этой битве, – заметил Локвуд. – Места бывших сражений часто становятся Источником многих Явлений, не так ли, Джордж?

– Ага, – рассеянно кивнул Джордж, постукивая кончиками пальцев по своему блокноту. – Однако вся страна усеяна местами бывших сражений, восстаний, эпидемий чумы, наконец, но о такой вспышке я еще не слышал. Не знаю, не знаю… Викинги? Ну, это такая древняя история… Вряд ли они могли стать причиной такого нашествия.

– Вы мне не верите? – спросил Дэнни Скиннер. Вены у него на шее набухли еще сильней. – Не верите, да?

– Не верю, – подтвердил Джордж. – И знаете почему? Потому что вы не хотите поделиться с нами всей информацией. Ходите вокруг да около. Итак, все призраки, о которых вы упомянули, это, конечно, плохо. Мало радости, как говорится. Однако вы обмолвились о том, что это не самое худшее, что можно встретить по ночам в вашей деревне. Что же тогда самое худшее?

Наш гость опустил голову и ответил:

– Да, вы правы, есть кое-что еще. Не хотел об этом говорить, чтобы не слишком напугать вас, а то еще передумаете нам помогать. Собирался рассказать об этом в поезде.

– Ну, поскольку мы не спешим на этот самый поезд, мистер Скиннер, сегодня уж совершенно точно, а может быть, и никогда, то расскажите нам о самом худшем прямо сейчас, – спокойно сказал Локвуд. – А мы уж постараемся держать себя в руках и не лезть на стенку от страха.

– Эх, а вы знаете, почему я пришел именно к вам? – покачал головой Дэнни Скиннер. – Потому что мне сказали, что в вашем агентстве «Локвуд и компания» такие же молодые люди, как я. Надеялся, что мы сумеем понять друг друга… Ну, ладно, слушайте. В темноте по Олдбери Касл ходит еще нечто, – он съежился так, словно ему вдруг стало холодно. – Что это такое, не знает никто. Но местное название у призрака есть, – мальчик нервно вздохнул и дрожащим голосом закончил: – мы называем его… Крадущаяся Тень.

Дэнни откинулся назад, наблюдая за тем, какое впечатление на нас произвели его слова. Очевидно, он ожидал, что мы сейчас начнем кричать и в панике бегать по комнате, и был разочарован тем, что этого не произошло. Локвуд всего лишь приподнял бровь, Холли что-то записала в своем блокноте, а затем почесала себе коленку. Я же просто откусила очередной кусок от торта.

Джордж посмотрел на мальчика поверх своих очков и спросил:

– Почему?

– Что – почему? – не понял Дэнни.

– Почему его так назвали? И вообще, зачем понадобилось давать имя призраку? Как правило, призракам имен не дают. И что делает этот призрак таким… ужасным?

– Вообще-то, и у нас в Лондоне всяких крадущихся, ползающих и прочих теней пруд пруди, – заметила Холли, и Дэнни сердито нахмурился. – Крадущейся можно назвать практически любую Тень, например, каждого Луркера.

– Ты должен подробнее рассказать нам о вашей тени, – сказал Локвуд. – Чем докажешь, что она заслуживает какого-то особого внимания?

– Доказать? – взвился мальчик и так резко вскочил на ноги, что мы все вздрогнули от неожиданности. – Думаете, что если вы агенты, так вам все известно о призраках? И потому воротите нос от меня? Те агенты из «Ротвелла» делали то же самое. Ладно, расскажу подробнее. Крадущаяся Тень не похожа ни на один другой призрак. Во-первых, своими размерами.

– А поточнее? – спросил Локвуд. – Какого она размера?

– Громадная, – ответил Дэнни Скиннер. – Метра два ростом, а может, и больше. Тело массивное, руки и ноги раздутые. Не знаю, кем был этот призрак при жизни, но уж точно не обычным человеком.

– Лимлисы часто бывают раздутыми, – заметила я. – Возможно, это Лимлис.

– Но я же сказал, что у него есть и ноги, и руки, – раздраженно возразил Дэнни. – Вы что, глухая? Крадущуюся Тень я видел сам, своими глазами. Это случилось в лесу под Охотничьим холмом. Тень шла среди деревьев – крадучись, с опущенной головой, а из ее тела струился то ли дым, то ли туман, то ли еще что-то.

– Ты имеешь в виду призрачный туман? – спросила Холли.

– Нет, – покачал головой мальчик. – Что такое призрачный туман, я знаю. Этого тумана у нас на лугу и в лесу полно, иногда по ночам всю деревню затягивает. А там было что-то другое. Та дымка вытекала из призрака, когда он двигался, и тянулась за ним как длинный плащ или как хвост за кометой. Или как дым от костра. С Лимлисами такого не бывает.

– Должен сказать, что меня это несколько заинтересовало, – сказал Джордж, стряхивая с колен крошки торта. – Огоньки на этой тени не были видны?

– По краям фигуры что-то мерцало, но если это и был огонь, то холодный. Адский холодный огонь.

– А как выглядело это явление? Тебе удалось рассмотреть какие-нибудь детали? Лицо? Одежду?

– Нет, просто темная фигура, и все. Блин! Почему иначе мы назвали бы его Тенью?

– Хорошо, хорошо, – сказал Локвуд. – Только не заводись, иначе мы тебя на улицу выставим. И следи за своими выражениями, здесь же девушки, в конце концов.

– Что ты еще можешь рассказать нам? – спросила я.

– «Нам»? А я думал, что вы тоже клиент, – сказал Дэнни.

– Э… ну, да. Клиент. Просто наблюдаю за вашей беседой. Не обращай на меня внимания.

То ли Дэнни от рождения был нервным, то ли жизнь его таким сделала, но заводился он с пол-оборота, хотя так же быстро и остывал, надо признать.

– Тень как-то странно двигалась, рывками. Странная круглая голова, вся в каких-то наростах. Страшная фигура, я едва не умер от страха, когда ее увидел.

– Ты встретил ее в лесу?

– Я – да, другие дети видели ее в разных местах. На кладбище возле церкви и на холмах по ту сторону леса.

– Похоже, эта тень далеко забредает, – нахмурился Локвуд. – И это очень необычно. А та тень двигалась просто так или с какой-то целью, не можешь сказать? Что ей было нужно?

– Я знаю, что ей нужно, – ответил мальчик. – Она собирает души мертвецов.

Наступившее после этого молчание было довольно долгим. Нет, не то чтобы мы были как-то особенно потрясены или напуганы. Все мы смотрели на Дэнни Скиннера и думали, как нам реагировать на его слова. С полным недоверием? (Это было мое мнение.) С неприкрытой иронией? (Джордж, который хмыкнул себе под нос.) Или спокойно и чуть насмешливо, как Холли и Локвуд?

– А поподробнее? – спросил Локвуд.

– Недалеко от церкви у нас стоит крест, – сказал Дэнни Скиннер. – Очень старый. Говорят, появился еще во времена викингов. На нем есть резные изображения, почти стертые от времени. Многих уже вообще не разобрать, но одно все еще остается довольно четким. Старики говорят, что это Собиратель Душ. Его фигура стоит на груде костей и черепов, а позади – толпа людей. Они тесно прижались друг к другу, словно эта фигура собрала их и притянула к себе. Я видел тень. Это та самая фигура.

– Ты хочешь сказать, что Крадущаяся Тень – та самая фигура с древнего креста?

– Ага. Такая же огромная и с теми же очертаниями.

– Когда впервые появилась эта Тень?

– Три месяца назад. В день зимнего солнцестояния.

– А раньше она не появлялась? Не ходит по деревне таких легенд?

– Нет, насколько я знаю.

– Прости, но я не вижу связи между твоей Тенью и тем изображением на кресте, – покачал головой Локвуд. – Обе фигуры могут быть большими и распухшими, но этого еще мало, чтобы говорить, будто они как-то связаны между собой.

– Ошибаетесь. Есть такая связь.

– Да? Поясни.

– Три месяца назад на нашу деревню свалилось проклятие, – тихо заговорил Дэнни Скиннер. – Именно тогда у нас появились призраки. И тогда же взрослые один за другим начали умирать от призрачного прикосновения. Почему? Да потому, что Тень разбудила мертвых. Они встали из своих могил, чтобы следовать за Тенью, точно так же, как это изображено на кресте. Все это вам нужно увидеть своими глазами, сэр, тогда вы поймете. Вы должны приехать и посмотреть на все это. И помочь нам, – Дэнни снова стал похож на журавленка или на беспризорника с огромными глазами и торчащими ушами. – Вы должны приехать.

– Да, дела, – сказала Холли, когда мы, проводив Дэнни Скиннера, собрались на кухне. – Я думала, что он в конце придушит тебя, Локвуд. Никогда еще не встречала таких сумасшедших мальчишек.

– Я знаю, – ответил Локвуд. – И это при том, что мы не сказали ему категорически «нет». Если появится возможность, съездим туда на будущей неделе. В том, что он рассказал, есть кое-какие интересные детали. Но я просто не могу бросить все свои дела и помчаться в такую даль из-за какого-то истеричного мальчишки.

– Мне показалось, что он говорил довольно искренне, хотя, пожалуй, заливал местами, – заметила я.

– С прибабахом мальчишка, – мрачно высказал свое мнение Джордж. – Обратили внимание, что он так и не съел свой торт?