Десять негритят / And Then There Were None Кристи Агата

I

Ломбард медленно заговорил:

– Значит, мы ошибались – все это время мы шли по неправильному пути! Выдумали кошмар на тему суеверных фантазий из-за случайного совпадения двух смертей…

– И все же это спорно, – серьезно возразил Армстронг. – Я, черт побери, доктор, и кому, как не мне, разбираться в самоубийствах! Энтони Марстон был не из тех, кто по своей воле сводит счеты с жизнью.

– Значит, это не могло быть совпадением? – с сомнением спросил Ломбард.

Блор, нисколько не убежденный этими доводами, фыркнул.

– Чертовски странное совпадение, – проворчал он. Помолчав, добавил: – Насчет той женщины… – и умолк снова.

– Миссис Роджерс?

– Да. Может, ее смерть – несчастный случай?

– Несчастный случай? – переспросил Ломбард. – В каком смысле?

Блор выглядел слегка смущенным. Его и без того краснокирпичное лицо приобрело еще более темный оттенок. Он сказал, с трудом выталкивая из себя слова:

– Слушайте, док, ну, вы ведь… это… дали ей кой-чего.

Армстронг уставился на него.

– Кое-что? О чем вы?

– Вчера вечером. Вы ведь сами говорили, что дали ей какое-то снадобье, чтобы она заснула.

– А, вот вы о чем… Да, безвредное успокоительное.

– Какое именно?

– Трионал, совсем небольшую дозу. Совершенно безвредный препарат.

Лицо Блора сделалось багровым.

– Послушайте, – сказал он, – давайте называть вещи своими именами: вы не могли дать ей слишком много?

– Не понимаю, о чем вы, – сердито возразил доктор.

– Могли вы сделать ошибку или нет? Такое ведь иногда случается.

– Ничего подобного я не делал, – резко произнес Армстронг. – Ваше предположение просто смешно. – Помолчав мгновение, он холодным колючим тоном добавил: – Уж не хотите ли вы намекнуть, что я передозировал ей лекарство с какой-то целью?

– Слушайте, вы, двое, – вмешался Ломбард. – Нам надо держаться вместе. Так что перестаньте бросаться обвинениями.

– Я только предположил, что доктор мог сделать ошибку, вот и всё, – буркнул Блор.

Доктор Армстронг с усилием растянул губы и сказал, обнажая зубы в невеселой улыбке:

– Врачи не могут позволить себе подобных ошибок, друг мой.

На что Блор с расстановкой ответил:

– Ну, вам-то не впервой, если та пластинка не лжет!

Армстронг побелел. Ломбард быстро и зло бросил Блору:

– Зачем оскорблять друг друга? Мы все здесь в одной лодке. Нам и выбираться вместе. К тому же не забывайте, вы ведь клятвопреступник, если верить все той же пластинке.

Блор, сжав кулаки, шагнул вперед и сипло проговорил:

– Клятвопреступник, как же! Грязная ложь! Можете затыкать мне рот, сколько хотите, Ломбард, но я все же дознаюсь до правды, в том числе и о вас!

Брови Филиппа поползли вверх.

– А я-то тут при чем?

– При том! Зачем вы взяли с собой револьвер, отправляясь в приличный дом в гости, хочу я знать?

– Хотите знать, значит?

– Да, хочу!

Наступила пауза. Вдруг Ломбард сказал:

– Знаете, Блор, а вы не такой дурак, каким кажетесь.

– Очень может быть. Так как насчет револьвера?

Филипп улыбнулся.

– Я взял его потому, что предполагал столкнуться здесь с проблемой.

– Что-то вы нам раньше такого не говорили, – подозрительно промолвил Блор.

Ломбард покачал головой.

– Вы следили за нами? – настаивал Блор.

– В некотором смысле, – сказал Филипп.

– Ну, так выкладывайте.

Ломбард медленно заговорил:

– Я дал всем понять, что меня пригласили сюда на тех же основаниях, что и остальных. Это не совсем верно. Со мной связался один еврей по имени Моррис. Он предложил мне сотню гиней за то, чтобы я приехал сюда и держал глаза открытыми… Сказал, что у меня репутация человека, без которого не обойтись в подозрительной ситуации.

– И?.. – нетерпеливо спросил Блор.

– И всё, – с усмешкой ответил Ломбард.

– Но ведь он наверняка объяснил вам, в чем именно дело? – произнес Армстронг.

– О, нет, только не он. Молчал, как устрица. Поставил меня перед выбором: отказаться или согласиться. Его собственные слова. Я был на мели. И согласился.

Блор, похоже, не верил.

– Но почему вы не рассказали нам об этом вчера вечером?

– Милейший… – Ломбард выразительно пожал плечами. – Откуда мне было знать, что вчерашнее происшествие не было тем самым событием, ради которого меня сюда вызвали? Я затаился и отделался непримечательной историей.

– Но теперь вы, кажется, передумали? – проницательно заметил доктор Армстронг.

Ломбард изменился в лице. Взгляд его стал угрюмым, жестким.

– Да. Теперь я полагаю, что мы все в одной лодке. А сто гиней были тем кусочком сыра, которым мистер Оуэн заманил меня в эту ловушку… как и всех вас. – Он с расстановкой произнес: – Потому что это ловушка – клянусь чем угодно! Смерть миссис Роджерс… И Энтони Марстона… Фарфоровые статуэтки, пропадающие с подноса в столовой… Во всем этом явно видится рука мистера Оуэна! Но где при этом сам мистер Оуэн, вот загадка?

Снизу раздался звучный удар гонга, призывавшего к ланчу.

II

Роджерс стоял у двери в столовую. При виде троих спускавшихся мужчин он сделал шаг вперед и тревожным полушепотом произнес:

– Надеюсь, вы найдете ланч удовлетворительным. Есть холодные язык и ветчина. Я отварил немного картофеля. На десерт – сыр, печенье и фрукты.

– Звучит заманчиво, – произнес Ломбард. – Значит, дефицита провизии у нас нет?

– Еды много, сэр – в основном консервы. Кладовка забита до отказа. На острове, сэр, это необходимо – здесь всегда можно оказаться отрезанным от суши на неопределенное количество времени.

Ломбард кивнул.

Когда все трое входили в столовую, Роджерс шепнул:

– Меня тревожит, что Фред Нарракотт не появился сегодня. Крайне неудачно, особенно в такое время.

– Да, – согласился Ломбард, – крайне неудачно, иначе не скажешь.

В комнату вошла мисс Брент. Она только что уронила свой клубок и теперь старательно сматывала убежавшую нитку.

Опускаясь на свое место за столом, дама заметила:

– Погода меняется. Ветер усиливается, на море пенные барашки.

Вошел Уоргрейв. Проходя через комнату неспешным размеренным шагом, он бросал на собравшихся быстрые взгляды из-под кустистых бровей.

– Вы активно провели утро, – сказал судья; в его голосе прозвучала нотка злобной радости.

Влетела запыхавшаяся Вера Клейторн.

– Надеюсь, я не заставила вас ждать, – выпалила она. – Я опоздала?

– Вы не последняя, – ответила мисс Брент. – Генерал еще не пришел.

Все сели за стол.

– Будем начинать, мадам, или еще подождем? – обратился Роджерс к мисс Брент.

– Генерал Макартур сидит на берегу у моря, – сказала Вера. – Возможно, он вообще не слышал гонга… – Она помешкала. – К тому же он какой-то странный сегодня.

– Пойду, извещу его о том, что ланч подан, – поспешно сказал Роджерс.

Армстронг вскочил.

– Я пойду, – сказал он. – Начинайте без меня.

И доктор вышел. За его спиной Роджерс спросил:

– Ветчины или холодного языка, мадам?

III

Разговор за столом не клеился. Снаружи налетел и стих порыв ветра.

Вера, поежившись, сказала:

– Шторм надвигается.

Блор внес в застольную беседу свою лепту. Бодрым голосом он произнес:

– Вчера со мной в поезде из Плимута ехал один старикан. Так вот, он еще тогда говорил, что будет шторм. Просто удивительно, до чего точно умеют угадывать погоду эти старые моряки.

Роджерс обошел вокруг стола, собирая тарелки из-под мяса. Вдруг он остановился со стопкой тарелок в руках и чужим, испуганным голосом сказал:

– Кто-то бежит…

Все уже услышали – на террасе раздавались громкие поспешные шаги.

И сразу, без всяких слов, поняли, что будет дальше…

Словно сговорившись, все вскочили. И так, стоя, смотрели на дверь.

Появился доктор Армстронг, бурно дыша.

– Генерал Макартур… – произнес он.

– Мертв! – Слово вырвалось у Веры с силой взрыва.

– Да, он умер… – сказал Армстронг.

Настала пауза. Молчание было долгим.

Семеро переглядывались, не зная, что сказать.

IV

Шторм налетел, когда тело старика уже вносили в дом. Все собрались в холле и молча смотрели на него.

Дождь загрохотал по крыше, зашипел по камням.

Пока Блор и Армстронг поднимались со своей ношей по лестнице, Вера Клейторн вдруг повернулась и вошла в пустую столовую.

Там все было так, как они оставили. Нетронутый десерт стоял на буфете.

Вера подошла к столу. Она простояла возле него минуту или две, когда в комнату вошел Роджерс. Увидев ее, он остановился. В его глазах застыл немой вопрос.

– О, мисс, я только зашел взглянуть… – проговорил он.

Громким хриплым шепотом, удивившим ее саму, Вера сказала:

– Вы были правы, Роджерс. Взгляните. Их всего семь…

V

Генерала Макартура положили на кровать. Осмотрев его в последний раз, Армстронг вышел из комнаты и спустился вниз. Его ждали в гостиной.

Мисс Брент вязала. Вера Клейторн стояла у окна, глядя на шепелявый дождь. Блор сидел на стуле, как статуя, положив руки на колени. Ломбард нервно вышагивал по комнате. В дальнем углу комнаты в старинном «дедушкином» кресле сидел судья Уоргрейв. Его глаза были полуприкрыты.

Они открылись, едва в комнату вошел доктор. Чистым звонким голосом судья спросил:

– Ну, что, доктор?

Армстронг был очень бледен.

– Никаких признаков сердечной недостаточности, – сказал он. – Макартура ударили сзади по затылку дубинкой, залитой свинцом, или чем-то вроде того.

Все заговорили разом, но пронзительный голос судьи снова прорезал поднявшийся было шум:

– Вы нашли орудие убийства?

– Нет.

– Однако вы уверены, что все было именно так, как вы говорите?

– Совершенно уверен.

– Теперь наше положение окончательно прояснилось, – тихо сказал Уоргрейв.

Всем сразу стало ясно, кто здесь главный. Все утро судья провел на террасе, съежившись в своем кресле, никуда не ходил, ничего не делал. Однако теперь он принял управление ситуацией на себя с той легкостью, которая рождается из многолетней привычки к власти. Он точно председательствовал в суде.

Прокашлявшись, Уоргрейв заговорил снова:

– Сегодня утром, джентльмены, я, сидя на террасе, наблюдал за вашей активностью. Сомневаться в целях ваших передвижений не приходилось. Вы обыскивали остров в поисках неизвестного убийцы?

– Совершенно верно, сэр, – ответил Ломбард.

– Вне всякого сомнения, – продолжил судья, – вы пришли к тому же выводу касательно смертей Энтони Марстона и миссис Роджерс, что и я, – а именно, что ни самоубийствами, ни простым совпадением они быть не могут. Очевидно, вы также сделали определенные выводы о том, какие цели преследовал мистер Оуэн, заманивая нас на свой остров?

– Он сумасшедший! – хрипло сказал Блор. – Маньяк.

Уоргрейв кашлянул.

– Скорее всего. Но это ничего для нас не меняет. Наша главная задача – выжить.

– Но на острове никого нет, я уверен, – дрогнувшим голосом произнес Армстронг. – Ни души.

Судья погладил подбородок и тихо сказал:

– В том смысле, который вы имеете в виду, – никого. Я сам пришел к такому выводу сегодня рано утром. И мог бы сразу сказать вам, что ваши поиски ни к чему не приведут. Тем не менее я абсолютно уверен, что «мистер Оуэн» – будем называть его тем именем, которое он сам для себя избрал, – присутствует на этом острове. В высшей степени. При сложившемся положении вещей, суть которого сводится к тому, чтобы наказать определенных индивидуумов за преступления, совершенные ими, но неподсудные закону – не более и не менее, – есть лишь один способ достижения этой цели. Мистер Оуэн мог попасть на остров только одним путем с нами.

Это совершенно ясно. Мистер Оуэн – один из нас…

VI

– О, нет, нет, нет…

Это был голос – вернее, стон – Веры. Судья обратил на нее свой проницательный взгляд и сказал:

– Моя дорогая юная леди, сейчас не время отказываться смотреть фактам в лицо. Нам всем грозит серьезнейшая опасность. А. Н. Оуэн – один из нас. И мы не знаем, кто именно. Из десяти человек, прибывших на этот остров, троих уже можно исключить. Энтони Марстон, миссис Роджерс и генерал Макартур вне подозрений. Итого остается семеро. И среди этих семерых, с вашего позволения, негритят один – поддельный.

Он сделал паузу и обвел слушателей взглядом.

– Итак, все согласны с моими выводами?

– Звучит фантастично, – сказал Армстронг, – но, по-видимому, вы правы.

– Без сомнения, – согласился Блор. – И, если позволите, я поделюсь с вами своей идеей…

Уоргрейв остановил его быстрым движением руки и тихо произнес:

– До этого мы еще дойдем. Пока мне лишь хотелось бы убедиться в том, что мы все придерживаемся одного взгляда на вещи.

Эмили Брент, по-прежнему не отрываясь от вязания, сказала:

– В ваших аргументах есть логика. Я согласна с тем, что один из нас одержим дьяволом.

– Я не… верю… я не… могу… – прошептала Вера.

– Ломбард? – спросил судья.

– Полностью согласен с вами, сэр.

Уоргрейв удовлетворенно кивнул.

– Теперь перейдем к уликам. Прежде всего есть ли у нас основания подозревать кого-то конкретного? Мистер Блор, мне кажется, вы что-то хотели сказать.

Бывший инспектор тяжело дышал.

– У Ломбарда револьвер, – начал он. – И он сказал неправду вчера вечером. Он сам это признает.

Филипп, презрительно улыбнувшись, сказал:

– Полагаю, мне лучше объясниться…

И он так и поступил, коротко и ясно изложив свою историю.

– Какие у вас есть доказательства? – резко возразил Блор. – Чем вы можете подтвердить свои слова?

Судья кашлянул.

– К несчастью, – сказал он, – мы все здесь в одинаковом положении. Остается одно – верить друг другу на слово.

Он подался вперед.

– Вы так и не осознали всей специфики ситуации, в которую попали. По-моему, выход у нас с вами только один. Есть ли среди нас хоть один человек, которого можно исключить из круга подозреваемых лиц на основании веских доказательств?

Доктор Армстронг торопливо начал:

– Я – известный в профессиональных кругах человек. Сама идея о том, что я могу…

И снова судья жестом заставил его замолчать. Негромким, но чистым голосом он произнес:

– Я тоже известный человек. Но, мой дорогой сэр, это ровным счетом ничего не доказывает! Доктора и прежде сходили с ума. Судьи – тоже. Полицейские, – добавил он, глядя на Блора, – также не исключение!

– Давайте исключим хотя бы женщин, – предложил Ломбард.

Брови судьи поползли наверх. Своим знаменитым «ядовитым» тоном, хорошо известным и адвокатам, и прокурорам, он произнес:

– Правильно ли я вас понял: вы полагаете, будто женщины не могут страдать манией убийства?

Ломбард раздраженно ответил:

– Ничего такого я не думаю. Просто в нашем случае это вряд ли возможно…

Он умолк. Уоргрейв все тем же тонким ехидным голоском обратился к Армстронгу:

– Как я понимаю, доктор Армстронг, удар, которым был убит бедняга Макартур, могла нанести и женщина?

– Вполне, – спокойно ответил тот, – при наличии у нее необходимого орудия вроде резиновой дубинки, налитой свинцом.

– И это не потребовало бы от нее чрезмерного напряжения сил?

– Нисколько.

Судья покрутил своей морщинистой черепашьей шеей.

– Еще две смерти связаны с отравлением. А тут, позвольте вам заметить, физические усилия и вовсе ни к чему.

– Да вы с ума сошли! – сердито воскликнула Вера.

Его глаза медленно поворачивались до тех пор, пока их взгляд не остановился на ней. Это был бесстрастный взгляд человека, привыкшего держать чужие судьбы на волоске.

«Он смотрит на меня, как… как на любопытный экземпляр, – подумала мисс Клейторн. И… – Пришедшая мысль ее даже удивила. – Кажется, я ему не нравлюсь!»

Взвешенным тоном Уоргрейв произнес:

– Моя дорогая юная леди, пожалуйста, постарайтесь держать ваши эмоции при себе. Я вас ни в чем не обвиняю. – Он поклонился пожилой даме. – Я надеюсь, мисс Брент, вас не оскорбляет мое утверждение, что все мы здесь равно под подозрением?

Женщина вязала. Даже не подняв головы, она холодно ответила:

– Сама мысль о том, что я могу отнять жизнь ближнего – не говоря уже о трех ближних, – несомненно, покажется смешною всякому, кто знаком с моим характером. Однако я вполне согласна с тем фактом, что, поскольку мы все здесь чужие друг другу, то, учитывая сложившиеся обстоятельства и отсутствие исчерпывающих доказательств, снять подозрения с кого-либо не получится. Дьявол, как я уже говорила, здесь, среди нас.