Искушение Вульф Трейси

Глава 10. Заноза в заднице

– Фантастика. – Я приклеиваю к лицу самую лучшую из арсенала своих фальшивых улыбок. – Ну, совсем не навевает жуть.

– Я просто стараюсь быть реалистом. – Он придвигается ближе. – Хочешь, я дам тебе еще одну наводку?

– Еще одну? А разве первая уже была?

На сей раз он обнажает в улыбке острые белые зубы, грозно поблескивающие на фоне его коричневой кожи, и я удивляюсь тому, как я не замечала их столько дней.

Все в этом парне буквально кричит о том, что он дракон, от манеры двигаться до взгляда, следящего за каждым моим шагом, каждым жестом. И это, даже не считая крупного перстня на безымянном пальце его правой руки, которое он на моей памяти никогда не снимал – во всяком случае, когда был в человеческом обличье. В прихотливую серебряную оправу этого перстня вделан ярко-зеленый камень, на котором вырезан дракон.

– Я не стану обращать внимания на отсутствие у тебя должного энтузиазма, Новенькая, и все же скажу. Потому что такой уж я добряк.

– Это точно. Ты такой душка, – соглашаюсь я, цокнув языком, хотя смотрю на него с юмором, поскольку не могу иначе. Мне начинает казаться, что долго злиться на Флинта просто невозможно. – Ох, извини, я хотела сказать – душегуб. – Я театрально округляю глаза. – Вечно я путаю эти два слова.

Его щеки слегка розовеют, а на лице отражается смесь смущения и восхищения. Наклонившись ко мне, он шепчет:

– Я тоже.

Я смотрю ему в глаза.

– Я помню.

– Да, я знаю. – У него делается расстроенный вид, но он не спорит. Не пытается вести себя так, будто я не вправе относиться к нему настороженно. Вместо этого он кивает в сторону столов и говорит: – Лучше тебе занять место в заднем ряду.

– Это почему?

Он просто качает головой и опять улыбается своей фирменной широкой улыбкой. Затем примирительным жестом протягивает ко мне руки, словно говоря: «Ну, как знаешь».

– Хочешь – посиди разок впереди. И ты сама все поймешь.

Я хочу задать ему еще пару вопросов, но тут звенит последний звонок, и все поспешно рассаживаются – стараясь при этом очутиться как можно дальше от первых рядов.

Выходит, это в самом деле была полезная наводка, а не подколка. Жаль, что я не сообразила сразу, поскольку теперь почти все места в задней части класса уже заняты.

Решив, что сидеть впереди вряд ли так уж скверно, я направляюсь к свободному месту за вторым столом у стены, которое кажется мне не хуже других.

Я уже готова усесться, когда замечаю украшенную энергетическими браслетами из кристаллов тонкую руку, которая делает мне знак остановиться.

– О боже, Грейс! – одна из подруг Мэйси, Гвен, манит меня занять место рядом с ней.

– С возвращением, – практически кричит мне она, когда я сажусь за стол, стоящий перед ней. – Ты уже видела Мэйси? Она с ума сойдет, это точно!

Говоря, она заправляет за ухо длинную прядь блестящих черных волос, а когда на лицо ей падает еще одна прядь, раздраженно хмыкает и достает из рюкзака антикварную заколку – также с энергетическими кристаллами.

– Я ее еще не видела. Мой дядя сказал мне, что она сдает внутрисеместровый экзамен после того, как я… – Я смущенно осекаюсь, не зная, как закончить фразу.

После того, как я вернулась?

После того, как я снова стала человеком?

После того, как я перестала быть горгульей?

Вот черт.

Гвен сочувственно улыбается, затем шепчет мне что-то по-китайски. Судя по выражению ее лица, это что-то важное, но я понятия не имею, что именно: заклинание, благословение или нечто среднее между тем и другим.

– Что это значит? – шепчу я в ответ, а в класс тем временем неуклюже вваливается преподаватель мистической архитектуры, которого, как сказано в моем расписании, зовут мистер Дэймасен. Он огромен – роста в нем по меньшей мере футов семь, его длинные рыжие волосы стянуты на затылке в конский хвост, а древние золотистые глаза, кажется, видят все.

Я инстинктивно сажусь немного прямее и замечаю, что точно так же поступают и все остальные ученики – за исключением Флинта, который продолжает сидеть, положив длинные ноги на стол, как будто он развалился на шезлонге где-то на Багамах.

Мистер Дэймасен впивается в него взглядом, при этом глаза его странно вращаются, что наводит на меня жуть. Но Флинт продолжает улыбаться своей ленивой драконьей улыбкой и даже приветственно машет рукой.

Сперва мне кажется, что сейчас учитель оторвет ему голову – может быть, даже буквально, – но он не произносит ни слова, только качает головой, после чего окидывает взглядом остальных.

– Это китайская поговорка, которую моя мать повторяла мне все время, пока я росла, осваивала свою магическую силу и старалась понять свое место в мире ведьм и ведьмаков. «Если небеса создали человека, то земля найдет ему применение». Ее браслеты стучат, ударяясь друг о друга в удивительно успокаивающем ритме, когда она подается вперед и похлопывает меня по руке. – Не суди себя строго. Ты разберешься. Просто дай себе время.

Ее слова попадают в точку. Они настолько своевременны, что это меня немного пугает. Мне совсем не нравится, что о моем смятении знает вся школа. Я полагала, что могу скрывать свои эмоции, но теперь я в этом сомневаюсь, ведь до этого разговора я беседовала с Гвен всего один раз.

– Как ты узнала?

Она улыбается.

– Я эмпат и целительница, так что мне ли не знать – ведь именно в этом я и сильна. Вполне естественно, что тебе сейчас страшно. Просто постарайся дышать, пока ты снова не обретешь уверенность в себе.

– Иными словами, играй роль, пока она не станет второй кожей, да? – шучу я, потому что для меня эта поговорка была своего рода мантрой с тех самых пор, как я явилась в Кэтмир.

– Да, что-то вроде того, – тихо смеясь, отвечает она.

– Мисс Чжоу. – Голос мистера Дэймасена оглушает, как близкий гром, от него все дребезжит, и он здорово действует на нервы. – Вы собираетесь последовать примеру остальных учеников и сдать весь комплект выполненных итоговых заданий для внутрисеместрового экзамена?

– Конечно, мистер Дэймасен. – Гвен поднимает со стола ярко-оранжевую папку. – Все здесь.

– Извини, – шепчу я, но она только подмигивает мне, после чего встает и кладет папку на стопку других папок на учительском столе.

– Что касается вас, мисс Фостер, то я рад, что вы вернулись. – Я вздрагиваю, голос мистера Дэймасена гремит так оглушительно, что у меня едва не закладывает уши. Он прошел по проходу и теперь стоит прямо передо мной, держа в руке учебник. – Вот книга, которая понадобится вам на моих уроках.

Я с опаской беру ее и пытаюсь отклониться как можно дальше на тот случай, если он опять захочет что-то сказать. Теперь понятно, о чем предупреждал меня Флинт. Жаль, что я не могу сбегать в ближайшую аптеку и купить беруши.

И хорошо, что я отклонилась, отодвинув свои уши подальше, поскольку, едва я беру книгу в руки, он продолжает:

– Но для своего возвращения вы выбрали именно тот день, когда мы проводим внутрисеместровый письменный экзамен – сдать который вам, разумеется, не под силу. Поэтому после того, как все начнут писать, подойдите к моему столу вместе с мистером Монтгомери. У меня есть работа для вас двоих.

– С Флинтом? – Его имя вырывается у меня непроизвольно. – А разве ему не надо сдавать экзамен?

– Не-а. – Флинт делает вид, будто полирует свои ботинки тканью рубашки, затем дует на них. – Ученик, имеющий по предмету наивысшую оценку в классе, освобождается от внутрисеместрового экзамена. Так что я могу помочь тебе со всем тем, что тебе может понадобиться. – Последнее слово он произносит с лукавой ухмылкой.

Мне совершенно не хочется спорить с учителем на моем первом уроке по новому предмету, поэтому я жду, пока мистер Дэймасен раздаст всем остальным по толстой пачке экзаменационных заданий. И только после того, как он отвечает на все возникшие вопросы, которых немало, я наконец подхожу к его столу, Флинт следует за мной по пятам. Все пялятся на нас – вернее, пялятся на меня, – и я чувствую, как у меня вспыхивают щеки. Но я ни за что не подам виду, что это меня достает, а потому просто продолжаю смотреть прямо перед собой и вести себя так, будто Флинт не стоит так близко, что я чувствую его дыхание на затылке.

Увидев нас, мистер Дэймасен хмыкает и, сунув руку в верхний ящик своего стола, достает оттуда желтый конверт. Затем, понизив голос до того, что он, надо полагать, считает шепотом – но что куда больше похоже на крик, – говорит:

– Мне нужно, чтобы вы двое обошли всю школу, сделали фотографии всего, что есть в этом списке, и сдали их мне в течение двух недель. Они понадобятся мне для статьи, которую я пишу для майского выпуска журнала «Приключения великанов». – Он смотрит то на Флинта, то на меня. – Ваш дядя сказал, что с этим не будет проблем.

Это так похоже на дядю Финна – пытаться все уладить.

– Да, мистер Дэймасен, никаких проблем, – говорю я, в основном, потому, что не знаю, что еще можно сказать.

Он вручает мне конверт, затем не без раздражения ждет, когда я открою его.

– У вас есть вопросы? – спрашивает он громовым голосом, как только я начинаю просматривать список.

У меня куча вопросов, но они не касаются того, что я должна буду сфотографировать – все они о том, каким образом я могу провести следующие полтора часа в компании парня, который не так давно хотел меня убить.

Глава 11. Просто считай, что у меня каменное сердце

– Ты не против? – спрашивает Флинт после того, как мы выходим в коридор. И сейчас он в кои-то веки не шутит – вид у него абсолютно серьезный.

По правде говоря, я и сама не понимаю, как я к этому отношусь, против я или нет. Я знаю, что Флинт больше не станет причинять мне вред – ведь теперь, когда Лия мертва, у него уже нет причин желать моей смерти, чтобы помешать использовать меня для воскрешения вампиров. Но и особого желания идти вместе с ним в перечисленные в списке весьма и весьма уединенные места у меня нет. Как сказано в той поговорке: обманешь меня однажды – позор тебе, обманешь меня дважды – позор мне.

Однако школьное задание есть школьное задание. К тому же если его выполнение в конечном итоге избавит меня от необходимости сдавать внутрисеместровый экзамен, то я обеими руками «за».

– Нет, не против, – отвечаю я после нескольких секунд неловкого молчания. – Давай просто примемся за дело.

– Да, конечно. – Он кивком указывает на список в моей руке. – С чего ты хочешь начать?

Я отдаю пачку листков ему.

– Ты знаешь эту школу лучше меня. Так что выбирай сам.

– С удовольствием. – Ничего больше не говоря, он начинает изучать список – вот и хорошо, ведь мне совершенно не хочется, чтобы он возомнил, будто мы с ним снова добрые друзья. Но в то же время мне не нравится и мое нынешнее ощущение.

Не нравится расстояние, разделяющее нас. Не нравится этот новый серьезный Флинт, не сыплющий шутками и не пытающийся меня поддразнить. И совсем уж не нравится, что с каждой минутой, которую мы проводим в этом коридоре, неловкость между нами только возрастает.

Мне не хватает друга, который жарил для меня маршмеллоу в библиотеке, который из ничего сотворил для меня цветок, который предложил, чтобы я проехалась вверх по лестнице, сидя у него на закорках.

Но тут я вспоминаю, что друг, делавший все это, на самом деле никогда не существовал, что все это время он думал о том, как бы прикончить меня, и мне становится еще хуже.

Флинт то и дело поднимает глаза от списка мистера Дэймасена и поглядывает на меня, но по-прежнему ничего не говорит. И от этого я только еще больше чувствую себя не в своей тарелке, молчание, висящее между нами, становится напряженным, как туго натянутый канат, по которому идет акробат. Чем дольше оно длится, тем тягостнее мне становится, и, когда Флинт наконец дочитывает список, я уже сама не своя.

И я знаю, что он чувствует то же самое, потому что сейчас передо мной стоит совсем не тот парень, который поддразнивал меня, когда я только вошла в класс. Его голос стал тише, манера держаться – куда более неуверенной. Изменилась даже его осанка – он кажется ниже ростом. Наконец он говорит:

– В этом списке есть и туннели.

Эти слова повисают в воздухе между нами.

– Я знаю.

– Если хочешь, я могу сфотографировать их сам. – Он прочищает горло, переминается с ноги на ногу и смотрит куда угодно, только не на меня. – Ты можешь пофотографировать другие места из этого списка, а я тем временем быстренько сбегаю в туннели и пощелкаю там.

– Я не могу делать фотки сама. Я потеряла свой телефон во всей этой… – Вместо того, чтобы произнести это вслух, я машу рукой, надеясь, что он понимает, что я имею в виду, – во всей этой дурацкой истории с моим превращением в горгулью.

– А, ну, да. – Он прочищает горло – наверное, уже в четвертый раз за минуту. – Я хочу сказать, что могу спуститься в туннели и один, без тебя. А ты можешь подождать меня здесь, а потом мы сможем обойти остальной замок вдвоем.

Я качаю головой.

– Я не стану заставлять тебя это делать.

– Ты меня не заставляешь, Грейс. Я предложил это сам.

– Да, конечно. Но я не просила тебя предлагать. Ведь оценку за это поставят не тебе, а мне.

– Да, верно, но ведь это я вел себя как последний мудак, так что если теперь тебе влом идти со мной в эти чертовы туннели, то я тебя вполне понимаю.

Я вздрагиваю от его слов, несколько удивленная этой внезапной покаянной речью, но также немного разозленная тем, что его тон небрежен, как будто мое желание поберечься свидетельствует о том, что со мной что-то не так. Хотя я и понимаю, что, по его мнению, у него не было выбора – и что он, вероятно, не смог бы убить Лию, не развязав войны между драконами и вампирами – в моих глазах это не оправдывает его.

– Знаешь, что? Ты в самом деле вел себя как последний мудак. И даже хуже. Это у меня на руках остались шрамы от твоих когтей, так какого же черта ты напускаешь на себя оскорбленный вид? Это ты оказался паршивым другом, а вовсе не я.

Он хмурит брови.

– Ты думаешь, я этого не знаю? Думаешь, все эти четыре месяца я каждый день не корил себя за то, как паскудно я с тобой поступил?

– Честно говоря, мне неизвестно, что ты делал эти четыре месяца. Все это время я пробыла чертовой статуей, если ты вдруг забыл.

Он вдруг утрачивает весь свой пыл, и его плечи опускаются.

– Я не забыл. И это жесть.

– Да, жесть. Вся эта история – сплошная жесть. Я думала, что ты мой друг. Думала, что…

– Я и был твоим другом. Я и сейчас твой друг, если ты позволишь мне им быть. Я знаю, я уже извинялся перед тобой, и знаю, что ничем не могу загладить свою вину, сколько бы наказаний Фостер ни наложил на меня. Но я клянусь тебе, Грейс, я никогда больше не сделаю такого. Клянусь, что я никогда больше не причиню тебе зла.

Не сами его слова убеждают меня дать ему еще один шанс, хотя они и убедительны. Все дело в том, как он это говорит – так, будто наша дружба и впрямь много для него значит. Будто ему не хватает меня так же сильно, как и мне его.

И именно потому, что мне его и правда не хватает и я не хочу верить, что все те моменты, которые что-то значили для меня, ничего не значили для него, я делаю то, что может стать моей худшей ошибкой. Вместо того чтобы сказать ему убираться к черту, вместо того чтобы сказать, что поезд ушел и я больше не дам ему шанса, я говорю:

– Надеюсь, что так оно и будет, потому что если ты опять выкинешь нечто подобное, то тебе не придется ломать голову над тем, как убить меня. Потому что обещаю: я доберусь до тебя первой.

Его лицо расплывается в умопомрачительной улыбке, которой я никогда не могла противостоять.

– Лады. Если я опять попытаюсь тебя убить, то ты можешь попытаться убить меня.

– Тогда речь пойдет отнюдь не о какой-то там попытке. – Я устремляю на него притворно сердитый взгляд. – А только о гибели. Твоей.

Он прикладывает руку к сердцу и изображает на лице ужас.

– Знаешь что? Ты сказала это так убедительно, что я вижу – ты говоришь всерьез. – Однако его улыбка становится только шире.

– Да, всерьез. Хочешь проверить?

– Нет уж. Я был в том коридоре, когда ты обратилась в камень. И видел, что стало с Хадсоном. Ты стала крута, Грейс.

– Извини, но я всегда была крутой. Просто ты был слишком занят попытками убить меня, чтобы это заметить. – Довольно трудно смотреть сверху вниз на того, кто выше тебя ростом, но сейчас, с Флинтом, мне это удается, чем я горжусь.

– Я замечаю это теперь. – Он шевелит бровями. – И мне это определенно нравится.

Я вздыхаю.

– Только не раскатывай губу. Это, – я машу рукой, показывая сначала на него, потом на себя, – пока что твой испытательный срок. Так что смотри, не оплошай.

– Не оплошаю, – говорит он, и его тон на удивление серьезен.

Я с минуту пристально смотрю ему в глаза, затем киваю и наконец позволяю себе улыбку, которую подавляла с тех самых пор, как увидела его опять.

– Хорошо. А теперь не могли бы мы вернуться к нашему заданию? Или мы так и будем торчать здесь весь день, болтая о наших чувствах?

– Ничего себе. – Он в притворном удивлении округляет глаза. – Стоит девушке превратиться в горгулью, как сердце у нее становится каменным.

– Ничего себе. – Я тоже округляю глаза. – Стоит парню превратиться в дракона, как он вдруг становится дураком.

– Это не из-за моего дракона, золотце. Я бываю дураком, когда я человек.

Я невольно улыбаюсь несуразности этого разговора. Хорошо, что я снова могу с ним шутить.

– Не хочу тебя расстраивать, золотце, но, по-моему, таким ты бываешь всегда.

Флинт закатывает глаза, делая вид, будто млеет, и я пользуюсь этим случаем, чтобы выдернуть у него из рук список мест, которые мы должны сфотографировать. Мне хватает ума, чтобы понять: если я в ближайшее время не займу парня делом, то нам никогда не закончить этот разговор. А поскольку мне нужно заработать как можно больше баллов, пора бы начать.

Вот только когда я читаю список опять – на сей раз уже с более ясной головой, до меня доходит, что у нас есть колоссальная проблема: некоторые из тех вещей, которые мистер Дэймасен поручил нам сфотографировать, находятся очень высоко. У нас никак не получится сделать качественные фотографии этих частей замка, чтобы можно было использовать их в научной статье.

Но Флинт только подмигивает мне, во всей красе демонстрируя свою лукавую ухмылку.

– Ты же помнишь, что драконы могут летать, не так ли?

О черт, нет. Я качаю головой.

– Извини, но дерево нашего доверия – это пока только маленький прутик. Я ни за что не позволю тебе поднять меня в небо.

Он смеется.

– Ладно, обломщица. Сегодня мы займемся легкими объектами. Но в ближайшие дни я непременно возьму тебя в полет.

Я вздрагиваю и едва сдерживаюсь, чтобы не напомнить ему, что однажды он уже взял меня в полет – зажав в своих когтях, – но мне не хочется нарушать наше новообретенное перемирие.

– Тебе будет ох как нелегко меня убедить.

– Я живу, чтобы служить тебе, моя госпожа, – говорит он, отвешивая мне изысканный поклон, и я не могу удержаться от смеха. Он такой несуразный, что мне трудно воспринимать его всерьез.

Я пытаюсь игриво ткнуть его в плечо, но, черт побери, он сам, словно горгулья – жесткий, как камень.

– Ладно, давай мне свой телефон, и начнем, зануда, – шучу я, и Флинт быстро отдает мне свой телефон. Но, повернувшись, я обнаруживаю, что на нас смотрит Джексон и глаза его похожи на черный лед.

Глава 12. #Бойцовский_клуб

– Твой урок уже закончился? – спрашивает Джексон, глядя на меня так, словно ему хочется спросить: «Что за хрень?»

– О нет. – Я делаю большой шаг назад – не потому, что Джексон сказал или сделал что-то такое, отчего мне стало неуютно, а потому, что могу себе представить, как бы себя чувствовала я сама, если бы, прогуливаясь по школе, вдруг увидела, как он прикасается к суперсексуальной и суперочаровательной драконше, каким бы невинным ни было их прикосновение. – Дело в том, что группа сейчас сдает письменный внутрисеместровый экзамен, а Флинт от него освобожден, вот учитель и предложил ему помочь мне с проектом, за который я смогу получить такое же количество баллов.

Флинт непринужденно прислоняется могучим плечом к каменной стене, скрестив руки и лодыжки с таким видом, будто у него нет никаких забот. Джексон продолжает неотрывно смотреть на меня.

– Обалдеть. Лучше всех этих отработок, о которых ты так беспокоилась, верно? – вопрошает Джексон с улыбкой, но глаза его не улыбаются. Впрочем, возможно, с моей стороны это просто паранойя.

– Точно. Надеюсь, что все остальные учителя окажутся такими же классными, как и мистер Дэймасен.

– Дэймасен? – повторяет Джексон с удивленным смешком. – По-моему, сейчас я впервые услышал, как кто-то назвал его классным.

– Ну да, – вставляет Флинт. – Я сказал ей то же самое. Этот малый – настоящий монстр.

Джексон не отвечает ему, собственно говоря, он даже не удостаивает его взглядом. Что чертовски неловко.

– А мне он понравился. Конечно, говорит он ужасно громко, но что тут такого?

– Он великан.

– Да, знаю. – Мои глаза округляются, когда я представляю себе учителя мистической архитектуры. – Думаю, он самый высокий человек, которого я когда-либо видела.

– Это потому, что он великан, – повторяет Джексон, и на этот раз уже нельзя не заметить, что он делает акцент на последнем слове.

– Погоди. – Я напрягаюсь, пытаясь это переварить. – Говоря «великан»… ты имеешь в виду не просто «высокий человек». Ты имеешь в виду…

– Великана. – Остатки льда в его глазах тают и сменяются веселой теплотой, от которой напряжение наконец покидает меня.

– Вроде великанов из сказки «Джек – победитель великанов»? Ты имеешь в виду это?

– Да, вроде тех, кто ест маленьких детей.

– В самом деле? – Я качаю головой, силясь уложить это откровение в голове.

– Точно, Грейс, – подтверждает Флинт. – Дэймасен – великан. У него в апартаментах хранится целая груда костей, оставшихся от проблемных учеников.

Я поворачиваюсь к Флинту.

– Что?

– Но ты не беспокойся, – продолжает он. – Фостер не разрешает ему есть хороших учеников, так что тебе ничего не угрожает.

Флинт изо всех сил старается сохранять невозмутимый вид, когда я в ужасе смотрю на него, но, в конце концов, не выдерживает. Он начинает улыбаться, а когда я подозрительно прищуриваюсь, прыскает от смеха.

– О господи, видела бы ты свое лицо. – Он смотрит на Джексона, как будто желает разделить эту шутку с ним, но Джексон по-прежнему не замечает его. Во взгляде Флинта отражается грусть, но он так быстро прячет ее за дурацкой ухмылкой, что я начинаю гадать, видела ли я ее вообще.

– Ты такой противный! – говорю я Флинту и тыкаю его локтем в бок. – Как ты мог так со мной поступить? – Я поворачиваюсь к Джексону. – Так Дэймасен все-таки великан или нет?

– Да, он великан. Но он не ест людей. – Он делает паузу и наконец глядит на Флинта. – Уже нет.

– Уже нет? – Я в ужасе отшатываюсь, но тут вижу чуть заметные искорки в глазах Джексона. – О боже! Это было некруто. Почему вы двое разыгрываете меня?

– Я считал, что, как твоему бойфренду, мне положено это делать, – отвечает Джексон, но говорит он это с улыбкой.

– Делать что? Пугать меня?

– Не пугать, а поддразнивать. – Он протягивает руку и накручивает на палец одну из моих кудряшек.

– Уверен, что он просто хочет преподать тебе урок, Грейс. – Флинт непринужденно обвивает рукой мои плечи и устремляет на Джексона чертовски вызывающий взгляд – то, что он вызывающий, понимаю даже я. – Он был очень недоволен, узнав, что ты, возможно, прокатишься на мне верхом.

– Флинт! – За последние две минуты у меня уже второй раз отваливается челюсть. – Зачем ты так говоришь? – Я поворачиваюсь к Джексону. – Он имел в виду своего дракона!

Флинт шевелит бровями.

– Вот именно.

Я так смущена своей ненамеренной двусмысленностью, что чувствую, как густо краснею.

– Флинт! Перестань!

Но я не успеваю заставить его объясниться, поскольку Джексон с быстротой молнии выбрасывает кулак… и бьет Флинта прямо в зубы.

Глава 13. Вмажь мне еще раз

Несколько бесконечных секунд все происходит словно в замедленной съемке. Голова Флинта резко запрокидывается, и он делает несколько нетвердых шагов назад. Тем временем Джексон опускает руку, немного закидывает голову назад и, прищурившись, глядит на Флинта, ожидая, что сделает его бывший лучший друг.

А я просто стою между ними, вертя головой и тщась понять, что мне надо предпринять. Заорать на Джексона? Заорать на Флинта? Уйти, позволив им убивать друг друга, потому что во всем виноват тестостерон, черт бы его побрал?

Но прежде чем я успеваю что-то решить, Флинт приходит в себя. У меня перехватывает дыхание – я ожидаю, что сейчас он бросится на Джексона прямо здесь, посреди коридора. Но он, как обычно, удивляет меня. Вместо того чтобы пустить в ход кулаки или огонь, он просто поднимает руку и вытирает кровь с нижней губы, уставившись на Джексона с нехорошим блеском в глазах, истолковать значение которого я не могу.

А когда он наконец начинает говорить, слова его так же неожиданны, как и реакция на удар.

– Ты удивляешь меня, Вега. Прежде ты был не из тех, кто наносит своему противнику предательский удар, застающий его врасплох.

Джексон только поднимает бровь.

– Знаешь, Монтгомери, нельзя сказать, что удар застает тебя врасплох, если ты знаешь, что он прилетит. И сам нарочно напрашиваешься на него.

Флинт смеется, но не отводит глаз. И Джексон также продолжает сверлить его взглядом. Между этими двумя здоровенными парнями бушует столько подводных течений, что я опасаюсь, как бы одно из них не подхватило и меня. Я стою, пытаясь понять, что тут происходит на самом деле и что именно я пропустила. Потому что я определенно что-то пропустила. А потом я решаю, что мне, собственно, все равно. Если им двоим так хочется бить себя в грудь и колошматить друг друга, я не буду им мешать. Но смотреть на это не стану – это точно.

– Знаете, что? Пока вы тут, – я, взмахнув рукой, показываю сначала на одного, потом на другого, – будете выяснять отношения, я наконец сделаю свое задание. Я верну тебе телефон позже, Флинт.

Я поворачиваюсь и иду прочь, так и не сказав Джексону ничего определенного, чем, видимо, и привлекаю его внимание – наконец. Он догоняет меня и останавливает, обхватив одной рукой за талию и притянув к себе. – Тебе больше не надо одалживать у него телефон, – говорит он, касаясь губами моего уха.

Его слова – это совсем не то, что мне сейчас нужно, и я устремляю на него сердитый взгляд.

– Я одалживаю у него телефон, Джексон, а не «катаюсь на нем верхом». – Я произношу последние слова так, чтобы подчеркнуть, как все это нелепо.

Джексон вздыхает.

– Мне по барабану, пользуешься ты телефоном Флинта или нет. Я просто подумал, что ты, возможно, предпочтешь воспользоваться своим собственным. – Он достает из кармана рюкзака мобильный телефон и протягивает его мне.

Я смотрю то на него, то на телефон.

– Это не мой телефон. Мой был в непромокаемом чехле с принтом, и он… – Я осекаюсь, когда до меня доходит, в чем тут суть. – Погоди, ты что, хочешь сказать, что купил мне новый телефон?

Он смотрит на меня взглядом, как бы говорящим: «А как же иначе?»

– Когда? Я тут ломала голову, пытаясь придумать, как раздобыть новый телефон в этой глуши, и вдруг ты ухитряешься не только доставить его мне за час, но и сделать это в то самое время, когда ты должен сдавать внутрисеместровый экзамен. Как такое возможно?

Он пожимает плечами.

– Не знаю. Может, все дело в том, что я поселился тут раньше тебя? И знаю все ходы и выходы?

– Да уж. Но ты мог бы научить этим своим хитростям и меня. Тогда бы я сама смогла раздобыть себе телефон.

– Мне нетрудно купить тебе новый телефон, Грейс. Считай, что это мой подарок в честь твоего возвращения.

– Ты уже преподнес мне подарок в честь моего возвращения. Себя. – Я кладу руку ему на плечо, утыкаюсь носом в его шею и пытаюсь понять, что хочу сказать. От него по-прежнему пахнет апельсинами и снегом, и, вдыхая его запах, я чувствую, как рассеивается беспокойство, о котором я до сих пор даже не подозревала.

– Думаю, мне не хочется, чтобы ты чувствовал себя обязанным что-то мне покупать. Потому что ты вовсе не обязан это делать. – Я слегка отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. – Но ты же и сам это понимаешь, да?

Он качает головой и непонимающе смотрит на меня.

– Ага.

Флинт все еще может слышать наш разговор – и, вероятно, смотрит на нас, – поэтому Джексон толкает меня в нишу, находящуюся в нескольких футах впереди.

– К чему это?

Я пытаюсь подыскать слова и тут опять осознаю, как мало мы знаем друг друга.

– Я воспитана не так, как ты – родители учили меня не разбрасываться деньгами. – Сначала кулон, а теперь… – Я смотрю на смартфон, который он все еще держит в руке. – Новый айфон последней модели. Это куча денег, а я не хочу, чтобы ты думал, будто я с тобой из-за того, что ты можешь мне купить.