Плохая девочка Сокол Лена
– Да, они немного… своеобразные. Бывшая жена моего отца из Сампо, и она очень простая и очень душевная. Видно, что Маргарита Семеновна многое пережила в жизни, что не хватала звезд с неба – она так искренне восхищается всему, что видит вокруг! И ко мне отнеслась с теплотой… – Я пожимаю плечами. – В доме теперь уютно, и всегда кто-то разговаривает. Не представляю, что я делала бы одна в полной тишине. Сошла бы с ума, наверное. А тут… тут мне есть с кем поговорить, да и бабушка во мне нуждается: она совсем старенькая, временами путается в происходящем – еще бы, ее сын умер. В общем, я чувствую, что должна поддержать ее.
– Хорошо, что ты не одна. – Сочувственно сжимает мою руку Алина. – Мне жаль, что так получилось с твоим отцом.
– Мне его очень не хватает. – Признаюсь я. – Харри всегда помогал мне преодолевать застенчивость, подталкивал, чтобы я была смелее, поддерживал в любом начинании.
– Тогда я сделаю это сегодня за него. – Говорит девушка. – Ты должна быть смелее и увереннее, Мариана. Учеба никуда не убежит. Давай, пойдем на эту вечеринку и отдохнем там, как следует!
– Я за! – Оживляется Ник.
И я, сама не знаю зачем, смущенно киваю им головой.
– Ну, хорошо.
– А потом я втиснулась кое-как в этот автобус и ехала в таком положении до самого универа! Чуть не прозевала нужную остановку! – Смеюсь я, рассказывая за ужином о своих утренних злоключениях.
– Бедная ты моя девочка, – сокрушается Рита. – Но ведь в гараже стоит машина Харри! Разве ты не водишь?
– Папа каждое утро сам возил меня в университет. А я… У меня еще совсем нет опыта.
– Тогда Кай мог бы подбрасывать тебя по пути! Все равно будет ездить туда на лекции и утренние тренировки.
– А что? – Поддерживает ее Лео. – Хорошая идея. Так вы быстрее найдете общий язык.
– Ты могла бы дать ему шанс, Марианочка. – Кивает Рита. – Он ведь у меня хороший парень. Просто стал заложником наших дрязг с Харри: мы были молодыми и глупыми, когда разошлись. – Она трясущимися руками комкает в руках салфетку. – Это он на нас злится, а не на тебя.
– Я поговорю с ним. – Обещаю я. – Уверена, все наладится.
– Ты поступаешь правильно. – Улыбается женщина. – Я бы хотела иметь такую дочь, как ты: целеустремленную, серьезную, благородную, добрую.
– Спасибо.
После душа я возвращаюсь в свою комнату, обернувшись полотенцем. Проходя мимо комнаты брата, отмечаю, что внутри тихо – возможно, он уже спит. Рита говорила, что Кай сегодня был на хоккее – наверное, сильно устал. Насчет машины можно будет поговорить и утром.
Я вхожу в свою спальню и вздрагиваю от неожиданности: Кай стоит у моего стола, разглядывая мои учебники.
– Привет, – тихо говорю я, инстинктивно прихватывая края полотенца сверху.
Его взгляд быстро проносится по моему телу: от мокрых ступней до ключиц, покрытых капельками воды, и тут же мрачнеет.
– Что ты тут делаешь? – Спрашиваю я.
Кай продолжает молча сверлить меня недовольным взглядом.
– Хорошо. – Говорю я примирительно. – Зачем бы ты ни пришел, я тоже собиралась с тобой поговорить. Если ты дашь мне переодеться…
Выражение его лица не меняется. Парень не собирается покидать помещение.
– Ладно. – Вздыхаю я. По спине разбегаются мурашки. Вся эта его враждебность, насупленный вид, татуировки – все это ужасно пугает меня. – Кай, я хотела сказать, что… мы с тобой не с того начали. Поверь, я тебе не враг. И отношусь к тебе совершенно нормально. Я… не собираюсь препятствовать тому, чтобы ты получил все, что тебе причитается от отца. Ты должен владеть этим по праву. – Я подхожу ближе и беру со стола ключи от автомобиля Харри. – Вот. – Протягиваю ему. – Это ключи от машины твоего отца. Думаю, нам обоим будет удобно, если мы станем добираться на ней до универа утром вместе.
И в этот момент парень начинает хохотать. Звонко и издевательски заливисто.
– Я понимаю, как ты это воспринимаешь. – Говорю я, кусая губы. – Но поверь, я сейчас говорю совершенно искренне.
Кай резко перестает смеяться и сжимает челюсти. Это движение заставляет меня настороженно съежиться. Клянусь, в этот самый момент я вижу в его глазах настоящее безумие.
– Мне не нужны твои подачки. – Выдыхает он мне прямо в лицо. – Все, что мне нужно, я возьму сам. Потому что оно и так мое.
– Кай… – Я сглатываю. – Ну, почему тебе нужно все время быть таким…
– Каким? – Нависает парень надо мной.
– Таким… ужасным, грубым… плохим.
Его бледное лицо озаряется ядовитой улыбкой.
– Потому что мне нравится. Быть. Плохим. – Отвечает он победоносно.
Я дрожу, глядя на него.
– А почему тебе нужно всегда быть такой… правильной? – Спрашивает Кай, касаясь пальцами края полотенца на моей груди. – Ведь это же просто маска, разве нет? Зачем ты обложилась учебниками, словно какая-то зубрила? Лучше бы подыскала себе мужика, который станет тебя обеспечивать. Разве не этим ты занималась последние два года? Не обслуживала моего отца?
Глава 3
Ключи от машины выскальзывают из моей ладони, и Кай подхватывает их на лету. Едва он выпрямляется, я стираю мерзкую ухмылку с его лица хлесткой пощечиной.
Бах!
Даже не знала, что во мне столько силы и решительности. Голова Кая отлетает назад от удара, а затем медленно возвращается. Его взгляд, точно закат над морем: удивление быстро сменяется гневом – зрачки темнеют и наливаются стальной синевой.
– Ух-ходи, – едва слышно прошу я.
И подхватив полотенце руками, отступаю назад.
Как в замедленной съемке парень поднимает руку и касается своей пылающей щеки. Он словно не верит, что я только что ударила его.
– Вон! – Всхлипываю я.
И Кай, будто придя в себя, разворачивается и стремительно покидает комнату.
Хлопает дверь, и я втягиваю голову в плечи. Меня трясет. Ладонь все еще горит, а сердце больно толкается в ребра.
Если честно, даже не ожидала от себя. Никогда прежде я не поднимала ни на кого руку. Но никто прежде и не смел открыто унижать меня, если уж разобраться.
Но кем бы Кай ни считал меня, я не позволю ему говорить обо мне подобные вещи. Неужели, он, правда, считает меня шлюхой, которая спала с его отцом? Или это было попыткой задеть меня? Если да, то это жестоко. Очень жестоко.
Я запираю дверь в свою комнату и наваливаюсь плечом на стену.
Как же не хватает сейчас мамы и Харри! Хоть кого-то, кто мог бы вступиться за меня, поддержать, дать верный совет. На глаза от обиды выступают слезы, тело от напряжения сводит дрожью.
Я боюсь Кая, но, одновременно с тем – чувствую боль, притаившуюся за его мрачной маской. Он словно дикий волчонок: огрызается, чтобы никто не смел к нему подходить, пытается запугать – чтобы никто не разглядел его настоящего. Но… что же там, у него внутри?
Следует ли мне верить тому, что вижу? А если сердце подсказывает, что нужно заглянуть глубже? Может, там, в его сердце, как у мальчишки из сказки, засела крошечная льдинка, избавив его от которой, можно освободить и его самого?
Нет. Напрасные мысли.
Кай жесток и опасен.
Рядом с ним я ощущаю себя уязвимой. То, как он смотрел на меня минуту назад – оценивающе, нехотя, словно его заставляли смотреть на то, что вызывает у него отвращение. От этого взгляда по моему телу разносились мурашки, а в животе собиралось упрямое тепло. Даже сейчас у меня такое ощущение, будто его слова и дикий взгляд продолжают жалить меня, забираются под кожу и причиняют нестерпимую боль.
Я подхожу к окну и распахиваю его. Пульс продолжает громыхать в ушах. Мне нужен воздух. Больше свежего воздуха.
Я упираю руки в подоконник и делаю жадный вдох. Закрываю глаза. Ветер подхватывает мои мокрые волосы, забирается под полотенце, холодит кожу, и мне приходится сильно зажмуриться, чтобы не дать воли слезам. Я не стану реветь из-за этого грубияна. Не стану!
И тут в саду раздаются шаги.
Я открываю глаза и замечаю Кая. Он мерит садовую дорожку широкими, размашистыми шагами. Садится на скамейку, вскакивает, продолжает движение и, наконец, останавливается возле угла дома. Приваливается спиной к стене, обвитой побегами девичьего винограда, достает сигарету и закуривает.
Я осторожно отхожу в сторону, пока он меня не заметил. Наблюдаю за ним из-за занавески. Дым ласкает его напряженное лицо и тает на красных листьях винограда. Кай вытягивает перед собой руки и долго смотрит на дрожащие пальцы.
Ему плохо. Он с трудом может унять ярость.
Пока парень не покидает сад, я не закрываю створки. Боюсь, что он увидит меня и решит, что я за ним подглядываю. В этот вечер мне не удается позаниматься с учебниками – мысли постоянно крутятся вокруг нашей стычки.
Ложась в постель около полуночи, я прислушиваюсь к звукам за стеной, но ничего не слышу. Только цикады поют свои сумеречные песни за окном в саду.
Уснуть получается не сразу: сердце никак не хочет успокаиваться.
Но едва я засыпаю, вижу во сне Кая. Он не улыбается, парень абсолютно спокоен. Его синие глаза пронизывают меня насквозь, взгляд медленно скользит по моему телу – все ниже и ниже… Я пытаюсь подтянуть край полотенца повыше, но парень перехватывает мое запястье, и ткань падает на пол.
Мы замираем.
Кай разглядывает мою грудь, живот и затем ноги. Он хищно прищуривается, а у меня перехватывает дыхание – я не могу защититься. Я полностью в его власти. Парализована. Не способна сделать движение или вымолвить слово. И ему это нравится: он знает, что я чувствую, и уголки его губ медленно приподнимаются.
– Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя? – Спрашивает Кай, подходя вплотную.
Между нашими губами всего несколько сантиметров. Я чувствую тепло его рук – так, будто бы они уже на мне.
– Нет, – хочется сказать мне, но я разучилась разговаривать.
У меня и вдохнуть-то получается с трудом – я будто муха в паутине.
– Хочешь? – Переспрашивает он.
Его голос глубокий и сильный, от него по моему телу расползается мучительный жар.
– Да. – Собственный голос кажется чужим.
Каждая клеточка моего тела звенит ожиданием его прикосновения, я задыхаюсь в ожидании его поцелуя, но этому не суждено произойти даже во сне – я вдруг вскакиваю от какого-то неприятного звука.
Что это?
И вдруг догадываюсь – это визг шин.
Поднимаюсь с постели и подбегаю к окну, чтобы убедиться: этот подлец только что выехал из гаража на машине отца и унесся прочь, не дожидаясь, пока я спущусь.
Отлично. Значит, сегодня опять придется добираться в университет на автобусе. Ну, что ж, такое развитие событий хотя бы избавит меня от этих странных снов.
Два главных вывода этого дня. Первый: наверстать упущенное за неделю не так-то просто, особенно, если у тебя не получается сосредоточиться на учебе, (и виной всему мысли о том, что учебы совершенно не касается). Второй: в университете подобные вещи никого, кроме меня, кажется, не парят.
Здесь вообще все разговоры – в каждом закоулке, на каждом подоконнике, в каждом кабинете и даже на лавочках в парке – только о том, какие вечеринки прошли вчера, и какие планируются завтра. В любой компании обсуждают, как круто отдохнули на выходных, и как будут отрываться на следующих.
И всё.
Занятия не волнуют никого.
Даже Алину с Ником. Они развалились на траве под теплым сентябрьским солнышком и обмениваются впечатлениями о вечеринках, которые проходили в их школах до окончания года.
Если бы мне было что вставить на эту тему, я поддержала бы разговор. А так – сижу рядом на собственной сумке и рисую галочки на полях ежедневника: отмечаю, какие дела уже сделала, и какие нужно успеть завершить к концу недели.
Интенсив по истории мировой литературы остается, к моему глубокому сожалению, главным камнем преткновения. Судя по слухам, попасть к профессору Двинских на этот курс – задача не из легких, но я все лето готовилась, и эти дополнительные часы очень помогли бы мне на пути к моей мечте.
– О чем задумалась? – Наклоняется на мое плечо Алина.
От ее волос пахнет сладкой ватой и теплым, осенним солнцем.
– Высчитываю, сколько времени нужно будет уделить на неделе чтению модулей по словесности, чтобы освободить вечер субботы для мероприятия.
– О-о, это серьезно. – Переглядываясь с Никитой, замечает подруга. – Тебе нужно больше времени уделять словесности, Мариана. Особенно русской. Это ж надо так запутано сообщить нам о том, что ты собираешься всю неделю читать книжки, чтобы пойти отдохнуть с друзьями в выходные!
Они с Ником смеются, а я закатываю глаза.
– Не обижайся. – Толкает меня парень. – Она же не со зла.
– Я знаю.
– Просто тебе нужно чаще расслабляться.
– Ты напряжена. – Подхватывает Алина. Она кладет руки мне на плечи и начинает массировать. – Вот так. Лучше?
– Просто я всегда собрана и организована. Мама учила меня ставить цели и идти к ним прямой дорогой. Не уверена, что вечеринки хоть как-то способствуют этому!
– Но молодость уходит. – Улыбается Ник. Он вытягивает ноги и разваливается на траве. – Так говорит моя мама. – Парень раскидывает руки и уставляется в прозрачное голубое небо. – «Не успеешь моргнуть, – говорит она, – и тебе уже тридцать. Ты тухлый менеджер в тухлом офисе, у тебя такой маленький доход, что его не хватает даже на недельный отдых за границей, и каждый день ты вынужден тащиться на постылую работу, проживая там свой бесконечный и бессмысленный день сурка, а в выходные переть на дачу с сопливыми детьми, которых у тебя уже двое – несмотря на решение не иметь детей вообще. Так что живи сейчас, пока молодой!»
– Это лучшее материнское наставление из тех, что я слышала. – Признается Алина. – Любимый завет моей мамы: «Все мужики – козлы». И знаете? Это всегда работает!
– Кстати, о козлах… – Перевернувшись на бок, понижает голос Ник.
Мы перехватываем его взгляд, и Алина опускает руки, заканчивая тем самым сеанс массажа.
– Да неужели… – Говорит подруга, закусывая губу.
– Именно. – Подтверждает Никита.
В тридцати метрах от нас на скамейке располагается компания парней.
– Те самые хоккеисты? – Догадываюсь я.
Их человек восемь, все выглядят крепкими, но на одном из ребят спортивная куртка с эмблемой клуба – жирная подсказка.
– Да. – Алина сглатывает. – А это, похоже, тот, о котором с утра, не затыкаясь, трещит Вика Лернер со своими подружками из группы поддержки.
– Новенький из Сампо?
– Ага.
Но я замечаю Кая еще до того момента, как его фигура показывается из-за толпы парней. На нем черная кожаная куртка, темные джинсы, грубые ботинки. Он держится прямо и уверенно – будто хозяин жизни. Смеется открыто, но свысока – словно делает одолжение тому, кто только что пошутил.
– Хорош. – Тихо произносит Ник, поднимаясь и усаживаясь ровнее. – Но не мой типаж.
– Думаешь, тебе такие не по зубам? – Искоса глядит на него подруга.
Я вижу, как она инстинктивно поправляет волосы и облизывает губы, будто хочет понравиться кому-то из той толпы.
– Этот точно по девчонкам. – С видом знатока замечает Ник. – Знает себе цену и знает, что любая почтет за счастье оказаться в его объятиях. Простите, девочки.
– Да уж. – Алина поднимает мой ежедневник и принимается обмахивать им лицо.
Мне кажется, я краснею и бледнею одновременно. Это ужасно.
– Почему это любая? – Мой голос не звучит так уж уверенно, как сама фраза. – Он так выглядит… фу! Вульгарно, развязно. Неряшливо. Как такой может кому-то понравиться?
– Да брось. – Алина по-прежнему не отрывает взгляда от компании парней. – Сразу же видно – альфа. Рядом с таким девчонки чувствуют себя привлекательными: «типа: гляди, он выбрал меня!», а их подружки пускают слюни от ревности. К тому же, с плохишами всегда весело, и они могут защитить, если нужно. А еще они та-а-ак красноречиво льют в уши и так рьяно добиваются тебя, что этот короткий миг, пока вы вместе, стоит того, чтобы запомнить его на всю жизнь.
– Похоже, твоя мама имела в виду именно этого красавчика, когда говорила, что все мужики – козлы! – Смеется Ник.
Взгляд Алины на мгновение затягивает печалью:
– Нет. Не его. – Она кивает головой. – Вон того, в спортивной куртке. Витька Серебров. Мы учились вместе. Он замутил со мной перед экзаменами, наплел с три короба, а я и развесила уши. Переспали на выпускном и больше не виделись: он расстался со мной по смс, представляете?
– Ух, ты… – Сочувственно касается ее плеча Ник. – Сожалею, подруга.
– Теперь он не Витька, а Виктор, и о его победах на любовном фронте трезвонят у нас во дворе чуть ли не каждый день. Мама говорит, он всякий раз таскает домой разных девиц! Хорошо, что я вообще не смотрю в окно, выходящее на его дом! – Алина беспечно отмахивается, но, похоже, это лишь слова, и она действительно тяжело переживает воспоминания об их разрыве. – Хорошо хоть ногу сломал! – Бросает подруга. – Теперь этот красавчик из Сампо заменит его в команде надолго. Зная, как Витька жить не может без хоккея, начинаю верить во вселенскую справедливость!
– Ты посмотри, и эта уже здесь. – Морщится Ник, когда к Каю подходит несколько девушек во главе с худой, рослой блондинкой.
Она вкладывает свою руку в его ладонь. Кай жмет ее, не отводя от девушки глаз.
– Виктория Лернер не упустит такого шанса. – Усмехается Алина. – Мы с ней дружили – еще в школе. Больше всего она падка на то, что есть у других. Сначала копировала меня в одежде, затем записалась в секцию танцев, где я занималась. Мне казалось – мы так дружим, но все прояснилось после того, как Вика отобрала всех моих подруг, настроив против меня, и стала отбивать всех моих ухажеров – начиная от Климкина, который ел свои козявки, заканчивая косоглазым Геллером, который был ниже ее на голову. Вот ни капли я не удивилась, когда узнала, к кому Витька от меня ушел! Не смогла королева простить мне выпускного танца и поцелуев с красавчиком-хоккеистом!
– Она что, переходящее знамя? – Хихикает Ник.
– Уверена, Вика так не считает. – Фыркает подруга. – А сейчас этот… как его? Кай? Он представляет для нее наибольший спортивный интерес – самый обсуждаемый парень в университете. Девчонки от зависти лопнут, если она станет с ним встречаться!
– А почему бы тебе с ней не потягаться? – Предлагает Никита. – А что? Ты ведь у нас красотка.
– Брось, – пихает его в плечо Алина.
– Я серьезно! – Возвращает толчок парень. – Разве он тебе не нравится? Смотри, какой… горячий! Почему бы тебе не закрутить с ним ей назло?
– Нет! – Вдруг восклицаю я неожиданно для себя самой.
И ребята оба уставляются на меня.
Я смущенно отвожу взгляд и смотрю на Кая. Его блестящие черные волосы растрепаны и колышутся на ветру. Мне кажется, я чувствую аромат его геля для душа, и от этого пульс ускоряется, а в щеки бьет колючий жар. Разговаривая с этой блондинкой, Кай надменно кривит губы, и у меня пересыхает в горле, ведь сегодня во сне я отчетливо понимала, что желаю поцеловать их.
– Только посмотрите на него. – Вздыхаю я. – Одет… небрежно! Весь растрепанный какой-то. Еще татуировки эти…
Он принадлежит к тому типу людей, от которых я всегда стараюсь держаться подальше – вот о чем я думаю в этот момент.
– Не говори, что судишь его за внешний вид. – Усмехается подруга. – Татухи? Да у кого их нет?
У меня.
– А еще он невоспитанный и грубый! И… недалекий! Зачем тебе такой?
– Слышала, что у него хорошие оценки. – Замечает Алина, переводя взгляд на компанию хоккеистов. – Поэтому его и перевели к нам.
– Как у такого невежи могут быть хорошие оценки? – Недоумеваю я.
– Так, стоп. – Обрывает меня Ник. – Откуда такие познания?
Эти слова дрожью пробегают по позвоночнику.
– Я… – С трудом проталкиваю слюну в пересохшее горло, затем поворачиваюсь к ребятам. – Кай… В общем, он – мой сводный брат.
– Вот это поворот! – Чуть громче, чем нужно восклицает Никита.
И я с ужасом поворачиваюсь в сторону и врезаюсь взглядом в Кая. Его лицо немедленно напрягается, скулы заостряются, а глаза принимают жесткое выражение.
Мое сердце снова мучительно замирает, но я не отворачиваюсь – с трудом, но выдерживаю его пронзительный взгляд.
– И ты живешь с ним в одном доме? – Шепчет Алина.
Сестра Макса Лернера оборачивается, чтобы проследить за взглядом Кая и недовольно прищуривается, заметив нас. Парень возвращает на свое лицо обычное выражение безразличия и, отвернувшись, продолжает с ней разговор. Тут же позабыв о нас, девушка снова сияет и флиртует с ним.
И только в этот момент у меня получается выдохнуть. Воздух покидает мои легкие шумными толчками – я почти кашляю, приходя в себя.
– Да. – Вспоминаю о вопросе Алины. – Он устроился в соседней комнате.
– Не завидую. – Ник трясет рукой, словно обжегся.
Читать бесплатно другие книги:
