Тьма, смотри на меня (сборник) Соколов Илья

Смотрит на нас и смеётся.

Он пошутил. На самом деле здесь написано:

Чет веры м отчаянн ым: не бой тесь и в ход ит е.

Что мы и сделали (хоть я протестовал, говоря, что я боюсь — я не пойду).

В комнате этой разве что только поисков чёрной кошки не хватало — так там было темно. И никакого сквозняка — в стекло закрытого окна чернело небо. А обстановка в номере казалась идеальной: ни строительного мусора, ни грязи. Образцовый порядок комнаты указывал на самое недавнее пребывание в ней одного из посетителей гостиницы.

Постоялец, похоже, освободил 252-й пару минут назад.

Всё это «увидел» нам Макс сквозь глаза своей маски.

Кристина утонула в сумерках кровати — легла на спящее {как белый призрак памяти} одеяло. Макс подошёл к письменному столу, а Мира села в кресло рядом.

— Здесь есть микроскопический микроскоп, — Макс начал осмотр. — Он установлен для изучения души… Видимо, так.

— Может, муляж? — тени сомнения внутри вопроса Миры.

— Что? Мини-микроскоп или душа?

Мой же бесцветный вопрос смутно напоминал разговор Ничего с Никем.

— Тут, кажется, Машина Снов, — удивился Макс, показывая на силуэт непонятного ящика у стены. — Такого не может быть… Она ведь существует в единственном экземпляре… и несуществует — тоже.

— Может, муляж? — опять Мира.

— Возьмём с собой? — голос Кристины как будто из чужого сна.

— Нет, у нас уже есть одна.

Макс берёт со стола какие-то чёрные листочки — записи загадочного посетителя отеля — и читает нам:

Её телефон получает входящий вызов, когда ей никто не звонит..

В его винампе иногда звучат песни, которых нет на жёстких дисках..

Её изображение на фотках то появляется, то пропадает..

Тембр его голоса меняется как минимум раз в месяц..

Некоторые её сны в точности повторяют прожитый день..

Порой его лицо становится маской, к которой приходится привыкнуть..

Очень часто она не видит предметы красного цвета..

В его доме все часы идут по-разному..

В её доме все часы идут в обратную сторону..

Его крик может быть тише, чем шёпот..

Она меняет имена..

Он всегда забывает дату своей смерти..

Они встретятся?

НикогДА.

Макс вернул один листок на стол, оставив другой для чтения.

Где-то между пустотой и бесконечностью |в ночном номере страшного отеля на окраине города| мы слушаем его слова:

Твоя самая любимая девушка наконец-то узнаёт о твоём существовании.

Она приводит тебя к себе в квартиру.

Оказывается, у неё есть брат, с которым она общается по телевизору. Он — оживающая картинка мёртвородящего кинескопа.

Твоя самая любимая девушка любит забраться на крышу своего многоэтажного дома (квартира, где она живёт с телебратом, на самом последнем этаже — лоджия в небо, площадка для старта к звёздам), а уже оттуда, закрепив огромную метлу за антенну, спуститься к себе на балкон из стекла, который никогда не бывает закрытым.

Обычно именно так она попадает домой.

Макс закончил читать «отрывки древнего романа». Я и девчонки оглушительно молчали.

Что нам делать дальше? Что из всего этого может следовать?

Первым рассёк тишину, конечно же, Макс:

— Я полагаю, номер занимал очень необычный постоялец. — Похоже, наш друг понял именно то, что должен был понять.

Кристина приподняла голову над подушками:

— И какой же?

— …Настоящий Иисус Христос…

Можно ли верить в нечто подобное?

Я не знал.

Видимо, в тщедушной попытке «проявить» правду я щёлкнул выключателем. Номер 252 вспыхнул непривычным светом. Макс слепо смотрел на меня сквзь чёрные дыры глаз свей маски. От забытого ощущения яркости я прищурился и заморгал.

А через секунду из глубины коридорного лабиринта безжалостный ветер домчал до нас чей-то жутчайший визг, похожий на крик ржавой вороны.

У меня внутри всё превратилось в лёд. Казалось, сердце сейчас треснет.

Девчонки перепугались не меньше моего. Макс, будто бы ожидавший подобных событий, тихо сказал только одно слово:

— Сторож.

Абсолютно растерянный, я покидаю комнату Божьего Сына последним. Проламывая тьму, Макс направляет нас. Я бегу слишком медленно — панический страх «лепит» ступни к полу. Тыкаясь в стены, как тупая игла в железные вены, я успеваю пару раз оглянуться. Сквозь бледную нарезку сквозящего в окна лунного света к нам движется человекоподобное существо, созданное (как мне показалось) из грязных обрывков старой одежды и осколков стекла.

Оно снова «визжит».

Наконец, мы бежим вниз по лестницам — первый этаж, через холл к чёрному ходу. Живая пульпа мусора по-прежнему где-то позади. Пока мы в отеле — она не отстанет.

Макс быстро сворачивает в ресторанное помещение. Держась прямо за Мирой и налетая на столики в полутьме, я понимаю, что страшная тварь гонится именно за мной. Я виноват. Я включил свет.

…Мы мчимся через кухню. Впереди — спасительный выход.

Ещё чуть-чуть… и Макс откроет дверь…

Чёрный ход оказался ОЧЕНЬ чёрным .

Мёртвое прос транс тво 6ликующего к6см6са… Холод.

Не успел я сообразить, каким образом нам удалось уйти, как что-то закрылось у меня за спиной. Я резко обернулся: старая дверь отеля казалась запаянной несколько тысяч лет назад.

Мы в безопасности.

Я ужасно устал и чувствовал: сонливость набирает ход. Мира с Кристиной пытались придти в себя после безумного забега. Макс уже снял свою маску.

С небес на нас смотрели звёзды. Никакого тумана, никаких механических гадов, никаких сторожей.

Спокойная ночная тишина.

— Элвис покинул здание… — пошутил Макс, улыбаясь. Его тёмные волосы взмокли от жара под маской, лицо блестело как Луна.

Я спросил: зачем нам было это надо?

Ни зачем, просто сказал Макс, зато теперь мы знаем, что Он больше не живёт в отеле «Лёд».

— Иисус Христос? — не поняла Кристина.

Макс не ответил.

Он бодро зашагал к ограде, и мы пошли за ним, вместе покидая это «потустороннее» место.

Ночь завершалась с востока.

«Иисус» номер 3217 подключен и укомплектован.

Аппарат перемещения в сон игрока (которого, кстати, зовут 17ый) набирает амплитуду сигнала. Сейчас произойдёт «захват», тогда реальность для «Иисуса» исказится.

— Только не думайте, будто мы сами не спим, коллега… Мы отличаемся от подопытного материала лишь тем, что не сможем принять участие в Игре.

— Этот, как и другие, станет своим Лазарем после окончания эксперимента?

<>— Такой момент вполне возможен.

Новый Спаситель уже «исчез»… А 17ый просто видит сон:

Завтра приходит сегодня и ждёт до завтра…

После очередного толчка плечом я оказался на асфальте, раскалённом от полуденного солнца. Упал из последних сил.

На мирно мерцающем небе — ни облачка. А значит, жди дождя.

Отчаянье толпы. Я в её центре. «Иисус» — уже здесь. Он «будит» без разбора: из воображаемого оружия летят невидимые пули. Подстреленные прохожие валятся на тротуар, окропляя его бутафорской кровью.

Силу в себя! Я беспомощно лежу на земле. Практически под баллистическим дождём. Дикие крики, фантомные звуки выстрелов (которых не должно быть слышно), стоны агонизирующих заставляют меня собрать мою мозаику мыслей. Всё это понарошку! Тела убитых медленно испаряются, не остаётся даже крови на асфальте (кто-то включил режим для детей)…

Я смотрю по сторонам и вижу остальных: Макс, Кристина и Мира притаились за углом дома напротив.

Надпись на стене рядом с ними — «Hell Here» чёрной краской.

Кристина машет рукой. Манит меня, чтобы спасти.

«Иисус» продолжает бескровное уничтожение. Скорее всего, что всё это сон, электрический транс, в котором я — неглавный герой…

Всё-таки яR поднимаюсь и бегу к своим друзьям. Макс довольно улыбается. Может, его игрок знает лукавый код, не позволяющий бояться никаких последствий?

— Мы поможем ему, — решает Макс.

Поможем отправлять людей из сна в Реальность Игры?! Он и сам, вроде, неплохо справляется…

Макс покидает наше надёжное укрытие, бежит через улицу, стараясь не столкнуться с паникующими. Лучи яркого солнца. Небо: ни облачка.

Мягкий ветерок трепещет на кончиках Мириной причёски. Макс остановился у дерева, в тени. Спрятался за его телом… Демографическая чистка пока не кончена. Все «спящие» должны уйти.

Нам надо добраться до Спасителя. Кто до Него дотронется — тех Он не тронет. «Иисус» замер на месте. Не могу толком рассмотреть, но Он, вроде как, говорит с самим собой. Получает дальнейшие инструкции таким способом?

— Пора! — вдруг говорит Кристина.

Уголки её рта нервно подрагивают. Похоже, она хочет улыбнуться, но ничего не получается. Мира осторожно выглядывает из-за угла. То тут, то там дымят горящие машины. Улица пуста — все люди разбежались. Остался только Он.

Мира глядит на Макса. В его руке что-то блестит.

Маленькое и металлическое…

У меня вспотели ладони, пот капает со лба, руки трясутся, как у законченного алкоголика. Ничтожество пугливое.

Храбрец Макс выходит из-за дерева. Мы трое — из-за спасительного угла.

Нет смысла прятаться. Он всё равно найдёт нас где угодно.

«Христос» стоит к нам спиной. И продолжает говорить с пустотой.

Жаркая дымная улица напоминает адский полигон. Сон Данте.

Человеческий Сын к нам спиной, прямо по центру дороги…

И мы бежим к Нему. Дотронуться, вложить хотя бы пальцы в раны.

Сумасшедшее солнце припекает во всю, ядовитый дым от машин поднимается вверх чёрными смерчами. В сонном пространстве происходит что-то случайное — «Иисус» поворачивается к нам. Механический холод взгляда Мессии. Спокойный, словно мертвец, Он стреляет в нашу сторону.

Невидимый полёт пули-н 0 ля…

Неслышимая тишина второго выстрела…

Кристина исчезает прямо на глазах. Он «разбудил» — её игра закончилась…

Христос пытается перезарядить оружие воображения. Вот тут-то к нему и подбегает Макс. Лихой прыжок — и он врезается в «Христа», оба падают на горячий асфальт.

Иисус покорно раскинул руки в стороны. У Макса в руке что-то блестит.

Это крестик. Маленькое распяtье.

Макс проворно прикладывает его ко лбу Спасителя.

Я разбудил мир? неслышно шепчет Божий Сын [за номером 3217].

Кровь течёт по рукам, бороде и щекам… Стигматы плавятся тьмой. «Если бы вы были от мира, то мир любил бы своё; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, то ненавидит вас мир…»

Он умирает. Макс сел с ним рядом, тяжело в3дохнул. Жаркий воздух… Растерянная Мира смотрит сначала на меня, затем — на него. Ветер бесшумно растворяет дым… Молнии сверкают повсюду.

Пошёл серый дождь. А на небе – ни облачка.

Меня зовут «мертвец».

Я прибуду к ним сегодня, как только ночь настанет…

Путешествие на другой конец Тьмы.

Я оживлён, лишённый сна, закрыт в чужом сознании, я буду множиться бесчисленностью зла, дождливым днём воспоминаний.

Он бесшумно проходит в комнату без окон (пустые стены, пол и потолок).

Старый серый костюм с огнём в петлице, золотая лента чёрной шляпы, туфли, слишком поношенные для некогда представительной персоны.

Шуршание прощального песка по потолку. Сквозняк пустого взгляда.

— Что живому хорошо, то мёртвому — смерть.

Но, может, он ещё увидит свет. В потустороннем ящике [что именуют гробом] сегодня будет пусто…

Моя цена победы над собой — уродливое пораженье.

Я каждый ваш космический|земной отец. Я каждый ваш глоток Пустыни.

Самодовольный, он выходит вон. И вновь её задумчивый вопрос:

— А правда, что эксгибиционистов голыми хоронят?

Ни раз не повторяется повтор. Не раз приходит чей-то голос.

Чужеродная улыбка счастья на сером лике инопланетянина.

Вечный ветер со стороны египетских гробниц.

Покойник вышел ночью на прогулку.

Забытый в древности двойник Христа.

Живой и мёртвый. Лазарь.

Дуалит.

Меня однажды бабушка перевела через дорогу, говорю я.

Макс ухмыляется. Мира сидит рядом с ним на диванчике. Мы — в квартире Макса. Сейчас: сумерки вокруг нас. Скоро совсем темно станет…

Давно «системных сбоев» не было, зачем-то произносит Мира.

{Абсолютно идентичные аварии совершенно одинаковых машин с разными номерами; одна и та же песня по телевизору и радиоприёмнику в одно и то же время; одинаковые чувства очень разных людей при просмотре очень разных фильмов одного режиссёра; звонки по телефону с того света; приобретённые в процессе покупки наркотические качества совершенно ненаркотических препаратов; и прочие (по словам Макса) «падениясов»}:

Глаза Миры как у девочек в японских мультиках. Большие и красивые, словно всегда влюблённые в собственное сияние.

Прямо сейчас, внутри молодой темноты ночи, хлынувшей в квартиру через балкон, она то и дело поглядывает на меня.

— Это всё не я/ Это всё не я/ Как я мог жить лишь без тебя… — мягко напевает Макс как будто только для себя.

Я подхожу к шкафу |там на открытой полке лежит стопка листов, сшитых жёлтой ниткой|. Это сценарий Макса. Его «бесценная» рукопись.

Читать её тяжеловато — у автора почерк ужасный. Крупные, некрасивые буквы обведены несколько раз в разных местах текста.

Я открываю 16-ую страницу. Макс с интересом наблюдает за мной.

Поворачиваю книгу куда-то к тебе, чтобы можно было видеть хотя бы это:

Прямое поп ад ание в Нирвану. До т я ни до тени. Все пятна вины. Ступаешь тоскливо — внутри за предел ами мира. За тобой не следят дыры глаз бес конечной тоски. Он поднимает голову. Стигм аты смотрят тьмой. С покойным взгл яд ом мертвеца глядит на своих мучителе й.

К голгофе с лет аются тучи… Человечество из начально нас троено пла нета Вавилонской башни. Синий винил нашей вены пород ил силой своего больного псих0вство .

С трудом прочитав это во тьме, я смотрю на автора. Он смеётся.

Понравилось, спрашивает.

О чём книга, отвечаю я вопросом.

Ни о чём, поясняет Макс. Там говорится, что жизнь — это память. Все её события и моменты — воспоминания перед смертью. А когда они заканчиваются, ты становишься свободным, снова попадая в Ничто.

А если ты в этих «воспоминаниях» теряешь память, спрашиваю.

Всё равно это твои воспоминания… Ты помнишь потерю памяти, говорит Макс. А ещё что там? интересуюсь я. Роман-сценарий покоится у меня в руках. Там есть ХрамПроклятых, серийные убийцы, подопытные клоны Спасителя, правое окно слева, крах всей системы, Армагеддон и сам Иисус Христос, объясняет Макс (по-моему, он вспомнил только малую часть).

Мира говорит: и как же ты её назвал?

Я долго смотрю на титульный лист и, наконец, читаю: «Тот — Темнота».

Мира уходит на балкон поговорить с луной, а Макс достаёт сигарету из кармана клетчатой рубашки, надетой поверх зелёной футболки с длинным рукавом и надписью "НЕНАВИЖУ ВСЁ", вживлённую на грудь.

Закуривает. И говорит мне:

— Спиши немедленно фразу "Спеши медленно".

После «смерти» Кристины (сердце, освобождённое из плена грудной клетки) он побрился наголо. Переживает, что ли? Непохоже на него…

Я положил роман на место. Тут же лежали аудиокассеты: Slipknot, KoЯn, Prodigy, SOAD, Amatory, Биопсихоз, Mudvayne, Crossbreed, Black Sabbath, Dry Kill Logic, Judas Priest, Disturbed, Demon Hunter, Motograter, Stone Sour и Sevendust.

Кто больше нравится? Спрашиваю. Макс затянулся, задумался.

Да в целом — все эти группы… под них хотя бы не уснёшь, говорит он, окружённый дымом. Тогда я отворяю дверцу шкафа. Внутри клубится тусклый жёлтый свет, такой, что видишь стопки видеокассет и дисков. Культавуха, как Макс их называет. Его лучшая коллекция фильмов: Бойцовая рыбка, Земля, Видеодром, Малхолланд драйв, Безумный Макс 2, Идентификация, Коровы, Помни, Выход, На игле, Быть Джоном Малковичем, Реконструкция, Титаник, Матрица, Dante\'s Inferno, Дьявол и госпожа «Д», Богиня: как я полюбила, Изгоняющий дьявола, Видок, Pulp Fiction, Se7en, Кафка, Сталкер, Машинист, Old Boy, Пьянь, Нечто, Список Шиндлера, Страх и ненависть в Лас-Вегасе, Слон, Бешенные псы, Человек-слон, Шоссе в никуда, From Dusk Till Dawn, Песни со второго этажа, Бойцовский клуб, 21 грамм, 9 с половиной недель, 9 жизней Томаса Каца, Рыжая белка, Молчание ягнят, Прирождённые убийцы, Summer of Sam, Сердце ангела, Достучаться до небес, Shutter Island, Донни Дарко, Inception, Престиж, Apocalypto…

Мира заходит в комнату (за ней опять сочится темень). Луна уже повернулась боком, оставляя свой полумесяц. Он виден хорошо через окно. Я же вижу три книги на слабоосвещённой полке.

Лотреамон, Рембо, Бодлер… Смотрю последний раз и закрываю шкаф.

Макс бросил окурок на пол. Наша «девушка-снег» нежно погладила его по лысой голове и улыбнулась мне. Кажется, Мира меня любит.

Макс идёт на кухню поставить чайник.

Я хочу сказать Мире что-то очень важное. Кто же мной сейчас-то играет?

Какая-нибудь девчонка… Люди постарше меня не выбирают никогда. Крутые парни тоже не любят таких персонажей прохождения. Может, девушкам хоть нравлюсь? В качестве игрока.

Разумеется, в голову мне ничего не приходит. «Новых сообщений нет.»

Я просто смотрю на её ноги, грудь, шею, лицо… Всё в Мире красиво.

Она глядит мне в глаза так, что во внутренней палате Дурдома НеБытьЯ менR сразу навещает мысль: я могу видеть звуки и читать мысли…

Пошли пить чай, просто говорит Мира. Скоро кто-то придёт.

Я знаю точно, что она права.

Бывает, к нам заходят ночные гости. Всегда разные (но одинаковые по структуре элементов).

Мы с Мирой идём на кухню. Там, прислонившись к подоконнику, Макс снова курит. Дым липнет темнотой вокруг него. А на столе — четыре кружки с чаем и пятая, пустая… Для Кристины.

Я хочу узнать, который час. 22:30? Полночь? 2 ночи?

У Макса все часы идут по-разному. Всё неправильно.

Звонок в дверь.

Мы идём открывать. Темнота — за нами. Открыли. Темнота тут как тут.

А с ней — очередной гость. Не нашедший покой.

«Мертвец».

Старик, когда был молод, задумал написать роман. Бессмертную книгу человечества, которая смогла бы отразить всё то, чего не сделал Бог.

В год Старик писал по о1дной странице. Всего их вышло 66.

На эту «вечную книгу» он потратил всю свою жизнь, и не было для него ничего дороже. А когда захотел Старик дать её кому-нибудь прочесть, то понял — нет у него никого. Только книга.

Тогда он сел у зеркала и прочёл её самому себе.

И умер от сердечного приступа.

В последствии его «самый важный» роман опубликовали с трагической историей жизни (и смерти) автора в предисловии.

Книгу Старика прочли миллионы…

Быть может, в ней написано про пятерых друзей: трёх девушек и двух парней, которые не живут, а «играют». Но постепенно они выходят из Игры.

А игра такая, что даже если пройдёшь её до конца, она не закончится.

Из выше сказанного вытекает ниже сказанное:

Мы все во сне играем своими жизнями…

А мы — то, кстати, сейчас что делаем? Спрашиваю я.

Мира пристально смотрит на замолчавшего Макса. Тот проводит ладонью по своей голове. И что-то отвечает мне. Вообще, он, по-моему, прекрасно видит, что из-за странного шума в ушах я ничего не услышал.

Макс улыбнулся, слегка прищурил глаза. Не хочется мне его переспрашивать. Я говорю: я иду спать. Кто со мной?

Мира говорит: ладно, пойдём заниматься сном…

Макс вынимает из пачки новую сигарету. Весёлый танец огонька зажигалки на фоне полумесяца Луны. Слиянье с кончиком. Табачный дым.

Макс полон всяких историй.