Брат жениха. Поверь мне снова Безрукова Елена

Глава 7.

— Марат...

— Замолчи, — оборвал он. Он смотрел на меня как на врага. Но до меня не доходило до конца, что произошло. — Завтра ни тебя, ни твоих вещей в доме быть не должно. Охрана об этом позаботится. Детей заберу сам. Забудь о них. Заехал за папкой, блядь.

— Как… забудь? — произнесла я негромко. Даже такие страшные слова не вывели меня на эмоции сейчас.

Он ничего не ответил. Развернулся и направился в свой кабинет, откуда вышел уже с папкой в руках. Я держала руками запахнутый халат, не в силах его завязать нормально. Мой бюстгальтер продолжал валяться на ковре возле дивана. Сидела и смотрела в одну точку. Я хотела спать.

Марат прошёл мимо меня, словно меня здесь уже нет.

— Марат... — снова попыталась я позвать его.

— Марата для тебя больше нет, поняла?

Ушёл, хлопнув дверью. Я ещё какое-то время бестолково посидела, потом кое-как добрела до спальни и легла. Глаза закрылись, и меня унесло в тяжёлый сон.

***

МАРАТ.

Словно робот дошёл до машины, сел в неё и выехал с территории дома. Остановился буквально в ста метрах от коттеджа. Руки так тряслись, что ехать нормально не получилось, было просто опасно. Да и ссадины желательно обработать. В бардачке была аптечка, где нашлись перекись и вата. Я смочил кусок ваты перекисью и принялся обрабатывать лицо и костяшки пальцев. Прилично кожа содралась. Если бы не парни, я бы его убил, наверное. Да и её тоже, возможно. Поэтому с ней я говорить просто не стал — сдерживаться было трудно, но женщин я не бью.

Он всё-таки это сделал. Отнял её обратно.

Перед глазами снова встало то, что я увидел.

Устало уронил голову на руль. Дышать было тяжело, лёгкие словно стянуло незримыми путами, каждый вдох отзывался болью. Эта картинка, где она, почти голая, лежала под ним на нашем диване, который мы вместе выбирали, и принимала его ласки, отпечаталась в памяти словно татуировка. Болезненно нанесённая рваная рана в душе.

Я никогда не забуду этой сцены. Отвратительной, мерзкой. Сцены, в момент который я сам словно умер внутри. Просто не смогу. Ведь всё моё счастье было сосредоточено на семье. На ней, чёрт возьми. Может быть, я много работал и мало говорил, как люблю её, но я любил. Я спешил домой, к ней. Я обожал проводить с ней редкие свободные вечера и жаркие ночи. Никакие секретарши и партнёрши, которые попадались до того сексуальные, что трудно устоять, меня не интересовали. Все корпоративные праздники и мероприятия я грезил лишь тем, что поеду вечером домой и увижу её новое бельё. Или её без белья...

Но то, что я увидел сегодня...

Никогда не прощу. Знала, что я уже пережил, и сделала это. Я пытался ей верить, но значит, до конца так и не был в ней уверен. И теперь понятно почему. Я и сам долго думал, что вернулась она ко мне только из-за ребёнка. И Марка тогда не приняла по той же причине — она поняла, что беременна, и что я не отступлюсь от дочери, когда узнаю. А я рано или поздно бы узнал. О других любовниках я не знаю достоверно, всё с её слов и слов её отца. Но, может быть, так оно и было. Павел никогда не лжёт. Но он такой же наивный порой, как и она, и мог просто не знать о похождениях дочери. Трудно было бы жить без секса почти три года. Дрочила, что ли, всё это время? В эти сказки я не верю категорически. Кто-то для секса у неё наверняка имелся, просто теперь она об этом мудро молчит.

Достал из бардачка заначку – пачку сигарет – и вытряхнул одну. Прикурил. Затянулся. Поморщился с непривычки, лёгкие теперь насиловал ещё и сигаретный дым. Но я хочу курить. И выпить тоже не помешает, но только после того, как отвезу договор в офис. Нужно довести до конца дела, иначе я окажусь разорённым ещё скорее, поддавшись личным драмам. Трудно, а что делать? Сейчас немного приду в себя и поеду.

Долбанул по рулю. Да как тут, сука, успокоишься?

Она. Моя.

Она. Была. С. Ним.

Блядь...

Теперь уже не моя. Не моя.

Я – хер его знает, как я это переживу. Это нож в сердце? Нет больше сердца. Она его сегодня вырвала из груди и просто сожрала на пару со своим старым-новым любовником.

Наверное, верно говорят, что бывших не бывает. Ни алкоголиков, ни любовников. Увидела его и растаяла. Соскучилась, наверное, три года не видела его. Уже и позабыла, какой с ним секс. Интересно, она считает, что он трахается лучше?

Ещё несколько раз, зажав сигарету в углу рта, долбанул по рулю.

Нахер. Не хочу об этом думать. Иначе я кого-то просто убью!

Вплёл пальцы одной руки в волосы и с силой натянул. До боли. Так погано, что я просто не знаю, куда себя деть. Не понимаю, как заставить себя ехать дальше и решать вопросы. Как вообще жить дальше? Без неё.

Выкинул почти выкуренную сигарету и тут же прикурил новую. Снова затяжка, и дым разрезал лёгкие.

Я знал, что Марк ей пишет. Я увидел её забытый ноутбук в кухне, пока она пошла ответить на телефонный звонок. Не удержался и посмотрел. Самый первый диалог — приветствие от Марка. Да, она ему не отвечала, но и мне не сказала. Словно на самом деле ей льстило его внимание.

Потом эти обнимашки в доме родителей. Я думал, что мне показалось, будто Ангелина не так уж против его рук на себе. Но сегодня убедился, что мне не казалось. Она позволила ему войти в дом, позволила прикоснуться к себе. За всеми этими заморочками в бизнесе я предупредил охрану не пропускать Марка, но это говно, похоже, назвался иначе и что-то им наплёл, что они его впустили. С ними я разберусь позже. Но она? Как могла его впустить она? Мы ведь говорили с ней об этом!

Вывод только один — она хотела его впустить. Она никак не могла думать, что я вдруг в середине дня приеду за забытой, но такой нужной папкой, и застану их.

Стерва.

Дрянь.

Даже обзывать её не могу нормально, а хочется что-то погрубее. А язык не поворачивается.

Повелась же, как течная сучка. Вот так просто, едва он вернулся и стал за ней ухлёстывать. Прошло не больше недели, как она уже готова была с ним трахаться у меня на глазах. Наверное, если бы я его не скинул с неё, то они спокойно бы продолжили ловить кайф на моём диване...

Что ж. Выбор невелик. С глаз долой — из сердца вон. Развод — это понятно. Но и детей я у неё заберу. Жить с ней они не будут. Максимум — свидания на территории моих родителей, и никак иначе. И то не сразу, а когда я остыну и не буду так хотеть её придушить. Я не желаю, чтобы мою дочь воспитывала… такая. И чтобы Марк имел к ним какое-то отношение. Не хватало ещё, чтобы они поженились и он заменил детям меня. Ни за что на свете.

Выбросил в открытое окно второй окурок. Жаль, так же просто не выкинешь боль и воспоминания.

Так, сопли я утёр, поскулю потом в уголку, после работы. Надо ехать.

Взял в руки мобильный и глянул меню звонков. Вон уже, потеряли меня, ждут чёртову папку. А потом передёрнуло — несколько пропущенных от неё. Прикинул по времени — она звонила до того, как я приехал, минут за двадцать.

А, понял. Хотела уточнить, не собираюсь ли я домой и не помешаю ли им сладко трахаться на диванчике.

Обломалась, милая. Какая же предусмотрительная дрянь, а! Но могу дать ей совет: в следующий раз трахаться в другом месте, а не в моём доме, тогда дольше получится водить меня, влюблённого в неё слепого кретина, за рога.

— Алё, Жень, — набрал я номер своего помощника. — Еду я, да. Да тут… форс-мажор небольшой приключился. Не-не, все живы. Пока. Да шучу я. Да знаю, что ждут все. Еду, щас буду. Давай, пока.

Задумчиво забарабанил пальцами по рулю. Она ведь моя помощница. Мы работаем вместе. И что я теперь буду делать с этим? Как её терпеть рядом? Ладно, разберёмся.

Вздохнул. Отметил про себя, что руки уже не так сильно трясутся, хотя всё еще трясутся, завёл машину и выехал на дорогу.

***

До офиса доехал тоже на автомате.

— Марат Ильдарович, боже мой, что случилось? — вскочила на ноги испуганная моим видом Анна, едва я вошёл в приёмную. — На вас напали? Может, полицию вызвать?

— Не надо никого вызывать, — отмахнулся я. — Успокойтесь. Со мной всё в порядке. Жив, иду своими ногами. Это так, бытовая драма.

— Тогда, может, врача? — нервно заломила она руки.

— Со мной всё в порядке, — повторил я. — Лучше кофе с коньяком и Евгению отзвонитесь, что я на месте.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Как скажете... Вы хотя бы ссадины обработали?

— Хотя бы обработал. Несите коньяк, — сказал я и ушёл в свой кабинет.

Дошёл до своего места и небрежно бросил папку на стол. Сел в кресло и подпёр голову рукой. Думать ни о чем, кроме того, что произошло, у меня не получалось. Понятия не имею, как я в таком состоянии доведу дела и поеду за детьми. Сегодня я отвезу их к родителям, пока дома… эта женщина.

Взгляд упал на фотографию в рамочке. На ней улыбалась своей соблазнительной улыбкой Багира. Красивая, счастливая. И я, такой же счастливый, её фотографировал во время нашего отпуска. Эта фотография была сделана там, на островах.

Внутри всё снова раскалилось добела. Руки сжались в кулаки.

Вот сука.

Схватил эту фотографию и что есть мочи швырнул о стену. Рамка треснула и местами разлетелась на осколки, усыпав ими ковер у стола. Фотография осталась торчать в перевёрнутой треснутой рамке. Ну, хотя бы не лицом ко мне. Не могу на неё смотреть.

— А я вам коньяк принесла.

Пришла Анна. Она нерешительно стояла в дверях, любуясь на разбитую рамку и повреждённое покрытие стен.

— Так неси, — рыкнул я.

Она прошла по кабинету и поставила передо мной поднос с алкоголем и горьким чёрным кофе.

— Где Евгений? — спросил её.

— Он будет скоро, — ответила секретарь. — Сказал, что по телефону какой-то важный клиент с ним общается.

— Понятно, — повернулся я к ней. — Анна, теперь вы можете стать моим постоянным секретарём. Что скажете?

— О, — удивилась она. — Спасибо, конечно, за предложение, но вы же знаете, что я могу только на подмене работать.

— Знаю, — вздохнул я. — Спросил, вдруг планы могли поменяться. Тогда нам нужен новый секретарь. Отошлите вакансию в агентство персонала.

— А как же ваша жена?

Опять начал закипать. Сука она, а не жена.

— Она тут больше не работает, — ответил я, стараясь держать себя в руках. Наши драмы её не касаются.

— А что случилось?

Я кинул на неё недовольный взгляд, и она стушевалась. А кто-то слишком любопытный и суёт свой нос не в своё дело. Даже лучше, что она не смогла работать на полный день.

— Неважно. Со мной она работать больше не будет, — сказал я.

— Но, позволю заметить, уволить её вы не сможете. В её договоре...

— Я знаю, что у неё в договоре, — рявкнул я, и она замолчала, испуганно глядя на меня. Она знает, что бывает, когда я злой. — Принесите мне этот договор.

— Да, конечно, сейчас. Схожу в отдел кадров сейчас же.

Она ушла, а я налил себе коньяка в бокал. На рабочем месте не пил уже давно. Но сегодня мне на всё плевать. Уже поднёс к губам стакан, как вспомнил одну деталь.

— Блядь, уже и выпить нельзя! — буркнул я и поставил его на поднос обратно.

Мне же детей забирать сегодня самому. Не на такси же их тащить. Привык, что ими занимается жена.

Прикрыл глаза от боли. Слово "жена" режет меня просто на куски, отдаёт такой болью, что хочется биться о стенку головой. Нет у меня теперь жены. Есть только разорванное в клочья сердце и пустая, вытряхнутая и вывернутая наизнанку душа. Очередной разваленный брак, очередное предательство.

Открыл глаза, когда услышал шаги по коридору. Вернулась Анна с документами на Ангелину в руках. Положила папку передо мной.

— Что-нибудь ещё? — спросила секретарь.

— Пока нет, — отозвался равнодушно я.

Только боги знают, чего мне стоит держать себя под контролем сейчас.

— Может быть, убрать осколки? — спросила она, оглядывая пол под ногами.

— Потом.

— Поняла.

— Тогда иди. И коньяк унеси.

— Хорошо.

Я забрал с подноса кофе и отдал его Анне. Она взяла его из моих рук и унесла прочь. Я же сосредоточился на папке. Рука так и застыла, удерживая её уголок, но всё ещё не открывая. На первой странице всегда фото сотрудника. Там есть и её фото. А мне так тяжело на неё смотреть... Набрал в себя воздуха, словно собрался не папку открывать, а нырять с трамплина, и открыл, быстро перелистнул дальше. Но всё равно мозг успел зацепить снова её красивое лицо на снимке.

Стерва. Как я тебя ненавижу. А утром так же сильно любил. А ты...

Дрянь, недостойная моего внимания.

Заставил себя сосредоточиться на пунктах договора. Строчки с большим трудом достигали моего сознания. Да, всё так. Я не могу её уволить просто так. Контракт ещё полгода действует. Но могу перевести её на нижний этаж в самые обычные операционисты. Заодно глаза мозолить не будет. Пусть дорабатывает эти шесть месяцев там, а после катится на все четыре стороны.

Закрыл папку и небрежно бросил её на край стола. Она мне больше не нужна.

— Мара, можно? — просунул в дверь голову Женька.

— Давай заходи, — махнул я ему.

Он прошёл по ковру, озадаченно оглядывая осколки. Сел напротив меня и спросил:

— Чего это ты буянишь?

— Отвали, ясно?

— О-о... Тяжёлый случай.

— Отвали, говорю.

Евгений встал и подошёл к разбитой рамке. Перевернул.

— Жену разбил? — повернулся он ко мне и поднял вверх брови. — Что такого могло случиться? Ты молиться на неё готов был.

Стиснул зубы крепче. Выливать свой гнев на помощника и друга — последнее дело. Он не виноват в этой ситуации.

— Давай мы не будет об этом говорить, хорошо?

— Да, хорошо, — пожал плечами мужчина. — Только у тебя на роже написано, что случилось что-то. Ты темнее тучи. Допекла, что ли? Или поссорились сильно?

— Если бы, — хмуро отозвался я, подпирая подбородок рукой.

— Может, расскажешь? — предложил он. — Тяжело всё в себе держать. Может, я чем помочь смог бы?

— Нет, — отказался я. Ещё я не плакался в жилетку друга. — Лучше насчёт контракта расскажи. Почему так резко они передумали с нами работать? Это удар под дых. Ты это понимаешь?

— Ох, Мара, — Жека удручённо покачал головой. — Просто взяли и отказались с нами работать в последний момент.

Да уж, верно говорят — беда не приходит одна. Это практически смерть компании. Нас и так уже почти поглотила другая фирма, но мы все ещё держались на плаву и могли бы ещё выйти из кризиса и отдать долги, вытащив фирму из залога, но без этого контракта нам просто не выжить. Это был последний шанс.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Я думаю, что кто-то тебя просто уничтожает, Марат.

***

— Это не новость уже.

— Не новость? — поднял брови вверх Женя. — То есть ты знаешь, что на тебя открыта охота?

— Ну, теперь я это понимаю.

— И даже знаешь, кто?

— Догадываюсь.

— А почему я узнаю об этом только сейчас? — нахмурился друг. — Ты разве не понимаешь, как это важно для бизнеса? Если кто-то хочет помешать, мы должны быть к этому готовы.

— Потому что я сам не так давно об этом узнал, — ответил я. — У меня не было точной информации.

— А теперь есть?

— Относительно да, — изогнул я одну бровь. — По крайней мере начинаю понимать, откуда ветер дует. Точнее, я и понимал, но не было в этом уверенности.

— Тогда надо как-то это разгребать, дружище, — развёл он руками. — И спасать твой бизнес. И моё рабочее место.

— Не беспокойся, — хмыкнул я. — Мы найдем себе работу. Встанем на биржу труда...

— Вот не начинай, — фыркнул Евгений. — Такой классной работы и такого классного начальника, как ты, у меня точно больше не будет.

— Жека, — отмахнулся я. — Сам не начинай, а то я так расплакаться могу. Столь прекрасные слова!

— Да ну тебя, я же серьёзно. Мне будет жаль, если ты не сможешь спасти свою компанию.

— Но пока она дышит, а значит, жива.

— Это так, — хмыкнул он. — Но что ты планируешь делать?

— Есть пара идей. Но об этом позже, — я зажало переносицу между указательным и большим пальцем, прикрыв на миг глаза. — Если честно, сегодня больше сил нет ни о чём думать. Везде какой-то треш творится... Я так торопился с этой папкой, а она теперь не нужна никому.

— Сожалею. Но знаешь, у меня тоже есть пара идей. Обсудим завтра?

Поднял голову на него. Евгений не только мой друг с некоторых пор, но и действительной мой толковый помощник. Может быть, вместе мы ещё вытащим моё дело из кризиса. Он будет стараться не меньше меня, ведь как он совершенно справедливо заметил, получает здесь отличную зарплату, намного выше, чем в других подобных организациях. Я готов платить ценным кадрам достойно.

— Да, договорились. А сегодня я, пожалуй, домой. Ещё детей с сада забрать...

— Ты как вообще? — вгляделся в меня Женька.

— Нормально. Живой.

— Если чем-то могу помочь — обращайся.

— Спасибо.

Женька вдруг обратил внимание на папку, лежащую на столе на самом краю. Взял её в руки и развернул.

— Дело Ангелины? — удивился он. — Зачем оно тебе?

— Смотрел условия договора.

— Для чего?

Господи, ну он как назло! Мне трудно о ней говорить. Но раз уж мы вместе работали, сказать всё же придётся то, что касается непосредственно дел офиса.

— Хочу её перевести на другой этаж. Она больше не будет моим помощником.

— Так всё серьёзно?

— Да, — нахмурился я. — Мы разводимся. Но я не буду об этом говорить.

Женька замолчал, в растерянности глядя то на меня, то на папку. Видимо, прикидывал, что такое могло случиться, что мы решили развестись. Решил я, но не суть важно. Но он прекрасно понимал, что откровенничать с ним я не намерен.

— Хочешь, я с ней поговорю? — негромко спросил он. — Она ведь хорошо ко мне относится. Как за подружку считает.

Да, и это всегда меня бесило, просто я молчал. Бесился, когда ему улыбалась или как-то оказывалась близко. Да, я ревновал её даже к своему другу, хоть и понимал, что она ничего себе не позволяла в моём присутствии такого, на что можно было злиться. Всё равно ревновал. Знаю, что Лина нравится Женьке. Мне ли не узнать мужика, который заглядывается на мою женщину. Но стоит отдать ему должное, Женя никогда не делал попыток сблизиться с ней, но мог позалипать на неё, когда Лина проходила мимо нас по кабинету. На неё в принципе смотрели и смотрят мужики. Не могу же я всем залепить глаза. А Женька смотрел без похоти, просто с восхищением, потому меня не задевало это настолько, чтобы набить ему морду и вышвырнуть вон.

— Не надо ни с кем говорить, — ответил я. — Это вопрос решённый.

— Ну, как скажешь. Тогда я поехал домой?

— Да, давай, — кивнул я.

Он ушёл, а я посидел еще пару минут, чтобы отойти от воспоминаний о ней, но у меня ничего не получалось. Всё в этом кабинете напоминало о ней: наша работа, моменты отдыха с кофе, даже неоднократный секс прямо на рабочем месте. Везде в этих стенах я вижу её. Мне будет тяжело это пережить, но выбора нет.

Заставил себя встать, закрыть кабинет и пойти на парковку. Дети ждут меня. Я заберу их сам. Няню решил не привлекать. Она тоже будет напоминать мне о Лине.

— Добрый день, — улыбнулась мне воспитатель частного детского сада. — А мы ждали сегодня маму.

Я и Алиса, которую я уже забрал из старшей группы, стояли в просторном холле младшей группы.

Чёрт, ну каждое напоминание о Лине как лезвием по нервам...

— Но приехал папа. Здравствуйте.

— Сейчас я приведу Арсюшу.

Спустя пару минут она вывела за руку сына. Я нахмурился. Мне он показался слишком бледным.

— Папа! — обрадовался ребёнок и бросился ко мне.

— Привет, сын, — обнял я хрупкое детское тело. А потом поднял глаза на воспитателя. — А почему он такой бледный?

— Вы знаете, я сейчас вам и сама хотела сказать: меня беспокоит состояние Арсения. Кажется, он может заболеть, — ответила женщина. — Он второй день какой-то вялый, а сегодня особенно. Плохо ел и много спал. Вы за ним понаблюдайте, пожалуйста. И если что — оставайтесь дома и вызовите врача.

— Хорошо, я вас понял, — кивнул я. Мама позаботится о малыше и будет держать меня в курсе дела. — Идём, сынок.

Усадил его на скамеечку. Присел рядом и снова вгляделся в лицо. Да, бледный слишком сильно. Скорее всего, завтра я не отправлю его в сад и обязательно вызову педиатра. Невольно отметил про себя, как сильно Арсений похож на Лину. Просто маленькая копия. Пухлые губы, огромные карие глаза и её тонкие, аристократические черты лица. Вот так мы поделили с ней детей: Алиса похожа больше на меня, а сын — на Лину.

Я помог ему переодеться и надеть куртку, застегнул пуговицы и взял мальчика за руку.

— Идёмте в машину.

Пристегнул обоих сорванцов на заднем сиденье, сел в машину сам и осторожно поехал по улицам города. Вскоре мы оказались во дворе дома родителей.