Смотри на меня Кэрол Джеймс

39

Я только начал есть, когда вошла Ханна. Увидев меня, она улыбнулась, ее глаза заблестели, и следы стресса, беспокойства и возраста тут же исчезли с ее лица. Сегодня на ней была футболка с группой «Марш смерти». Еще одно название, о котором я никогда не слышал. На моей футболке был Леннон. Она плюхнулась на сиденье напротив.

Между тем ресторан понемногу заполнялся. Трое полицейских в желтой униформе сидели за столиком напротив кассы, мужчина в красной рубашке за дальним столиком зарылся с головой в утреннюю газету.

– Привет, Ханна, – выкрикнула Лори из-за стойки. – Тебе как обычно?

– Да, спасибо, тетя Лори.

Лори прокричала заказ Фрэнку, и он выдал реплику про удовольствие плоским комичным голосом. Затем она подошла с кофейником и наполнила наши с Ханной чашки. Они перекинулись несколькими фразами, и Лори вернулась за стойку.

– Скажи мне, как зовут Тэйлора.

– И зачем мне это надо?

– Я все равно узнаю, и тогда тебе придется обеднеть на двести долларов.

– Нет, Уинтер, – улыбнулась она и замотала головой, – ничего вы не узнаете, и я только разбогатею.

– Я тебе сейчас готов дать еще сотню, если скажешь.

Ханна сложила на лбу пальцы в виде буквы Л, что должно было обозначать «лузер».

– Ладно, если ты так в этом уверена, давай увеличим ставку до четырехсот.

– Давайте.

Она ни секунды не колебалась, и это меня беспокоило. Тэйлор нигде не раскрывал свое имя. Если бы кто-то его знал, то знал бы уже и я. Тэйлор вел себя так, будто его имя было государственной тайной, и, кроме него и его родителей, ни один человек в мире этого не знал. Судя по всему, Ханна имя знала. Если бы не знала, то не согласилась бы с таким энтузиазмом на мое предложение.

Колокольчик над дверью зазвенел, и появился Тэйлор. Он поздоровался, и Ханна подвинулась, чтобы освободить для него место. Лори крикнула «привет» и принесла ему пепси. С момента прихода Ханны прошло ровно пять минут. Я выглянул из окна – черный седан с маркировкой шерифского управления стоял перед гостиницей. Я был уверен, что это тот же седан, на котором мы ездили вчера.

– Что-нибудь хотите мне рассказать, ребята? – спросил я.

– Мы не знаем, о чем речь, – сказал Тэйлор.

– Мы? – сказал я многозначительно.

Ханна толкнула Тэйлора в бок.

– Идиот, – зашипела она.

У Тэйлора было лицо виноватого ребенка. Он выглядел таким жалким, что я почти что начал его жалеть.

– Не ругай его, – сказал я Ханне. – Я все понял еще до вашего прихода.

– Как?

– Ну, во-первых, имя Тэйлора. Ты ведь его знаешь, так?

Она кивнула.

– Потом то, как вы вчера препирались – точно так же ведут себя глубоко женатые люди. А если птица крякает, вполне вероятно, что это утка. Далее – одежда Тэйлора. Вчера я отправил его переодеться, и он вернулся, как один из «людей в черном». Мог бы тогда уж оставаться в форме. А сегодня он одет в повседневную одежду – джинсы, серая футболка, кроссовки. Эта одежда хранится у тебя, потому что ты не хочешь, чтобы он был похож на копа, когда он не на работе, так ведь?

Она снова кивнула.

– С патрульной машиной вышло мило. Вчера, когда я ушел в свой номер, Тэйлор убрал машину за угол, чтобы мне ее не было видно из окна. А прежде чем войти сюда сегодня, он вышел с черного хода, сел в машину и припарковал ее здесь.

Я сделал глоток кофе.

– Ну, и когда ждать приглашения на свадьбу?

– Мы не афишируем наши отношения, – сказала Ханна. – Сейчас, конечно, не пятидесятые, но мы в Северной Луизиане. Есть люди, которые их не одобрят.

– Ты не тот человек, который будет беспокоиться из-за чужого мнения.

– А вы не тот человек, у которого есть бизнес в маленьком южном городе. Бывают ситуации, когда нужно играть по правилам. Мне это не нравится, но я не собираюсь отрезать нос себе назло.

– И насколько у вас все серьезно?

– Настолько, что Тэйлор встал на одно колено.

– Как романтично. Я так понимаю, ты сказала «да».

– Конечно, я сказала «да». Я же не дура. Он лучший человек из всех, кого я знаю.

– Ребята, я вообще-то тоже тут сижу, – сказал Тэйлор. Щеки у него покраснели так сильно, как никогда. Это было очаровательно.

Лори принесла две тарелки. На одной было шесть черничных блинов для Ханны, а на другой – десять обычных блинов, стейк и омлет для Тэйлора. Тарелки за всей этой едой даже не было видно.

– Приятного аппетита, – сказала она и пошла подливать кофе посетителям за другими столиками. Какое-то время мы ели в тишине. Я закончил первым и выпил еще немного кофе.

– Предположу, что у вас план на три года.

– О чем речь?

– Я знаю, что твоя мама умерла, Ханна.

Сначала мне показалось, что она будет отрицать. Но она не стала. Она просто посмотрела на меня своими большими усталыми глазами и еле заметно кивнула.

– Также я знаю, что ты не осталась бы работать в гостинице без крайне веской причины. Причина номер один – тебе нужны деньги. Ты, конечно, получишь что-то от продажи гостиницы, но этого будет недостаточно для начала новой жизни. Он, – и тут я кивнул на Тэйлора, – причина номер два. По какой-то причине он хочет работать в полиции, но ему нужно набраться опыта, так что вам необходимо еще какое-то время провести в городе.

– Вы нас разгадали, так?

– Это моя работа. Ну и куда вы собираетесь?

– Сан-Франциско, – сказал Тэйлор.

– Хороший город, особенно если вы любите туманы. И у них там убийств больше чем достаточно, так что тебе будет чем заняться. – И я снова повернулся к Ханне: – А ты что там будешь делать?

– Начну интернет-бизнес. Буду дешево покупать вещи и продавать с наценкой. Абсолютно все – одежду, обувь, электротовары, что только можно. Я знаю одно – больше я не вымою ни одного унитаза.

– Вот она, американская мечта двадцать первого века.

– В нее надо верить.

– И какова же заветная цифра? Сколько вам нужно, чтобы реализовать план побега?

– Полмиллиона.

Ханна сказала это, ни минуты не раздумывая. Она так много времени провела над сметой, что могла бы рассказать ее наизусть.

– За сколько ты сможешь продать гостиницу?

– Ее оценили в треть миллиона.

– А сколько вы скопили?

Ханна посмотрела на Тэйлора и перевела взгляд на меня.

– А вам зачем нужно это знать?

– Хорошо, можешь не отвечать, – сказал я ей и пару секунд подумал. – Ты сколько-то получила в наследство от мамы, и план побега разработан не вчера. Значит, у тебя где-то семьдесят тысяч. Похоже на правду?

Ханна ничего не сказала, но, судя по ее выражению лица, я попал в точку.

– Если вы, ребята, не возражаете, я бы хотел внести изменения в наше пари. Если я не узнаю имя Тэйлора, я плачу вам сто тысяч. Они вам помогут добраться до вашей волшебной цифры.

Ханна стала было что-то говорить, но я выставил руку и остановил ее.

– Также я замолвлю словечко за Тэйлора в полицейском управлении Сан-Франциско. Я как-то им помог, так что они у меня в долгу.

– Вы можете себе позволить проспорить сотню тысяч?

– Во-первых, я не проспорю. Во-вторых, это будут не мои деньги, а Джаспера Моргана. С моей точки зрения, это достойная расходная статья для рабочих издержек. А в-третьих, даже если по какой-то причине Джаспер откажется платить и каким-то чудом я проиграю спор, я смогу позволить себе принять удар на себя.

– Это какой-то нонсенс, учитывая, что вы работаете в правоохранительных органах. Тэйлору еле-еле хватает денег, чтобы выплачивать кредит на машину.

– Я поигрываю на фондовой бирже.

– Ну, раз вы можете позволить себе отдать сто тысяч, у вас неплохо получается.

Я пожал плечами и изо всех сил постарался выглядеть не слишком самодовольно.

– Да, немного получается. Но это неважно. Я не собираюсь проигрывать.

Тэйлор покачал головой.

– Может, вы и можете себе позволить потерять сто тысяч, Уинтер, но мы-то уж точно нет.

– Вся прелесть этого пари в том, что вам и не придется. Если я угадаю твое имя, вы мне платите доллар. Это вы ведь можете себе позволить? Всего один доллар с маленьким портретом Джорджа Вашингтона?

И Тэйлор, и Ханна смотрели на меня так, как будто пытались изо всех сил понять, в чем подвох.

– Так, давайте еще раз, – наконец сказала Ханна. – Если мы выигрываем, вы платите нам сто тысяч. Если мы проигрываем, мы платим вам доллар.

– И я помогу Тэйлору получить работу в полицейском управлении Сан-Франциско. Не забывайте об этом.

Тэйлор и Ханна повернулись друг к другу и начали обсуждать мое предложение. Они говорили на своем птичьем языке с множеством жестов и переходами на шепот. Я выхватывал по слову, но они с тем же успехом могли бы говорить на суахили. Наконец и Тэйлор, и Ханна кивнули и повернулись ко мне.

– И нет никакого подвоха? – спросила она.

– Никакого, – заверил ее я.

– Хорошо, по рукам.

Первой я протянул руку Ханне. Ее ладонь была маленькая, с огрубевшей кожей после многих часов работы в гостинице. У Тэйлора кожа была мягче, как и рукопожатие.

– Отлично, – сказал я. – Вернемся к делу. Итак, держим язык за зубами, никому ни слова про Дэна Чоута, пусть убийца помучается из-за неизвестности.

– А если мы спровоцируем его на убийство? – спросил Тэйлор.

– То я возьму его на себя, раз уж принял такое решение. Вы оба ни при чем. Просто иногда приходится рисковать. Сейчас как раз такой момент.

Ханна и Тэйлор неуверенно кивнули.

– Ханна, у тебя сегодня выходной, отдохнешь от мытья унитазов и перестилания постелей, поработаешь со мной и Тэйлором. Три головы лучше, чем одна.

– А как же гостиница?

– Кроме меня, там никого нет, а я переживу, если мне не заправят постель и не обыщут вещи.

Я улыбнулся Ханне и получил в ответ солнечную, ослепительную улыбку.

– Нам нужно найти место, где был убит Сэм Гэллоуэй. Это приоритет номер один. Я по-прежнему ставлю на старый завод.

– Но мы же были там вчера вечером, – сказал Тэйлор. – И ничего не нашли. Шеперд тоже посылал туда людей, и они тоже ничего не нашли.

– Там огромная территория. Судя по картам и по тому, что я увидел вчера, там не меньше пятидесяти квадратных километров, восемь с востока на запад и четыре с половиной с севера на юг. Это как иголку в стоге сена искать. Мы почти наверняка что-то пропустили.

– Или там просто ничего нет.

– Есть. Замок недавно смазывали. Кому нужно смазывать старый замок на заброшенном заводе? Если его патрулирует охранное агентство, то они, увидев ржавчину, поедут и купят новый. Но здесь кто-то побеспокоился, поехал, купил бутылочку масла и смазал замок. И этот кто-то – наш убийца. Больше некому.

Тэйлор медленно водил головой из стороны в сторону.

– То есть все ваши подозрения основаны на замке?

– Это не подозрения, а факты. И замок – это только одна из составляющих. Ты видел, как легко вчера открылись ворота. Колеса тоже кто-то смазал. Поверь мне, никому это не нужно, Тэйлор, на целом свете. Наш убийца хотел попасть внутрь быстро и беззвучно. Он не хотел, чтобы ворота скрипели, поэтому он смазал замок и колеса.

– Но зачем? Это место – в пустыне. Никто бы и не услышал.

– А это как раз третья составляющая. Он всегда перестраховывается, все делает с большим запасом. Вспомни – он похитил бомжа и заставил его поджечь Сэма Гэллоуэя, чтобы ему не пришлось мараться в бензине и всем остальном. Сколько лет назад закрылся завод?

– Не меньше двадцати лет. Это было уже после моего рождения, но не на много лет.

– Отлично. Значит, должны еще жить люди, которые там работали. Вы знаете кого-нибудь?

Оба задумчиво нахмурились и покачали головами.

– Тетя Лори, – крикнула Ханна. – Можно тебя на секунду?

– Конечно, милая.

Лори подошла и принесла с собой ароматное облако духов и кофе. Без лишних слов она наполнила наши чашки до краев.

– Чем я могу помочь, дорогая?

– Ты знаешь кого-нибудь, кто работал на старом заводе?

Лори прижала пальцы к губам и выдохнула, затем втянула щеки и медленно покачала головой.

– Прости, ничем не помогу. Завод закрыт так давно, и все, кто приходит мне на ум, уже умерли.

– Может, Фрэнк кого-то знает? – спросил я.

– Может. Пойду позову его.

– Не надо, мне как раз нужно размять ноги.

Я направился к стойке, обошел ее и посмотрел в дверной проем. Маленькая кухня сияла чистотой, нигде не было ни пятнышка. Белый фарфор и поверхности из нержавеющей стали сверкали под ярким светом. Я даже вспомнил типичную комнату для вскрытий. Только здесь пахло на порядок лучше. Из маленького радио тихо доносилась какая-то песня в стиле кантри. Фрэнк стоял у раковины и чистил сковороду. Он был довольно крупный, лысый, с красным лицом. И он явно любил готовить.

– Фрэнк, – окликнул его я. – Можно вас на минутку?

– Конечно.

Он вытер руки и подошел. Я представился, и мы пожали друг другу руки через дверной проем.

– Чем могу помочь?

– Вы знаете кого-нибудь, кто раньше работал на нефтеперерабатывающем заводе?

Он медленно покачал головой.

– К сожалению…

– Вы уверены? Совсем никого?

– Никого не могу вспомнить.

– Понятно. Спасибо!

Я почти уже вернулся за стол, как Фрэнк выкрикнул:

– Эй, Лори, а Элрой Мастерс еще жив?

– Насколько я знаю, да, – ответила она и кивнула. – Да, он работал на заводе. Ему сейчас должно быть уже за восемьдесят.

40

Элрой Мастерс жил на Хортон-стрит, на южной окраине города. В выцветшем полосатом халате и шлепанцах, он открыл дверь и подозрительно оглядел нас троих, переводя взгляд слева направо, как будто в лупу рассматривал строчку из книги.

– Иеговы что-то зачастили последнее время, – наконец вымолвил он.

– Мы не свидетели Иеговы, мистер Мастерс, – ответила Ханна.

Элрой взглянул на нее так, как будто в последний раз видел женщину много лет назад. Или впервые увидел множественный пирсинг, гвоздик в носу и футболку с «Маршем смерти».

– Неважно. Какую бы религию вы ни продавали, мне она не нужна. Я дожил до сего дня без Иисуса в сердце и уж как-нибудь дотяну оставшиеся мне годы без его вмешательства.

Я засмеялся.

– Удивительно, что вас здесь с такими речами молния не ударила.

– Что же вы тогда продаете, если не религию? – сощурил он глаза на меня.

Тэйлор достал жетон.

– Шерифское управление.

Элрой поднял руки вверх.

– Ладно, ладно, сдаюсь. Это я убил Кеннеди. Странно, что вы так долго меня искали.

Я опять засмеялся. Мне нравился этот старикан. Ему было хорошо за восемьдесят, но держался он феноменально. Он отлично соображал, голубые глаза еще горели юношеским огнем. Его кожа загорела даже больше, чем у Джаспера Моргана, и была похожа на крокодилью. Складывалось впечатление, что вселенная закидала его всем, чем могла, но он умудрился остаться победителем.

– Нам нужна ваша помощь в одном расследовании. Могли бы мы войти?

– Конечно. Проходите. Не сказать, чтобы у меня каждая минута была расписана.

Он развернулся, и мы прошли за ним по коридору. У него была пружинящая походка, и передвигался он так, как будто был на пару десятилетий младше. Мы оказались в маленькой гостиной, в которой не было ремонта с восьмидесятых годов. Грязные выцветшие обои отслаивались по краям. В доме пахло обедами из микроволновки, и его давно нужно было проветрить.

Элрой сел в единственное кресло и жестом указал нам на диван, на котором помещалось только двое. Тэйлор и Ханна сели, а я подвинул журнальный столик к креслу Элроя и поставил на него лэптоп. В дверном проеме появилась пожилая женщина. Она могла быть старше Элроя, а могла быть и младше. Сказать точно было невозможно. Ее движения были скованны, она двигалась как люди, больные артритом.

– Ты почему не сказал, что у нас гости, Элрой?

Она поглубже запахнула свой домашний халат и пригладила седые волосы.

– Вы должны извинить моего мужа, он совершенно не воспитан. Меня, кстати, зовут Ронда. Вам принести что-то из напитков?

– Кофе и два кусочка сахара, пожалуйста, – ответил я.

– Мне то же самое, спасибо, – сказала Ханна.

Тэйлор отказался, и Ронда ушла на кухню.

– Итак, чем я могу помочь? – спросил Элрой.

– Вы работали на старом заводе.

– Десять лет, пока он не закрылся.

– Кем вы работали?

– Я работал в охране.

– То есть вы должны хорошо знать территорию.

– Каждый сантиметр как свои пять пальцев.

Я хотел было обрадоваться, но не смог. Двадцать лет – огромный срок, и память – не камень, а, скорее, нечто текучее, особенно в таком преклонном возрасте. И мы то и дело заполняем провалы в памяти ложными воспоминаниями. Вы могли бы поклясться, что ковер в родительском доме был синий, а на самом деле он коричневый. И стейк в ваш двадцать первый день рождения был не стейком, а бараниной.

И меня это свойство не миновало. Мои детские воспоминания были искажены действиями отца. Я уверен, все было не так плохо, как я помню, но некоторые события затмили собой все.

Лэптоп наконец загрузился, я поставил на воспроизведение видео с Сэмом Гэллоуэйем, остановил запись на кадре, где было лучше всего видно помещение, и повернул монитор к Элрою.

– Посмотрите. Может ли это место находиться на заводе?

Элрой вытащил из кармана очки для чтения и долгое время смотрел на экран. Насмотревшись, он откинулся в кресло, которое заскрипело под его весом. Ткнув костлявым пальцем в сторону экрана, он сказал:

– Это Сэм Гэллоуэй.

Я кивнул.

– Я слышал, что его убили.

Я снова кивнул.

– Ну, так вы скажете мне, что случилось, или я должен догадываться?

– Его облили бензином и подожгли.

Элрой резко вдохнул через зубы и выдохнул, качая головой.

– Адская смерть.