Сердце офицера Кистяева Марина

— Аглая Дмитриевна, — сообщил Петр, выходя из кабинета и застегивая китель на ходу. — Буду через час. Полтора — максимум. Важные звонки переводите мне.

Аглая, невысокая женщина сорока лет, понимающе кивнула. С Громовым она работала больше пяти лет и отлично знала, когда лучше не попадаться ему на глаза лишний раз.

Петр до кафе добрался быстро. Вышел и закурил, нервно посматривая на дверь. Ольга должна уже выйти…

Галстук сдавливал шею, и Петр ослабил его. Можно зайти внутрь и самому поговорить с этим Виталиком. Объяснить ему «ху из ху» и как стоит вести себя нормальному мужику. Что самое интересное, когда Оля вчера показала Громову скрин нескольких квитанций и общую сумму, которую она якобы должна бывшему, Петр не удивился. Уже не первая подобная история всплывает. Что-то мельчают мужики.

Оля вышла из кафе, не увидев Громова сразу. Остановилась и подняла лицо к небу, явно пытаясь собраться. Ну вот что ему с ней делать, а? Как маленькая, честное слово. С другой стороны, то, что в ней сочетается беззащитность и упертость, ему заходило.

— Оля, — окликнул Громов, когда она застыла, пытаясь найти машину, на которой приехала с Андреем. Петр его отпустил сразу же по приезду.

Девушка повернулась на мужской голос и, не скрывая своего удивления, уточнила:

— Петь, а ты что тут делаешь?

— Садись, ветер поднимается.

Петр подошел к ней, пытливо всматриваясь в лицо и что-то там высматривая. Ему нужно понять, испытывает она что-то к бывшему или перегорело. Потому что он хренушки допустит, чтобы его женщина металась и бегала от него к другому. Представив Ольгу, тайно собирающуюся на встречу к бывшему муженьку, Петр с силой сжал челюсти.

Вот оно, Громов, то самое. Когда логика и разумное восприятие мира остаются где-то за бортом, и на первый план выходит первобытная потребность закинуть женщину на плечо, утащить в пещеру и задвинуть ту камнем, чтобы ни одна сволочь больше не претендовала на то, что отныне его. Потому что всё нутро обжигает от яда и осознания, что готов крушить и убивать, если понадобится.

Более того, костер в груди только разжигался. Оля дровишек не подкидывала — уже хорошо. Она настоящая умница… когда хочет.

Не задавая лишних вопросов, Оля прошла к служебному автомобилю Петра. Тот открыл перед ней дверь, и девушка юркнула на заднее сиденье, поправив юбку, что задралась на бедрах.

И юбку-то она принадела… А брюки что, не судьба? Погода как раз располагала больше к брюкам, а не к юбке в обтяжку!

Петр заводился всё сильнее. Он всегда считал, что ревность делает мужика слабым. И неразумным. Второе намного страшнее. Так какого лешего, он завелся? И было бы отчего!

Ну встретилась блондиночка со своим бывшим! Петр же и настоял, разъяснив, что и как. Сам спровоцировал встречу. Плюс у них ребенок общий и, если Петр заберет Олю себе… Громов на долю секунды сбился с шага.

А он заберет.

Если уже не забрал…

То хрен он разрешит блондиночке видеться с недомужем!

Нет, разрешит, конечно, но…

Черт! Петр сделал последнюю затяжку и, обойдя автомобиль, порывисто опустился рядом с Олей, сразу же подняв перегородку между ними и водителем.

Какие бы черти у него в данный момент ни ярились в груди, на девочке он не сорвется.

— Как всё прошло, Оль?

На самом деле, сама встреча и разговор были пустяшными. Ничего криминального и фееричного. Тогда отчего он мечется и беснуется? Петр повернул голову к Оле.

Меньше переживал бы за блондиночку, если бы сам не проехался по ней неделю назад.

Беззащитная она… И его эта беззащитность выносила основательно.

Он-то и не против совсем. Вот даже очень. А она?.. Сама Ольга?

Петр попытался себя притормозить. Потому что те чувства, что сейчас его обуревали, не способствовали конструктивному диалогу. Да любому диалогу они не способствовали!

— Наверное, нормально, — глухо проговорила Оля и провела рукой по лбу.

Её жест не понравился Петру.

— Жалеешь его всё-таки? — жестко продолжил Громов.

— Ты предупреждал, я помню, — в противовес ему мягко отозвалась Оля и вымученно улыбнулась.

Неискренне… Нерадостно.

Петр подался вперед, уперевшись рукой в сиденье дивана. Если Ольга сейчас от него отшатнется…

Оля тоже повернула голову ему навстречу и обмякла, скидывая напряжение от прошедшей встречи. И вот тут-то Петру следовало расслабиться. Девочка с ним, рядом.

Но ничего подобного! Смерч продолжал закручиваться в груди.

Оля посмотрела на мужчину и протяжно выдохнула:

— Петь…

Потом быстро метнула взгляд на тонированную перегородку, надежно защищающую их от чужого внимания, и потянулась к генералу, положив ладошку на мужское бедро.

При других обстоятельствах Петру бы понравилась её инициатива. Ему мало было Ольги! То, что происходило по ночам, только разжигало аппетит. Больная рука Оли не позволяла вертеть-крутить девушку, приходилось осторожничать, сдерживаться. А хотелось на полную…

Её присутствие рядом разжигало бурю сильнее. Учитывая, что Громов пребывал ни в лучшем расположении духа, секс идеально мог сгладить его состояние.

Мог.

Если бы ни чертова ревность, которая продолжала грызть его.

— Да? — вкрадчиво уточнил он, чувствуя, как ладонь девушки смещается все выше, к ширинке.

Пальто Петр и не застегивал. Поэтому «доступ к телу» Оле был обеспечен.

Девушка протяжно вздохнула, затрепетала и потянулась к нему. Распущенные волосы мешали увидеть её лицо, понять, что она испытывает. С какого момента его начали беспокоить чувства женщин, кроме того, что они хотят секса здесь и сейчас?

Да с того!

Петр откинулся назад, отмечая за собой, как у него нервно дернулась верхняя губа. Плохой признак…

Оля дотронулась до уже полностью стоящего члена. Ревность и злость не помешали ему возбудиться до пределов, где уже не видно краев и когда можно сорваться в бездну.

Ягодный запах Оли мгновенно осел на его легких, дурманя и доводя до исступления.

— Хочу тебя, — не замечая его напряженного и опасного для окружающих состояния, прошептала Оля, снова посмотрев на перегородку.

— Серега ничего не слышит и не видит.

Она кивнула, прикрыла на несколько секунд глаза, распахнула их и прижалась к мужчине плотнее. Её шаловливые пальчики сжали член через ткань брюк, разгоняя по крови мужчины огонь и жажду, требующую немедленного утоления.

Ласка Оли ему зашла…

И если бы его не несло не в ту степь…

Громов, оскалившись, вскинул руку и запустил её в волосы Оли, обхватив затылок распахнутой пятерней. Оля ахнула, не ожидая от мужчины резких движений.

Петр запрокинул голову девушки назад, обнажая шею с бешено бьющейся жилкой.

— Хочется экстремального секса, Оленька? — недобро прошипел он, едва размыкая губы. Бешеная ярость полыхала, обжигая и не унимаясь ни под какими предлогами. — С чего бы? Ты же у меня сдержанная барышня! А сейчас… Что случилась, дорогая? Внезапно ко мне воспылала неземной любовью? Или стало невтерпеж после встречи с бывшим? Возбудилась не на шутку?

По мере того, как он говорил, глаза девушки распахивались. В них явственно читалось недоумение, быстро сменившееся обидой, непониманием и зарождающимся гневом.

— Ты… — выдохнула Оля едва ли не в губы Петру. Он успел нависнуть над ней максимально близко.

Ему необходимо было чувствовать эту женщину рядом! Впечатывать в себя и никуда не отпускать! Чтобы она слилась с ним, думала только про него! Была только с ним!

— Я, Оль. Только я.

— Ты с ума сошел, Громов? Ты чего… творишь? — в её голосе слышались нотки недоверия. Оля смотрела на него, хмурилась.

— То и творю, — продолжил гнуть он свою линию. — Вопросы слышала? Может, соизволишь ответить хотя бы на один?

— Пусти меня! — Оля прерывисто задышала, начала вырываться из хватки, уперла руку сначала в живот Громову, ощутимо давя, потом, царапая ногтями, в плечо. — Ни на какие твои вопросы я отвечать не собираюсь! Они… Черт! Ты всё испортил! Пусти! Я хочу выйти! Машину… останови!

Говорила эмоционально, с паузами, за время которых в её глазах успела зародиться буря.

Никуда он её отпускать не собирался. Тем более останавливать машину. Двери автоматически блокировались при скорости больше двадцати пяти километров в час. Поэтому можно было не беспокоиться, что Оля попытается распахнуть свою дверь.

— Открой немедленно машину! Я выйти хочу! — громко, но, между тем, не повышая голоса, повторила Ольга, посылая в его стороны молнии.

— Успокойся!

— Ты советуешь мне успокоиться? После той грязи, что ты на меня вылил? Ты ничего не попутал, генерал? Я не твоя подчиненная, на которую можно спустить дурное настроение, а потом как ни в чем не бывало продолжить общаться! Открой дверь, я сказала!

Сердце в груди рвалось на части. Ядовитое марево медленно отпускало мужчину, но ещё не до конца.

Оля дернулась в его руках.

Тщетно.

Петр сильнее сжал её, надавив подушечками пальцев на голову.

— Я ревную, блондиночка. Меня кроет… Поэтому… Замри. Вот сейчас, в моих руках, — яростно зашептал он, приближая губы к её губам. — Замри и дай мне прийти в себя. И тогда уже всё будет.

— Что будет, Громов? Ты…

Договорить он ей не позволил.

Накинулся на губы девушки, сминая и подчиняя. Ольга забилась в его руках, не желая на этот раз сдаваться. Отпускать её Громов не планировал, и они оба знали, кто одержит победу в этой небольшой и неравной схватке.

Громов никогда не навязывал своё внимание насильно. Считал это ниже своего достоинства. Да и зачем?.. Женщины любили его.

А эта!..

Эту он полюбил сам. И сильнее, чем думал.

Всё понимал!

Всё знал!

И ничего не мог поделать.

Ни здесь и ни сейчас — точно!

Оля в какой-то момент обмякла в его руках, и он с облегчением сменил агрессию на более легкий поцелуй. Мягкая и сладко пахнущая Оля в его руках — вот оно, счастье.

Петр оторвался от её губ и уперся лбом в лоб девушки.

— Извини… Сорвался, — честно признался он.

— Теперь выпустишь меня?

Ледяные нотки в голосе блондиночки сказали ему, что её мягкость была не более чем стратегическим маневром.

Хитро.

Но не прокатит.

— Не-ет, — протянул Громов, не размыкая объятий. — Не сердись. Хочешь, признаюсь, что сглупил?

Оля здоровой рукой вцепилась в руку, которой он удерживал её голову, и потянула в сторону.

— Я. Хочу. Выйти, — четко, разделяя каждое слово, проговорила девушка, не смотря больше на Петра.

Где-то он точно лоханулся… И по-крупному.

— Оль, кроет меня от тебя, — глуше проговорил он, желая сгладить атмосферу. — Я сорвался. Признаю.

— Знаешь, куда ты можешь пойти со своим признанием? — бросила она, вызывающе смотря ему в глаза.

Обиделась…

Сильно.

Петр достал телефон и позвонил Аглае.

— Меня не будет.

— Перт Михайлович…

— Отмажь, — распорядился он, зная, что Аглая придумает ему срочное выездное дело и за это потом получит хорошую премию.

Засунув телефон в карман, мужчина снова посмотрел на Олю. Та сидела, смотря в окно и делая вид, что Громова не существует.

Правильно говорят, любовь и ревность делают самого умного мужика дураком.

Петр опустил перегородку и отдал распоряжение Сергею.

— На набережную.

— Понял.

Услышав ответ и увидев, что Сергей включил поворотник, Петр снова поднял перегородку и повернулся к Ольге.

— Я готов повиниться.

Они доехали до набережной, где Громов не был чертову прорву лет. Всё некогда, всё не с кем.

Оля, пыхтя и продолжая игнорить мужчину, выбралась из машины.

— Мне к Саше пора.

— С ней Валентина Игнатьевна.

— И что? Я к дочери хочу.

— А я с тобой прогуляться хочу. Давай немного развеем буйные головушки.

Оля одарила его убийственным взглядом и зашагала в сторону моста. Петр, пряча улыбку, пошел рядом с ней. Она не кричала, не обвиняла его, не сорвалась на глупую истерику. Что сердится — имеет право. Но его примирительные извинения она услышала.

— Ты со свекровью в каких отношениях?

Услышав вопрос, Оля встрепенулась и оглянулась.

— С матерью бывшего.

Девушка выдержала паузу, прежде чем ответить.

— Мы с Мариной Викторовной дружим. Она приятная женщина.

Петр кивнул.

— Она позвонит тебе на днях.

— Всё-то вы знаете, Петр Михайлович, — съязвила его блондиночка и ускорила шаг. Петр поймал Ольгу за здоровую руку и потянул назад, на себя.

— Я привык рассчитывать ходы наперед. Это нормально.

— А мне… сложно.

— Ты — девочка. И тебе не надо рассчитывать.

— А надо довериться тебе? — ершисто поинтересовалась она.

— Совершенно верно, — стараясь открыто не заулыбаться, согласился он.

Характер людей зачастую определяется тем, как они ведут себя в ссоре. Оскорбляют ли, абьюзят. Оля вела себя достойно.

Петр залюбовался ею. Какая же красивая девочка ему досталась.

Оля остановилась и повернулась к нему. На её лице застыла решимость.

— Значит, привык всё контролировать, Громов?

Официальное обращение выступило звоночком для Петра.

— Привык.

— Тогда у меня к тебе тоже есть предложение, — сказала она и смело посмотрела ему в лицо.

— Интересно… — протянул в предвкушении Петр, не без удовольствия отмечая, как в глазах Оли загорелся вызов.

Мысленно его Громов уже принял.

— Я купила экстренные контрацептивы, — начала Оля, и лишь быстрое сжатие и разжатие губ выдало её волнение. — Пить их не хочу. Причин несколько. Первая, у меня до сих пор нет месячных.

— Ты говорила.

— Да, говорила. И я не уверена, что контрацептивы подействуют. Второе, я не хочу, чтобы они попали через молоко к Саше. Я понимаю риски и, между тем… — она сделала паузу. Петр внимательно слушал девушку, лишь отметив, как отступает тревога и появляется приятное чувство в груди. Девушка рядом, не сбежала от него, матерясь. Наоборот, говорит… То, что ему чертовски приходится по душе. — Ты делаешь заявления, которые меня тоже не оставляют равнодушной. Можешь считать, что я, генерал, беру тебя на понт или бросаю вызов. Трактовки непринципиальны. С сегодняшнего дня я предохраняюсь. Две-три недели секс только с презервативом или прерванный. Тут тоже на твоё усмотрение, мне без разницы. У меня отрицательный резус, и если я забеременею…

Оля не договорила.

Ей и не требовалось.

— Ты родишь, — завершил за неё Петр, вставая напротив, чтобы видеть её разрумянившееся лицо. И показать, что с ним подобные шутки не прокатят. При любом раскладе. — Я противник абортов, Оля.

— Ты так просто об этом говоришь…

— А надо усложнять?

— Но ты же… — она продолжила смотреть на него. — Ты же взрослый мужчина! Занимаясь без презерватива, ты не мог не знать о последствиях!

— Естественно, — нарочито лениво проговорил Петр, наблюдая за бурей эмоций, что отражались на красивом лице девушки с поразительной скоростью.

Громов не знал, что она купила контрацептивы. Это ему не понравилось. Надо найти… Выбрасывать он их не будет, а вот присмотреть — присмотрит.

— Ты слишком спокоен, Громов! — вспыхнула Оля, всё-таки выпустив наружу то, что её тревожило.

— А мне стоило иначе реагировать? — Петр слегка заметно усмехнулся. — Оль, ты правильно заметила, я взрослый мужик и в курсе, как рождаются дети.

Она быстро-быстро замотала головой, отчего её волосы растрепались. Красиво… Нет, она вся красивая. В своей беззащитности, решимости, сомнениях. В том, как пытается соединить воедино несоединимое.

Громов поднял руку и заправил прядь волос за ухо девушки. Хотя через минуту ветер снова взметнет белую прядь в воздух.

— Не знаю, — честно призналась Оля, её голос прозвучал глухо. — То, что происходит между мной и тобой… Выходит за грани моего понимания.

— Почему?

— Потому.

— Оля…

— Петь, я две недели назад ушла от мужа!

— Гражданского.

— Какая разница…

— Тебя это смущает? То, как ты быстро оказалась в моей постели?

— Валентина Игнатьевна сказала, что я первая женщина, которую ты пригласил в имение!

Она сменила тему.

Вышло плоховато.

— Зачем кричать и возмущаться? Говорить на повышенных тонах? — ласково поинтересовался он, подумав, что Валентина Игнатьевна более чем хитра. Знает, где как бы случайно обронить, дать нужную информацию.

— Я не кричу и не возмущаюсь, — быстро отреагировала девушка, хмурясь. Потом расслабила мышцы на лице и уже спокойнее добавила: — Вру. Наглым образом. Я ещё как возмущаюсь. Ты даже моё неординарное предложение воспринял спокойно. Так нечестно.

— А надо было иначе?

Громова топила нежность.

Они говорили о серьезных вещах. О жизненно важных. И он реагировал спокойно. Даже не так. Ему хотелось, чтобы Оля забеременела.

Вот так просто.

Генерал сделал шаг вперед, уничтожая расстояние между ними. Ему было плевать, что вокруг то и дело прохаживались парочки и одиночки. Он, привыкший подмечать то, что происходит вокруг, краем глаза поглядывал на них, контролируя личное пространство, чтобы им никто не помешал.

Его форма, проглядывающая из-под распахнутого пальто, отталкивала любопытных. Предубеждения окружающих в данном случае играли ему на руку.

— Надо, — немного обиженно буркнула Оля, громко вдыхая и позволяя притянуть к себе. Её мягкость сводила его с ума. — Я рассчитывала тебя смутить, что ли. Не знаю. Меня подбешивает, что ты всё знаешь наперед.

Петр прижал Олю плотнее, насколько позволял гипс. Она не сопротивлялась, прильнула к нему.

— Смирись, женщина.

— Громов, ты не прифигел?

Он молчаливо довольно хохотнул.

— Можешь считать, что генерал Громов тебя выбрал.

— Выбрал?

— Угу. И присваивает. Здесь и сейчас.

— Точно прифигел.

— Тебя пугает факт возможной беременности?

Если уж пошла такая пьянка, он тоже хотел кое-что выяснить.

Задав вопрос, Громов насторожился. Знал, что ничем не выдал своё волнение, которое тоже оказалось для него внезапным.

Единственная женщина, помимо Нади, которую он хотел назвать матерью своих детей, пыталась запугать его тем, что он в перспективе через девять месяцев может стать отцом. Забавное кино нарисовалось.

— Я всегда хотела большую семью. И детей… Много, — призналась она ему куда-то в шею. Теплое дыхание коснулось шеи Петра. — Меня пугает твой напор. Хочешь прикол?

— Давай.

— Мы недавно с кузиной вспоминали разговор. Про то, что мужчины измельчали и так далее и тому подобное. Что всё реже встречаются те, кто… хм… присваивает. Ты открыто мне об этом говоришь и знаешь что?

Она подняла лицо кверху.

— Что?

— Я трушу.

Петр дотронулся подушечкой большого пальца до её щеки. Погладил. Осторожно. Наблюдая, как на её щеке остается едва заметный след от его прикосновения.

— Не трусь. Не смей даже. Хорошо?

Оля едва заметно кивнула.

глава 22

Оля вспоминала прошедший год. Прокручивала в голове месяцы, прошедшие с рождения Сашеньки. Та ползала по комнате и радовалась новым игрушкам, которыми Петр её фактически завалил.

Итак, пора посмотреть правде в глаза и, наконец, перестать мучиться от глупых сомнений и тревог. С Виталиком у них не ладилось давно. Разлад произошел не вчера и не позавчера. Надо принять эту мысль. С Петром они повстречались в тот день, когда она окончательно порвала с Виталей. Отношения были закончены. Точка поставлена.

В чем причина колебаний Оли? В том, что люди не поймут?

Страницы: «« « ... 910111213141516 » »»