Сердце офицера Кистяева Марина

Нет, он не крутой и не борзый.

Он чертовски везучий.

Несколько месяцев спустя

— Громов, я до сих пор считаю, что наши отношения сверхстранные.

Мужчина отложил в сторону планшет, снял очки для работы с ноутбуком и наигранно грозно свел брови на переносице.

— Соизволь-ка объясниться, женщина. Значит, сидела ты, сидела, довольная и на вид вполне беззаботная, и вдруг тебе что-то стукнуло в твою блондинистую головку. И ты решила эту фееричную мысль озвучить мне.

— Совершенно верно.

Его ироничная речь нисколько не смутила Олю. Напротив, жена откинулась на подушку, которую он ранее подложил ей под поясницу, чтобы было удобнее сидеть, и прямо посмотрела на него.

— Озвучивай.

— Вот смотри. Как происходит у обычных людей…

Петр демонстративно вздернул кверху брови, услышав фразу про обычных.

— Та-ак, вечер перестает быть томным.

— Петь, не паясничай. Я серьезно.

— И я серьезно готов выслушать тебя про отношения «обычных» людей.

— Можно продолжать?

— Давай-давай.

Оля, стараясь сдержать улыбку, рвущуюся наружу, и сохранить деланность серьезного разговора, продолжила:

— Два человека встречаются. Между ними мелькает симпатия, заинтересованность. Они начинают встречаться. На каком-то этапе симпатия перерастает в нечто большее. Они узнают друг друга, понимают, что их жизненные принципы схожи. Переезжают на общую территорию, присматриваются дальше. Потом решают, что им настолько хорошо, что стоит связать судьбы дальше.

Оля замолчала и слегка вопрошающе дернула подбородком кверху, мол, чего молчим, ничего не говорим в ответ.

Петр же кайфовал от тихого вечера. У него начался отпуск. Заслуженный и долгожданный. Он ещё не говорил Оле, но завтра собирался её похитить на целых три дня в полноценное пользование. Валентина Игнатьевна уже в курсе. Наталья Николаевна — тоже и уже выехала. Две женщины, определенно, справятся с годовалой девочкой.

А он свою хотел себе.

Они заслужили уединение.

— Ты забыла уточнить, на каком свидании у них происходит секс. Что там рекомендует глянец? На третьем?

— Ты невыносим! Я серьезно.

— Так и я, блондиночка, — по крови разлилось знакомое тепло. Он обожал дразнить Олю, не переходя границу. Она каждый раз велась. — Ок, не хмурь брови. Давай я тебе расскажу, как происходит у других людей. Пусть и не всегда относящихся к категории «обычных». Есть химия, животный инстинкт. Называй его, как хочешь. Видишь человека, и тебя косит наповал. К черту взаимные интересы, узнавания. Задействованы другие рефлексы, инстинкты, их тоже можно назвать по-разному. Сути не меняет. Тебя тянет к человеку с дикой силой, вопреки всему. И тут уже не играют роли взаимные взгляды на жизнь и интересы. Я думал, вы, девочки, как раз придерживаетесь позиции, что любят не за что-то, а вопреки.

На этот раз подразнить Олю не получилось.

Потому что на его слова она отреагировала довольно странно.

Опустила голову, заминая нижнюю губу зубами. Дурная привычка, от которой он пытался её отучить, правда, пока безрезультатно.

Из белокурой косы Ольги выбилось несколько прядей, она не спешила их заправлять за ухо. Продолжила таинственно молчать, деланно рассматривая аккуратные розовые ноготки.

— Хм, — наконец, протянула она, продолжая прикусывать губу, чем сильнее навевала его на мысли о горизонтальной плоскости. — Поправь меня, пожалуйста, дражайший супруг.

Ещё Петр кайфовал, когда она перенимала его стиль общения. Этому ещё способствовал и Григорий Маркович, ставший частым гостем в их доме. Он после недолгих препирательств согласился вести Сашеньку и вплотную заняться её здоровьем.

— Внимательно слушаю.

— Ты сейчас что-то сказал про любовь. Не хочешь сделать уточнения?

Она склонила голову набок.

— Хм, — повторил Петр, растягивая звуки. — Например, какое?

— Такое, Громов! — вспыхнула Ольга, схватила декоративную подушку и запулила ей в него. Петр, сдерживая смех из последних сил и откровенно наслаждаясь происходящим, отбил подушку. — Мы с тобой поженились, я ношу подаренное тобой кольцо! — для пущей убедительности девушка продемонстрировала обручальное кольцо с нехилым бриллиантом. — Ты утверждаешь, что я твоя от кончиков ногтей до кончиков волос! Но я, черт побери, ни разу не слышала от тебя настоящих нормальных признаний!

— Опять ты про нормальность, блондиночка? — не удержался Петр. Увидев, что жена начала поспешно вставать, ловко передвинулся к ней, перехватил её за располневшую талию и уронил на себя. — И куда это ты собралась? Такой интересный разговор, а ты уже уходишь!

— Знаешь что! — продолжила она пылить, вцепляясь ладонями в его руки и пытаясь разжать хватку. В такие минуты Петр сожалел лишь об одном — что Оля забеременела от него слишком быстро и ему до сих пор не удалость поиметь её в более жестком ритме. Сжать в объятиях, да так, чтобы косточки захрустели, не церемониться, ворваться в лоно на полную длину и яростно брать, выбивая сладкие стоны.

Оля мгновенно затихла, стоило Громову одну руку переместить ей на грудь. Утром Оля призналась, что из-за беременности грудь стала неимоверно чувствительной, особенно соски. Прикосновения к ним вызывали ощущения на грани боли.

— Т-с, а ну-ка замри и не ерзай, иначе разговор мы завершим, не успев начать, — хрипло бросил Петр, возбуждаясь. Честное слово, как малолетний пацан. Жена рядом — и всё: крышу рвет, возбуждение растекается по крови, заполняя мысли. Тем более, когда Оля упирается попкой в пах. Какой мужик тут устоит? Оля набрала в грудь побольше воздуха и… плавно выдохнула, обмякнув в его руках. То, что и требовалось. — Жена, я понял тебя. И услышал. Скажем так, я немного позабыл, что женщинам необходимо не просто знать, ещё и слышать. Я люблю тебя. Сильно. Страстно. Я — солдат, а, как известно, они не знают слов любви. Это про меня, Оль. Я не буду говорить про свои чувства каждый день. Говорю сейчас, маленькая. Теперь наши отношения подходят под определения нормальных?

Оля откинулась ему на грудь и, изогнувшись, отчего её грудь в домашнем платье с глубоким вырезом призывно замаячила перед глазами.

— Нет.

— Нет? И почему это?

— А ты от меня не хочешь ничего не услышать?

Петр собрался сказать, что отлично видит и знает, что она его любит, но в кои веки сдержался.

— Хочу.

Ей это надо… Слова. Пусть… Хотя… Ему тоже всё-таки надо!

— Я тоже тебя люблю. И в отличие от тебя, я всё же, пожалуй, почаще буду говорить о любви.

— Вот и правильно… Вот и умница…

Петр посмотрел в сторону двери. Вроде тихо. Можно потискать любимую женщину.

Его рука нагло направилась к вырезу на платье.

— Петь, ты же помнишь…

Конечно, он помнил! Забудешь тут!

— Эх, так и не потискаю твою грудь как следует в ближайший год…

— Громов!

Ответом ей послужил довольный смех счастливого мужчины.

КОНЕЦ