Лабиринт простых сложностей Романова Галина

Глава 14

На предприятии, где прежде работала бухгалтером Алла Сахарова, Андреева встретили настороженно.

– Мы, кажется, уже встречались, – поджала губы ее начальница, встретив его на первом этаже.

– Совершенно верно, но…

– И мы ответили на все интересующие вас вопросы, – ее аккуратные брови высоко взлетели. – Что снова случилось?

К их разговору прислушивался охранник, отказавшийся впустить его. Именно по этой причине строгой начальнице пришлось спускаться с третьего этажа.

– Появились новые обстоятельства, – ответил он уклончиво. – Мне хотелось бы еще раз переговорить с коллективом.

– Хорошо. Но недолго, прошу вас. Работы много. На место Аллы все еще никого не взяли, и ее работу раскидали по сотрудникам. А это дополнительные нагрузки, – проговорила она, вымученно улыбаясь.

И когда они уже шли к лифту, тихо добавила:

– Только платить за дополнительные нагрузки никто не желает…

Стол Сахаровой все еще был свободен. Правда, прежний порядок на нем был нарушен. На столе громоздилась груда папок с документами и стояла картонная коробка. За тремя другими столами сидели коллеги Сахаровой, с напряженным вниманием рассматривающие что-то в своих мониторах.

– Девочки, отвлекитесь ненадолго, – скомандовала начальница, чуть подталкивая Диму в отдел. – У товарища капитана появились вопросы в связи с убийством Сахаровой.

В прошлый раз она называла ее Аллочкой и добавляла, что она бедная. И горестно качала головой. И девочки реагировали в прошлый его визит несколько иначе. Кто-то горестно охал, кто-то даже прослезился. Но никто не казался столь равнодушным и сердитым, как теперь.

– Вы простите, что приходится отвлекать вас от работы, – начал он с приветливой улыбкой, усаживаясь за стол Сахаровой. – Но так вышло, что с той девушки, которую арестовали по факту убийства вашей коллеги, сняли подозрения.

– И ее выпустили? – выглянула из-за монитора девушка, чей стол был справа от стола Аллы.

– Да. Под подписку о невыезде.

– И вам теперь нужен новый подозреваемый, поэтому вы здесь? – глянула вторая девушка на Диму – с ядовитой ухмылкой, поигрывая карандашом, зажатым между пальцев. – Среди нас станете искать?

– Если понадобится, да, – вдруг решил он стать строгим, раз его приветливая улыбка не возымела действия. – Прошу вас ответить на мои вопросы. Чтобы мне не пришлось вызывать каждую повесткой к себе в кабинет.

– Начинается! – фыркнула зло третья девушка, оттолкнулась от стола, отъехала в рабочем кресле до стены, скрестила руки перед грудью. – Спрашивайте, товарищ начальник. Угрожать потом станете.

– Я не угрожаю. А говорю, как могут развиваться события.

Он покрутил головой. Заметил на тумбочке за столом Сахаровой чайник и снова попытался растопить лед, попросив чаю.

Одна из девушек нехотя поднялась и захлопотала. Две другие приняли совершенно одинаковые позы: скрестив руки перед грудью и уставив на капитана неприязненный взгляд. Чем он лично заслужил такое отношение, он не знал. И предпочитал оставаться в неведении. Выяснять это не было ни времени, ни желания.

– Спасибо, – поблагодарил он, принимая из рук девушки, которая назвалась Светланой, чашку с чаем с самой настоящей заваркой, а не из пакетика. – Милые девушки, я прошу каждую немного отвлечься от работы и попытаться вспомнить все, что могло бы помочь нам в расследовании.

– А откуда же нам знать, что вам интересно? – подала голос от двери начальница.

Она там простояла все это время тихо, не меняя позы.

– Все! О чем думала, о чем говорила, что любила, что ела на обед… – Он глотнул чая, нашел его превосходным и обласкал взглядом Светлану: – Спасибо за чай.

Девушки вразнобой начали что-то вспоминать. Так, всякие несущественные мелочи. Но он благодарно кивал головой, словно сведения были первостатейной важности. И на каждую говорившую внимательно смотрел, вытягивая в ее сторону шею.

Всякого словесного мусора набралось немало. Он узнал, например, что всем цветам в природе Алла предпочитала полевые ромашки. Что любила борщ без сметаны. А пельмени непременно жареные. Родственников ее они не знали, но Алла как-то обмолвилась о троюродном брате по материнской линии, который очень активно принялся ей помогать после смерти родителей. Но когда она отказалась его прописывать в своей квартире, он исчез. Ни фамилии, ни имени, ни возраста его девочки не знали. Если Алла и упоминала их, запоминать это было некому и незачем.

– Квартира у нее большая и по теперешней рыночной стоимости… – начал он осторожно развивать тему.

– Ай, бросьте! – фыркнула Светлана, успевшая подлить ему еще чаю. – Там ремонт двадцать лет не делался.

– Света, ты не права, – сдержанно не согласилась с ней начальница. – Кому сейчас нужен ремонт? Все всё делают под себя. А квартира в самом деле дорогая. Алла хвасталась.

– Хвасталась чем? – насторожился Дима.

– Что, если соберется ее продать, разбогатеет.

– Она собиралась продать квартиру? К слову, мы не нашли в ее вещах оригиналов документов на квартиру. Одни копии. Не знаете, где она могла их хранить? В ее вещах не нашлось? – он кивнул на картонную коробку со всякой канцеляркой на ее столе. – Это же ее вещи?

– Да. Ни у кого не поднимается рука все это выбросить, – погрустнела неожиданно начальница, ее аккуратные бровки сошлись на переносице. – Там всякий хлам, по большому счету. Блокнотики, записочки. Номера телефонов на бумаге для заметок. А чьи номера?.. Но документов на квартиру в коробке точно нет. И в столе их не было, и в сейфе. Деньги она там иногда хранила. Это да.

– Большие деньги?

– Ну… Бывало по-разному. Иногда копила на что-то.

Начальница оттолкнулась от притолоки, которую подпирала все это время. Выкатила из-за стола Аллы кресло и уселась в него, изящно переплетя ноги в щиколотках.

– Она не всегда там деньги хранила, Галина Викторовна, – подала голос одна из девушек. – Она их домой забирала. А приносила всегда накануне свидания с этим ее престарелым хлыщом.

Ее симпатичное личико брезгливо сморщилось. И Дима, поняв, о ком идет речь, все же уточнил:

– Свидание имеется в виду с Иваном? С Грабовым?

– Фамилию его не знаю, но называла она его Ванечкой. Я еще как-то пошутила над ней. Говорю: Аллочка, как же так, Ванечка, Ванечка, а как свидание, ты деньги сюда тащишь. Боишься, что ограбит?

– И что она ответила?

– Она засмущалась страшно. Даже ладошкой себя по губам похлопала. А потом говорит: не то чтобы я ему не доверяла. Я, говорит, лишаю его соблазна. Увидит столько денег, вдруг захочет их у меня забрать. И мне придется его прощать за это. Он будет мучиться чувством вины. Нельзя так… – Девушка пожала плечами и с сомнением проговорила: – Странная позиция, конечно. Но она во всем этого придерживалась. И даже советы нам давала. Говорит, не желаете, чтобы вам изменили, не оставляйте возлюбленного в одиночестве. Нельзя, чтобы им овладело искушение.

– Получается, она не догадывалась, что Грабов параллельно крутил роман еще с одной девушкой? – Дима поставил на стол Сахаровой опустевшую чашку.

– Нет, конечно! Это бы ее убило!

– Это ее и убило, – грустно изрекла начальница, выразительно глянув на часы. – Вы нас простите. Рабочий день.

– Да-да, я уже почти за дверью. – Капитан встал и потянулся к коробке. – Я могу это забрать? Вдруг там найдется что-то важное для следствия?

Они не только не стали препятствовать. Они даже обрадовались, что ее вещам наконец-то найдется применение и их не придется нести на свалку. И Светлана даже вызвалась проводить Андреева, помогая открывать все двери на его пути.

– А что будет теперь с ее квартирой? – неожиданно поинтересовалась она перед тем, как уйти с улицы, куда вышла вместе с ним.

– Не знаю. Если не найдутся родственники, возможно, отойдет государству.

– Да бросьте! – досадливо поморщилась она и сощурилась от яркого солнца, бьющего ей прямо в глаза. – Она завещала ее совершенно точно. Кому – не знаю. Но при мне однажды договаривалась по телефону о встрече с каким-то нотариусом. Если повезет, найдете его номер в коробке. Алла никогда не выбрасывала бумажки с телефонами. Правда, не всегда подписывала, чей номер.

Диме захотелось прямо здесь и сейчас вытряхнуть содержимое коробки на асфальт и начать звонить по всем номерам, которые когда-то были записаны размашистым почерком Сахаровой на бумажках для заметок.

– Наверное, она все же ее завещала, раз вы не нашли оригиналов документов, – продолжила рассуждать Светлана. – Или подарила этому хлыщу! А деньги?

– Что – деньги? – он нетерпеливо переминался с коробкой в руках.

– Вы нашли в ее квартире деньги?

– Да, нашли. В шкатулке с украшениями порядка пятидесяти тысяч.

– Долларов?

– Нет, что вы, – он коротко хохотнул. – Рублей, конечно же.

– В смысле?! – она нахмурилась и подозрительно глянула на него из-под низкой челки. – А куда же подевались остальные? За пару дней до гибели Алла забрала из сейфа все свои сбережения. А это ни много ни мало около восьмисот тысяч. Вы их не нашли?

– Так… – у него даже в глазах потемнело, то ли от яркого солнца, то ли от неожиданно свалившихся на него новостей. – Идемте за мной.

Он дошел до своей машины на стоянке, слыша частый стук ее каблучков за своей спиной. Убрал коробку на заднее сиденье. И, обернувшись к Светлане, спросил:

– Почему только сейчас, Света? Почему только сейчас вы так откровенны со мной? В прошлый раз вы рта не разомкнули.

Она с силой втянула в себя воздух, выдохнула и, начав накручивать на указательный палец правой руки прядь волос, произнесла:

– Потому что вы пришли снова.

– В каком смысле? – нахмурился Дима.

– В первый раз вы пришли просто так. Мы же не дурочки, понимали, что ваш визит обусловлен инструкцией. Пришли, задали дежурные вопросы, ушли. А почему? А потому, что убийца уже была арестована. И вам особо колыхаться было незачем. Но теперь же все поменялось. Теперь, когда подозревать некого, вы станете ходить и ходить. Задавать свои вопросы. То там что-нибудь всплывет. То сям. Все начнут указывать на меня пальцем и утверждать, что я с Аллой была ближе всех. И она часто делилась со мной своими тайнами. Хотя какие там тайны-то! Так, обычная бабская меланхолия. – Света выпустила прядь волос из рук и доверительно подалась в его сторону. – И я решила, что лучше я вам все, что знаю, расскажу сама. Без лишних наводок и вопросов. И без лишних визитов к нам в офис. Начальство видели как нервничает! И да, на будущее, если вдруг вам захочется попытаться повесить на меня убийство Аллы… В тот вечер у моей мамы был юбилей. И мы праздновали его в кругу родных в ресторане. Все под камерами. Так что не теряйте времени еще и на меня. Только из-за того, что я вдруг решила с вами пооткровенничать.

Он кивнул, сочтя ее объяснения логичными. Провел по лицу ладонью, подавляя раздраженный вздох. Потребовал:

– А теперь четко и по пунктам: откуда у Аллы такие деньги, что она говорила по этому поводу, когда забрала их и зачем, раз собралась встретиться с соперницей? Что-то знаете, Светлана? И откуда вам известна точная сумма?

Она начала отвечать, но будто оправдывалась:

– Откуда деньги – не знаю. Она умела копить. Не особо себя баловала. Видимо, долго собирала. Как я узнала? А мне просто стало любопытно, с чем это она так носится? То принесет, запрет в сейфе в плотном конверте, то заберет обратно. Потом шепнула мне, что это деньги. Украсть у нас, конечно же, некому. Но пересчитать-то их не было запрещено. И я пересчитала, когда Алла с девочками ушла на обед. А там восемьсот четыре тысячи. – Она все время смотрела в землю и, возможно, уже жалела о своей откровенности. – Алла забрала деньги домой накануне гибели. Я тут долго думала… Зачем? Зачем, раз к ней в дом должна была прийти ее соперница? Она от Ивана эти деньги скрывала, а тут вовсе чужой человек… Зачем? И мне только одна мысль приходит в голову.

– Какая? – поторопил ее Дима, мрачнея с каждой минутой все больше.

Еще один виток, еще один поворот в лабиринте неясностей.

– Может, она хотела откупиться от нее? Хотела предложить ей денег за своего Ванечку? Ну… Чтобы та девушка от него отстала. А каким еще может быть объяснение?..

На первый взгляд будто логично, но денег, которые исчезли из квартиры Сахаровой, у Ирины не нашли. Все, что было в ее руке, – это окровавленный нож. Сумочка валялась на лестничной площадке. Но там тоже не было денег.

Усаживаясь в машину, Дима так матерился, что у самого покраснели уши.

– Снова я виноват, получается, товарищ подполковник, – покаялся он, докладывая Хмельновой о результатах своего визита в офис, где прежде работала Алла Сахарова. – Если бы я в прошлый свой визит попытался разговорить их, как сегодня, мы бы…

– Замолчи, капитан. Очень мне нужно твое самоедство, – проворчала Хмельнова. – Никто не мог знать, что Сахарова была такой экономной. И в прошлый раз они тебе даже ее вещей не отдали. Что сказали? Что ты можешь сам поискать в ее столе. Ты искал? Искал. Нашел что-то важное?

– Там ничего не было. Никаких блокнотов, никаких заметок. Только папки с документами.

– Во-от… – Хмельнова тяжело вздохнула. – Темнят коллеги. Может, они и деньги ее из сейфа забрали? Узнали, что ее убили, и денежки поделили между собой. Господи, даже не знаю, как начальству докладывать! Была одна подозреваемая, а теперь целый взвод! Ладно, капитан, возвращайся на свое рабочее место и ищи в ее записях нотариуса.

Глава 15

Чем была славна его жизнь? Илья Александрович подумал, поглаживая кончиками пальцев кожаные подлокотники рабочего кресла. И, подумав, сделал вывод.

Репутацией! Да, у него не один год ушел именно на то, чтобы заработать репутацию порядочного, неподкупного, надежного душеприказчика. Так он любил себя называть. Так любили себя называть его дед и отец, которые передали ему семейное дело по наследству. И еще они любили повторять, что неважно количество клиентов, важна репутация. И он старался. И он над этим работал.

В девяностые, когда его пытались привлечь к оформлению незаконных сделок, он вообще закрылся, залег на дно. Просто сказался тяжело больным, и все. Чтобы отстали и не убили за несговорчивость бандиты. Чтобы не трепали нервы рейдеры, отжимающие у развалившегося государства завод за заводом.

Пересидел. Перетерпел. Зато остался честным и неподкупным. И теперь к нему очередь на неделю вперед. Записываются люди, прослышав о том, что он их секреты под дулом пистолета не выдаст.

– Я так и не пойму, молодой человек, чего именно вы от меня хотите? – глянул он на визитера поверх очков в тонкой оправе из настоящего золота.

– Я хочу знать, кому завещала свою квартиру Сахарова Алла Геннадьевна?

Парень, назвавшийся капитаном полиции, заметно нервничал. Ему было неуютно в сумрачном кабинете, полном мебели темного дорогого дерева. Ему было не по себе под насмешливым взглядом хозяина кабинета.

– Вы, молодой человек, наверняка осведомлены, да, что я не имею права разглашать подобные вещи?

Илья Александрович Веригин сделал вид, что подавляет зевок. Хотя спать ему совершенно не хотелось. Ему хотелось поскорее выпроводить настойчивого капитана и заняться делами, коих скопилось немало за три дня его бездействия. А все почему? Потому что супруга под выходные увезла его с внуками за город и заставила выспаться, походить босиком по пляжу, выкупаться в ледяной воде озера. Он поначалу ворчал, пытался сослаться на насморк. Но она была непреклонна, он подчинился. И потом был ей страшно благодарен. Особенно за тихие вечера во дворе дачи возле клумбы с флоксами. Они пили все вместе чай, угощались низкокалорийной выпечкой, которую она захватила с собой из города. И говорили много, мило, информативно. О жизни и занятиях внуков за эти три дня он узнал гораздо больше, чем за весь минувший год.

Три дня пролетели незаметно. Он посвежел, набрался сил. И да, сегодня утром собирался засесть за работу. И тут этот капитан! Настырный, бледный – разозлился, что его так приняли. Илье Александровичу было ясно, что от него просто так не отделаться. Парень от уговоров перейдет к угрозам. Станет при нем звонить каким-нибудь проверяющим. Даже попытается ему нагадить, но…

Но он не учел одного! У Ильи Александровича была безупречная репутация. И не только в среде его обычных, рядовых клиентов. Но и среди очень влиятельных лиц, которые, в свою очередь, тоже являлись его клиентами. И один звонок одному из этих лиц поставит крест на всей дальнейшей карьере этого славного парня, бледнеющего от злости в гостевом кресле.

– Вы просите о невозможном, товарищ капитан. Для разглашения подобной информации у вас должно быть соответствующее распоряжение прокурора. Оно у вас имеется?

Его у него не было. Иначе он начал бы разговор именно с этого, потрясая перед его глазами необходимой бумагой.

– Вот видите, – укорил его взглядом Илья Александрович. – Вы стоите на страже закона и порядка. Требуете от граждан законопослушания. А сами пытаетесь попрать все то, что проповедуете. Это неправильно.

– Я понял, – угрюмо глянул на него парень. И неожиданно скупо улыбнулся. – Если честно, я особо и не надеялся. Зная вашу репутацию…

– Какую репутацию? – насторожился он сразу.

Ему было не просто любопытно. Он ревностно стерег всякое упоминание в обществе о себе.

– Репутацию порядочного человека, – ответил парень, не подслащивая голос лестью. – Просто решил попробовать. Думал, может, выгорит. Ладно, приду с постановлением от прокурора.

Илья Александрович еле тронул высокомерной улыбкой уголок рта. Он не был уверен, что прокурор выдаст этому парню подобный запрос так скоро.

– Что такое? – изобразил изумление парень, бледнея еще сильнее. – Вы и с прокурором дружбу водите? Ах ты… Тогда дела мои никуда не годятся. Пойду писать рапорт на увольнение.

И никуда не пошел. Так и остался сидеть в кресле для посетителей, спинка у которого была жесткой и неудобной, в виде подковы.

Ну-ну…

– Такой бред с этим делом Сахаровой, вы не можете себе представить, – оборвал минутную тишину капитан, закидывая ногу на ногу и сцепляя пальцы в замок на колене. – Убили в подъезде после того, как она встретилась за бутылкой вина со своей соперницей. Представляете, некий Грабов Иван – ловелас недоделанный или перезрелый, не знаю, как охарактеризовать, – крутил роман с этими девушками практически одновременно. С Сахаровой, которая является, то есть являлась вашей клиенткой, встречался у нее дома. А со второй девушкой все по отелям и загородным гостевым домам. Казалось бы, что такого? Имеет право. Но… Но сдается мне, что этот – с позволения сказать – мужчина использовал дурочек.

– Каким же образом? – поторопил его Илья Александрович, принимая правила игры, когда капитан умолк.

– Он им накануне трагедии сказал, что собирается уехать далеко и надолго. Обеим, замечу! И что он не хотел бы ехать один. И каждая возомнила, что он желает взять с собой непременно ее. Уж каким таким образом Сахарова узнала о сопернице, мне неведомо. Но она пригласила ее к себе на разговор.

– И та приняла приглашение? – изумленно вскинул брови нотариус.

– Да. Новикова пришла к своей сопернице. Они открыли бутылку вина, говорили, видимо, поссорились, выбежали из квартиры Сахаровой. Помчались вниз по лестнице. И двумя этажами ниже Новикова убила Сахарову несколькими ударами ножом.

– Ужас, – отреагировал Илья Александрович, поскольку считал, что должен был как-то отреагировать, хотя бы из вежливости.

– Да. Все выглядело именно так. Жильцы выглянули из квартир на крик. Увидели окровавленную Новикову с ножом в руке, у ее ног – обездвиженное тело вашей клиентки, вызвали полицию.

– Послушайте, послушайте, – беспокойно завозился в своем кресле Илья Александрович и с легким негодованием возмутился: – Я не говорил вам, что некая Сахарова является моей клиенткой.

– Но ваш номер был в ее бумагах. И она звонила вам. Неоднократно! – поднял вверх подрагивающий палец капитан, чуть розовея лицом. – И ваши разговоры длились с ней от одной до пяти минут. И если мне не изменяет память, а она редко мне изменяет, таких звонков насчитывается пять.

Для наглядности гость расцепил пальцы на коленке и выбросил в воздух растопыренную пятерню.

– Вы же не станете утверждать, Илья Александрович, что она всякий раз звонила вам без причины. Или просто поболтать. И я даже не стану вас подозревать в отношениях с ней, поскольку, зная вашу репутацию, подозревать вас в адюльтере с клиенткой просто глупо.

Он все-таки нашел, чем зацепить его внимание. Умный парень. Илья Александрович слегка прокашлялся, но не стал никак комментировать.

– Из всего вышесказанного я сделал вывод, что Сахарова – ваша клиентка. Была… – с нажимом поправился капитан.

– Допустим, – нехотя кивнул нотариус, осторожным движением поправляя узел шелкового платка в вырезе ярко-синей рубашки. – Но для чего вам знать о наших с ней делах? Убийца найден. Сидит за решеткой.

– Уже нет, – сокрушенно вздохнул капитан. – Экспертиза установила, что Новикова не могла убить Сахарову по ряду причин. Кто-то сделал это за нее. И вложил ей в руки нож, обездвижив перед этим на несколько минут.

В кабинете повисла тишина. Илья Александрович напряженно размышлял. Капитан ждал.

– Вы хотите сказать, что убийца должен был быть весьма заинтересован в смерти Сахаровой? – обронил он через какое-то время с плохо распознаваемой интонацией, то ли озадачен был, то ли раздосадован.

– Да. У него должен был быть серьезный мотив для убийства. – Капитан наконец-то встал с места и сделал пару шагов в сторону двери, не забывая смотреть на него проникновенно. – Илья Александрович, что-то подсказывает нам, что мотивом могла быть квартира, которую Сахарова кому-то завещала. Если бы вы позволили мне взглянуть на заверенное вами завещание…

– Нет, – отрезал нотариус, поднимаясь с кресла, решив проводить гостя за дверь.

– Хорошо, не показывайте мне документ. Просто скажите, кому она ее завещала?

– Нет. – Он широко распахнул дверь своего кабинета и призывно глянул на капитана. – Простите, но вам пора.

– Хорошо… Я уйду. – Он встал в дверном проеме, почти касаясь крепкими мускулами рук пуговиц на ярко-синей рубашке нотариуса. – Хотя бы просто кивните утвердительно или отрицательно!

Илья Александрович послал ему вопросительный взгляд.

– Это Грабов? Квартиру наследует Грабов?

Он коротко кивнул и буквально вытолкал настойчивого парня из кабинета. И стоило ключу в замке его двери повернуться, как накатило разочарование.

Он только что распрощался с уважением к самому себе. Он позволил себя уговорить…

Глава 16

Его привезли в отделение полиции и оставили одного в комнате для допросов: плохой признак. Просто отвратительный. Если поначалу он насторожился, то теперь откровенно нервничал. Он загадал: если допрос поведет молодой капитан Андреев, который приезжал к нему домой, то это еще неплохо. Тот хоть и дослужился до капитана, не производил впечатления суперсыщика. Искрометностью мышления не отличался. Интуицией, коей могли похвастаться реально матерые опера, не обладал. Пусть бы лучше он его допрашивал.

А вот если на стул перед ним усядется подполковник Хмельнова, дело дрянь. Она очень серьезный соперник в разговорном батле. С ней надо держать ухо востро. Можно и сболтнуть лишнего. Она мастер на всякого рода словесные выпады. Он же наводил о ней справки, как только дело по обвинению Ирины тормознулось. И информация была настораживающей.

Вообще-то он их ждал. Это и понятно: дело вернулось к отправной точке, как только стало известно, что Ирина не могла зарезать соперницу в силу физиологических причин. Понятно, что они заново будут опрашивать всех, кто хоть каким-то боком с этими девушками соприкасался.

А он с ними соприкасался не только боками!

Сидя на стуле в допросной, Грабов фыркнул. Смешными вышли размышления. Если выйдет пошутить с Хмельновой или капитаном Андреевым, оценят они его юмор, нет? Тут ведь главное в тему попасть. Могут и вместе поулыбаться.

Дверь, за которой в коридоре дежурил конвоир, приоткрылась. Вошла она – подполковник полиции Хмельнова.

– День добрый, – стараясь быть галантным, он приподнял зад от стула.

– Сидите, сидите, Грабов. Вам еще долго предстоит сидеть.

Это она тоже решила пошутить? Ну-ну, дама в погонах. Бабушка надвое сказала, кто и сколько будет сидеть.

– Итак, начнем все сначала… – размашистым жестом Хмельнова распахнула кожаную папку и принялась перекладывать бумаги, хотя вряд ли в этом была необходимость. – Вот здесь у меня имеется интересный документ, гражданин Грабов.

За ее многозначительную ухмылку ему тут же захотелось ударить ее по лицу. По красивому, породистому лицу: с высокими скулами, аккуратным носом, красивой линией рта. Захотелось стереть эту ухмылку, не обещающую ему ничего доброго, кулаком. Превратить ее природное совершенство в смесь из костей, кожи и крови. Неожиданно его затошнило от собственных мыслей. И он ухмыльнулся в ответ. Но не на ее многозначительное заявление. А на оценку собственной неспособности сотворить подобное. Он никогда не был кровожаден.

– Что за документ, товарищ подполковник?

– Завещание Сахаровой, – обрушила она на него те самые новости, которых он боялся.

Как они могли так быстро докопаться?! Как? Нотариус, оформивший документ, славился своей неприступностью. И связями. Они не могли заручиться поддержкой прокурора так скоро, поскольку Илья Александрович был с ним лично знаком. Неделя-две ушли бы у них на ожидание соответствующего запроса. Время бы потянули.

– И?

Иван вопросительно задрал подбородок, закинул ногу на ногу, хотя они казались ему деревянными. Если бы не стол, ноги торчали бы разведенным циркулем. Руки разложил на столе: локти широко расставлены, пальцы в замке.

– Квартира Сахаровой завещана вам, гражданин Грабов, – постаралась пригвоздить его Хмельнова презрительным взглядом. – Только не врите мне, что вы этого не знали!

– Допустим. – Он сделал паузу и почувствовал, как левая нога сползает с колена. – Допустим, я знал. И что это меняет?

– Многое, Грабов. Это меняет почти все. Это меняет подозреваемого в ее убийстве в том числе. У вас был мотив. Серьезный! Эта квартира, по оценкам специалистов, стоит порядка двадцати миллионов рублей.

– И что? Моя квартира стоит больше полусотни миллионов, – он старательно изобразил равнодушие. – Кому завещала квартиру Алла – ее личное дело.

– Вы знали о завещании и соврали нашему сотруднику. Почему?

– Не счел нужным болтать. – Он кисло улыбнулся. – И что такое завещание? Это не дарственная, не договор купли-продажи. Завещание можно в любой момент аннулировать. Переписать.

– Но чтобы это сделать, надо быть в живых. Сахарова не успела до своей смерти. Вы убили ее, Грабов?

Ему вдруг захотелось заржать в полный голос оттого, как Хмельнова нагнетала своим громовым голосом обстановку. Думала, наверное, что он сейчас согнется, задрожит, примется каяться во всех своих и не своих грехах тоже.

– Уважаемая Маргарита Сергеевна… – мягко и вкрадчиво заговорил Иван. – Для того чтобы попытаться убить ее, мне действительно нужен был веский мотив и возможность это совершить. Я не имел ни того, ни другого. Завещание на квартиру? Я не идиот, чтобы так подставиться. Если вы внимательно изучили мою биографию, то узнали, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не подставлялся. А убить девушку после того, как она завещала мне свою квартиру, – это как раз подстава. Это первое… Второе… Как я уже говорил вашему сотруднику, я не звонил ей в вечер убийства. И с каким мужчиной она вела беседу при Ирине, мне неведомо. Думаю, вы уже проверили мои звонки и убедились, что я ей не звонил. Возможно, это была просто игра. Блеф! Чтобы вывести соперницу из себя. Третье… На вечер ее убийства у меня железобетонное алиби. Так, кажется, у вас говорят?

– Ваше алиби требует проверки, – скупо поджала губы Хмельнова, прикрывая папку.

Было ясно, больше ни одного кролика из этой чертовой «шляпы» она не извлечет.

– Я могу вам в этом посодействовать, – не меняя интонации, проговорил Иван и полез за телефоном в задний карман джинсов. – У меня куча фотографий того вечера. Я отдыхал за городом.

– Вы говорили. И даже показывали нам чеки с заправок и за аренду номера. Но не говорили, с кем вы были.

Он выдержал паузу и обронил с улыбкой:

– С девушкой. Она есть на фото. И да… – он приложил ко рту ладонь ребром и громко прошептал: – Ее данные у меня тоже есть. Можете проверить. Пересылаю наши фото, товарищ подполковник.

– Проверим…

Хмельнова рассеянно листала присланные фотографии, не делая попытки их увеличить и рассмотреть подробнее. Она была умной и понимала, раз он так открыт, значит, все сказанное им – правда.

– Убедительно, – кивнула она нехотя. И тут же колко глянула. – Экий вы, Грабов, гуляка. Двоих свели в поединке, с третьей уехали на свидание.

– Вот уж поединок – не моя идея. Алла принимала решение. С нее и спрос. Ну и с Ирины тоже. Делить, понимаешь, меня вздумали. – Он противно выпятил губы, изображая обиду. – Еще и подставила меня, завещав квартиру.

– Но вы-то, как я понимаю, не были против такого подарка? – задала она последний вопрос перед тем, как выйти из комнаты для допросов.

Он тоже поднялся с места, понимая, что не задержан. И с легким смешком произнес ей в спину:

– Нет. Против я не был…

Выйдя из отделения полиции на улицу, он понял, что страшно устал. Напряжение было адским. Хмельнова отслеживала каждый его вздох, каждый поворот головы. Захотелось домой, снять с себя всю одежду, казавшуюся зловонной после того, как он сидел на стуле для преступников. Встать под душ и забыться. А потом сварить себе кофе. Напиться его до кругов в глазах. Чтобы как следует прочувствовать его неповторимую горечь, которой мог бы запросто лишиться, усядься он на нары. Без кофе он не мог. И без свободы тоже. Без комфорта еще. И без солнца этого агрессивного, высушившего траву до сенного хруста.

Господи, какое счастье, что он позаботился об алиби!..

Нетвердой походкой он дошел до своей машины. Сел в нее, тут же заперев изнутри. Нашарил бутылку воды в кармане двери. Выпил залпом почти пол-литра. И тут же полез под свое сиденье. Нашарил там старый телефон, включил и сразу же набрал нужный номер.

– Алло… Это я…

– Я поняла, – ответил ему женский голос. – Как все прошло?

– Нормально. Тебе будут звонить. Может, и вызовут. И будут задавать вопросы о нашем с тобой вечере.

– Я готова.

– Но мы не продумали одно: как мы с тобой познакомились? На этом можно попасться.

Женский голос из трубки пропал. И дыхания не стало слышно. Иван подумал, что она отключилась. Отвел телефон от уха, глянул. Нет, секунды бегут.

– Алло!

– Я здесь.

– Так как мы с тобой познакомились? – поторопил он, устав слушать тишину. – Не говорить же им правду!

– Нет, конечно, – отозвалась она со вздохом. – Это наказуемо.