Лабиринт простых сложностей Романова Галина

Глава 17

– Опять ты?!

Харин раздраженно повел шеей, рассматривая накачанного красавчика, только что преградившего ему дорогу. Он вообще-то шел домой после смены. Вышел на остановке из ведомственного автобуса и шел домой. Там его ждала порция макарон. В кармане спецовки лежала банка тушенки. Диспетчер Маша откуда-то начала возить и продавать им с хорошей скидкой. Тушенка была хорошей, с кусочками мяса и лавровым листом. Он уже две банки съел. Понравилось. И сейчас собирался открыть третью и вывалить содержимое прямо в кастрюлю с макаронами, которые он успел сварить утром.

И тут снова Бугров.

– Слушай, я к тебе без претензий. – Парень шагнул к нему, протянул руку. – Давай без нервов.

– Давай. – Харин вздохнул и пожал руку. – Только недолго. Я жрать хочу. С работы только что.

– Слушай, а давай я тебя угощу. Тут кафе в двух шагах. Там готовят убойно. Я как-то обедал, когда за тобой присматривал.

– Ну, прямо кошки-мышки, – развеселился Игорь. – Я присматриваю, за мной присматривают, за тобой наверняка тоже.

– А за мной кто? – округлил тот недоуменно глаза.

– Тот, кому ты мешаешь, к примеру. – Харин хитро прищурился. – Ты же ведь кому-то мешаешь своим постоянным присутствием рядом с ней.

– В смысле? – Бугров смотрел озадаченно. – Кому я могу мешать, если у нее никого нет? Партнерша ее бросила.

– Она ее бросила или Ангелина ту выгнала? Ты не уточнял? – Харин положил руку на живот. – Слушай, если хочешь говорить долго, идем в кафе. Собирался угощать? Угощай. Шашлыка хочу. Забыл, какой у него вкус.

Шашлык сегодня в обеденный перерыв жарили бригадиры на стройке. Ушли подальше с глаз, поставили несколько кирпичей, на них пристроили арматурную сетку. И прямо на нее наложили мяса. От запаха, которым накрыло объект, у Харина лично сворачивало кишки. Последний раз он жарил шашлык с семьей в саду перед домом. Это когда у него еще была семья. В другой жизни, лет сто, кажется, назад.

Внутрь кафе Харина в спецовке отказались впустить. Предложили столик на улице, под навесом. Они сели напротив друг друга. Харин тут же схватил с тарелки кусок лаваша, который принесли сразу. Окунул его в соус и начал есть.

– Извини. Оголодал, – глянул он на Бугрова исподлобья. – Так что хотел-то?

– Я хотел поговорить об Ангелине, – сделал тот вступление и умолк.

– Это я уже понял. Конкретнее.

– Как ты думаешь, ее нетрадиционная ориентация – это правда или ширма? – он жалко улыбнулся. – Понимаешь, она меня футболит, мотивируя, что любит девочек, а я ей не верю.

– И правильно делаешь, – ухмыльнулся Игорь и помотал куском лаваша в воздухе. – Таким, как она, нельзя верить в принципе. А ей особенно. Она же… Она растлена была еще с малолетства. Пошла у кого-то на поводу, чтобы соблазнить меня. Чтобы разрушить мою жизнь. А зачем?

– Да, зачем?

– Она и сама не знает. Мать с отчимом ей велели, она и сделала, как они велели. А почему так вышло, она не знает. Я же говорил с ней недавно. Меня же гложет это вот тут… – Харин ударил себя в район сердца кулаком. – Она в непонятках. Утверждает, что на меня ей пальцем мама указала. Может, и прав был тот следак, что предположил во всем этом происки моей супруги.

– А ей зачем это было?

– Чтобы развестись.

Харин откинулся на спинку стула, когда подошла официантка не с тарелкой, с целым блюдом огромных кусков жареного мяса, засыпанных сверху тонкими кольцами маринованного лука. Глаз не отвести! Он такого много лет не видел так близко: протяни руку, возьми и съешь.

– Зачем так сложно? – изумился Бугров. Он отказался от мяса, мотнув головой. – Просто развелась бы, и все.

– Дом… Ей достался мой дом: большой, добротный, в хорошем месте. Реши она со мной развестись, просто загуляв, я бы ее выставил. И детей не отдал бы. А так… У нее все получилось. Извини. Я поем.

Бугров встал и заходил по кромке газона, отгороженного от территории открытого кафе простым бордюрным камнем. На Харина, глотающего мясо, он не смотрел.

– Слушай, а можно я остальное с собой заберу? Мне столько не съесть, – на блюде осталось больше половины.

– Да, конечно, сейчас скажу, чтобы контейнер принесли. – Бугров вернулся за стол, разложил на нем локти, глянул проникновенно. – Так что думаешь: она с девочками или с мальчиками?

– О господи! – Харин провел рукой по лицу, пытаясь избавиться от дремоты, смыкающей ему глаза. – Это все, что тебя интересует?

– Ну да… На данный момент, – поправился он. – А что еще-то?

Харин побарабанил пальцами по столу. Понаблюдал, как официантка складывает в контейнер недоеденный шашлык, сверху засыпает лук, плотно закрывает, убирает в пакет и пододвигает к нему поближе с вежливой улыбкой. Он кивком поблагодарил ее. Подумал, что этого мяса ему хватит еще дня на четыре. Если учесть, что макарон у него три пачки, то до конца недели деньги он может вовсе не тратить. И тут накатило отчаяние. Просто физической болью прострелила мысль: во что превратилась его жизнь?! Он – уважаемый человек, пусть и со своими слабостями – за еду беседует с каким-то жлобом. Выворачивает ему свою душу наизнанку. Позволяет ему думать о себе как о продажном и никчемном человечишке. За кусок мяса продает свое время.

Омерзительно!

– Ты знаешь, такие мрази, как она, могут спать с кем угодно. Не брезгуют никем.

– Это ты сейчас вора Сержа Золотого имеешь в виду? Старый же, ну! Дряхлый, лысый, а она с ним… – Бугров трижды облизнул пересыхающие губы.

– Что она с ним? – Харин неторопливо потягивал чай, который полминуты назад поставила перед ним официантка.

– Спит!

– Это вряд ли, – покачал он головой с сомнением. – Может, он и был ее клиентом в прошлом, но сейчас их связывает нечто иное.

– И что же? – Бугров протянул руку и схватил его за локоть. – Говори, не темни!

– Я бы на твоем месте понаблюдал за ней в клубе.

– А я что, по-твоему, делаю? – парень помотал головой и разочарованно глянул. – Я с нее там глаз не спускаю.

– Ты смотришь не туда, Бугров, – хохотнул Харин. – Ты смотришь на тело, а надо смотреть, что это тело вытворяет.

– У шеста, что ли? – его лицо вытянулось.

– Нет. До шеста и после.

– И что же, по-твоему, Ангел делает?

– Она толкает дурь, – обронил он. Встал, подхватил пакет с шашлыком и шагнул от стола. – Мне так кажется. Все, мне пора. Спасибо.

Он успел сделать лишь пару шагов, когда Бугров вцепился в его плечо и резко развернул на себя. И зашипел:

– Это серьезное обвинение, Игорек. Очень серьезное! Ты уверен?

Его взгляд метался как безумный. Язык без конца мелькал, увлажняя рот. Бугров переживал, он по-настоящему любил эту суку. И Игорь ему даже немного сочувствовал.

Ему ли было не знать, как могло вползти в душу и сердце ее порочное естество.

– Нет, я не уверен, что она толкает именно дурь. Но она чем-то приторговывает в клубе. И еще я не уверен, что она любит девочек. Потому что ее партнерша из ее койки прямиком отправилась в койку хозяина гаража по ремонту байков. Он мужик. Так же не бывает, Бугров.

Харин убрал его пальцы со своего плеча. И пошел домой. Но от парня не так-то просто было избавиться. Решил, что за килограмм мяса Игорь ему душу продал? Догнал, пошел рядом, что-то бормотал и бормотал о ней. А ему на сытый желудок так хотелось просто пройтись в тишине. Насладиться теплым летним вечером, заполненным детским смехом, визгом качелей, лаем собак. Почувствовать, что кроме отвращения к самому себе и ненависти к тем, другим, есть что-то еще. Что-то хорошее, забытое, милое.

– Ты ошибаешься. Она не такая. Она хорошая… – бормотал Бугров, следуя за ним по пятам. – У тебя даже нет доказательств…

– Какие тебе нужны доказательства, парень? – Харин остановился у своего подъезда. Хмуро глянул в растерянное лицо Бугрова. – Она работала в борделе по соседству, но соскочила до того, как его прикрыли. Поэтому и не была привлечена к административной ответственности. И наверняка ее клиентом был Золотов. Откуда тогда такая тесная дружба?

– Думаешь, они продолжают спать?! – лицо его покрылось каплями пота. – Но это…

– Не знаю, спит она с ним или нет, но что-то он ей приносит. То, что она потом толкает в вашем клубе. Схвати ее за руку, пока это менты не сделали. Раз удалось соскочить. Во второй не получится. Может, ее подруга оттого и съехала, что испугалась ее темных делишек? И девушку убить возле ее квартиры могли по ошибке. Просто перепутали.

– Я думал, это ты ее перепутал, – глухо обронил Бугров, отворачиваясь.

– Запомни, Бугров, я никогда и ни с кем не перепутаю эту тварь. – Он почувствовал, как натягивается кожа на его скулах и сжимается в кулак ладонь, не занятая пакетом. – Я слепым ее узнаю! И да, думаю, бедная девчонка пострадала по ошибке. Убить хотели Ангелину. А за что – разбирайся сам. Но мне жаль, что пострадала невинная душа, а эта дрянь все еще дышит.

Глава 18

– Собачка, собачка, Милая, отойди от двери! – ворковала Анна Петровна, медленно поднимаясь по ступенькам.

Вообще-то у нее еще было о-го-го сколько сил. Просто сейчас она тащила по лестнице огромную сумку на колесиках, полную овощей, привезенных с дачи. Лифт, зараза, встал тремя этажами ниже. Распахнулись двери, и голос дежурного просипел сквозь динамик, что дальше лифт не пойдет, потому что что-то там случилось с энергоподачей. Анна Петровна поспешила обрадоваться. И даже поблагодарила пыльный динамик, хотя обратной связи точно не было.

– Хорошо, что так, Милая, – ворковала она, выкатывая из лифта сумку на колесиках. – А то бы застряли с тобой в лифте до вечера. Ужас!..

Ее крохотная собачка, которую так и звали – Милая, ласково тявкнула, соглашаясь, и потрусила вверх по лестнице. Конечно, Анна Петровна за ней не поспевала. И разница в возрасте огромная, даже с учетом соотношения человеческих и собачьих лет. И сумка неподъемная, и тащить ее наверх тяжело и неудобно. Она искренне просила свою собачку дождаться ее, не спешить. Но та лишь потешалась над ней, заходясь веселым лаем. А потом оказалось, что не в этом вовсе дело. А лает ее Милая на приоткрытую дверь соседней квартиры.

Там проживал вежливый и очень симпатичный мужчина с прекрасным русским именем – Иван. Он дружил с соседями. Одна из них убирала его квартиру. Она была моложе и крепче, чем Анна Петровна, которая Ивану просто симпатизировала. Он помогал ей, если встречался с ней в подъезде, благодарил небольшим подарком, когда замечал, что она убирает лестничную клетку. Это могла быть просто шоколадка или небольшая коробочка пастилы, не важно. Но вот то, как он это преподносил…

Одним словом, отношения у них были самыми добрыми. И его приоткрытая дверь сейчас насторожила Анну Петровну. Да, был день, не полночь, но этого никогда не случалось прежде. Иван был очень аккуратен. И она не раз бывала свидетелем, как он, входя, поворачивал ключ в замке. Он запирался всегда!

– Милая, помолчи, пожалуйста, – взмолилась Анна Петровна, останавливаясь у двери Ивана и оттаскивая свою собачку. Громко позвала: – Иван! Иван, вы слышите меня?

Никто не ответил. И тогда она, заблокировав колеса на своей большой сумке и пристроив ее возле стены, толкнула его дверь шире. Прихожая была пуста. В том самом смысле, что Ивана там не было. Но был слышен звук работающего телевизора, и Анна Петровна осмелилась и шагнула в квартиру.

Вполне могло оказаться, что Иван просто не заперся. И дверь распахнуло сквозняком. А он теперь сидит перед телевизором и в ус не дует. Если бы воры открыли дверь, они бы уж точно не стали смотреть телевизор.

Так она рассуждала, заходя в гостиную и замирая перед огромным, в полстены, телевизором. Ивана в гостиной не было. Милая повернула мордашку в сторону кухни и слабо тявкнула.

– Думаешь, он там, Милая?

У нее вдруг страшно затряслись колени. Наверняка от напряженного подъема с тяжелой ношей, подумала она. Ну не от страха же! Чего им бояться белым днем, в городе, полном народа, в доме, где все друг друга знают? Или почти все.

– Иван, что же вы дверь-то…

Анна Петровна замерла на пороге с перекошенным от ужасной неожиданности лицом. Последнее слово застряло в горле и вырвалось наружу странным клекотом. Рука сама собой принялась нашаривать телефон в кармане легких брюк. Карман был под клапаном с кнопкой, и она всегда там хранила телефон. Долго не искать в сумке, не потерять, да и для воровства местоположение неудобное.

– Алло, полиция? – выдохнула она хрипло, набрав нужный номер. – Мой сосед умер.

С нее тут же запросили массу ненужной информации. И кто она, и какой адрес, и сколько лет соседу, и с чего она решила, что он умер.

– У него неподвижный взгляд, недвижимое тело, и он не дышит. И дверь его входная была открыта. Он чем-то отравился. Но… – она перевела взгляд на стол и кофейную чашку перед ним. – Кажется, он пил только кофе.

Ей приказали ничего не трогать, выйти из квартиры и ждать наряд полиции на лестничной клетке. Она послушалась. Удивительно быстро приехали. Анна Петровна только успела выйти, прикрыть дверь, открыть свою, втащить туда сумку и оставить дома Милую. Собачка устала и тут же потрусила в любимый домик в углу коридора. Анна Петровна только-только заперла свою квартиру, как приехала полиция.

И сколько же суеты развели, боже правый! К ней без конца приставали со всякими-разными вопросами, на которые она отвечала по три раза. К другим жильцам приставали, помчались записи с камер видеонаблюдения просматривать.

– Зря стараетесь. На нашем подъезде камера не работает. Уже полгода, наверное. Если что и увидите, то только с детской площадки. Она как раз напротив…

Ей разрешили уйти домой.

Анна Петровна сняла обувь у порога и поспешила в спальню, переодеться в домашний халат. А потом в кухне выпила сразу два стакана холодного морса, так пересохло в горле от волнения и долгих разговоров. Только вкатила сумку на балкон, чтобы разложить урожай с дачи на специальные полки, как в дверь снова позвонили. Она вытерла пыльные от овощей руки о специальное полотенце и поспешила в прихожую.

На пороге стояла высокая худая женщина в тесном платье в широкую полоску. Она представилась, и вопросы начались заново.

– Нет, я не видела у него женщин. Ни сегодня, ни раньше. Иван был очень аккуратен в отношениях. – Анна Петровна скорбно поджала губы и тихо заметила: – Он был очень разборчив.

Если женщина в полосатом платье и удивилась, то никак не выдала себя. Продолжила опрос.

– Нет, никто со мной не встретился у подъездной двери. И у лифта никого не видела. Говорю же вам, женщин он к себе домой не водил.

– А мужчин?

– В каком смысле? – ее щеки окрасил гневный румянец. – Вы намекаете… Как можно, господи! Иван был… Я видела его с женщинами. Подъезжали несколько раз с ним на машине. Лиц не рассмотрела, но это точно были женщины.

– Я имею в виду друзей. – Дама из полиции устало глянула и уложила ладонь на лоб, едва слышно пробормотав: – Я с ума сойду, наверное.

– Друг был только один, – неожиданно вспомнилось Анне Петровне. – Появился совсем недавно. Был у него пару раз. Но последние дни я его не видела.

– Что за друг? Описать можете? – усталость из глаз исчезла, они сделались колючими, внимательными.

– Нет. Описать не могу. Видела лишь со спины. Ростом с Ивана почти. Кепка спортивная. Футболка и джинсы. Нет. Ничего полезного, – она с сомнением покачала головой. – Но я видела его машину.

– Уже хорошо! – женщина скупо улыбнулась. – Что за машина? Номера не запомнили?

– Запомнила, – покивала Анна Петровна и тут же всплеснула руками. – А потом забыла. Но если увижу ее снова, точно вспомню.

Взгляд дамы из полиции мгновенно потух. Она оставила ей свою визитку и попросила позвонить, если вдруг что-то вспомнит.

Конечно, никому она звонить не станет. Потому что вспомнить ей вряд ли удастся. Это какому чуду надо случиться, чтобы вспомнить номера машины, которые видела пару раз!

Анна Петровна закрыла свою дверь. Опустилась на колени. Вытащила ключ из замочной скважины и принялась слушать. Слышно было отлично. Она этим способом много раз пользовалась. И замок отказалась менять по рекомендации мастеров. Добавила еще один, чуть выше ручки. А этот – старый – оставила. Для таких вот моментов.

– Да, товарищ полковник, мы почти закончили, – произнесла дама в тесном полосатом платье, медленно прогуливаясь от одной двери к другой.

Причем, когда она подходила к двери Анны Петровны, слышимость была просто великолепной.

– Первоначальная версия – отравление. Яд в чашке с кофе. Нет… У него кто-то был. Вторую чашку тщательно вымыли, оставили в сушке, но вода не успела на ней высохнуть. Да… Так точно, смею предположить, что его гость свою чашку вымыл. Но не подумал, что она не просохнет… Да, записи с камер изъяли, капитан с ними работает. Соседка утверждает, что женщин он к себе не водил. Но одного мужчину запомнила…

Вот болтушка, а! Никого она не запомнила. Просто видела мужика со спины, и все. Может, это вообще не мужик был, а худая девка. Вот свяжись с ними!

– Думаю, зачищаются. Да, версия черных риелторов приоритетная. Будем искать девушку, чьи фото он мне скинул.

Она отошла к двери Ивана, заговорила тише, и Анне Петровне пришлось с досады лишь кусать губы – ничего не разобрала. Она убрала ухо от замочной скважины и приблизила к ней левый глаз, которым видела лучше. Женщину разглядела лишь ниже пояса. Она по-прежнему стояла у двери Ивана. Вдруг рядом с ней появились другие ноги – мужские, в темных легких брюках и пыльных туфлях.

– Товарищ подполковник, есть! – раздался радостный мужской голос. – Есть записи!

Анна Петровна разволновалась так, что вспотела, а колени снова сделались слабыми.

– Две женщины входили в подъезд с интервалом в полчаса, – вибрировал радостью голос мужчины в пыльных туфлях. – Насчет той, что пришла позже, ничего пока сказать не могу. Еще не выяснил, к кому она могла приходить. А вот что касается первой… Это бомба, товарищ подполковник!

Правая нога высокой худой женщины, обутая в красивую босоножку на устойчивом толстом каблуке, принялась постукивать носком о пол лестничной клетки. Голос зазвучал раздраженно, когда она его повысила.

– Капитан, прекрати нагнетать интригу. Кто это был?

– Новикова! Ирина Новикова! Она вошла в подъезд через двадцать пять минут после него.

– Это почти сразу, как он приехал домой из отделения полиции, – задумчиво произнесла женщина в стильных удобных босоножках. – Сколько пробыла?

– Пятнадцать минут. Достаточно, чтобы выпить кофе и угостить хозяина ядом.

– Тише ты! Разошелся на радостях! – шикнула на него дама. – А вторая?

– Вторая вошла через полчаса после ухода Новиковой и вышла отсюда так же через пятнадцать минут. Думаю, она не была в его квартире. Она была у кого-то еще.

– Почему так думаешь?

– Рядом с Грабовым, который на тот момент уже помер, целых пятнадцать минут? С какой стати?

– Логично… Но все же поищи эту девочку на камерах с соседних домов. Очень уж она неприметно вошла в подъезд и вышла из него. Понимаю, что с детской площадки не очень хорошо видно, но Новикова-то засветилась. Поищи. И быстро…

Глава 19

– Вы, наверное, до конца ее дней не оставите ее в покое?! – стоящий на пороге квартиры босоногий Золотов гневно раздувал ноздри, не намереваясь ее впускать. – Что вам надо на этот раз?!

– На вашем месте, Золотов, я бы не вставала в позу и заткнулась.

Маргарита Хмельнова положила ему на грудь, прикрытую черной майкой, ладонь и слегка толкнула. Вошла. Огляделась. Недорого, но со вкусом. Новая мебель, хороший свет. На полу паркет! Вот уж редкость так редкость.

– А у вас миленько. Интересно, на какие деньги? Вы ведь, если мне не изменяет память, нигде не работаете?

– Почему? Работаю. На жизнь хватает.

Золотов помолчал, рассматривая ее узкое полосатое платье с нарочитым интересом.

– Снова на свидание собрались, товарищ подполковник? А по пути решили нас с дочерью навестить? Может, вы все же запали на меня и соблазнить решили, а?

– Не льстите себе, Золотов, – фыркнула Маргарита и тут же нахмурилась. – Кажется, я это уже когда-то говорила… Так, где ваша дочь Ирина? Сбежала?

– А чего это ей бегать? – он на мгновение озадачился, но тут же снова вскинул голову и глянул со странной обидой. – Ей бегать – нет причин. Она никого не убивала. Это даже ваши эксперты…

– Ну да, ну да, – перебила его Хмельнова, проходя дальше в комнату. – Соперницу она, может, и не убивала. А вот своему бывшему ухажеру отомстила-таки.

– Что за бред вы несете, гражданин начальник? – зашипел ей в спину Золотов. – Не на кого «мокруху» повесить? К дочке моей прицепились. Ну, влюбилась не в того, что же теперь…

– Убивать его за это? – закончила за него Хмельнова, резко оборачиваясь. – Где она? Ее здесь нет? Ваше молчание ничего не изменит, Золотов. Ее жених мертв. Его отравили. И за несколько минут до этого ваша дочь входила в его квартиру.

Конечно, она не могла этого знать наверняка. Камера с детской площадки уловила лишь момент, как Новикова входила в подъезд и выходила из подъезда, в котором проживал Иван Грабов. Но что ей там было еще делать, так? Опять же, Золотов никак не мог догадываться о том, чего она не знает.

Он помолчал. Потом нехотя кивнул в сторону белоснежного прямоугольника межкомнатной двери.

– Там она. В своей комнате. Почти не выходит. И не говорит со мной. Вы постучитесь. Вдруг она…

Хмельнова для порядка стукнула костяшкой пальца в дверь и тут же ее распахнула.

Комната была большой, светлой. Ремонт тут выглядел дороже. Мебель тоже дорогая, новенькая. Кажется, даже пахла еще фабрикой. Длинный шкаф вдоль стены напротив двери. Широкая кровать справа. Слева, под окном, диван. Перед ним низкий кофейный столик. Ирина сидела на диване. Тонкие спортивные штаны. Широкая белоснежная футболка. Босые ноги. Хмельнова тут же отметила, что Новикова уже успела сделать потрясающий педикюр. А вот ей все некогда. Ей спать некогда, не то что по салонам красоты бегать. С сыном почти не видится. А он уже несколько дней не уезжает к себе, ночует дома. Только спит давно к моменту ее возвращения.

Это дело ее точно доконает…

Перед Ириной на столике лежало что-то, что она внимательно рассматривала.

– Вы? – подскочила она с места.

И Хмельнова тут же рассмотрела на столике старую модель мобильного телефона.

– Что-то случилось? Что-то с Ваней? – голос Ирины дрогнул, губы поползли вбок, глаза налились слезами. – Но этого… Не может быть! Так скоро! Господи…

– Иван Грабов мертв, – проговорила Хмельнова, входя в комнату и усаживаясь без приглашения на диван.

Если честно, ноги ее не держали. Смерть Грабова снова все путала и возвращала к отправной точке. Она сегодня вечером собиралась докладывать начальству о результатах. Планировала как следует подготовиться. Капитан Андреев сидел час над отчетом по делу. Все так хорошо вышло на бумаге, так складно выглядела версия о черных риелторах. С ней она и собиралась пойти. А пришлось докладывать по телефону. И доклад вышел сумбурным и неубедительным. Полковник отчетливо скрипнул зубами и, выслушав ее, сказал напоследок:

– Твое до тошноты банальное дело, Рита, вышло за пределы одного подъезда. Сколько еще должно случиться смертей, чтобы ты поняла, что топчешься на одном месте?..

Ее, дуру, еще угораздило в самом начале расследования убийства Сахаровой похвастаться удачей. И что убийца арестован по горячим следам. И что все это выеденного яйца не стоит. И да, ему она тоже сказала, как и Андрееву, что дело до тошноты банальное. Полковник ее по носу и щелкнул, напомнив о ее бахвальстве.

– Ваня мертв?! – ахнула Ирина, оседая на другом краю дивана. Слезы наконец полились из глаз. Она зашептала, слизывая их языком: – Но этого не может быть! Я же только что с ним виделась.

– Увиделись и отравили, – сухим неприятным голосом отреагировала Хмельнова. – Ответьте мне, Новикова, вы кофе с ним пили на его кухне?

– Да. Пили. Я еще свою чашку помыла и в мойку убрала.

– А ему в чашку что подсыпали?

– Ничего. Вы о чем вообще? – она повернулась к ней вполоборота, наморщила лоб. – Вы считаете, что я его отравила? Но зачем?!

– Ну… История из серии «не доставайся же ты никому». – Хмельнова поморщилась, словесные штампы она не терпела в принципе. – Я не могу пока знать мотива вашего поступка, но камера видеонаблюдения зафиксировала ваше присутствие у Ивана Грабова в тот момент, когда он был отравлен. Все, Новикова, собирайтесь. Вам придется проехать с нами. Я устала от вашей лжи. Вы умело водите нас за нос. И да, я хочу назначить специальную экспертизу вашей дееспособности.

– В смысле? – подал голос от двери Золотов, вытягивая шею и выкатывая глаза на Хмельнову. – Начальник, ты того, вообще уже?!

– Заткнитесь, Золотов, а то и вас закрою.

– А меня за что? – он оскалил нестройный ряд больных зубов.

– За то, к примеру, что вы регулярно посещали Ангелину Баловневу, а именно у ее двери произошло убийство. Закрою вас, Золотов, до выяснения. Бывших друзей навестите. Молодость вспомните. Так что…

– Понял. Заткнулся. – Демонстрируя покорность, он приложил кончики пальцев ко рту и слегка ими постучал.

– Новикова, что за ступор? – повысила она голос на девушку, которая вдруг взяла в руки телефон.

Не тот, что лежал на кофейном столике. А тот, что она достала из кармана спортивных штанов.

– Сейчас, товарищ подполковник. Сейчас… – забормотала она глухим голосом. – А то снова усадите меня в камеру ни за что. И мне плохо, и вам неприятности… Ага! Вот… Слушайте…

Она выставила телефон дисплеем к Хмельновой. Успев рассмотреть, что открыт WhatsApp, Маргарита тут же услышала голос Грабова.

– Иришка, приветик. Прости, что пропал с радаров. Сама понимаешь, что происходит. И тебя закрыли. И меня доставали. Сегодня снова вызывали. Какую-то ерунду мне предъявляют. Ну, не важно. Я не за этим…

Голосовое сообщение прервалось, раздался характерный звук, и пошло следующее.

– Мне нужна твоя помощь. Даже не помощь, одолжение. Мне надо тебе кое-что отдать на хранение. Так, на всякий случай. Вдруг со мной что-то случится. – В этом месте голос Грабова дрогнул, и это не звучало притворством. Пошло следующее голосовое. – Не хочу тебе ничего объяснять. Меньше знаешь – лучше спишь. Просто забери у меня кое-что. И сохрани. Если все будет нормально, потом мне вернешь. Если нет, отдашь полиции. Они найдут этому применение. Все, жду. Где я живу, знаешь…

– Вы раньше бывали у него в гостях? – изумилась Хмельнова, потребовав тут же переслать все голосовые сообщения на ее телефон.

– Нет. На машине как-то подъезжали к его дому. Он назвал номер квартиры. Я запомнила. Вообще-то он женщин никогда к себе не водил. Говорил, что это его личное пространство. Его закрытая территория. – Ирина переслала на телефон Хмельновой все сообщения, вопросительно глянула. – Теперь вы верите, что я ничего ему не сделала?

– А что вообще вы сделали, а? – Маргарита убедилась, что все дошло, убрала телефон в сумочку. – Вот он прислал вам сообщение, что было дальше?

– Я поехала к нему. Он открыл. Мы выпили кофе. Он отдал мне вот это, – она ткнула пальцем в старомодный мобильник, лежащий на кофейном столике.

– И вы тут же принялись изучать его содержимое? – задрала брови Хмельнова.

– Я просто посмотрела. Там… Там фотографии Ванины, с девушкой. Он сказал мне, что это его алиби на вечер убийства.

Ирина покусала губы, от ее слез не осталось и следа. Она выглядела подавленной и как будто слегка обиженной.

– Я видела эти фото. Они были и на его обычном телефоне тоже. И что? – пожала Хмельнова плечами.

– А то, что он вам соврал. Это никакое не алиби.

– Почему вы так думаете?

– Я видела его в тот день, когда убили Аллу. Когда она пригласила меня в гости к себе. Видела издалека, когда подходила к ее дому. И накануне виделась с ним. И его одежда… На фото одежда, что была на нем накануне.

– У вас были свидания в эти два дня? – у Маргариты даже голос осип.

Она с ума сойдет в этом чертовом любовном треугольнике, который уже напоминал бермудский.

– Нет. Мы виделись на бегу накануне. И вот в тот день, когда были сделаны эти фото, он как раз уезжал за город именно в этой одежде, что на фото с девушкой. Вот… Значит, на вечер убийства Аллы у Вани не было алиби. Я не могу сказать, он убил Аллу или нет. Но… Но он мог знать, что убийство готовится, раз за день позаботился об алиби.

– Вздор! – разозлилась вдруг Хмельнова. – Мы проверяли его алиби. Сотрудники загородного отеля запомнили, сейчас везде камеры и…

– Нет. Я бывала с ним в этом месте, – перебила ее Новикова, называя отель и его адрес, обняла себя за плечи, подбородок опустился, голос стал тихим-тихим. – Камер там нет. Это точно. А что касается сотрудников… Там никому ни до кого нет дела. Зарегистрировались, деньги заплатили, и все. До выезда никто близко к номеру не подойдет. А тем более к коттеджу.

– Вы снимали коттедж?

– Почти всегда. Не сомневаюсь, что Ваня и в тот день снял его.

– Сидите здесь, – строго глянула на нее Хмельнова, выходя из комнаты.

Андреев пообещал выехать в тот отель как можно быстрее. И как будут результаты, перезвонить.

– Но он там на два дня коттедж снимал. Я же проверял, товарищ подполковник, – напомнил Андреев, было понятно, ехать туда ему страшно не хотелось.

– А теперь проверь, в каком коттедже он жил два дня. Видел ли его кто-нибудь в день убийства Сахаровой? Где стояла его машина? Вызывал ли Грабов такси до города? Мне учить тебя?!

– Никак нет… – Андреев отключился.

– Почему он вдруг обеспокоился, Ирина? С утра в допросной демонстрировал мне фотографии, подтверждающие его алиби. И вдруг…

– С этого телефона он позвонил кому-то. Я проверила журнал звонков. – Она протянула ей старый мобильник. – Если посчитать, то выходит, он позвонил на этот номер сразу, как вышел из полиции. А потом сразу мне. Что-то его напугало? Может, его исходящий звонок был… был адресован убийце?

Новиковой все же пришлось ехать в отдел для дачи показаний под протокол. Подписка о невыезде отменена не была. И перед тем как отпустить ее, Хмельнова предупредила:

– Будьте осторожны, Ирина. Вы ходите по краю пропасти. Одно неосторожное движение, и вы снова окажетесь в камере.

– Но я ничего не совершала, – честным-пречестным взглядом смотрела на нее девушка.

– Я на всякий случай. Если вдруг вы соберетесь что-то совершить. Вы должны помнить… – Хмельнова пристальным взглядом смотрела ей в переносицу. – Я не спускаю с вас глаз. Я все время слежу за вами!

Глава 20

Девушка за стойкой администратора откровенно демонстрировала усталость от его пристального внимания и массы вопросов, что он обрушил на нее, едва успев показать свое удостоверение.

– Я же уже сказала вам, товарищ капитан…