Девятый Дом Бардуго Ли

– Умно, Тернер.

– Почти как будто я знаю свое дело.

Алекс знала, что должна была сама до этого додуматься. И, возможно, додумалась бы, если бы так не надеялась, что Колин во всем этом не замешан, и ее идеальное многообещающее лето с Бельбалм не будет запачкано страшным убийством Тары.

Тернер повел машину по Чэпел и остановился у ворот Вандербильта. Она увидела маячащего на ступенях перед входом Норса. Как долго он прождал? И нашел ли он по ту сторону Тару? Вздрогнув, она осознала, что он был убит – или убил красотку Дейзи и себя самого – всего в нескольких кварталах отсюда.

– Что бы вы ответили, если бы я сказала вам, что перед моим общежитием призрак? – спросила Алекс. – Прямо здесь, во дворе?

– Честно? – спросил Тернер. – После всего, что я видел в последние несколько дней?

– Ага.

– Я бы все равно решил, что вы морочите мне голову.

– А если я скажу, что он работает над нашим делом?

Искренний смех Тернера – низкий, утробный – нисколько не походил на его деланные смешки.

– У меня бывали разведчики и постраннее.

Алекс сунула ноги в слишком тесные туфли и толчком открыла дверцу машины. Ночной воздух был таким холодным, что было больно дышать, а небо над ее головой было черным. Поднималась новая луна. Через несколько часов ее ждали в «Черном вязе». Когда Сэндоу впервые заговорил об этом ритуале, Алекс предположила, что они попытаются связаться с Дарлингтоном из Il Bastone, может, даже с помощью горна. Но Сэндоу намеревался буквально вернуть его домой.

– Завтра займусь Кейт Мастерс, – сказал Тернер. – И Колином Хатри. Посмотрим, что всплывет.

– Спасибо, что подбросили, – Алекс закрыла за собой дверцу и постояла, глядя, как фары Тернера исчезают на Чэпел. Она спрашивала себя, представится ли ей случай еще раз побеседовать с детективом. Этой ночью все может измениться. Алекс мечтала, чтобы Дарлингтон вернулся, и боялась этого – и никак не могла разделить эти чувства. Она знала, что, как только он скажет декану Сэндоу, что она сделала, кто она такая в действительности, ее пребыванию в «Лете» придет конец. Она это знала. Но она также знала, что Дарлингтон был лучшим шансом Тары на справедливость. Он говорил на языке этого мира, понимал его правила. Он бы увидел связи, ускользнувшие от остальных.

Она готова была признать, что скучает по его напыщенной, всезнайской заднице. Но дело было не только в этом. Он бы ее защитил.

Она стыдилась этой мысли. Алекс-боец, Алекс-гадюка должна бы быть жестче. Но она устала бороться. Дарлингтон не стал бы терпеть то, через что прошли она и Доуз. Пусть он и считал, что ей не место в «Лете», но она знала, что он верит, что она достойна защиты «Леты». Он пообещал, что встанет между ней – между всеми ними – и страшной темнотой. Это кое-что да значило.

Норс держался на расстоянии, паря в золотом свете уличного фонаря. Убийца или жертва, но в любом случае союзник. Пока.

Она кивнула ему и пошла дальше. Этой ночью ей нужно было расплатиться по иным долгам.

25

Зима

– Как все прошло? – спросила Мерси, как только Алекс вошла в комнату отдыха. Она, скрестив ноги, сидела на диване в окружении книг. Алекс не сразу вспомнила, что якобы была на собеседовании.

– Не уверена, – сказала она, заходя в их спальню, чтобы переодеться. – Может, и хорошо. Было интересно. Эти брюки слишком тесные.

– У тебя слишком большая задница.

– У меня отличная задница, – отозвалась Алекс. Она натянула черные джинсы, одну из своих последних приличных кофт с длинными рукавами и черный свитер. Она хотела было изобрести отговорку об учебной группе, но предпочла расчесаться и накрасить губы темно-сливовой помадой.

– Куда это ты намылилась? – спросила Мерси, увидев, как она красится.

– Встречаюсь кое с кем за кофе.

– Постойте-ка, – сказала Лорен, высунув голову из своей спальни. – Алекс Стерн собралась на свидание?

– Сначала Алекс Стерн ходила на собеседование, – сказала Мерси. – А теперь собралась на свидание.

– Кто ты, Алекс Стерн?

Будь я проклята, если знаю.

– Если вы закончили, кто украл мои сережки-кольца?

– В каком он колледже? – спросила Лорен.

– Он городской.

– О-о, – сказала Лорен и вложила Алекс в руку ее поддельные серебряные сережки. – Алекс нравятся работяги. Эта помада – перебор.

– А мне нравится, – сказала Мерси.

– Похоже, она собралась его покорить.

Алекс надела серьги и промокнула губы салфеткой.

– Вот именно.

– Февральский клуб почти закончился, – сказала Мерси. Каждой февральской ночью какая-нибудь группа или организация устраивала мероприятия в качестве протеста против глубокого зимнего мрака. – Нам надо сходить на последнюю вечеринку в пятницу.

– Надо ли? – спросила Алекс, гадая, готова ли к этому Мерси.

– Ага, – сказала Мерси. – Я не говорю, что надо тусоваться до утра, но… Я хочу пойти. Может, я одолжу у тебя помаду.

Алекс усмехнулась и достала мобильник, чтобы заказать такси.

– Тогда точно идем, – Если завтра я еще буду студенткой Йеля. – Не дожидайся меня, мам.

– Ах ты шлюшка, – сказала Лорен.

– Будь осторожна, – сказала Мерси.

– Пусть он будет осторожен, – сказала Алекс и заперла за собой дверь.

Она попросила водителя высадить ее рядом с каменными колоннами «Черного вяза» и прошла по длинной подъездной дорожке пешком. Гараж был открыт, и внутри она увидела припаркованный бордовый мерседес Дарлингтона.

На первом и втором этажах дома горел свет, и Алекс разглядела в кухонном окне помешивающую что-то на плите Доуз. Не успев войти, она узнала лимонный запах. Авголемоно. Любимый суп Дарлингтона.

– Ты рано, – сказала через плечо Доуз. – Хорошо выглядишь.

– Спасибо, – внезапно застеснявшись, сказала Алекс. Может, серьги и помада были ее версией лимонного супа?

Алекс сняла пальто и повесила его на крючок у двери. Она не знала, чего ожидать от этой ночи, но хотела успеть обыскать кабинет и спальню Дарлингтона до приезда остальных. Она была рада, что Доуз включила везде свет. В последний раз, когда она здесь была, одиночество дома ее потрясло.

Сначала Алекс проверила кабинет – обитую деревом и полную книжных полок комнату рядом c милой застекленной террасой, где она писала отчет о смерти Тары для Сэндоу. На столе было довольно чисто, но его ящики, казалось, были полны документов, касающихся «Черного вяза». В верхнем ящичке Алекс нашла старомодный ежедневник и мятую пачку «Честерфилда». Она не могла представить Дарлингтона затягивающимся дешевой сигаретой.

Обыск его монашеской кельи на третьем этаже оказался столь же бесплодным. Космо вошел в комнату вслед за ней и осуждающе глядел, как она выдвигает ящики и перебирает стопки книг.

– Да, Космо, я нарушаю его личное пространство, – сказала она. – Но у меня есть уважительная причина.

Очевидно, кот удовлетворился ее объяснением, потому что он принялся тереться о ноги Алекс, прижал голову к ее ботинкам и громко замурлыкал. Она почесала его между ушами, перелистывая книги, сложенные ближе всего к кровати Дарлингтона. Все они были посвящены промышленности Новой Англии. Она остановила взгляд на чем-то вроде старого каталога экипажей. Бумага пожелтела, была порвана по краям и завернута в пластиковый защитный чехол. Семья Норса изготовляла экипажи.

Алекс осторожно достала каталог из чехла. Вблизи он оказался вестником торговли для нью-хейвенских производителей экипажей и поддерживающих их фирм. Там были рисунки колеc, стопорных механизмов и фонарей, а на третьей странице она увидела напечатанное крупным жирным шрифтом объявление о строительстве новой фабрики «Норс и сыновья», в которой будет демонстрационный зал для потенциальных покупателей. На полях узнаваемым почерком Дарлингтона было написано: первый?

– И это все? Ну же, Дарлингтон. Первый что?

Алекс услышала шорох шин по гравию и, взглянув вниз, на дорожку, увидела фары двух машин – слегка обшарпанного «ауди» и, сразу за ним, сияющего синего «лендровера».

«Ауди» въехала в гараж, остановившись рядом с «Мерседесом» Дарлингтона, и секунду спустя Алекс увидела, как из нее выходят декан Сэндоу и женщина, которая не могла быть никем, кроме Мишель Аламеддин. Алекс не знала, чего именно она ожидала, но эта девушка выглядела совершенно обыкновенно: густые спутанные кудри на плечах, угловатое лицо с изящно выщипанными бровями. На ней было хорошо скроенное черное пальто и черные сапоги до колен. Алекс показалось, что она выглядит очень по-нью-йоркски, хотя сама Алекс в Нью-Йорке ни разу не была.

Алекс сунула каталог экипажей обратно в чехол и торопливо спустилась. Сэндоу и Мишель уже вешали свои пальто в прихожей, а вслед за ними вошли женщина постарше и нескладный парень с ирокезом и огромным рюкзаком за плечами. Алекс не сразу узнала их без белых мантий, но в конце концов она их вспомнила: это был Джош Зелински, президент делегации «Аврелиана», и выпускница, проводившая чуть не закончившийся катастрофой ритуал прошлой осенью вместе с тем романистом. Амелия.

Дарлингтон тогда убедил аврелианцев, что виноваты они, а не Алекс. И той же ночью, к недоумению Доуз, Алекс и Дарлингтон сильно напились дорогим красным вином и вдребезги разбили целый шкаф ни в чем не повинного хрусталя – вместе с безвкусным набором китайских фарфоровых блюд, который, скорее всего, заслуживал смерти. Она помнила, как стояла в комнате, полной осколков и черепков, и чувствовала себя лучше, чем за все последние годы. Дарлингтон взглядом оценил ущерб, доверху наполнил свой бокал и сонно сказал: «В этом есть метафора, Стерн. Я ее найду, когда протрезвею».

Присутствующих представили друг другу, и Сэндоу откупорил бутылку вина. Доуз поставила на стол тарелку сыра и нарезанных овощей. Это походило на прелюдию к плохому торжественному ужину.

– Итак, – сказала Мишель, кладя в рот ломтик огурца. – Дэнни пропал?

– Возможно, он мертв, – тихо сказала Доуз.

– Сомневаюсь, – ответила Мишель. – Иначе его призрак преследовал бы ее повсюду, – она показала на Алекс большим пальцем. – Ты же была в это время с ним, так?

Алекс кивнула, чувствуя, как у нее сжалось в животе.

– И ты волшебная девушка, которая видит Серых. Его видела?

– Нет, – сказала Алекс. И Норс не видел его по ту сторону. Дарлингтон жив и сегодня ночью вернется домой.

– Какое необычайное дарование, – сказала Амелия. У нее были густые золотисто-каштановые волосы чуть ниже подбородка, а одета она была в костюм-двойку и накрахмаленные джинсы. – «Лете» с вами повезло.

– Да, – доброжелательно сказал Сэндоу. – Это правда.

Джош Зелински покачал головой.

– Жесть. И они просто порхают вокруг? А сейчас тут есть Серые?

Алекс сделала щедрый глоток вина.

– Да. Один положил руку тебе на задницу.

Зелински резко развернулся. На лице Сэндоу появилось страдальческое выражение.

Но Мишель рассмеялась.

– Дарлингтон наверняка обоссался, когда узнал, на что ты способна.

Сэндоу прочистил горло.

– Спасибо всем вам, что пришли, – сказал он. – Это тяжелая ситуация, и я знаю, как вы все заняты.

Это не гребаное заседание совета, – захотелось закричать Алекс. – Он исчез.

Мишель подлила себе вина.

– Не могу сказать, что я удивилась вашему звонку.

– Серьезно?

– Кажется, когда Дарлингтон был на первом курсе, я весь год только и делала, что старалась позаботиться, чтобы он себя не убил и ничего не поджег. Где бы он ни был, он наверняка в восторге, что здесь наконец творится что-то захватывающее.

Сэндоу хмыкнул.

– Готов поспорить.

Алекс ощутила приступ раздражения. Ей не нравилось, что Сэндоу и Мишель насмехаются над Дарлингтоном. Он заслуживал лучшего.

– Он любитель острых ощущений? – спросила Амелия, причем ее голос звучал довольно взбудораженно.

– Не совсем, – сказала Мишель. – Он просто всегда готов к приключениям. Он считал себя рыцарем, мальчиком, который стоит у двери в загробный мир с мечом в руке.

Когда Дарлингтон описывал себя или «Лету» в таком духе, Алекс презрительно фыркала. Но теперь, когда она думала о Таре, наркотиках вроде «Счастья», парнях вроде Блейка, это не казалось глупым. У Домов Покрова было слишком много силы, и целью установленных ими правил было не предотвратить вред, который они могли принести, а контролировать доступ к этой силе.

– А разве это не так? – спросила Алекс, не успев прикусить язык. – Мы пастыри и все такое?

Мишель снова рассмеялась.

– Не говори мне, что он и тебя заразил, – рука об руку с Сэндоу она вышла из кухни. Зелински и Амелия последовали за ними. – Жаль, что я не смогла приехать пораньше и увидеть этот дом при дневном свете. Он столько всего здесь исправил.

Доуз дотронулась ладонью до руки Алекс, испугав ее. Это была мелочь, но Алекс прикоснулась к ней костяшками пальцев в ответ. Дарлингтон был прав насчет того, что «Лета» необходима, и насчет того, зачем они здесь. Они не просто охранники из торгового центра, державшие в узде кучку непослушных детей. Они должны быть детективами, солдатами. Мишель и Сэндоу этого не понимают.

«А как насчет меня?» – спросила себя Алекс. Как она превратилась из двоечницы в священного воина? И что произойдет, когда они вернут Дарлингтона в наш мир оттуда, где он сейчас торчит?

Возможно, ее работа над делом Тары Хатчинс станет очком в ее пользу, но она сильно сомневалась, что он просто скажет: Молодец, что взяла на себя инициативу. Все прощено. Она скажет ему, что ей жаль, что она не знала, что собиралась совершить Хелли в то утро в Граунд-Зиро. Она скажет ему все, что потребуется, и будет держаться за эту жизнь зубами и когтями.

– Где он, по-нашему, находится? – спросила Мишель, когда они поднимались на второй этаж.

– Мы не знаем. Я подумал, что можно воспользоваться охотничьим заклинанием, – Сэндоу казался почти самодовольным. Ингода Алекс забывала, что декан когда-то и сам был членом «Леты», и у него неплохо получалось.

– Очень хорошо! Что мы используем для его запаха?

– Был ли он скреплен «Аврелианом»?

– Насколько я знаю, нет, – сказала Амелия. – Но мы можем активировать язык, чтобы призвать подписантов.

– Откуда угодно? – спросила Мишель.

– Откуда угодно, – высокомерно сказал Зелински.

Они долго описывали механику договора и сказали, что призыв должен сработать, если он был заключен с честными намерениями и его стороны были эмоционально связаны с соглашением.

Алекс и Доуз переглянулись. В этом они могли быть уверены: Дарлингтон любил «Черный вяз».

Бальный зал на втором этаже был освещен фонарями, развешанными по четырем сторонам света. Коврики для упражнений и снаряды Дарлингтона были убраны в угол.

– Хорошее место, – сказал Зелински, расстегивая рюкзак. Они с Амелией достали четыре завернутых в вату предмета.

– Разве нам не нужен кто-то, кто открыл бы портал? – прошептала Алекс Доуз, глядя, как Джош разворачивает огромный серебряный колокольчик.

– Если Сэндоу прав, и Дарлингтон просто застрял между мирами в каком-то карманном пространстве, то активация договора должна создать достаточную тягу, чтобы привести его к нам.

– А если ничего не выйдет?

– Тогда в следующее новолуние придется пригласить «Свиток и ключ».

Но что, если это Замочники создали в подвале портал той ночью? Что, если они хотели, чтобы Дарлингтон исчез навсегда?

– Алекс, – позвал Сэндоу, – пожалуйста, помоги мне начертить метки.

Алекс почувствовала себя странно, защищая круг: она словно перенеслась назад во времени и стала Данте Сэндоу.

– Северные врата мы оставим открытыми, – сказал он. – Пусть его приведет домой истинный север. Мне нужно, чтобы ты высматривала Серых самостоятельно. Я бы принял эликсир Хирама, но… В моем возрасте риск слишком велик, – его голос звучал смущенно.

– Я справлюсь, – сказала Алекс. – Кровь будет?

Если сюда ворвется войско Серых, она хотела по крайней мере быть к этому готова.

– Нет, – сказал Сэндоу. – Никакой крови. И Дарлингтон посадил по периметру «Черного вяза» защитные растения. Но, как ты знаешь, сильное желание может привлечь Серых, а нам потребуется сильное желание, чтобы его вернуть.

Алекс кивнула и встала на свое место на северной стороне. Сэндоу встал на юге; Доуз и Мишель Аламеддин встали друг напротив друга на востоке и на западе. При свете свечей бальный зал казался еще более просторным. Это была большая, холодная комната, созданная, чтобы впечатлить людей, которые давно на том свете.

Амелия и Джош встали в центре круга с кипой бумаг – договором о покупке «Черного вяза», – но, если заклинание Сэндоу не сработает, им будет нечем заняться.

– Мы готовы? – спросил он. Когда никто не ответил, Сэндоу начал ритуал, забормотав сначала по-английски, потом по-испански, а потом – на шепчущем языке, в котором Алекс узнала нидерландский. Что будет дальше, португальский? Дальше последовал мандаринский. Она поняла, что он говорит на языках, которые знал Дарлингтон.

Она не знала, то ли у нее разыгралось воображение, то ли она действительно слышит стук лап, пыхтение. Охотничье заклинание. Она подумала о гончих «Леты», об удивительно прекрасных шакалах, которых Дарлингтон натравил на нее в первый день в Il Bastone. «Я тебя прощаю, – подумала она. – Только вернись домой».

Она услышала неожиданный вой, а потом очень далекий лай.

Свечи ярко вспыхнули зеленым пламенем.

– Мы его нашли! – дрожащим голосом воскликнул Сэндоу. Его голос звучал почти испуганно. – Активируйте договор!

Амелия поднесла к лежащим в центре круга бумагам свечу. Вокруг стопки выросло зеленое пламя. Она бросила что-то в пламя, и оно вспыхнуло яркими искрами, как фейерверк.

«Железо», – поняла Алекс. Она видела такой же эксперимент на естествознании.

Под искрами металлической стружки слова словно парили в зеленом пламени над документом.

СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ

ЧТО

ВЫШЕУПОМЯНУТЫЙ ПРОДАВЕЦ

В ОБМЕН НА ЦЕННОЕ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ

ВСТРЕЧНОЕ ПРЕДОСТАВЛЕНИЕ

ЦЕННОЕ

ЦЕННОЕ

Слова сворачивались, поднимаясь в огне и исчезая, как дым.

Пламя свеч взвилось еще выше, затем потухло. Покрывающий договор огонь резко погас. Они остались в темноте. А потом «Черный вяз» ожил. В одно мгновение бра на стене ярко вспыхнули, из колонок в углу донеслась громкая музыка, а где-то в доме включился телевизор, и в коридорах раздалось эхо позднего выпуска новостей.

– Кто, черт возьми, оставил весь свет включенным? – спросил пожилой человек, стоящий за пределами круга. Он был пугающе худым, с всклокоченными волосами, а под распахнутым халатом виднелась чахлая грудь и сморщенные гениталии. Изо рта у него свисала сигарета.

Он не был четким и ясным, какими Алекс обычно видела Серых; он выглядел… ну, серым. Она словно смотрела на него сквозь много слоев молочного шифона. Покров.

Она знала, что перед ней Дэниел Тэйбор Арлингтон Третий. Мгновение спустя он исчез.

– Работает! – закричал Джош.

– Воспользуйтесь колокольчиками! – воскликнула Амелия. – Призовите его домой!

Алекс подняла серебряный колокольчик, лежавший у ее ног, и увидела, что остальные сделали то же самое. Они зазвонили в колокола, и сладкий звон разнесся над кругом, перекрывая шум музыки и хаос дома.

Окна распахнулись. Алекс услышала внизу скрип шин и звуки столкновения. Она увидела вокруг себя танцующих людей; мимо парил молодой человек с большими усами, отчетливо напоминающий Дарлингтона и одетый в костюм, который выглядел так, будто ему самое место в музее.

– Остановитесь! – закричал Сэндоу. – Что-то не так! Перестаньте звонить!

Алекс схватила колокол за язык, пытаясь его заткнуть, и увидела, что остальные поступили так же. Но колокола не переставали звонить. Она по-прежнему чувствовала, как колокол вибрирует у нее в руке, словно сам по себе, слышала, как перезвон становится все громче.

Алекс почувствовала, что у нее горят щеки. Всего несколько секунд назад в комнате было холодно, но теперь она потела. Воздух наполнила вонь серы. Она услышала стон, который словно доносился сквозь пол, – глубокое низкое хрипение. Она вспомнила крокодилов, перекликивающихся с берегов реки в пограничной области. Что бы ни таилось здесь, что бы ни проникло в комнату, оно было больше. Намного, намного больше. И, похоже, проголодалось.

Колокола кричали. Они звучали, как озлобленная толпа, народ, готовый прибегнуть к насилию. От вибраций у Алекс гудели ладони.

Бум. Здание тряхнуло.

Бум. Амелия не устояла на ногах, схватилась за Зелински, чтобы не упасть. Колокол выпал у нее из рук, продолжая звонить. Бум. Тот же звук Алекс слышала в ту ночь на предсказании – звук чего-то, что пыталось прорваться в круг, прорваться в их мир. Той ночью Серые в анатомическом театре проникли сквозь Покров, сломали перила. Она думала, что они пытались уничтожить защиту круга, но что, если они просто пытались войти в него? Что, если они боялись того, что устремилось туда? Этот низкий грохот снова сотряс комнату. Он звучал, как со скрипом открывающиеся челюсти древнего существа. Алекс ощутила рвотные позывы и сложилась пополам. Запах серы был таким сильным, что она чувствовала во рту ее гнилой вкус. Убийство. Колокола перекрыл резкий и громкий голос – голос Дарлингтона, но ниже, презрительней. Злей. Убийство, – сказал он.

Вот дерьмо. А она-то надеялась, что он будет держать рот на замке.

А потом она увидела его. Оно нависало над кругом так, словно не существовало ни потолка, ни третьего этажа, ни дома вообще. Это было чудовище – другого слова не подобрать – рогатое, зубастое, такое большое, что его огромное тело заслоняло ночное небо. Кабан. Баран. Вздыбившееся членистое тело скорпиона. Ее разум перепрыгивал от одного кошмара к другому, не в состоянии осмыслить увиденное.

Алекс осознала, что кричит. Кричали все. Казалось, стены освещены огнем.

Алекс чувствовала жар на щеках, поднимающий волоски на руках.

Сэндоу широким шагом вошел в центр круга. Отбросив свой колокол, он взревел:

– Lapidea est lingua vestra! – он развел руки так, будто дирижировал оркестром. В свете пламени его лицо казалось золотым. Он выглядел молодо. Он выглядел незнакомо. – Silentium domus vacuae audito! Nemo gratus accipietur!

Окна бального зала разбились, и осколки полетели внутрь. Алекс упала на колени, закрыв голову руками.

Она ждала, и сердце дико колотилось у нее в груди. Только тогда она заметила, что колокола перестали звонить.

Тишина казалась ватой у нее в ушах. Когда Алекс открыла глаза, она увидела, что свечи снова загорелись, окутав все мягким мерцанием. Как будто ничего не произошло, как будто все это было великой иллюзией – только крошки разбитого стекла лежали на полу.

И Амелия, и Джош стояли на коленях и всхлипывали. Доуз свернулась калачиком на полу, прижимая ладони ко рту. Мишель Аламеддин мерила комнату шагами, бормоча:

– Срань господня. Срань господня. Срань господня.

В разбитые окна задувал ветер, ночной воздух был холодным и сладким после резкой серной вони. Сэндоу стоял и смотрел туда, где только что был зверь. Его рубашка насквозь промокла от пота.

Алекс заставила себя встать и, хрустя ботинками по стеклу, подошла к Доуз.

– Доуз? – сказала она, сев на корточки и положив руку ей на плечо. – Пэмми?

Доуз плакала. Слезы медленно, безмолвно стекали по ее щекам.

– Его нет, – сказала она. – Его действительно больше нет.

– Но я его слышала, – сказала Алекс. Или что-то, что звучало очень похоже на него.

– Ты не понимаешь, – сказала Доуз. – Эта тварь…

– Это было исчадие ада, – сказала Мишель. – Оно говорило его голосом. Это значит, что оно его поглотило. Кто-то впустил его в наш мир. Оставил его, как пещеру, чтобы он вошел в нее.

– Кто? – спросила Доуз, вытирая слезы. – Как?

Сэндоу обнял ее.

– Я не знаю. Но мы это выясним.

– Но, если он умер, то должен быть на той стороне, – сказала Алекс. – А его там нет. Он…

– Алекс, он мертв, – сказала Мишель. Ее голос был суровым. – Он не на другой стороне. Он не за Покровом. Его сожрали вместе с душой.

Это не портал. Вот что сказал Дарлингтон той ночью в Розенфелд-холле. И теперь она знала, что он собирался сказать, что пытался сказать, прежде чем эта тварь его забрала. Это не портал. Это рот.

Дарлингтон не исчез. Его съели.

– Никто не может такое пережить, – сказал Сэндоу. Его голос был хриплым. Он снял очки, и Алекс увидела, что он вытирает глаза. – Ни одной душе такое не вынести. Мы призвали полтергейст, эхо. Вот и все.

– Его больше нет, – повторила Доуз. На этот раз Алекс не стала с ней спорить.

Они собрали колокола «Аврелиана», и декан Сэндоу сказал, что распорядится, чтобы утром окна в бальном зале заколотили. Пошел снег, и сейчас было слишком поздно. И для кого это теперь было важно? Хранитель «Черного вяза», его защитник, никогда не вернется.

Они медленно вышли из дома. Когда они вошли в кухню, Доуз заплакала еще сильнее. Все выглядело до невозможности глупым и полным надежд: полупустые бокалы с вином, ровно разложенные овощи, ждущая на плите кастрюля супа.

На улице они обнаружили, что мерседес Дарлингтона врезался в «лендровер» Амелии. Этот удар и слышала Алекс – машина Дарлингтона была одержима загадочным эхом, которое они впустили в этот мир.

Сэндоу вздохнул.

– Амелия, я вызову эвакуатор и подожду с тобой. Мишель…

– Я могу взять такси до станции.

– Извини, я…

– Все в порядке, – она выглядела рассеянной, сконфуженной, словно никак не могла произвести верные расчеты, словно только сейчас осознала, что все проведенные в «Лете» годы шла бок о бок со смертью.

– Алекс, можешь проводить Доуз домой? – спросил Сэндоу.

Доуз вытерла мокрое лицо рукавом.

– Я не хочу домой.

– Тогда иди в Il Bastone. Я присоединюсь к тебе, как только смогу. Мы… – он умолк. – Точно не знаю, что мы предпримем.

– Хорошо, – сказала Алекс. Вызвав по телефону такси, она обняла Доуз одной рукой и повела ее по подъездной дорожке вслед за Мишель.

Они молча постояли у каменных колонн. За ними высился «Черный вяз», шел снег.

Первой появилась машина Мишель. Она не предложила поехать вместе, но повернулась к Алекс, садясь.

– Я работаю в отделе приобретений библиотеки Батлера в Колумбийском университете, – сказала она. – Если вдруг тебе понадоблюсь.

Не успела Алекс ответить, как та исчезла в салоне автомобиля. Машина медленно двинулась в конец улицы, осторожно скользя по снегу, пока ее красные задние фары не превратились в крошечные искры.

Алекс продолжала обнимать Доуз, боясь, что та может отстраниться. До этого момента, до этой ночи все было возможно, и Алекс искренне верила, что если не в это новолуние, то в следующее Дарлингтон обязательно вернется. Теперь чары надежды рухнули, и никакая магия не могла их восстановить.

Золотой мальчик «Леты» погиб.

26

Зима

– Ты же останешься, правда? – спросила Доуз, когда они вошли в фойе Il Bastone. Дом вокруг них вздыхал, будто чувствуя их печаль. Знал ли он? Знал ли он с самого начала, что Дарлингтон никогда не вернется?

– Конечно.

Она была рада, что Доуз хочет побыть с ней. Ей и самой не хотелось оставаться в одиночестве или разыгрывать беззаботность перед своими соседками по общежитию. Сейчас она была не в состоянии притворяться. И все-таки она не могла не цепляться за надежду.

Страницы: «« ... 1718192021222324 »»

Читать бесплатно другие книги:

У Мелани Миддлтон проблемы. Она беременна, а с Джеком, ее возлюбленным, у нее наметился кризис в отн...
Я считала, что мой брак идеален, пока на пороге нашего дома поздней ночью не появился он, друг моего...
Молодой российской разведчице Дарье Кокориной поставлена задача выявить тайные каналы финансирования...
Книга Анны Огински, руководителя и ведущего преподавателя учебного центра Академия Ленорман, поможет...
Окончить университет – это еще не все! Обязательная отработка длиною в год висит надо мной, как петл...
Что делать, если все вокруг потеряло смысл, раздражает или просто надоело? Как начать сначала, когда...