Девятый Дом Бардуго Ли
– Думаете, это был не просто секс?
– Сомневаюсь, – признала Алекс.
– Но, возможно, Тара считала иначе? – робко предположила Доуз.
– Думаю, Тара знала, что к чему.
Это было необходимо. Все время.
– И все-таки Трипп из старой богатой семьи. Она могла попытаться чего-то от него добиться.
– Звучит, как мотив из мыльной оперы, – сказал Тернер.
Убедить его будет непросто.
– Но что, если они толкали наркоту посерьезней, не только траву? Я думаю, что старшекурсник Блейк Кили брал у них наркотик под названием «Счастье».
– Это невозможно, – сказала Доуз. – Он растет только…
– Знаю, на вершине какой-то горы. Но Блейк покупал его у Ланса и Тары. По словам Триппа, он видел Тару с Кейт Мастерс, а Кейт из «Манускрипта» – единственного общества, имеющего доступ к «Счастью».
– По-твоему, Кейт продавала «Счастье» Таре и Лансу? – спросила Доуз.
– Нет, – подумав, сказала Алекс. – Я считаю, что Кейт заплатила Таре, чтобы та нашла способ его выращивать. Ланс с Тарой жили в двух шагах от Лесного института и теплиц Марша. Кейт хотела избавиться от посредника. Добыть «Манускрипту» собственный запас.
– Но тогда… как наркотик оказался у Блейка?
– Может, они начали выращивать собственное «Счастье» и продавали его Блейку. Деньги – это деньги.
– Но это было бы…
– Неэтично? – спросила Алекс. – Безответственно? То же самое, что выдать малышу-социопату волшебное мачете?
– Каково действие этого наркотика? – неохотно спросил Тернер, словно сомневался в том, что хочет знать.
– Он делает тебя… – Алекс замялась. Слово послушный не подходило. И усердный тоже.
– Служителем, – сказала Доуз. – Твоим единственным желанием становится служение.
Тернер покачал головой.
– И – дайте угадаю – это не зарегистрированное вещество, потому что о нем никто не слышал, – на лице у него появилось та же гримаса отвращения, которая исказила его черты, как когда он увидел, что горн исцелил Алекс. – Все вы дети, играющие с огнем и удивляющиеся, когда сгорает ваш дом, – он поскреб рукой щетину. – Вернемся к доске. Тару связывает с «Костями» Трипп», с «Манускриптом» – Кейт Мастерс и этот наркотик. Колин Хатри – ее единственная связь со «Свитком и ключом»?
– Нет, – сказала Алекс. – У нее на руке были вытатуированы слова из поэмы под названием «Королевские идиллии», а слова из этой поэмы высечены по всей гробнице Замочников, – она передала Доуз папку, полную фотографий. – На правом предплечье.
Доуз взглянула на сделанные при аутопсии фото татуировок Тары и поскорее их перелистнула.
– Не похоже на случайное совпадение, – сказала Алекс.
– Что это? – спросила Доуз, постучав по фотографии спальни Тары.
– Просто инструменты для изготовления ювелирных украшений, – сказал Тернер. – У нее был небольшой дополнительный бизнес.
Разумеется. Этим и занимаются девушки, когда разрушается их жизнь. Пытаются найти окно, через которое можно было бы выбраться. Муниципальный колледж. Самодельное мыло. Небольшой дополнительный бизнес по изготовлению ювелирки.
Доуз сильно прикусила нижнюю губу, и Алекс подумала, что наверняка до крови. Алекс наклонилась и уставилась на фотографию, на дешевые поддельные драгоценные камни и блюдца с крючками для сережек, на щипчики. Но одно из блюдец выглядело иначе, чем другие. Оно было меньше, металл был кованым и необработанным, и вокруг дна виднелись остатки чего-то вроде пепла или извести.
– Доуз, – сказала Алекс. – Что тебе это напоминает?
Доуз отбросила папку так, словно отправляла ее в ссылку.
– Это горн.
– Но для чего он мог пригодиться Таре? Чтобы обрабатывать «Счастье»?
Доуз покачала головой.
– Нет. «Счастье» используется в своей естественной форме.
– Эй, – сказал Тернер. – Может, на минуту притворимся, что я не знаю, что такое горн.
Доуз заправила прядь рыжых волос себе за ухо и, не глядя на него, сказала:
– Это сосуды, созданные для магического и алхимического применения. Обычно они изготовлены из чистого золота и чрезвычайно реактивны.
– Эта большая золотая ванна, в которую меня только что помещала Доуз, – горн, – сказала Алекс.
– То есть вы утверждаете, что эта штука в квартире у Тары из настоящего золота? Она размером с пепельницу. Грессанг и эта девушка не смогли бы позволить себе что-то вроде этого.
– Может, это был подарок, – сказала Алекс. – И, может, то, что они изготовляли в ней, было дороже самого металла.
Доуз спрятала ладони в рукава свитера.
– Существуют истории о праведниках, которые использовали псилоцибин – грибы, – чтобы буквально открывать двери в другие миры. Но наркотики должны были быть очищены… в горне.
– Двери, – сказала Алекс, вспоминая ночь, когда они с Дарлингтоном наблюдали за неудавшимся ритуалом в «Свитке и ключе». – То есть порталы. Ты говорила, что, по слухам, магия «Свитка и ключа» иссякает. Возможно, с этим помог секретный соус Ланса и Тары?
Доуз тяжело выдохнула.
– Да. Теоретически наркотик мог облегчить открытие порталов.
Алекс взяла фотографию крошечного горна.
– Эта штука у вас… под охраной или что?
– Среди вещественных доказательств, – сказал Тернер. – Да, она у нас. Если на этой штуке остался осадок, мы можем провести его анализ и проверить, соответствует ли состав галлюциногену, найденному в крови у Тары.
Доуз сняла с шеи наушники. Она сидела, положив их на колени, будто спящее животное.
– В чем дело? – спросила ее Алекс.
– Ты говорила, что Ланс проходил сквозь стены и, возможно, воспользвовался магией порталов, чтобы на тебя напасть. Если кто-то из «Свитка и ключа» впускал в их гробницу чужаков, если они приводили Ланса с Тарой на свои ритуалы… Дома Покрова считают это непростительным. Nefandum.
Алекс и Тернер переглянулись.
– Каково наказание за разглашение такой информации чужакам? – спросила Алекс.
Доуз стиснула наушники.
– Общество лишат гробницы и распустят.
– Знаете, на что это похоже? – спросил Тернер.
– Ага, – ответила Алекс. – На мотив.
Неужели Колин Хатри посвятил Ланса и Тару в тайны общества? Было ли это что-то вроде платежа долга, от которого он хотел избавиться? Не из-за этого ли убили Тару? Алекс сложно было представить чистенького, неунывающего Колина совершающим жестокое убийство. Но он был парнем с большим будущим, а значит, ему было что терять.
– Сегодня вечером я иду в салон профессора Бельбалм, – сказала Алекс. Она предпочла бы уснуть прямо здесь, перед камином, но не собиралась раздражать единственного человека, который, казалось, заботился о ее будущем. – Колин работает на Бельбалм. Я могу попытаться выяснить, как долго он оставался в ее доме в ночь, когда умерла Тара.
– Алекс, – тихо сказала Доуз, наконец подняв глаза. – Если бы Дарлингтон узнал о наркотиках, о том, чем Колин и другие Замочники занимались с Лансом и Тарой, возможно… – она умолкла, но Алекс поняла, что она хочет сказать: возможно, за портал в подвале Розенфелда, в котором исчез Дарлингтон, в ответе «Свиток и ключ».
– А, собственно, где Дарлингтон? – спросил Тернер. – Если скажете, что он в Испании, я заберу свои папки и пойду домой. Сейчас моя кровать кажется мне очень привлекательной.
Доуз сжалась в кресле.
– С ним что-то случилось, – сказала Алекс. – Мы не знаем, что именно. Существует ритуал, который может помочь его найти, но его можно проводить только в новолуние.
– Почему в новолуние?
– Время имеет значение, – сказала Доуз. – Чтобы ритуал сработал, его нужно проводить в благоприятную дату или в благоприятном месте. Новолуние символизирует момент, когда открывается скрытое.
– Сэндоу хотел, чтобы вы это скрывали? – спросил Тернер. Алекс кивнула, чувствуя себя виноватой. Ей тоже пока не хотелось разносить эту новость. – А как же семья Дарлингтона?
– Мы отвечаем за Дарлингтона, – резко сказала Доуз, до последнего защищая «Лету». – И мы его вернем.
Может быть.
Тернер подался вперед.
– Вы утверждаете, что «Свиток и ключ», возможно, замешан в убийстве и похищении?
Алекс пожала плечами.
– Ну да. Можно назвать это так. Но мы не можем сбросить со счетов «Манускрипт». Возможно, Кейт Мастерс выяснила, что Тара продавала «Счастье» Блейку Кили, а тот применял его на девушках, или, возможно, что-то пошло не так с их сделкой. Если Ланс не убивал Тару, значит, над кем-то поколдовали, чтобы он выглядел как Ланс. У «Манускрипта» есть множество фокусов и уловок, которые могли бы позволить Кейт несколько часов носить его лицо. И ничто из этого не объясняет, почему кто-то натравил на меня глуму, – Алекс сунула руку в карман и ощутила успокаивающее тиканье часов.
Тернер выглядел так, словно может совершить самоубийство.
– Что-что?
– Эта тварь, которая гналась за мной на Элм. Блядь, не надо так на меня смотреть. Это правда.
– Ладно, это правда, – сказал Тернер.
– Глумы – это слуги мертвых, – сказала Доуз. – Они – мальчики на побегушках.
Алекс сердито посмотрела на нее.
– Это был очень агрессивный мальчик на побегушках.
– Они успешно выполняют простые задания. «Книга и змей» использует их как посланников и отправляет по ту сторону Покрова. Они слишком агрессивны и непредсказуемы для других задач.
За исключением того, что они способны выставить девушку сумасшедшей и, возможно, заткнуть ей рот навсегда.
– Значит, «Книга и змей» под подозрением, – сказал Тернер. – Мотив неизвестен. Вы же понимаете, что это нельзя считать доказательствами? Мы не можем достоверно подтвердить вмешательство этих обществ, если не считать слов Триппа. У меня слишком мало улик даже для того, чтобы получить ордер на обыск этих лесных теплиц.
– Я бы предположила, что Центурион может подергать свое начальство за ниточки, – лицо Тернера помрачнело. – Только вы не хотите дергать за ниточки.
– Так происходить не должно. И я не могу просто пойти к своему капитану. Он не знает о «Лете». Мне придется идти к самому начальнику.
А этого Тернер делать не собирался, пока не убедится, что все их версии не сводятся к безумным каракулям на доске. И Алекс его не винила.
– Я запрошу распечатку звонков из алкогольного магазина рядом с квартирой Тары. Возможно, они пользовались телефоном в магазине, чтобы вести свои дела. Контактов Кейт Мастерс не было ни в мобильнике Тары, ни в мобильнике Ланса. Как и контактов Колина Хатри и Блейка Кили.
– Если Тара с Лансом пользовались теплицами, то работали с кем-то из Лесного института, – сказала Доуз. – С ордером или без него, но нам нужно попытаться выяснить, с кем.
– Я студентка, – сказала Алекс. – У меня есть право там находиться.
– Я думал, вы хотите, чтобы я начал дергать за ниточки, – сказал Тернер.
Так и было, но теперь она передумала.
– Мы с этим сами разберемся. Если вы обратитесь к начальству, кто-то может рассказать об этом Сэндоу.
Тернер приподнял бровь.
– Это проблема?
– Я хочу знать, где он был в ночь убийства.
Доуз резко выпрямилась.
– Алекс…
– Доуз, он велел мне прекратить расследование. Задача «Леты» – следить за порядком в обществах. Почему он с такой силой дергал за поводья?
Мы пастыри. Это всегда было миссией «Леты». Или нет? Должна ли была «Лета» действительно кого-то защищать? Или предполагалось, что они будут соблюдать статус кво, делать вид, что Дома Покрова под присмотром, что действуют какие-то стандарты, и при этом не проверять силу обществ по-настоящему? Это год пересмотра финансирования. Возможно, Сэндоу как-то узнал, что, если они будут искать слишком пристально, то найдут связь с обществами? «Кости», «Книга и змей», «Свиток и ключ», «Манускрипт» – четыре из восьми обществ финансировали «Лету». Это половина денег, необходимых, чтобы поддерживать Девятый Дом, – нужно даже больше, поскольку «Берцелиус» свою часть так и не выплатил. Была ли «Лета» настолько ценна для Сэндоу?
– Какую зарплату декан Сэндоу получает в «Лете»? – спросила Алекс.
Доуз моргнула.
– Вообще-то я точно не знаю. Но у него есть постоянная должность в университете. Он немало получает.
– Азартные игры? – предположил Тернер. – Наркотики? Долг?
Спина Доуз, казалось, выпрямилась еще больше, как антенна, настраиваемая, чтобы принимать информацию.
– Развод, – медленно, неохотно сказала она. – Два года назад от него ушла жена. С тех пор они продолжают судиться. Но…
– Скорее всего, это здесь ни при чем, – без всякой уверенности сказала Алекс. – Но не помешало бы узнать, где он был той ночью.
Доуз снова пожевала губу.
– Декан Сэндоу никогда не сделал бы ничего, что могло бы навредить «Лете».
Тернер встал и начал собирать свои папки.
– Почему нет, если ему предложили хорошую цену. Как по-вашему, почему я согласился быть Центурионом?
– Это почетно, – возмутилась Доуз.
– Это работа, а у меня и так дел по горло. Но благодаря этим деньгам я выплатил ипотеку своей матери, – он положил папки в портфель. – Посмотрим, что я смогу выяснить о Сэндоу так, чтобы ему не стало об этом известно.
– Лучше это сделаю я, – тихо сказала Доуз. – Я могу поговорить с его домработницей. Если вопросы начнете задавать вы, Елена сразу пойдет к Сэндоу.
– Думаете, у вас получится? – недоверчиво спросил Тернер.
– Она справится, – сказала Алекс. – Нам нужно только взглянуть на его расписание.
– Мне нравится денежный мотив, – сказал Тернер. – Ясно и четко. Без всего этого фокуснического дерьма, – он набросил пальто и направился к задней двери. Алекс и Доуз последовали за ним.
Открыв дверь, Тернер приостановился. За ним Алекс видела, как небо становится закатно-синим и включаются уличные фонари.
– Мама не могла просто взять у меня чек, – с печальной улыбкой сказал он. – Она знает, что копы не получают бонус. Она хотела знать, откуда у меня деньги.
– И вы ей сказали? – спросила Алекс.
– Обо всем этом? Конечно, нет. Я сказал, что мне повезло в «Foxwoods». Но она все равно знала, что я впутался во что-то нехорошее.
– Матери – они такие, – сказала Доуз.
Так ли это? Алекс вспомнила фотографию, которую мама прислала ей неделю назад. Она попросила одну из подруг снять ее в квартире. Мира была в йельском свитере, а каминная полка за ее спиной была заставлена кристаллами.
– Знаете, что сказала мне мать? – спросил Тернер. – Она сказала, что не существует дверей, о которых неизвестно дьяволу. Что он всегда поджидает, чтобы вставить в проем стопу. Я никогда не верил ей до этого вечера.
Тернер поднял воротник и вышел в холод.
23
Алекс с трудом поднялась в оружейную, чтобы забрать свои ботинки. Горн излечил ее раны, но она не выспалась, и ее тело это знало. И все же, будь у нее выбор, она бы скорее предпочла еще одну потасовку, даже с таким костоломом, как Ланс, чем идти сегодня в салон, а завтра, послезавтра и послепослезавтра – на занятия. Когда она боролась за жизнь, то могла либо сдать, либо провалиться. Все, что от нее требовалось, это выжить, и это можно было назвать победой. Даже сидя в гостиной с Доуз и Тернером, она словно не просто подыгрывала, а пыталась за ними угнаться. Она не хотела снова чувствовать себя самозванкой.
Но ты по-прежнему притворяешься, напомнила она себе. Не Доуз, ни Тернер не знали ее по-настоящему. Они бы ни за что не догадались о том, что узнал о ее прошлом Дарлингтон. А если обряд в новолуние сработает? Если через два дня Дарлингтон вернется и расскажет им всю правду, станет ли кто-то с ней разговаривать после этого?
На своей кровати в комнате Данте Алекс нашла стопку одежды.
– Я принесла ее из своей квартиры, – сказала остановившаяся на пороге Доуз, пряча руки в рукава. – Она не стильная, но получше, чем спортивный костюм. Я знаю, что ты любишь черное, так что…
– Идеально.
Идеальной одежда не была. Джинсы оказались слишком длинными, а рубашку стирали так часто, что она стала скорее серой, чем черной, но Доуз не обязана была делиться с ней своей одеждой. Алекс была готова принять любую крупицу доброты, пока еще можно.
Направившись домой к Бельбалм, Алекс чувствовала, что ей не по себе. Она завела часы на случай, если ее преследует глума, запихнула банку кладбищенской земли в портфель, положила в карман два магнита и изучила охранные пассы, которыми можно было временно закрыть портал. Все это не казалось ей надежной защитой. Список подозреваемых в убийстве Тары превратился в список всевозможных угроз, и у всех подозреваемых было слишком много магической силы.
Бельбалм жила на Св. Ронане, в двадцати минутах пешком к северу от Il Bastone, недалеко от теологического факультета. Ее двухэтажный дом из красного кирпича, покрытый серыми лозами, похожими на волосы старухи, был одним из самых маленьких на улице. Пройдя под белой решетчатой аркой, Алекс вошла в садовую калитку, и ее охватило то же спокойствие, что и в кабинете Бельбалм. В саду пахло мятой и майораном.
На тропинке Алекс приостановилась. Тропа была засыпана дробленым гравием грифельного цвета. В высоких окнах она видела людей, сидевших кто где; несколько человек ютились на банкетке для фортепьяно, кто-то расположился на полу. Она видела бокалы с красным вином, поставленные на колени тарелки. Парень с бородой и густой гривой кудрявых волос что-то зачитывал. Она почувствовала, что смотрит на иной Йель, Йель вне «Леты» и обществ, Йель, который может ей открыться, если только ей удастся выучить его ритуалы и правила. В доме Дарлингтона она чувствовала себя посторонней. Сюда ее пригласили. Возможно, Алекс здесь не место, но ей были рады.
Она негромко постучала в дверь, и, когда никто не открыл, мягко надавила. Дверь оказалась не заперта, словно нежеланных гостей здесь не бывало. На крючках в несколько слоев висели и лежали пальто. Пол был заставлен обувью.
Увидев, как Алекс мнется на пороге, Бельбалм указала Алекс в сторону кухни.
И тогда Алекс поняла. Она была обслуживающим персоналом.
Ну разумеется.
Слава тебе господи, что она обслуживающий персонал, и ей не придется притворяться никем иным.
За плечом у Бельбалм Алекс заметила, что на диване декан Сэндоу разговаривает с двумя студентами. Надеясь, что он ее не увидел, она проскользнула в кухню, а потом спросила себя, с чего бы ей об этом волноваться. Неужели она действительно считает, что он убил Тару? Что он способен на такой страшный поступок? В гостиной Il Bastone это казалось возможным, но здесь, в этой теплой непринужденной обстановке, Алекс не могла уложить это в голове.
Кухня была огромной, с белыми шкафчиками, черными стойками и черно-белым шахматным полом.
– Алекс! – воскликнул при ее появлении Колин. Кругом подозреваемые в убийстве. – Не знал, что ты придешь! Нам не помешает помощь. Что ты надела? Черный – это хорошо, но в следующий раз надень белую рубашку с пуговицей на шее.
У Алекс не было белой рубашки с пуговицей.
– Ладно, – сказала она.
– Просто иди сюда и положи эти штуки на противень.
Алекс четко следовала приказам. Была здесь и вторая помощница Бельбалм, Изабель Эндрюс. Она раскладывала по тарелкам фрукты, пирожные и загадочные сорта мяса. Еда, которую они разносили, казалась Алекс совершенно незнакомой. Когда Колин попросил передать ему сыр, она не сразу сообразила, что он лежит прямо перед ней: не блюдо нарезанного кубиками чеддера, а гигантские ломти чего-то похожего на кварц или иолит, рядом крошечный горшочек меда, россыпь миндаля. Все – чистое искусство.
– После чтений и беседы они перейдут к десерту, – объяснил Колин. – Она всегда подает безе и яблочные мини-тарты.
– Декан Сэндоу был здесь на прошлой неделе? – спросила Алекс.
Если был, то она сможет вычеркнуть его из списка, а если Колин этого не знает, то, возможно, на самом деле он не провел весь вечер в салоне.
Но не успел он ответить, как в створчатые двери вплыла профессор Бельбалм.
– Конечно, был, – сказала она. – Этот человек обожает мой бурбон.
Она положила в рот крошеную землянику и вытерла пальцы о полотенце.
– Он сказал ужасную глупость о Камю. Но сложно не показаться глупым, когда речь идет о Камю. Уж и не знаю, почему я ожидала большего – у него в рамке у стола цитата из Руми. Колин, дорогуша, пожалуйста, позаботься, чтобы у нас под рукой всегда было белое и красное, – она подняла пустую бытылку, и лицо Колина стало пепельным. – Все в порядке, милый. Бери бутылку и присоединяйся к нам. Алекс и остальные здесь сами справятся, не так ли? Ты принес что-то почитать?
– Я… да, – Колин выпорхнул из кухни так, словно на лодыжках у него только что выросли крылья.
– Безе, – распорядилась Изабель.
– Безе, – повторила Алекс, подходя к миксеру и протягивая Изабель миску. Она сфотографировала кухню для мамы и написала ей: На работе. Ей хотелась, чтобы Мира представляла ее такой. Счастливой. Нормальной. В безопасности. Такой, какой Алекс никогда не была. Мерси и Лорен она тоже написала: В салоне Бельбалм. Будем надеяться, из еды что-нибудь перепадет.
– Не могу поверить, что Колину резрешили сегодня читать, – пожаловалась Изабель, раскладывая безе по противню. – Я работаю у нее на семестр дольше, чем он, и на отлично сдала ее курс «Женщины и индустриализм».
– В следующий раз, – промурлыкала Алекс, смазывая расплавленным маслом крошечные яблочные тарты. – Много народу было на прошлой неделе?
– Да, и Колин ныл весь вечер. Мы прибирались тут до двух часов ночи.
Значит, алиби Колина подтверждалось. Алекс почувствовала глубокое облегчение. Ей нравился Колин, нравилась вечно недовольная Изабель, нравилась эта кухня, этот дом, это удобное место. Ей нравился этот кусочек мира, не имеющий никакого отношения к убийствам или магии. Она не хотела, чтобы его разрушила жестокость. Но это не значило, что она может вычеркнуть из своего списка «Свиток и ключ». Даже если Колин не убивал Тару, он был с ней знаком. И кто-то научил Ланса магии порталов.
– Сэндоу пробыл в салоне до последнего на прошлой неделе?
– К сожалению, – сказала Изабель. – Он всегда слишком много пьет. Очевидно, он переживает жуткий развод. Профессор Бельбалм уложила его у себя в кабинете под покрывало. Он оставил кольцо мочи в туалете, и Колину пришлось вытирать, – она содрогнулась. – Хотя, по большому счету, Колин точно заслужил шанс стать чтецом. Тебя столько всего ждет, Алекс.
Изабель незачем было лгать, значит, плохой прицел декана Сэндоу только что обеспечил ему алиби. Доуз будет рада. И Алекс полагала, что рада и она сама. Одно дело быть убийцей, и совсем другое – работать на убийцу.
Вечер на кухне был долгим и затянулся допоздна, но Алекс это не беспокоило. Казалось, она работает, стремясь к какой-то цели.
Около часа ночи они закончили подавать еду, прибрались в кухне, выбросили бутылки в мусорные корзины, обменялись воздушными поцелуями с Бельбалм и выскользнули в ночь с тарелками объедков в руках. После насилия и странностей последних дней это казалось счастьем. Она увидела, какой могла бы стать ее жизнь – и как мало значили общества для большинства йельцев, – работа, не требующая от тебя ничего, кроме времени и немного внимания, в доме, полном безобидных людей, под кайфом исключительно от собственных амбиций. И это было прекрасно.
Алекс увидела впереди приближающуюся к ней Серую-на-коньках, она объезжала фонари. Ее череп и торс выглядели раздавленными – глубокую вмятину оставили колеса машины какого-то беспечного водителя.
– Pasa punto, pasa mundo, – почти ласково прошептала Алекс, и девушка исчезла у нее на глазах. Мгновение проходит, мир проходит. Легко.
Следующим утром у Алекс не было лекций. Она проснулась пораньше, чтобы позавтракать и почитать, прежде чем идти в сад Марша, но, доедая свою порцию яиц с острым соусом, она заметила Жениха. Его лицо выразило неодобрение, когда она съела мороженое с горячим шоколадным соусом, но мороженое не было доступно каждый раз в столовой, так что она не могла упустить такую возможность.
После завтрака она нырнула в туалет рядом с общей комнатой Дж. Э. и наполнила раковину. Ей не слишком хотелось с ним разговаривать; она была не готова обсуждать увиденное в его воспоминаниях. Но она хотела знать, нашел ли он Тару.
Через мгновение в воде появилось отражение Норса.
– Ну? – спросила она.
– Я ее еще не нашел.
Алекс опустила в воду палец, и его отражение пошло рябью.
– Похоже, тебе не слишком хорошо это удается.
Когда поверхность воды разгладилась, лицо Норса было мрачным.
– А что выяснили вы?
– Ты был прав. Дарлингтон интересовался твоим делом. Но в его столе в Il Bastone записей не было. Завтра вечером я смогу поискать в «Черном вязе».
Когда наступит новолуние. Возможно, тогда Дарлингтон сможет ответить на вопросы Жениха самостоятельно.
– И?
– И что?
– Что вы видели у меня в голове, мисс Стерн? Вы были подавленной, когда меня изгнали.
Алекс подумала о том, как много хочет ему рассказать.
– Что вы помните о своей смерти, Норс?
Его лицо, казалось, стало неподвижным, и она осознала, что назвала его по имени. Проклятие.
– Так вот что вы видели? – медленно спросил он. – Мою смерть?
– Просто ответьте.
– Ничего, – признал он. – В одно мгновение я стоял в своем новом кабинете, беседуя с Дейзи, а в следующее… Я был никем. Мир смертных был для меня потерян.
– Вы были по ту сторону, – Алекс понимала, как может повлиять на человека подобный опыт. – Вы когда-нибудь пытались найти за Покровом Глэдис О’Донахью?
– Кого?
– Горничную Дейзи.
Норс нахмурился.
– Ее допрашивала полиция. Она нашла наши… тела, но она не была свидетельницей преступления.
– И она была всего лишь горничной? – спросила Алекс.
Такие, как он, никогда не замечают прислугу. Но Норс был прав. Алекс сама видела, как Глэдис наслаждается весной на улице. Если бы Глэдис видела или слышала что-то странное, то поделилась бы этими сведениями с полицией. И Алекс подозревала, что видеть ей было некого – только магию, невидимую и дикую, испуганный дух человека, который был покалечен Костяными и каким-то образом вселился в Норса.
– Я дам вам знать, что найду в «Черном вязе». Перестаньте ходить за мной хвостом и разыщите Тару.
– Что вы видели у меня в голове, мисс Стерн?
– Извините! Ничего не слышно из-за помех! – Алекс вытащила из слива пробку, вышла из комнаты отдыха и написала Тернеру, что идет в теплицы Марша. По пути она позвонила в больницу, чтобы узнать, как дела у Майкла Рейса. Надо было проведать жертву последнего предсказания «Черепа и костей» раньше, но ее кое-что отвлекло. Ее не сразу соединили с нужным человеком, но в конце концов к телефону подошла Джин Гатдула и сказала ей, что Рейс поправляется и дня через два будет отправлен домой. Алекс знала, что «домой» – это в Дом Колумба, приют вдали от кампуса. Она надеялась, что «Кости» хотя бы дали ему денег за его мытарства.
Ботанический сад Марша находился на вершине Сайенс-Хилла. Это был старый особняк с высокой колокольней, владения бывшего поместья спускались по склону в направлении здания, в котором Тара с Лансом снимали квартиру. По сути, никакой охраны не было, и Алекс легко смешалась с толпой студентов, входивших и выходивших с территории. Четыре огромные теплицы Лесного института стояли рядом с задним входом в окружении нескольких стеклянных построек поменьше. Алекс беспокоилась, что не сможет определить, где Тара выращивала свой опасный сад, но, обойдя территорию, она ощутила вонь сверхъестественного среди запаха навоза и земли. Хотя маленькая теплица выглядела вполне обыкновенно, Алекс заподозрила, что на ней остатки чар – должно быть, наведенных Кейт Мастерс и «Манускриптом». Как еще могла Тара ухаживать за урожаем, не привлекая подозрений?
Но, открыв дверь, Алекс не нашла ничего, кроме пустых кадок и перевернутых горшков на столах. Кто-то все здесь подчистил. Кейт? Колин? Кто-то еще? Возможно, Ланс открыл портал из тюрьмы и пришел сюда, чтобы уничтожить потенциальные улики?
В земле рядом с перевернутым пластиковым контейнером лежал единственный тонкий усик неизвестного растения. Алекс дотронулась до него пальцем. Стебелек раскрылся, и среди его листьев показался одинокий белый бутон. Его лепестки распустились взрывом блестящих семян, как фейерверк, с негромким, но слышимым пух, и он увял до полного исчезновения.
Читать бесплатно другие книги:
