Выжить, чтобы умереть Герритсен Тесс
Можно назвать и так. — Энтони указал на папку. — Анна, конечно же, понимала это. После смерти мужа она оставила работу, вернулась в Штаты и принялась за учебу. Получила диплом психолога. Так, работая с семьями жертв, она по-своему пыталась побороть зло. Мы предложили ей возможность принести еще больше пользы — изменить жизнь целому поколению. Не только как психолог, но и как специалист по отбору студентов. Контакты в организациях, занимающихся проблемами несовершеннолетних, позволяли ей отбирать перспективных учеников по всей стране.
Она тщательно просматривала дела об убийствах? Выявляла пострадавших?
Мы уже говорили обо всем этом, Маура. Я знаю, что вы нас не одобряете.
Потому что это попахивает вербовкой для ваших целей.
Посмотрите на то, как расцвел Джулиан. И скажите, что эта школа ему не подошла.
Маура не ответила, потому что возразить было нечего. «Вечерня» — идеальное место для Джулиана. За последние несколько месяцев ему удалось обрасти не только мышцами, но и уверенностью в себе.
Анна знала, что здесь он будет хорошо учиться, — заметил Сансоне. — Если судить по документам вайомингской школы, никто не посчитал бы его многообещающим кандидатом. Он не успевал по половине предметов, ввязывался в драки, совершал мелкие правонарушения. Но, ознакомившись с его личным делом, Анна поняла, что он умеет выживать. Она знала, что в горах он помог вам остаться в живых из одного лишь сострадания, других причин не было. Вот так она и поняла, что этот студент нам необходим.
Так значит, это она приняла решение?
Одобрение Анны — самый важный критерий. Половина студентов, которых вы видели здесь, отобрана ею. — Сансоне умолк, а затем добавил: — Включая Клэр Уорд и Уилла Яблонски.
Некоторое время Маура обдумывала эту информацию. Вспомнила о встрече, на которую они с Джейн пришли в кабинет Анны, — речь шла о трех детях и о том, существует ли связь между ними. Анна сказала, что это всего-навсего совпадение, которое не имеет смысла рассматривать. Однако в день своей смерти она изучала личные дела этих трех детей.
В помещении было так тихо, что Маура слышала биение собственного сердца. Безмолвие усиливало звук приближавшихся шагов, и Маура обернулась как раз в тот момент, когда из полумрака выступили четыре фигуры; они приблизились к кругу света, который шел от лампы.
Нам нужно поговорить с вами, — сказал Джулиан.
Рядом с ним стояли три спутника. Те самые трое детей. Уилл, Тедди и Клэр — детское трио, для которого трагедия, казалось, никогда не кончится.
Хотя было уже почти одиннадцать ночи и детям пора было спать, Сансоне обратился к ним с тем же уважением, с каким обратился бы и к взрослым.
Что ты задумал, Джулиан? — спросил Энтони.
Сегодня утром у Шакалов было собрание, по поводу доктора Уэлливер, — сообщил парнишка. — И эти трое членов обнаружили зацепку. Но, чтобы отработать ее, нам понадобится ваша помощь.
Маура вздохнула.
Джулиан, я знаю, что ты хочешь помочь, но уже поздно. Нам с господином Сансоне нужно обсудить…
Мы хотим взглянуть на наши дела, — вмешалась в разговор Клэр. — Хотим знать все то, что известно полиции о нас и наших родителях. Прочитать все отчеты.
У меня нет такой информации, Клэр.
Но вы можете ее получить, верно? Или детектив Риццоли может.
Ваши дела сейчас расследуются. А это означает, что информация не предназначена для широкой публики.
Мы никакая не публика, — возразила Клэр. — Это касается нас, нашей жизни, и мы имеем право знать.
Да, вы имеете право знать, когда повзрослеете. Но это официальные документы. В них могут содержаться подробности, которых вы не поймете.
Мы слишком молоды для правды? Вы это хотите сказать, верно? Что тринадцатилетние подростки не сумеют с ней справиться? Словно вы даже не представляете, кто мы и с чем нам пришлось столкнуться.
Я знаю, Клэр, — спокойно возразила Маура. — Я понимаю.
Понимаете — что? «Ей выстрелили в голову»? Это вы обо мне знаете, но даже представить себе не можете, что это значит. Каково проснуться в больнице и даже не помнить, как ты туда попала. И даже не знать, что мама и папа погибли. Чувствовать, что больше никогда не сможешь прочитать целиком книгу, проспать всю ночь или даже сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли, черт возьми. — Девочка прижала руку к голове. — Проделав дыру в моем черепе, они и жизнь мою раздробили. Я больше никогда не буду, как остальные. Я навсегда останусь чокнутой. Так что не стоит говорить, будто вы знаете меня или знаете хоть что-то обо мне.
Мальчишки, потрясенные этой вспышкой, с удивлением уставились на Клэр. А может, даже с восхищением.
Прости, — извинилась Маура. — Ты права, Клэр, я ничего не знаю. — Она поглядела на Уилла и Тедди. — И как вы раньше жили, я тоже не знаю, не представляю даже. Я разрезаю трупы и смотрю, что внутри, это все, что я могу. Ну а вам троим придется рассказать мне все то, чего нет в документах. О вашей жизни и о том, кто вы такие.
Как уже сказала Клэр, мы чокнутые, — заметил Уилл, и Тедди грустно кивнул в знак согласия. — Никто не хочет находиться с нами рядом. Словно все ощущают исходящее от нас невезение, и никто не хочет иметь с нами дела, будто бы неудачливость заразна. — Уилл повесил голову. — Но в конце концов они погибают. Как доктор Уэл- ливер.
Нет доказательств, что смерть доктора Уэлливер не была самоубийством.
Возможно, — согласился Уилл. — Но в тот день, когда она погибла, у нее на столе лежали наши дела. Такое впечатление, что она открыла их и тоже попала под проклятье.
Маура, — сказал Джулиан, — мы хотим помочь расследованию. У нас есть информация.
«Шакалы» — прекрасный клуб, Джулиан. Но над расследованием всего, что произошло, работают профессионалы.
Это дело только для спецов, так, что ли?
По правде сказать, да.
А вдруг мы обнаружили то, чего не знают спецы? — Джулиан поглядел на Клэр. — Покажи им.
Только в этот момент Маура заметила, что у Клэр в руках книга.
Это мой семейный альбом, — проговорила девочка, передавая Мауре книгу.
Маура открыла альбом на фотографии, которая изображала молодых мужчину и женщину — оба были светловолосые и невероятно привлекательные, — стоявших на фоне римского Колизея.
Твои родители? — поинтересовалась она.
Да. Мой папа работал в посольстве. Был сотрудником политического отдела.
Они — очень красивая пара, Клэр.
Но я хотела показать вам вовсе не это. — Клэр перелистала альбом и остановилась на последней странице. — А вот эту фотографию, с коктейльной вечеринки. Здесь мой папа, он разговаривает с одним человеком. Вы видите женщину, вон там, она стоит в сторонке в зеленом платье? Знаете, кто она?
Кто?
Это моя мама, — сказал Уилл.
Маура удивленно повернулась к парнишке.
Ты уверен? Возможно, эта женщина просто похожа на нее.
Это точно моя мама. Я узнаю платье. Она всегда надевала его на вечеринки. Зеленое с золотистым поясом; она говорила мне, что это самое дорогое платье, какое она приобрела за всю жизнь, но качество всегда окупается. Это был ее девиз, она постоянно говорила мне это. — Голос Уилла зазвучал глуше и, опустив плечи, он тихо добавил: — Это моя мама.
Маура поглядела на подпись: «4 июля. С днем рождения, США!»
Здесь нет года. Мы не знаем, когда была сделана эта фотография.
Но дело в том, — возразил Джулиан, — что они были вместе, на одной и той же вечеринке. А знаете, кто еще там был?
Он, — сказала Клэр. Девочка ткнула в блондина, запечатленного в разговоре с Эрскином Уордом. Широкоплечий незнакомец стоял в профиль, он был выше Уорда и отличался мощным телосложением. Все присутствовавшие пили вино, и только этот человек держал в руках пивную банку.
Это мой папа, — пояснил Тедди.
Вот где связь, — добавил Джулиан. — Пусть это не помогло нам узнать, почему их убили или зачем кому-то понадобилось причинять вред их детям все эти годы. Но вы искали именно это доказательство. Папа Клэр. Папа Тедди. Мама Уилла. Они были знакомы.
На экране компьютера Фроста светилась отсканированная фотография с изображением празднично одетых участников вечеринки — некоторые сидели, некоторые стояли, большинство держали в руках выпивку. В центре монитора оказались изображения Эрс- кина Уорда и Николаса Клока; мужчины стояли лицом друг к другу, но при этом вполоборота к камере, словно кто-то крикнул им: «Улыбочку, джентльмены!» Мама Уилла, Оливия, стояла поодаль, рядом с другой женщиной, однако ее взгляд был обращен к Эрскину Уорду. Джейн осмотрела другие лица, пытаясь отыскать супругов этих троих людей, но не обнаружила их среди обеспеченной и явно подвыпившей публики.
Вот это, — сказал Фрост, указывая на Оливию, — выражение лица женщины, неравнодушной к Уорду.
Ты считаешь, это написано у нее на лице?
Только не стоит думать, что на меня когда-нибудь кто-нибудь так смотрел.
Возможно, это взгляд старой подруги. Человека, который хорошо его знает.
Тогда странно, что мы не можем отыскать никаких связей между Оливией и Эрскином. Если они так хорошо знали друг друга.
Джейн откинулась на спинку кресла и размяла ноющую шею. Была почти полночь, все остальные сотрудники отдела убийств уже разошлись по домам. Нам тоже давно пора, подумала Джейн, однако эти отсканированные фотографии, которые Маура по электронной почте прислала в Бостонское ПУ, уже целый час держали Джейн и Фроста на рабочих местах. Маура направила им восемь снимков из семейного альбома Уордов — на них изображались вечеринки с бар- бекю и официальные приемы, сборища, проходившие и на улице, и в помещении. Ни на одной другой фотографии Джейн не заметила ни Оливию Яблонски, ни Николаса Клока; только на этом снимке оба — Оливия и Николас — появились вместе с Эрскином Уордом. Вечеринка была в честь Четвертого июля, год не указан; в помещении, кроме этих троих, было еще по меньшей мере десять человек.
Где и когда сделали снимок?
Фрост поочередно щелкнул по каждому из семи других снимков и остановился на фотографии семьи Уордов, сидевшей на белом диване. Клэр, судя по виду, было примерно восемь лет. Они были нарядно одеты: Эрскин в сером костюме, Изабель в платье хорошего кроя и пиджаке. Позади виднелась роскошно украшенная елка.
Коктейльная вечеринка проходила в этом же помещении, — объявил Фрост. — Видишь камин, вон там, справа? Он есть и на другой фотографии. А здесь… — Фрост увеличил изображение угла комнаты. — Не кажется ли тебе, что на потолке та же лепнина?
Кажется, — согласилась Джейн. Сощурившись, она различила подпись под фотографией, сделанную от руки: «Наше последнее Рождество в Городе Джорджа. Лондон, жди нас!» Она посмотрела на Фроста: — Этот снимок сделали в Вашингтоне.
Значит, коктейльная вечеринка там и проходила. Остается только один вопрос: с какого перепуга Николаса Клока и Оливию Яблонски позвали на вечеринку дипломатов? Николас работал в финансовой сфере. Оливия — торговый представитель фирмы, занимавшейся медицинским оборудованием. Как и где познакомились эти трое людей?
Вернись к первой фотографии, — попросила Джейн.
Фрост открыл снимок коктейльной вечеринки, которая, как они теперь знали, проходила в Вашингтоне.
Здесь они моложе, — сказала Джейн. Она крутанулась на своем кресле, схватила со стола личное дело семейства Уордов и отыскала резюме Эрскина Уорда. — Сотрудник политического отдела, четырнадцать лет работал в Риме, пять — в Вашингтоне. Затем был направлен в Лондон, где и был убит год спустя.
Значит, эта коктейльная вечеринка пришлась на те пять лет, в течение которых семейство Уордов жило в Вашингтоне.
Верно. — Джейн закрыла папку. — Как же эта троица познакомилась? Наверняка это случилось в Вашингтоне. Или… — Риццоли посмотрела на Фроста. Казалось, им одновременно пришла на ум одна и та же мысль.
…в Риме, — закончил Фрост и взволнованно выпрямился. — Помнишь, что сказал нам тот парень из НАСА? Нил и Оливия очень ждали поездки в Рим, потому что там они и познакомились.
Повернувшись в своем кресле, Джейн взяла со стола личное дело четы Яблонски.
Все это время мы думали только о Ниле и его работе. Постоянно раздумывали над всей этой дурью, связанной с НАСА и инопланетянами, тогда как нам нужно было сосредоточиться на Оливии.
Кроткая Оливия со своей скучной работой, которая стояла поодаль на сборищах НАСА, куда приводил ее муж и где она выглядела потерянной. Оливия, регулярно выезжавшая за границу торговать медицинским оборудованием. «Что же ты продавала на самом деле, Оливия?» — задумалась Джейн.
Риццоли нашла страничку, которую искала.
Вот. Дата свадьбы Оливии и Нила Яблонски. Пятнадцать лет назад. Она встретила своего будущего мужа в Риме, а это значит, что Оливия была в Риме как раз тогда, когда Эрскин Уорд работал в посольстве.
А как насчет этого парня? — спросил Фрост, указывая на отца Тедди, Николаса Клока, который производил впечатление своей красивой атлетической фигурой и был настолько уверен в себе, что пил пиво, когда все стояли с винными бокалами; он надевал рубашку-поло и спортивные туфли на сборище, куда все приходили в пиджаках и галстуках. — Мог ли Николас Клок оказаться в Риме в это же время? Может, они все втроем там были?
Джейн полистала соответствующее личное дело.
О Клоке мы знаем немного. Большая часть информации пришла к нам из полиции Сент-Томаса.
В Сент-Томасе он был туристом. Там никто его толком не знает.
Но его наверняка знают в Провиденсе, где он работал. — Джейн перелистала бумаги в папке. — Вот. Финансовый консультант в «Джарвисе и Маккрейне», улица Чапмена. — Она подняла глаза. — Наш следующий пункт назначения.
27
«Я в любом случае не хотела ехать в Квебек».
Клэр мрачно топталась во дворе, наблюдая, как ее взволнованные одноклассники садятся в экскурсионный автобус. Девочка говорила Уиллу, что не хотела бы торчать в автобусе часами, но это был красивый новый автобус, а не доисторический желтый драндулет, на каких обычно ездят школьники. Бруно доконал ее выкриками из окна — так он оповещал о внутренней роскоши транспортного средства.
Эй, люди, здесь телевизор! Наушники! Вайфай!
И тут из здания показались Брайана и ее принцессы — они шли одна за другой, словно в королевской процессии, и каждая везла за собой по мостовой симпатичный чемоданчик на колесиках. Когда они проходили мимо Клэр, девочка услышала, как одна из принцес- сок прошептала насмешливо: «Ночная Вошка!»
Ничтожество! — огрызнулась Клэр.
Брайана развернулась к ней вместе со своим чемоданчиком.
Я просто скажу это прямо здесь, громко и ясно, чтобы все слышали. Моя комната заперта. Если, когда я вернусь, что-нибудь пропадет — что угодно, — все будут знать, кто это взял.
Садись в автобус, Брайана, — вздохнув, проговорила госпожа Соул. Они с госпожой Дюплесси пытались собрать всех студентов в салоне. — Нам нужно выезжать сейчас, если мы хотим оказаться на месте к обеду.
Бросив ядовитый взгляд на Клэр, Брайана забралась в автобус.
Все хорошо, Клэр? — ласково спросила госпожа Соул.
Из преподавателей «Вечерни» Клэр больше всех любила госпожу Соул, потому что, глядя на Клэр, госпожа Соул видела именно ее, Клэр, и больше никого, и ей было не все равно. А то, что госпожа Соул увидела сейчас, наверняка дало ей понять: сколько бы Клэр ни отнекивалась от поездки, ей очень не хотелось оставаться в школе.
Это все потому, что ты еще новичок в «Вечерне», — сказала госпожа Соул. — Ты поедешь на нашу следующую экскурсию. И потом — разве не здорово, что в эти выходные только вы вчетвером останетесь здесь?
Думаю, да, — угрюмо ответила Клэр.
Если хотите пострелять из луков, господин Роман расставил для вас тюки с сеном. Когда мы вернемся, вы наверняка уже станете настоящими спецами по стрельбе.
«А разве вы не боитесь, что я убью еще одну курицу?» — захотела спросить Клэр, но, пока госпожа Соул забиралась в автобус, девочка не проронила ни слова. Двери захлопнулись, и, изрыгнув облачко вонючего дыма, автобус тронулся и направился прочь через арку. Девочка услышала лай за спиной и заметила, как промелькнул комок черной шерсти — это пес Джулиана промчался мимо в погоне за автобусом.
Волк! — закричала Клэр. — Вернись!
Собака не обратила на нее внимания и рванула за пределы двора. Клэр проследовала за псом до самой кромки озера; там он внезапно остановился и, подняв голову, принюхался. Похоже, автобус, который продолжал двигаться по дороге и очень скоро исчез за поворотом, его больше не интересовал. Волк отвернулся и помчался в другом направлении.
А теперь-то куда ты пошел? — крикнула Клэр.
Вздохнув, девочка вслед за ним обогнула здание и направилась в сторону тропы, которая вела на холм. Пес уже начал пробираться сквозь кусты и ускорил ход — настолько, что Клэр с трудом удавалось за ним угнаться.
Волк, вернись! — приказала она.
Клэр разочарованно наблюдала, как пес ускользнул в подлесок. Вот тебе и послушание — даже собака, и та ее не уважает.
На полпути к вершине холма Клэр бросила преследовать пса и плюхнулась на валун. Отсюда ей была видна крыша школы. Конечно, из Логова Шакалов открывался куда более красивый вид, однако и здесь было на что полюбоваться, особенно таким ясным утром, когда солнце золотило поверхность озера. Сейчас автобус наверняка уже выехал за ворота и направился в Квебек. К полудню студенты пообедают в каком-нибудь крутом французском ресторане — во всяком случае, Брайана постоянно хвасталась этим, — а потом отправятся на экскурсию в Квебекский музей и поднимутся на скалу в лифте.
«А я тем временем вынуждена сидеть на этом дурацком камне», — подумала Клэр.
Она отколупнула кусочек лишайника и сбросила его вниз. Подумала: а может, Уилл и Тедди уже позавтракали? Может быть, им захочется вместе пострелять из лука? Но, вместо того чтобы начать спуск с холма, Клэр улеглась на спину и, словно змея, греющаяся на солнышке, растянулась во весь рост на валуне и закрыла глаза. Затем она услышала, как скулит собака, и почувствовала, что Волк коснулся ее обтянутых джинсами ног. В ответ девочка погладила пса по спине, радуясь прикосновению к шерсти. И почему общество собаки так утешает? Может быть, потому что от этих животных нет надобности прятать свои чувства, нет необходимости фальшиво улыбаться при них?
— Старина Волк, — пробормотала Клэр и открыла глаза, чтобы поглядеть на собаку. — Что же ты принес мне?
В пасти у пса был какой-то предмет, который, судя по всему, он не собирался отдавать. И только когда Клэр потянула у него изо рта добычу, Волк наконец-то отпустил ее. Кожаная перчатка, черная. Где в здешнем лесу пес мог обнаружить перчатку? От нее исходил гадкий запах, и вся она блестела — Волк ее обслюнявил.
Поморщившись, Клэр подняла находку с земли и почувствовала, какая она тяжелая. Заглянув внутрь, девочка увидела там что-то белое. Она перевернула перчатку и как следует потрясла ее. При виде того, что выпало из перчатки, Клэр закричала и отшатнулась, чтобы оказаться подальше от валуна, на котором лежала вонючая находка.
Рука.
— Их почему-то всегда находят собаки, — констатировала Эмма Оуэн.
Маура и судмедэксперт штата Мэн стояли в пестрой полутени леса, прямо у их лиц жужжали насекомые, а в воздухе стоял густой трупный запах. Маура вспомнила другие тела, которые ей приходилось осматривать за последние годы и которые тоже были отрыты собаками; эти животные особенно остро чуют подобные спелые сокровища. Несмотря на то что эти останки лежали далеко, в нескольких сотнях метров по склону холма, Волк учуял запах и отыскал их в зарослях — густой подлесок частично скрывал тело. Мужчина — судя по телу, мускулистого и спортивного вида — был одет в камуфляжные брюки с многочисленными карманами, темно- зеленую ветровку, футболку и высокие спортивные ботинки. На лодыжке по-прежнему был закреплен нож с зазубринами, а ружье с телескопическим прицелом этот человек установил на ближайшем от него валуне. Покойный лежал на боку, подставив правую сторону лица и шеи ветрам и дождям. Падалыцики уже потрудились: оголили кости на голове, погрызли носовые хрящи и даже забрались в правую глазницу; теперь там была пустая дыра — все содержимое выскребли. Собачьи, решила Маура, заметив следы зубов на остатках кожи и пунктирные отметины на тонкой глазничной кости. Скорее всего, койоты. А в этой удаленной от города местности, возможно, и волки. Даже в такой паутине вьющихся растений причина смерти была прекрасно видна — алюминиевая стрела с темно-зеленым пером, наконечник которой был глубоко утоплен в левом глазу.
В иных обстоятельствах Маура наверняка решила бы, что незадачливый охотник по неосторожности убил своего несчастного собрата. Однако этот человек незаконно ступил на землю «Вечерни», а с валуна, на котором он установил ружье, открывался отличный вид на долину и расположившуюся внизу школу. Он мог наблюдать за теми, кто приезжал и кто уезжал оттуда.
Хоть Маура и привыкла к неприятным запахам, даже ей пришлось отвернуться, когда тело перекатывали на пластиковый мешок; при этом поднялся такой отвратительный запах, что Маура закашлялась и прикрыла рукой нос. Сослуживцы доктора Оуэн были полностью обмундированы и в масках, а Маура находилась здесь всего-навсего как зритель, на ней были лишь перчатки да бахилы, — медэксперт из большого города, пытающаяся доказать, что она хорошо закалена и гниющий труп ей не помеха.
Доктор Оуэн опустилась на корточки возле трупа.
Тут едва ли устойчивое трупное окоченение, — заметила она, пытаясь согнуть конечности в разных направлениях.
Прошлой ночью было десять градусов, — произнес один из полицейских детективов штата. — Не холодно.
Медэксперт приподняла край футболки погибшего и обнажила живот. Изменения, связанные с аутоцитолизом, были очевидны даже с того места, где стояла Маура. Смерть запускает целый каскад изменений в мягких тканях — выделяющиеся ферменты переваривают белки и разрушают мембраны. Кровяные клетки разрушаются и просачиваются сквозь стенки сосудов, и в супе из этих питательных веществ пируют бактерии, заполняя брюшную полость газами. Бросив вызов зловонию, Маура опустилась на корточки возле доктора Оуэн. Она увидела синие вены, сеткой проступившие на вспухшем животе, и поняла: если спустить брюки, они увидят мошонку, разбухшую от тех же самых газов.
От сорока восьми до семидесяти двух часов, — постановила доктор Оуэн. — Вы согласны?
Маура кивнула.
Если принять во внимание относительно небольшой ущерб, нанесенный падалыциками, я бы склонилась к нижней границе этого интервала. Разрушения ограничиваются головой, шеей и… — Маура умолкла, глядя на костлявый обрубок, торчащий из рукава куртки, — …рукой. Вероятно, запястье было обнажено. Так до него и добрались.
Доктор Айлз задумалась, попробовал ли Волк на вкус свой прогнивший трофей, прежде чем принести его Клэр. «Дружественный собачий поцелуй после этого будет не столь уж приятным», — решила Маура.
Доктор Оуэн ощупала куртку и брюки погибшего.
Здесь что-то есть, — сообщила она и достала из кармана брюк тонкий бумажник. — А вот и удостоверение личности. Водительские права штата Вирджиния. Рассел Ремсен, метр восемьдесят пять, восемьдесят шесть килограммов. Каштановые волосы, голубые глаза, тридцать семь лет. — Она поглядела на труп. — Вероятно. Будем надеяться, что отыщутся снимки его зубов.
Маура поглядела на лицо погибшего: половина была обглодана, другая распухла и была испещрена полосками трупной жидкости. Трупный пузырь раздул нетронутое веко, и оно набрякло уродливым мешком. С правой стороны падальщики содрали с шеи кожу и мышцы. Эти повреждения тянулись до самого ворота одежды; там острые зубы уже прокусывали и трепали ткань в попытке добраться до груди. Дальше последовало бы извлечение внутренностей: животные вытащили бы сердце, легкие, печень, селезенку и принялись бы пировать. Они вырвали бы конечности из суставов — такие трофеи легко унести в свои логова малышам. Лес тоже постарался бы — вьюны заплелись бы вокруг ребер, остальное изъели бы и изрыли насекомые. Через год, подумала Маура, от Рассела Ремсена осталась бы лишь горстка костных фрагментов, рассыпанных между деревьями.
У этого парня была не обычная охотничья винтовка, — проговорил полицейский детектив штата, разглядывая установленное на валуне оружие. Он взял его в руки, обтянутые перчатками, и поднес к доктору Оуэн, повернув так, чтобы продемонстрировать клеймо производителя на ствольной коробке.
Что это за винтовка? — поинтересовалась Маура.
Эм сто десять. Компания «Найтс Армамент», полуавтоматическая, с сошкой. — Детектив взглянул на Мауру, он явно был поражен. — У этой винтовки отличная оптика, магазин на двадцать патронов. Стреляет пулями три ноль шесть или семь шестьдесят два. Натовский образец. Эффективная прицельная дальность — восемьсот метров.
Елки-палки, — присвистнула доктор Оуэн. — Можно положить оленя, гуляющего по соседнему округу.
Эта винтовка не для охоты на оленей. Она военная. Очень хорошая и дорогая снайперская винтовка.
Нахмурившись, Маура посмотрела на мертвеца. На его камуфляжные штаны.
Что он тут делал со снайперской винтовкой?
Конечно, охотник на оленей мог бы воспользоваться таким оружием. Очень удобно, если хочешь завалить зверя с дальнего расстояния. Но это все равно что ездить на «Роллс-Ройсе» в ближайший продуктовый магазин. — Детектив покачал головой. — Думаю, именно это и называют иронией судьбы. Стоял он здесь весь такой экипированный, а его уложили допотопной стрелой. — Мужчина посмотрел на доктора Оуэна. — Полагаю, это и есть причина смерти?
Я понимаю, Кен, причина смерти кажется очевидной. Но давайте дождемся вскрытия.
Не сомневался, что вы это скажете.
Доктор Оуэн обернулась к Мауре.
Буду рада, если вы завтра придете ко мне в морг.
Маура подумала о том, каково будет разрезать этот живот, основательно прогнивший и наполненный зловонными газами.
Думаю, я все-таки воздержусь от вскрытия, — сказала она, поднимаясь. — По идее, я в отпуске и должна бы отдохнуть от Смерти. Но она повсюду преследует меня.
Доктор Оуэн тоже выпрямилась. От ее задумчивого взгляда Мау- ре стало не по себе.
Что здесь происходит, доктор Айлз?
Мне бы очень хотелось это знать.
Сначала самоубийство. А теперь это. И я даже не могу сказать, что это такое. Несчастный случай? Убийство?
Маура сосредоточила внимание на стреле, торчавшей из глаза мертвеца.
Тут поработал очень меткий стрелок.
Да не особенно меткий, — вмешался местный детектив. — Яблочко на мишенях лучников меньше глазницы. Неплохой лучник поразит эту цель с расстояния тридцати-шестидесяти метров, особенно арбалетом. — Мужчина немного помолчал. — Если, конечно, он стремится поразить эту цель.
Вы хотите сказать, что это, возможно, несчастный случай, — заключила доктор Оуэн.
Я просто обрисовываю разные сценарии, — ответил полицейский. — Представим, что два приятеля решили поохотиться на этой земле без разрешения. Парень с луком замечает оленя и, разволновавшись, выпускает стрелу. Оп! Его приятель падает. Парень с луком пугается и спасается бегством. Он никому не рассказывает, потому что ребята охотились незаконно. Или он условно освобожденный. А может, ему просто не хотелось неприятностей. — Детектив пожал плечами. — Меня это не удивляет.
Будем надеяться, что так и произошло, — сказала Маура. — Потому что другая вероятность мне совсем не нравится.
Что в этих лесах бегает лучник-убийца? — спросила доктор Оуэн. — Мысль тревожная, ведь поблизости школа.
Но меня тревожит не только она. Если этот мужчина не охотился на оленя, что он тут делал со снайперской винтовкой?
Никто не ответил, однако, когда Маура поглядела вниз, в долину, ответ показался очевидным. Будь я снайпером, решила она, я бы ожидала именно здесь. Тут меня маскировал бы подлесок, отсюда прекрасно видны замок, двор, дорога.
Но кого высматривал стрелок?
Этот вопрос гнал ее вперед, когда часом позже Маура с трудом спускалась по тропе, по голым валунам, — солнце, тень, снова солнце. Она думала о снайпере, расположившемся на холме над ней.
Вообразила, что мушка нацелена прямо ей в спину. Винтовка с дальностью восемьсот метров. Полмили. Она ни в коем случае не поняла бы, что кто-то следит за ней, целится в нее. Пока не ощутила бы удар пули.
В конце концов Маура, спотыкаясь, выбралась из зарослей вьюна и оказалась на лужайке у школы. Стряхивая с одежды мелкие веточки и листья, она услышала мужские голоса, спорившие о чем-то на повышенных тонах. Звуки доносились из домика лесничего, что стоял у кромки лужайки. Маура подошла к домику и в раскрытую дверь увидела детективов, которые были вместе с ней на вершине холма. Там же стояли Сансоне и господин Роман. Когда Маура ступила через порог, никто ее не заметил. Внутри она увидела множество принадлежностей для работы на улице. Топоры, веревки, снегоступы. На стенах висели по крайней мере с десяток луков и колчанов со стрелами.
Ничего особенного в этих стрелах нет, — сказал Роман. — Такие можно купить в любом магазине спорттоваров.
У кого есть доступ ко всему этому оборудованию, господин Роман?
У всех студентов. Это ведь школа, разве вы не заметили?
Он десятки лет был нашим инструктором по стрельбе из лука, — вмешался Сансоне. — Этот предмет дисциплинирует студентов и вырабатывает способность сосредоточиваться. Очень ценный навык, если учесть все изучаемые ими науки.
И все студенты занимаются стрельбой из лука?
Все, кто выбрал этот предмет, — ответил Роман.
Если вы преподаете несколько десятков лет, — заметил детектив, — значит, вы наверняка прекрасно стреляете из лука.
Лесник хмыкнул,
Можно сказать и так.
И что это означает?
То, что я охочусь.
На оленей? На белок?
Да у белок и есть-то нечего — зачем зазря трудиться?
Вопрос в том, можете ли вы подстрелить белку.
Я и ваш глаз прострелю с сотни метров. Вы ведь это хотели узнать, да? Не я ли положил того парня, что стоял на холме?
У вас же была возможность осмотреть тело, верно?
Собака привела нас прямо к нему. Тело и осматривать не к чему. Ясно как день, что его убило.
Вряд ли было легко произвести такой выстрел — прямо в глаз. Кто-нибудь еще в школе может так выстрелить?
Зависит от расстояния, верно?
Со ста метров.
Роман фыркнул.
Здесь никто, кроме меня.
Ни один из студентов?
Никто не уделял этому столько времени, сколько я. И не учился столько.
А как научились вы?
Самостоятельно.
Вы охотитесь только с луком? Винтовку не используете?
Не люблю винтовки.
Почему? Ведь с винтовкой, кажется, гораздо проще охотиться на оленей.
Думаю, господин Роман уже рассказал вам все, что вы хотели узнать, — вмешался Сансоне.
Это простой вопрос. Почему он не хочет использовать ружье? — Детектив пристально глядел на Романа, ожидая ответа.
Вы не обязаны отвечать на последующие вопросы, Роман, — сказал Сансоне. — Без адвоката.
Роман вздохнул.
Нет, я отвечу. Похоже, он и так все знает обо мне. — Лесник в упор посмотрел на детектива. — Двадцать пять лет назад я убил человека.
В установившейся тишине тихий вскрик Мауры привлек-таки к ней внимание полицейского.
Доктор Айлз, если не возражаете, я попросил бы вас выйти. Мне хотелось бы продолжить этот допрос без посторонних.
Пусть остается. Мне все равно, — возразил Роман. — Лучше уж выложить все прямо сейчас, чтобы не было никаких тайн. Я так и так никогда не хотел держать это в секрете. — Лесничий поглядел на Сансоне. — Даже несмотря на то, что вы считаете это правильным.
Вы знали об этом, господин Сансоне? — удивился детектив. — И все равно наняли его?
Пусть Роман расскажет вам об обстоятельствах, — предложил Сансоне. — Его стоит послушать. Лучше, если он расскажет своими словами.
Хорошо. Давайте послушаем вас, господин Роман.
Лесничий подошел к окну и указал на холмы.
Я вырос вон там, в нескольких километрах от того хребта. Мой дед был здешним смотрителем, приглядывал за замком задолго до того, как он стал школой. Тогда здесь никого не было — просто пустое здание, ожидающее покупателя. Конечно же, сюда совались нарушители. Некоторые просто охотились и уходили. Забирали своих оленей и уезжали. Но некоторые приходили, чтобы набедокурить. Разбить окна, подпалить веранду. Или того хуже. Натыкаешься на них и не знаешь, с кем встретился — с первыми или со вторыми…
Читать бесплатно другие книги:
