Девятнадцать минут Пиколт Джоди

Что-то внутри нее щелкнуло, и она взорвалась.

— Бардак? — повторила он. — Я убрала бардак. Ты хочешь увидеть бардак?

Она прошла мимо Питера и столкнула стопку аккуратно сложенных футболок. Она сбросила на пол его трусы. Она сгребла кровати в охапку его штаны и вывалила их не его компьютер так, что башня из компакт-дисков упала, и они рассыпались.

— Ненавижу тебя! — закричал Питер, и, не задумавшись ни на секунду, Лейси прокричала в ответ:

— И я тебя ненавижу!

И в этот момент она вдруг поняла, что они с Питером были теперь одного роста, что она ругается с ребенком, глядя прямо перед собой.

Она выскочила из комнаты Питера и хлопнула за собой дверью. Почти сразу же Лейси расплакалась. Она на самом деле так не думает, правда, не думает. Она любит Питера. Она просто, на какое-то мгновение, возненавидела то, что он сказал, что он сделал. Когда она постучалась, он не ответил.

— Питер, — сказала она. — Питер, прости, что я так сказала.

Она прижалась ухом к двери, но оттуда не доносилось не звука. Лейси вернулась вниз и закончила уборку ванной. Во время ужина она двигалась как зомби, вела беседу с экономистом, на самом деле не думая, что говорит. Питер с ними не ужинал. Она не видела его до следующего утра, когда Лейси зашла, чтобы разбудить его. Комната оказалась пуста и тщательно убрана. Вся одежда аккуратно разложена в ящиках. Кровать застелена. Диски опять сложены в башню.

Питер сидел за кухонным столом и завтракал, когда Лейси спустилась. Он не смотрел ей в глаза, а она избегала его взгляда — слишком мало прошло времени. Она налила ему стакан сока и поставила на стол. Он поблагодарил.

Они никогда не разговаривали о том, что наговорили друг Другу. И Лейси поклялась себе, что как бы ни было тяжело быть матерью подростка, каким бы эгоистичным ни стал Питер, она больше никогда не позволит себе достичь того момента, когда искренне, всей душой будет ненавидеть своего сына.

Но когда жертвы Стерлинг Хай начали давать показания в зале суда через несколько комнат от той, где сидела Лейси, она надеялась, что не опоздала со своей клятвой.

Сначала Питер ее не узнал. Девушка, которую привела в зал сиделка, девушка, чьи волосы остригли, чтобы они поместились под повязками, чье лицо исказилось из-за шрама и сломанной скулы, устраивалась на месте свидетеля. Она напомнила ему рыбку, которую пересадили в новый аквариум. Такие рыбки осторожно плавают по периметру, словно понимая, что им неизбежно придется столкнуться с опасностями этого нового места, стоит только резко дернуться.

— Назовите, пожалуйста, свое имя для протокола, — попросила прокурор.

— Хейли, — тихо произнесла девушка. — Хейли Уивер.

— В прошлом году вы учились в выпускном классе в школе Стерлинг Хай, правильно?

Ее рот округлился, растянулся. Розовый шрам изогнулся, словно шов на баскетбольном мяче, став ярко-красным на виске.

— Да, — ответила она. Она прикрыла глаза, и по впалой щеке побежала слеза. — Я была Королевой школьного бала.

Она наклонилась вперед и, чуть заметно раскачиваясь, заплакала.

Грудь Питера болела так, словно готова была разорваться. Он подумал, что лучше ему умереть прямо сейчас, чтобы избавить всех от необходимости проходить через это. Он боялся поднять глаза, потому что тогда ему пришлось бы снова увидеть Хейли Уивер.

Однажды, когда он был маленьким, они с Нерфом играли в футбол в спальне родителей, и Питер столкнул с туалетного столика старинный флакон для духов, который принадлежал когда-то его прабабушке. Флакон был стеклянным и разбился. Мама сказала, что понимает, что это произошло случайно, и склеила флакон. Он стоял на ее ночном столике, и всякий раз, проходя мимо, он видел трещины. Многие годы он думал, что это намного мучительнее, чем если бы его наказали с самого начала.

— Давайте сделаем небольшой перерыв, — сказал судья Вагнер, и Питер опустил голову на стол — слишком тяжелым был груз.

Свидетелей изолировали согласно спискам: свидетели обвинения в одной комнате, свидетели защиты — в другой. У полицейских тоже была своя отдельная комната. Свидетелям нельзя было общаться, но на самом деле никто не обращал внимания, если кто-то выходил, чтобы купить в кафе пончик или чашку кофе, поэтому Джози выходила иногда даже на несколько часов. Именно там она встретила Хейли, которая пила апельсиновый сок через трубочку. С ней был Брейди, он держал стакан, помогая ей.

Они обрадовались, встретив Джози, но она была рада, когда они ушли. Ей было физически больно улыбаться Хейли и делать вид, что она не видит изуродованного лица. Девочка рассказала Джози, что хирург из Нью-Йорка сделал ей уже три пластические операции за свой счет.

Брейди все время держал ее за руку, иногда его пальцы гладили ее волосы. От этого Джози захотелось плакать, потому что она понимала: глядя на нее, он все еще способен видеть ту Хейли, которую больше никто не увидит.

Здесь были и те, кого Джози не видела после выстрелов. Учителя, Ритолли и тренер Спирз, которые заглянули, чтобы поздороваться. Диджей, ведущий школьного радио, отличник с ужасными прыщами. Все они заходили и выходили из кафе, пока она сидела, обхватив ладонями чашку кофе.

Она подняла глаза, когда на стул напротив опустился Дрю Джирард.

— Почему ты не вместе со всеми?

— Я в списке защиты.

Иначе говоря — она была уверена, что все в другой комнате Думают именно так, — на стороне преступника.

— А-а, — протянул Дрю, словно все понял, хотя Джози в этом сомневалась. — Ты готова?

— Мне не нужно готовиться. На самом деле меня не собираются вызывать.

— Тогда почему ты здесь?

Прежде чем она успела ответить, Дрю махнул рукой, и она увидела, что вошел Джон Эберхард.

— Брат! — позвал Дрю, и Джон направился к ним. Она заметила, что он сильно хромает, но все же идет. Он наклонился, чтобы хлопнуть ладонью по ладони Дрю, и Джози увидела шрам на голове, там, куда попала пуля.

— Где ты был? — спросил Дрю, подвигаясь, чтобы Джон мог присесть рядом. — Я был уверен, что мы с тобой увидимся этим летом.

Он кивнул им.

— Я… Джон.

Улыбка Дрю погасла.

— Это… это…

— Это невероятно, — пробормотал Дрю.

— Он же слышит тебя, — разозлилась Джози и присела на корточки перед Джоном. — Привет, меня зовут Джози.

— Джо-о-о-о-з…

— Правильно, Джози.

— Я… Джон, — сказал он.

Джон Эберхард был вратарем в звездной сборной штата по хоккею с тех пор, как перешел в старшую школу. Все победы команды тренер относил на счет рефлексов Джона.

— Ш-ш-ш-ш, — сказал он и зашаркал ногами.

Джози посмотрела вниз и увидела развязанный шнурок на кроссовке Джона.

— Вот, теперь все в порядке, — сказала она, завязывая ему шнурок.

Ей вдруг стало невыносимо сидеть здесь и видеть все это.

— Мне пора возвращаться, — сказала Джози, вставая.

Не глядя перед собой, она свернула за угол и натолкнулась на кого-то.

— Простите, — пробормотала она и услышала голос Патрика:

— Джози? С тобой все в порядке?

Она пожала плечами, а потом покачала головой.

— Тогда нас уже двое.

Патрик держал в руках пончик и чашку кофе.

— Понимаю, — сказал он. — Я говорю банальности. Хочешь? Он протянул ей пончик, и она взяла, хотя есть совсем не хотелось.

— Ты пришла или уходишь?

— Пришла, — солгала она, прежде чем поняла, что говорит.

— Тогда составь мне компанию на несколько минут.

Он провел ее за столик в противоположном от Дрю и Джона углу. Она чувствовала, что они смотрят на нее, недоумевая, что она делает рядом с полицейским.

— Терпеть не могу ждать вызова, — сказал Патрик.

— По крайней мере, вы не нервничаете из-за своих показаний.

— Конечно, нервничаю.

— Разве вы не делаете это постоянно?

Патрик кивнул.

— Но от этого мне не легче стоять перед залом, где полно людей. Не представляю, как твоя мама это делает.

— Ну и что вы делаете, чтобы преодолеть страх выступления перед публикой? Представляете судью в одном белье?

— Ну, только не этого судью, — сказал Патрик и, поняв, как можно истолковать его шутку, густо покраснел.

— Говорят, это помогает, — сказала Джози.

Патрик взял пончик и откусил, а потом вернул ей.

— Просто, стоя там, я пытаюсь сказать себе, что у меня не может быть проблем, если я буду говорить правду. И тогда всю работу делает Диана. — Он сделал глоток кофе. — Ты хочешь чего-нибудь? Воды? Поесть?

— Нет, все нормально.

— Тогда я провожу тебя обратно. Пойдем.

Свидетелям защиты выделили крохотную комнатку, потому что их было очень мало. Мужчина азиатской внешности, которого Джози никогда раньше не видела, сидел к ней спиной и печатал что-то на своем ноутбуке. Еще появилась женщина, которой не было, когда Джози уходила, но лица ее она не видела.

Патрик остановился перед дверью.

— Как вы думаете, как там идет суд? — спросила она.

Он помолчал.

— Все еще идет.

Она проскользнула мимо пристава, охранявшего их, и направилась к месту у окна, где до этого читала, поджав ноги. Но передумав, села за стол посреди комнаты. Женщина, которая уже сидела там, сцепила руки и смотрела в пустоту.

— Миссис Хьютон, — тихо проговорила Джози.

Мама Питера обернулась.

— Джози?

Она прищурилась, словно хотела лучше рассмотреть Джози.

— Мне так жаль, — прошептала Джози.

Миссис Хьютон кивнула.

— Что ж, — сказала она и сразу замолчала, словно предложение превратилось в обрыв, с которого можно сорваться.

— Как вы?

Джози тут же пожалела о заданном вопросе. Как может чувствовать себя мама Питера? Скорее всего, она сейчас призвала на помощь всю свою силу воли, чтобы сдержаться и не раствориться в воздухе. И Джози поняла, что у них есть кое-что общее.

— Я не ожидала тебя здесь увидеть, — тихо сказала миссис Хьютон.

Она имела в виду не здание суда, а эту комнату, среди немногих свидетелей, которые могли поддержать Питера.

Джози прокашлялась, чтобы освободить путь словам, которые не произносила много лет, которые, наверное, никогда не произнесла бы вслух, боясь, что их разнесет эхо.

— Он ведь мой друг, — сказала она.

— Мы начали бежать, — говорил Дрю. — Было похоже на массовую миграцию. Мне просто хотелось убежать от столовой как можно дальше, поэтому я побежал в спортзал. Двое моих друзей слышали выстрелы, но не знали, где стреляют, поэтому я остановил их и сказал, чтобы они бежали за мной.

— Как их зовут? — спросила Левен.

— Мэтт Ройстон, — ответил Дрю. — И Джози Корниер.

Услышав имя дочери, произнесенное вслух, Алекс вздрогнула. От этого все стало таким… настоящим, касающимся непосредственно ее. Дрю отыскал глазами в зале Алекс и смотрел прямо на нее, произнося имя Джози.

— Куда вы побежали?

— Мы подумали, что если попадем в раздевалку, то оттуда можно вылезти из окна на клен, — и мы бы спаслись.

— Вы добежали до раздевалки?

— Джози и Мэтт добежали, — сказал Дрю. — А меня ранили.

Алекс слушала, как прокурор заставила Дрю перечислить все полученные им повреждения и рассказать, как они повлияли на окончание его хоккейной карьеры. Затем она посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы знали Питера Хьютона до того дня, когда вас ранили? — Да.

— Где вы познакомились?

— Мы учились в одном классе. Здесь все друг друга знают.

— Вы дружили? — спросила Левен.

Алекс посмотрела через проход на Льюиса Хьютона. Он сидел прямо за сыном, и его глаза не отрываясь следили за судьей. Алекс вспомнила, как много лет назад открывала ему дверь, когда он заехал, чтобы забрать Джози к ним на целый день. «Вот и наша судья», — пропел он тогда строчку из детской дразнилки и засмеялся.

— Вы дружили?

— Нет, — сказал Дрю.

— У вас с ним были проблемы?

Дрю неуверенно ответил:

— Нет.

— Вы когда-нибудь ссорились с ним? — спросила Левен.

— Ну, может быть, сказали друг другу несколько слов, — сказал Дрю.

— Вы когда-нибудь подшучивали над ним?

— Иногда. Мы просто шутили.

— Ты когда-нибудь применял к нему физическое насилие?

— Может, в детстве и толкнул пару раз.

Алекс посмотрела на Льюиса Хьютона. Он сидел, крепко зажмурив глаза.

— А с тех пор, как вы перешли в старшую школу?

— Да, — признался Дрю.

— Вы когда-нибудь угрожали Питеру оружием?

— Нет.

— Вы когда-нибудь грозились убить его?

— Нет… мы же были… Мы же просто дети.

— Спасибо.

Она села, и Алекс увидела, как поднялся Джордан МакАфи.

Он был хорошим адвокатом, лучше, чем она хотела бы о нем думать. Он работал на публику — перешептывался с Питером, похлопывал его по руке, когда тот раскисал, вел записи допросов и давал читать их клиенту. Он делал все, чтобы представить Питера как человека, несмотря на то что обвинение хотело сделать Питера чудовищем, несмотря на то, что защита еще не начинала свое выступление.

— У вас не было проблем с Питером, — повторил МакАфи.

— Не было.

— Но у него были проблемы с вами, верно?

Дрю не ответил.

— Мистер Джирард, вам придется ответить, — сказал судья Вагнер.

— Иногда, — вынужден был согласиться Дрю.

— Вы когда-нибудь били Питера локтем в грудь?

Взгляд Дрю скользнул в сторону.

— Может быть. Случайно.

— Ах да, какая досада, стоит только отставить локоть в сторону, как тут же…

— Протестую…

МакАфи улыбнулся.

— Ведь на самом деле это было не случайно, правда, мистер Джирард?

За столом обвинения Диана Левен подняла свою ручку и уронила ее на пол. Звук заставил Дрю обернуться, и его лицо расслабилось.

— Мы просто шутили, — сказал он.

— Даже когда толкали Питера в шкафчик?

— Наверное.

— Просто шутили? — сказал МакАфи.

— Ну да.

— Ладно, — продолжал Джордан. — Вы когда-нибудь ставили ему подножку?

— Наверное.

— Погодите… дайте угадаю… просто шутили, да?

Дрю сердито посмотрел на него.

— Да.

— На самом деле, вы в шутку обращались так с Питером с тех пор, как были детьми, правильно?

— Просто мы никогда не дружили, — сказал Дрю. — Он был не такой, как мы.

— Кто «мы»? — спросил МакАфи.

Дрю пожал плечами.

— Мэтт Ройстон, Джози Корниер, Джон Эберхард, Кортни Игнатио. Остальные ребята. Мы были в одной компании последние два года.

— Питер знал всех в вашей группе?

— У нас маленькая школа, конечно, знал.

— А Питер знаком с Джози Корниер?

Сидя в зале суда, Алекс затаила дыхание.

— Да.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы Питер разговаривал с Джози?

— Не знаю.

— Приблизительно за месяц до выстрелов, когда вы все сидели в столовой, Питер подошел, чтобы поговорить с Джози. Расскажите нам об этом, пожалуйста.

Алекс всем телом подалась вперед. Она чувствовала на себе чужие взгляды, обжигающие, словно солнце в пустыне. Даже на расстоянии она поняла, что теперь Льюис Хьютон смотрит на нее.

— Я не знаю, о чем они разговаривали.

— Но вы же там были, верно?

— Да.

— И Джози — одна из ваших друзей? Она ведь не одна из тех, кто дружит с Питером?

— Да, — сказал Дрю. — Она одна из нас.

— Вы помните, как закончился тот разговор в столовой? — спросил МакАфи.

Дрю смотрел себе под ноги.

— Давайте, я вам помогу, мистер Джирард. Он закончился тем, что Мэтт Ройстон встал у Питера за спиной и. снял с него брюки, пока тот пытался поговорить с Джози Корниер. Так все было?

— Да.

— В тот день в столовой было полно ребят, правда?

— Да.

— И Мэтт стянул не только брюки Питера… он стянул и его трусы, правильно?

Уголок рта Дрю дернулся.

— Да.

— И вы все это видели?

— Да.

МакАфи повернулся к присяжным.

— Дайте-ка, я угадаю, — сказал он. — Это была шутка, да?

В зале суда стало абсолютно тихо. Дрю сердито посмотрел на Диану Левен, по мнению Алекс, подсознательно умоляя ее забрать его с места свидетеля. Он стал тем, кого вместо Питера предложили на роль мишени всеобщего гнева.

Джордан МакАфи подошел обратно к столу, где сидел Питер, и взял лист бумаги.

— Вы помните, в какой именно день с Питера сняли брюки, мистер Джирард?

— Нет.

— Позвольте, тогда я покажу вам вещественное доказательство защиты номер один. Вы узнаете, что это?

Он передал бумагу Дрю. Тот взял ее и пожал плечами.

— Это отрывок электронного письма, которое вы получили третьего февраля, за два дня до того, как с Питера сняли брюки в столовой Стерлинг Хай. Скажите, пожалуйста, кто вам его прислал?

— Кортни Игнатио.

— Это письмо было адресовано ей?

— Нет, — сказал Дрю. — Его написали Джози.

— Кто написал? — настаивал Джордан.

— Питер.

— Что именно он написал?

— Он писал о Джози. О том, как он к ней относится.

— Вы хотите сказать, что она ему нравилась?