Академия Вампиров. Охотники и жертвы. Книга 1. Мид Райчел
– Я никогда не ожидал от нее ничего такого.
– Но ведь Соня сошла с ума. Ты видел, какой неистовой она стала ближе к концу? Она была способна на все.
До этого момента я с несчастным видом тащилась рядом с ними, но тут резко вскинула голову.
– Соня? Вы имеете в виду госпожу Карп? – спросила я. – Она убила кого-то?
Стражи обменялись взглядами. В конце концов один сказал, потупив глаза:
– Она стала стригоем, Роза.
Я остановилась и вытаращилась на них.
– Госпожа Карп? Нет… Это немыслимо…
– Увы, да, – сказал второй. – Но… Никому ничего не рассказывай. Это трагедия. Не стоит превращать ее в школьную сплетню.
Тот вечер прошел для меня как в тумане. Госпожа Карп. Психованная Карп. Убила кого-то, чтобы стать стригоем. Я никак не могла поверить в это.
Когда прием закончился, я сумела ускользнуть от своих стражей и провела несколько драгоценных мгновений с Лиссой. К тому времени наша связь стала сильнее, и мне не требовалось вглядываться в ее лицо, чтобы понять, какой несчастной она себя чувствовала.
– Что случилось? – спросила я.
Мы стояли в углу коридора, рядом с выходом из столовой.
Ее глаза ничего не выражали. Я ощущала, что у нее болит голова, эта боль передавалась мне.
– Я… Не знаю. Просто очень странное чувство. Как будто меня преследуют, и я должна быть очень осторожна, представляешь?
Я не знала, что сказать. Не думаю, что ее преследовали, но госпожа Карп постоянно говорила то же самое. Чистая паранойя.
– Скорее всего, это ничего не значит, – по возможности беспечно сказала я.
– Скорее всего. – Она прищурилась. – Однако о Вейде то же самое не скажешь. Он не молчит о том, что произошло. Ты не представляешь, что он болтает о тебе.
Ну, я вполне могла представить, но меня это не заботило.
– Забудь о нем. Он ничтожество.
– Ненавижу его! – выпалила она, ее голос звучал необычайно резко. – Я вместе с ним в комитете по сбору средств, и меня просто тошнит оттого, как он каждый день раскрывает свой жирный рот и флиртует с любой проходящей мимо особой женского пола. Почему ты должна расплачиваться за то, что сделал он? Это его нужно наказать!
Во рту у меня пересохло.
– Да ну, ерунда… Мне плевать. Успокойся, Лисс.
– А мне не плевать! – Теперь, казалось, она разозлилась на меня. – Хотелось бы найти способ отомстить ему. Причинить ему вред, как он причинил его тебе.
Заложив руки за спину, она порывисто, с самым решительным видом принялась расхаживать туда и обратно. В ее душе клокотали ненависть и гнев – я чувствовала это через нашу связь. Прямо буря какая-то, и она чертовски напугала меня. Еще ощущались неуверенность, неуравновешенность. Лисса не знала, что делать, но очень хотела сделать хоть что-то. Все, что угодно. Перед моим внутренним взором возникла сцена с бейсбольной битой. И потом я вспомнила о госпоже Карп.
«Она стала стригоем, Роза».
Это был едва ли не самый ужасный момент моей жизни. Даже ужаснее, чем когда я увидела Лиссу в комнате Вейда. Ужаснее, чем смотреть, как она исцеляет ворона. Потому что получалось – я не знаю свою лучшую подругу. Не знаю, на что она способна. Год назад я расхохоталась бы, если бы мне сказали, что она может захотеть стать стригоем. Впрочем, год назад я расхохоталась бы также и оттого, если бы мне сказали, что у нее возникнет желание резать собственные запястья или заставить кого-то «расплатиться» за содеянное.
В этот момент я внезапно поверила, что она способна сделать невозможное. И должна обеспечить, чтобы этого не произошло.
«Спаси ее. Спаси ее от нее самой».
– Мы уходим. – Я схватила ее за руку и потащила по коридору. – Прямо сейчас.
Гнев мгновенно сменился непониманием.
– О чем ты? В лес, что ли, пойдем?
Я не отвечала. Что-то в выражении моего лица или словах, видимо, напугало ее, она больше не задавала никаких вопросов, пока я уводила ее от столовой и дальше, к парковке, на которой стояли автомобили, принадлежащие гостям сегодняшнего вечера. Один из них был большой «линкольн таун-кар», и его водитель как раз запускал мотор.
– Кто-то, наверно, рано уезжает, – сказала я, глядя на него из-за кустов. Оглянувшись, я убедилась, что позади никого нет. – Они, наверно, могут появиться в любую минуту.
И тут до Лиссы дошло.
– Когда ты сказала: «Мы уходим», ты имела в виду… Нет, Роза, мы не можем покинуть Академию. Нам в жизни не пройти через караульных и пропускные пункты.
– Нам и не придется, – твердо заявила я. – Шофер все сделает.
– Но как заставить его помогать нам?
Я набрала в грудь побольше воздуха, сожалея о том, что предстояло сказать, но выбирая из двух зол меньшее.
– Помнишь, как ты заставила Вейда?
Она вздрогнула, но кивнула.
– Сейчас тебе придется сделать то же самое. Подойди к шоферу и вели ему спрятать нас в своем багажнике.
Шок и страх нахлынули на нее. Она не понимала и была напугана. Очень сильно напугана. Впрочем, это началось не сейчас: сначала исцеление и сопровождающая его депрессия, потом Вейд. Очень уязвимая вообще, сейчас в особенности, она находилась на грани чего-то, недоступного нашему пониманию. Однако, несмотря на все это, она верила мне. Верила, что я сумею защитить нас обеих.
– Хорошо. – Она сделала несколько шагов в сторону шофера и оглянулась на меня. – Зачем? Зачем мы делаем это?
Я подумала о яростном гневе Лиссы, о ее желании пойти на все, лишь бы отомстить Вейду. И подумала о госпоже Карп – симпатичной, но неуравновешенной госпоже Карп, которая стала стригоем.
– Потому что я забочусь о тебе, – ответила я. – Больше тебе ничего не нужно знать…
В торговых рядах в Мизуле, стоя между вешалками с модной одеждой, Лисса повторила свой вопрос:
– Почему ты ничего мне не рассказала?
– Тебе не нужно было этого знать, – почти дословно повторила я свой ответ.
Она зашагала в примерочную комнату, шепнув по дороге:
– Ты волновалась, что я могу сломаться? Могу стать стригоем?
– Нет. Ни в коем случае. Она – это она. Ты никогда такого не сделаешь.
– Даже если сойду с ума?
– Нет. – Я попыталась свести наш разговор к шутке. – В этом случае ты просто обреешься наголо и заведешь тридцать кошек.
Мрачное настроение Лиссы усилилось, но она ничего не сказала. Остановившись рядом с примерочной комнатой, она сняла с вешалки черное платье и улыбнулась.
– Это платье просто создано для тебя. И плевать я хотела на внезапно овладевшую тобой практичность.
Сшитое из гладкого черного шелка платье без бретелек, длиной до колен. И хотя подол у него чуть подкачал, все равно оно должно было обтягивать тело и в целом выглядело очень сексуально. Потрясающе сексуально.
– Да, это мое платье, – признала я, не спуская с него глаз и желая до боли в груди.
Оно относилось к разряду тех платьев, которые способны изменить мир. Создать целую религию.
Лисса сняла вешалку с моим размером.
– На, примерь.
Я покачала головой.
– Не могу. Это значит подвергнуть тебя опасности. Никакое платье не стоит твоей ужасной гибели.
– Тогда я просто куплю его без примерки.
Что она и сделала.
День тянулся, и я все больше уставала. Постоянно быть начеку оказалось не таким уж забавным делом. И когда мы добрались до последнего, ювелирного, магазина, я даже обрадовалась.
– Иди-ка сюда, – поманила меня Лисса к одной из витрин. – Вот это ожерелье очень подойдет к твоему платью.
Я посмотрела. Тонкая золотая цепочка с кулоном в виде розы из золота и бриллиантов. С перевесом в сторону бриллиантов.
– Терпеть не могу розы.
Лиссе всегда нравилось предлагать мне что-то с розами – просто чтобы посмотреть мою реакцию, наверно. Когда она увидела, сколько стоит ожерелье, ее улыбка увяла.
– Ох, ты только посмотри! Даже у тебя есть пределы, – поддразнила я ее. – Наконец-то ты перестанешь швыряться деньгами.
Мы подождали, пока Виктор и Наталья закончат с покупками. Она выглядела так, будто у нее выросли крылья счастья и она вот-вот улетит на них. Видимо, отец купил что-то сильно ей понравившееся и очень дорогое. Я порадовалась за нее. Она так жаждала его внимания – и получила его.
Мы возвращались домой в усталом молчании, по нашему расписанию днем полагалось спать, а теперь все сдвинулось. Сидя рядом с Дмитрием, я откинулась на спинку сиденья и зевнула, остро ощущая, что наши руки соприкасаются. Чувство близости и связи между нами воспламеняло.
– Что, мне больше никогда не носить платьев? – спросила я тихонько, не желая разбудить остальных.
Виктор и стражи бодрствовали, но девушки уже спали.
– Почему же? Если ты не при исполнении служебных обязанностей, пожалуйста, например во время отпуска.
– Не надо мне никакого отпуска. Я хочу всегда оберегать Лиссу. – Я снова зевнула. – Видел это платье?
– Видел.
– Тебе понравилось?
Он не ответил, я решила воспринять это как «да».
– Моя репутация окажется под угрозой, если я надену его на танцы?
– Вся школа окажется под угрозой, – ответил он еле слышно.
Я улыбнулась и заснула.
Когда я проснулась, моя голова лежала у него на плече, а его длинное пальто – пыльник – прикрывало меня, точно одеяло. Фургон стоял, мы вернулись в школу. Я сняла с себя пыльник и вслед за Дмитрием вышла наружу, внезапно почувствовав себя полностью выспавшейся и счастливой. Жаль, что моя свобода подходила к концу.
– Снова в заточение, – вздохнула я, идя рядом с Лиссой в столовую. – Если ты изобразишь сердечный приступ, может, я смогу сбежать.
– Без своих покупок? – Она вручила мне сумку, и я радостно закружилась вместе с нею. – Жду не дождусь увидеть это платье.
– Я тоже. Если мне позволят пойти. Кирова все еще решает, достойна ли я послабления.
– Покажи ей скучные рубашки, которые ты купила, и она впадет в кому. Я сама чуть не грохнулась в обморок.
Я засмеялась, вскочила на деревянную скамейку, прошла по ней и в конце спрыгнула.
– Не такие уж они скучные.
– Не знаю что и думать о новой, ответственной Розе.
Я вспрыгнула на другую скамью.
– Не такая уж я ответственная.
– Эй! – окликнул меня Спиридон, он и остальные шли сзади. – Ты все еще при исполнении. Никаких развлечений.
В его голосе слышался смех.
– Конечно, никаких развлечений. Клянусь… Дерьмо!
Я была уже на третьей скамье, у самого конца. Мышцы напружинились – я готовилась спрыгнуть вниз. Вот только когда я попыталась сделать это, ноги не последовали за мной. Дерево, мгновение назад казавшееся прочным и твердым, раздалось подо мной, словно это было не дерево, а бумага. Оно расщепилось, одна нога прошла сквозь дыру и застряла в ней, а тело устремилось вниз. Скамья удерживала меня, нога неестественно выгнулась в щиколотке. Я рухнула – с треском, но трещало не дерево. Тело прострелила жуткая боль.
И потом меня накрыла тьма.
Восемнадцать
Я очнулась, глядя на скучный белый больничный потолок. На меня падал отфильтрованный свет – чтобы не навредить пациентам-мороям. Я чувствовала себя странно, как бы дезориентированной, но боли не было.
– Роза.
Этот голос ласкал кожу, словно шелк. Мягкий. Низкий. Повернув голову, я встретилась со взглядом темных глаз Дмитрия. Он сидел в кресле рядом с постелью, каштановые волосы свесились вперед и обрамляли лицо.
– Привет… – не столько сказала, сколько прокаркала я.
– Как ты себя чувствуешь?
– Странно. Вроде как под хмельком.
– Доктор Олендзки дала тебе что-то обезболивающее – ты выглядела совсем плохо, когда мы принесли тебя сюда.
– Я этого не помню. Долго я была в отключке?
– Несколько часов.
– Должно быть, она дала что-то сильное.
Некоторые детали начали всплывать в памяти. Скамья. Нога на уровне щиколотки захвачена. После этого все как в тумане. Чувство жара, потом холода и снова жара. Я на пробу пошевелила кончиком здоровой ноги.
– Совсем не больно.
– Потому что на самом деле ты серьезно не пострадала.
Я вспомнила звук, с которым треснула щиколотка.
– Уверен? Я помню, как… нога согнулась. Нет. Не может быть, чтобы не было перелома. – Я сумела сесть, чтобы осмотреть щиколотку. – Или, по крайней мере, растяжения.
Он привстал, чтобы удержать меня.
– Будь осторожна. Может, с ногой все в порядке, но ты еще немного не в себе.
Я медленно нагнулась к ногам. Джинсы были закатаны. Щиколотка немного покраснела, но ни синяков, ни припухлости не было.
– Господи, вот повезло! Если бы я сломала ее, то долгое время не смогла бы тренироваться.
Улыбаясь, он опустился в кресло.
– Знаю. Пока я нес тебя, ты все время это твердила. Была жутко огорчена.
– Ты… Ты принес меня сюда?
– После того, как мы разломали скамью и освободили твою ногу.
Господи! Многое же я упустила. Представить только, Дмитрий несет меня на руках! Для полного счастья не хватало только того, чтобы при этом он был бы еще без рубашки.
Потом до меня дошло, что же, собственно, случилось.
– Какая-то скамья все мне испортила! – простонала я.
– Что?
– Я целый день охраняла Лиссу, и все вы говорили, что я справлялась хорошо. Потом я возвращаюсь сюда, и какая-то жалкая скамья выводит меня из строя. На глазах у всех. Ничего себе.
– Это не твоя вина, – сказал он. – Никто не знал, что скамья гнилая. Выглядела она нормально.
– Все равно. Мне следовало, как обыкновенному человеку, просто идти по дорожке. Другие новички смешают меня с грязью, когда я выйду отсюда.
Его губы растянулись в улыбке.
– Может, подарки развеселят тебя.
Я выпрямилась на постели.
– Подарки?
Улыбка исчезла. Он протянул мне маленькую коробочку и листок бумаги.
– От принца Виктора.
Удивленная тем, что Виктор решил сделать мне подарок, я прочитала записку – всего несколько торопливо нацарапанных строк:
Роза!
Я очень рад, что ты серьезно не пострадала. Это поистине чудо. Ты словно заколдована, и Василисе повезло, что у нее есть ты.
– Как мило с его стороны. – Я открыла коробочку. – Вот это да!
Там лежало то самое ожерелье с розочкой, которое Лисса хотела купить мне, но не могла себе позволить. Я подняла блестящую цепочку, так что усыпанная бриллиантами розочка свободно свесилась вниз.
– Немного чересчур для подарка выздоравливающей, – заметила я, вспомнив цену.
– На самом деле он купил его в честь того, что твой первый день в качестве официального стража прошел с таким успехом. Он заметил, что вы с Лиссой разглядывали его.
– Вот это да! – Больше мне ничего не приходило на ум. – Не думаю, что он прошел с таким уж успехом.
– А я думаю.
Усмехнувшись, я положила ожерелье в коробочку и поставила ее на столик.
– Ты сказал «подарки». Есть еще что-то?
Он рассмеялся, звук его смеха ласкал меня.
Господи, как мне нравился звук его смеха!
– Это от меня.
Он протянул мне маленький простой кошелек. Озадаченная, взволнованная, я открыла его. Помада для губ, как раз такая, какая мне нравится. Я сто раз жаловалась, что она у меня кончилась, но никогда не думала, что Дмитрий обращал на это внимание.
– Когда ты успел купить ее? Я глаз с тебя не спускала в торговых рядах.
– Секрет стража.
– А это за что? Тоже за мой первый день?
– Нет. Просто захотелось тебя порадовать.
Без раздумий я наклонилась и обняла его.
– Спасибо.
Судя по тому, как он замер, я застала его врасплох… на самом деле я и себя застала врасплох. Однако спустя несколько мгновений он расслабился и обхватил меня обеими руками, ладони пришлись как раз на нижнюю часть спины. Я подумала, что умру прямо тут, на месте.
– Я рад, что тебе лучше. – Его голос звучал так, словно он говорил мне в волосы, прямо над ухом. – Когда я увидел, как ты упала…
– Ты подумал: «Вот неудачница».
– Нет, я совсем другое подумал.
Он слегка отодвинулся, чтобы видеть меня. Мы оба молчали. Глядя в его глубокие темные глаза, я испытывала желание утонуть в них, тепло разлилось по телу, словно внутри вспыхнуло пламя. Очень медленно, очень бережно его рука потянулась ко мне, и длинные пальцы легли на мою щеку. При первом прикосновении я вздрогнула. Он накрутил на палец локон моих волос, как тогда, в гимнастическом зале.
Сглотнув ком в горле, я с трудом оторвала взгляд от его губ, пытаясь представить себе, каково это – поцеловать его. Эта мысль и возбуждала, и пугала, что, конечно, было ужасно глупо. Сколько раз я без малейших раздумий целовалась с парнями! Подумаешь, большое дело – поцеловаться еще с одним, пусть даже он сильно старше. Тем не менее при одной мысли о том, что расстояние между нами сократится и его губы приблизятся к моим, мир вокруг начинал вращаться.
Послышался негромкий стук в дверь, и я быстро отпрянула. Доктор Олендзки просунула голову в помещение.
– Мне послышалось, вы разговариваете. Как ты себя чувствуешь?
Она вошла и заставила меня лечь. Дотронулась до моей щиколотки, наклонилась, чтобы как следует осмотреть ее, и, закончив, покачала головой.
– Тебе повезло. Ты так вопила, когда тебя принесли сюда, что я подумала – ногу придется ампутировать. Видимо, просто шок. Думаю, завтра тебе лучше воздержаться от тренировок, но во всем остальном ты в порядке.
Я испустила вздох облегчения. Никаких воспоминаний о собственной истерике у меня не сохранилось, и, по правде говоря, я чувствовала определенное смущение, что закатила ее, хотя понять меня можно: если бы я сломала или потянула ногу, возникли бы серьезные проблемы. Я не могла позволить себе впустую тратить здесь время, любой ценой я должна весной пройти испытания и закончить обучение.
Доктор Олендзки разрешила мне покинуть больницу и вышла. Дмитрий принес с другого кресла мои туфли и пальто. Глядя на него и вспоминая, что произошло перед приходом доктора, я чувствовала, как внутри разливается тепло.
– У тебя есть ангел-хранитель, – сказал он, глядя, как я надеваю туфли.
– Я в ангелов не верю. Я верю только в то, о чем могу позаботиться сама.
– Ну, значит, у тебя потрясающее тело, – продолжал он, и я подняла на него вопросительный взгляд. – В смысле способности исцеления, я имею в виду. Мне рассказывали об этой аварии…
Он не уточнил, о какой конкретно аварии идет речь, но это могла быть лишь одна. Обычно разговор на подобную тему нервировал меня, но я чувствовала, что с Дмитрием могу обсуждать все.
– Все говорили, что я не должна была выжить, если учесть, где я сидела и то, каким именно образом машина врезалась в дерево. Фактически только Лисса находилась в безопасной зоне. Мы обе отделались несколькими царапинами.
– И после этого ты не веришь в ангелов и чудеса.
– Нет. Я…
– Это поистине чудо. Ты словно заколдована…
Мысли с бешеной скоростью заметались в голове. Может… может, у меня и впрямь есть ангел-хранитель…
Дмитрий тут же заметил изменение в моем настроении.
– Что такое?
Я попыталась стряхнуть с себя эффект воздействия медицинских препаратов, мысленно потянулась к Лиссе и восприняла некоторые ее ощущения. Тревогу. Огорчение.
– Где Лисса? Она была здесь?
– Где она сейчас, я не знаю. Когда я нес тебя сюда, она все время была рядом, а потом сидела у постели до прихода доктора. Пока она сидела с тобой, ты была спокойнее.
Я закрыла глаза с таким ощущением, будто вот-вот потеряю сознание. Я была спокойнее, пока Лисса сидела рядом со мной, потому что она забирала мою боль. Она исцеляла меня…
Как и тем вечером, когда произошла авария.
Теперь все стало на свои места. Я не должна была выжить, все так говорили. Кто знал, какие повреждения я на самом деле получила? Внутреннее кровотечение. Сломанные кости. Не важно, что именно, потому что Лисса исправила все. Вот почему, очнувшись, я увидела, что она склонилась надо мной.
И скорее всего, именно поэтому она потеряла сознание, когда ее доставили в больницу, и на протяжении нескольких последующих дней чувствовала себя измученной. И тогда же началась ее депрессия. Это воспринималось как нормальная реакция на потерю семьи, но вот вопрос – не стояло ли за этим что-то еще, не сыграло ли тут свою роль исцеление меня?
Я снова открыла разум и мысленно потянулась к ней. Если и сейчас она исцелила меня, нетрудно догадаться, в каком она состоянии. Ее настроение и магия связаны, а исцеление такого рода – очень мощное проявление магии.
Обезболивающие прекратили свое действие, и я буквально ворвалась в нее. Сейчас это стало почти легко. Волна эмоций нахлынула на меня, и это оказалось хуже, чем когда я воспринимала одолевающие ее ночные кошмары. Никогда прежде я не сталкивалась с эмоциями такой интенсивности.
Она сидела на чердаке церкви и плакала, сама до конца не понимая, чем вызваны слезы. Тот факт, что она сумела исцелить меня и в результате я не пострадала, вызвал у нее чувство огромного облегчения и радости. Одновременно она ощущала ужасную слабость в душе и теле. Словно какая-то часть ее выгорела дотла. Лисса понимала, что я приду в бешенство, узнав, что она снова использовала свою силу, и это беспокоило ее. Лиссу пугал завтрашний учебный день, необходимость притворяться, будто ей нравится общаться с теми, чьи интересы сводились к трате семейных денег и насмешкам над менее удачливыми и популярными. Она не хотела идти на танцы с Аароном, не хотела ловить его восхищенные взгляды, – не хотела, чтобы он прикасался к ней, она испытывала к нему лишь дружеское расположение.
Ничего такого особенного в этих переживаниях не было, но, по-моему, они действовали на нее гораздо сильнее, чем на обычного человека. Она не могла разобраться в них, не могла сообразить, как справиться с ними.
– С тобой все в порядке?
Она подняла взгляд и откинула прилипшие к влажным щекам волосы. У входа на чердак стоял Кристиан. Потерявшись в своих огорчениях, она даже не слышала, как он поднимался по ступенькам. В ее душе вспыхнули влечение к нему и гнев.
– Все прекрасно! – огрызнулась она и, шмыгая носом, попыталась остановить поток слез, не желая, чтобы он стал свидетелем ее слабости.
С бесстрастным выражением лица он прислонился к стене и скрестил на груди руки.
– Хочешь… Хочешь поговорить?
Она издала хриплый смешок.
– Ты хочешь поговорить теперь? После того, как я столько раз пыталась…
– Я не хотел этого! Это все Роза…
Он оборвал себя. Я вздрогнула: ну все, теперь мне конец.
Лисса встала и подошла к нему.
Читать бесплатно другие книги:
