Артемида Вейер Энди
– У тебя уже есть какой-то план?
– Да, самое начало плана, – ответила я, – но придется сделать кое-что, что я просто ненавижу делать.
– Да? И что же?
– Попросить помощи.
Он раскинул руки:
– Вот он я к твоим услугам. Сделаю все, что захочешь.
– Спасибо, дружище, я воспользуюсь твоим предложением.
– Не называй меня «дружище», – проворчал Свобода.
– Хорошо, не буду, – неуверенно сказала я. – А почему?
– Тебе явно нужно научиться обращению с мужчинами, – ответил он. – Надо будет как-нибудь дать тебе пару уроков.
Я уже четвертый раз нажимала на кнопку звонка. Я знала, что она дома, просто не хочет отвечать.
Главный вход в поместье Ландвика был почти завален цветами от друзей и сочувствующих. Большинство цветов были искусственные, но несколько полуувядших букетов красноречиво свидетельствовали, насколько богаты некоторые друзья Тронда.
Вот уж никогда не думала, что мне будет не хватать хмурой физиономии Ирины, но я почувствовала внезапную печаль при мысли, что кто-то другой, а не она, откроет мне дверь. Хотя похоже было, что мне вообще никто не откроет.
Я постучала по двери:
– Лене! Это Джаз! Я знаю, что сейчас не самое подходящее время, но нам нужно поговорить.
Я подождала еще немного и уже была готова сдаться, когда замок внезапно щелкнул и дверь открылась. Это можно было считать приглашением, большего я ожидать не могла. Я перешагнула через букеты и вошла внутрь.
В холле было пусто и темно. Только из гостиной пробивался слабый свет.
На стене виднелись бледные круги – видимо, после обведенных полицией брызг крови. Сами следы крови уже исчезли. Скорее всего, после того как Руди и док Рассел закончили осмотр места происшествия, сюда приходила бригада профессиональных уборщиков.
Я прошла в гостиную, где тоже все было совсем по-другому. Мебель сдвинута к стенам, а некогда украшавший пол огромный персидский ковер исчез. Похоже, некоторые пятна отчистить невозможно.
Лене сидела в полумраке, забившись в угол кушетки. Как любая богатая молодая девушка, обычно она тщательно одевалась и красилась. Но сегодня она была ненакрашена, на ней был простой спортивный костюм, футболка, а волосы были убраны в небрежный «хвост», классический признак полнейшего безразличия к своей внешности. Ее костыли лежали на полу.
Лене застывшим взглядом смотрела на мужские наручные часы, которые держала в руках.
– Эй, привет, – сказала я тем идиотским голосом, которым люди обычно разговаривают с теми, кто испытывает глубокое горе. – Как ты?
– Это Патек Филипп[40], – тихо произнесла она. – Лучшие часовые мастера на Земле. Хронограф, автоподзавод, временные зоны – тут есть абсолютно все функции. Отец всегда хотел все самое лучшее.
Я села рядом с ней.
– Отец специально заказал нужные измерения лучшим женевским мастерам, – продолжала Лене. – Им пришлось заменить сектор автоподзавода на вольфрамовый, чтобы он смог работать при лунной силе тяжести.
Она наклонилась поближе и показала на циферблат часов:
– Указатель лунных фаз заменили на указатель фаз Земли. Это было довольно сложно, потому что фазы Земли идут в обратном порядке. Они даже указатель временной зоны заменили с «Найроби» на «Артемиду».
Лене надела часы на руку:
– Но они слишком велики для меня. Я никогда не смогу их носить.
Она опустила руку, часы соскользнули и упали на кушетку. Лене всхлипнула.
Я подняла часы. Даже притом что ничего не знаю о часах, выглядели они красиво. Крохотные брильянты отмечали все цифры, кроме «12», где красовался изумруд.
– Руди арестовал убийцу, – сказала я.
– Я слышала.
– Или он всю жизнь будет гнить в норвежской тюрьме, или его казнят в России.
– Но это не вернет ни отца, ни Ирину, – ответила Лене.
Я положила руку ей на плечо:
– Мне правда очень жаль.
Она кивнула.
Я вздохнула, чтобы хоть как-то заполнить неловкое молчание:
– Лене, послушай, я не знаю, говорил ли тебе Тронд что-то о своих делах…
– Я знаю, что он нарушал закон, – ответила она. – Мне все равно. Он был мой отец.
– Его убили по приказу владельцев «Санчез Алюминий».
– Синдикат «Паласио». Да, Руди мне сказал. До вчерашнего дня я даже не слышала о них.
Лене спрятала лицо в руки. Я ожидала, что она расплачется – она имела на это полное право. Но произошло нечто другое. Она повернулась ко мне и вытерла глаза:
– Это ты взорвала комбайны «Санчез Алюминий»? Тебя попросил отец?
– Да.
– А зачем?
– Он хотел взять контроль над производством алюминия – точнее, ему нужно было производство кремния. Он мог перехватить санчезовский контракт с городом, но для этого нужно было парализовать их производство.
Какое-то время Лене молча смотрела перед собой, потом кивнула:
– Это похоже на отца. Он вечно придумывал всякие схемы.
– Послушай, у меня есть одна идея, – сказала я. – Но мне понадобится твоя помощь.
– Тебе нужна помощь калеки-сироты?
– Точнее, калеки-сироты, которая при этом миллиардерша, – я подтянула ноги и уселась на кушетке лицом к ней. – Я собираюсь завершить то, что обещала Тронду. Я уничтожу кислородное производство «Санчез», но мне нужно, чтобы ты была готова перекупить этот контракт. Как только ты приобретешь контроль над поставкой кислорода городу, «Паласио» согласится продать тебе «Санчез Алюминий».
– С чего бы им соглашаться?
– Потому что, если они откажутся, ты организуешь свою собственную компанию, и, учитывая, что у тебя будет дармовая энергия, срежешь цены и обанкротишь их. Они, конечно, бандиты, но при этом еще и дельцы. Ты предложишь им выбор: выйти из игры, получив хорошую компенсацию, или поглядеть, как обрушится их производство. Они согласятся. Ты же унаследовала все компании Тронда, не так ли?
– Еще нет, – ответила Лене. – Это огромное состояние в евро, долларах, иенах и вообще любой валюте, какая только существует в мире. Плюс различные компании, портфели активов… Один господь знает, сколько там всего. Я не могу распоряжаться этим имуществом, пока мне не исполнится восемнадцать. Дело о наследстве будет тянуться месяцы, а то и годы.
– Но это не относится к местным жетонам, – сказала я. – Здесь отсутствие четких законов работает в нашу пользу. Его местные счета перешли в твою собственность, как только доктор Рассел официально объявила его мертвым. А я знаю, что он перевел чертову тучу денег в жетоны именно потому, что готовился к покупке «Санчез Алюминий». Так что деньги у тебя есть.
Она молча смотрела куда-то вдаль.
– Лене?
– Дело не в деньгах, – наконец произнесла она. – Дело во мне. Я не могу. Я не отец. Он-то был настоящим мастером таких сделок, а я ни черта во всем этом не понимаю.
Я повертела часы ее отца в руках. На оборотной стороне платинового корпуса была выгравирована какая-то надпись на норвежском языке. Я указала на нее Лене:
– Что здесь написано?
– Himmelen er ikke grensen. Это означает «Даже небо не предел».
– Он всегда был уверен в себе.
– Это его и убило.
Я полезла в карман и вытащила мой швейцарский складной нож. С помощью щипчиков я вытащила боковые штифты, сняла с браслета три звена и вновь скрепила браслет.
Я взяла Лене за руку и надела часы на ее запястье. Она не сопротивлялась, только озадаченно глянула на меня. Я защелкнула застежку:
– Вот, теперь они не будут падать.
Она долго смотрела на часы. Потом стерла со стекла пылинку и сказала:
– Значит, я должна это сделать.
– Так как?
– О’кей, я сделаю, что ты просишь, – Лене смотрела прямо перед собой. – Я уничтожу этих сволочей.
И я в первый раз заметила, что у нее отцовские глаза.
«Дорогой Кельвин,
Спасибо за помощь. Я попала в крупные неприятности. Сейчас они стали чуть помельче. Если коротко, то я ввязалась в войну с компанией «Санчез Алюминий». Потом расскажу подробнее, а сейчас мне нужно еще одно одолжение.
«Санчез Алюминий» занимается выплавкой алюминия в отдельном небольшом куполе-цеху. Цех с плавильней и реактором находится в километре от города.
Я тут поискала и обнаружила двадцатилетней давности статью о «переговорах» между самой Санчез и ККК. ККК вмешалась в разработку процесса плавки, и Санчез это не понравилось, так что дело чуть не дошло до судебных разбирательств в Кении.
Основной аргумент, который выдвигала Санчез, звучал примерно так: «Это наша плавильня, и одобрение процесса нам не требуется. Отвалите!». ККК на это возразила, что плавильный цех, мол, «находится в 200 метрах от нашего реактора и мы должны знать, что там ничего не взорвется. Или вы предоставляете нам право одобрения процесса, или мы вам, говнюкам, помещение не дадим».
В конце концов победила ККК, просто потому, что купол для цеха принадлежал им. А компания никогда не продает собственность – они только сдают ее в аренду.
Короче, в результате всей этой истории где-то в архивах ККК должны храниться детальные чертежи и схемы плавильного цеха «Санчез». До такой степени детальные, что там должны быть перечислены и проанализированы все возможные причины любых неполадок. Мне нужно, чтобы ты достал эти документы. Я знаю, что ты работаешь в совсем другом отделе компании, но все равно у тебя есть доступ, которого у других нет. Если в процессе добычи документов придется потратиться, не беспокойся. Я верну деньги».
«Дорогая Джаз,
Чертежи прилагаю. Достать их оказалось до смешного легко. Они вообще не были засекречены. Информация о точном химическом процессе плавки имеется только у «Санчез», но все остальные чертежи и схемы были приложены к строительным планам.
У меня есть один знакомый, с которым мы иногда вместе пьем пиво. Он работает в металлургической лаборатории в Здании 27. С ними консультировались, когда речь шла о безопасности процесса. Он скопировал все планы с компьютера своего босса (тот даже паролем не пользуется). Все, что от меня потребовалось – угостить его пивом.
Все это обошлось нам в два пива (мне, само собой, пришлось выпить с ним за компанию). Так что считай, в 50 жетонов».
«Дорогой Кельвин,
Спасибо, дружище! Пусть будет 75 жетонов – выпей еще пива за мой счет».
Глава двенадцатая
Табличка на двери гласила «ЗАКРЫТО НА ЧАСТНОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ».
– Билли, это было совершенно необязательно, – сказала я, заходя в бар.
– Пустяки, любовь моя, – ответил Билли. – Ты же сказала, что тебе нужно место, где вы все могли бы встретиться, вот место и нашлось.
Я закрыла за собой дверь и уселась на свой обычный стул у стойки:
– Но ты же потеряешь деньги.
Он только рассмеялся:
– Детка, да я на выпивке для твоей компании за час заработаю больше, чем на всех остальных посетителях.
– Ну, тогда спасибо, – я постучала по стойке. – Раз уж я здесь…
Он налил пинту пива и придвинул мне стакан.
– Привет, – послышался от двери голос Дейла. – Ты хотела меня видеть?
– Да, – ответила я, прихлебывая пиво. – Но я не хочу рассказывать одно и то же несколько раз, так что садись, подождем, пока все явятся.
– Серьезно? – проворчал Дейл. – Знаешь, у меня полно дел поважнее…
– Пиво за мой счет.
– Пинту лучшего, Билли! – Дейл уселся на табурет рядом со мной.
– Кто тут заказывал разведенное пойло? Извольте! – отозвался Билли.
Следующей появилась на своих костылях Лене Ландвик. Да, ей шестнадцать, а «Хартнелл» – это бар, но в Артемиде нет официального возраста, с которого позволено пить. Это еще одно неписаное правило, соблюдение которого время от времени подкрепляется мордобоем. Если Билли изредка наливал подростку бокал пива, никто и ухом не вел. Но чуть ниже по возрастной шкале – и его могли бы навестить рассерженные родители.
Лене уселась за ближайший столик и прислонила костыли к стулу.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.
– Лучше, – ответила Лене. – Не то чтобы стало легче или веселее, но все-таки лучше.
– Потихоньку-полегоньку все наладится, – я отсалютовала ей стаканом, – не сдавайся.
– Спасибо, – сказала она. – Я даже не знаю, как лучше об этом спросить… Отец… Он тебе заплатил? Или… не успел?
Вот черт, и что теперь сказать? Я планировала поговорить с Лене на эту тему, но только после того, как закончится период траура:
– Хмм… нет. Не заплатил. Не думай об этом.
– Сколько он остался тебе должен?
– Лене, давай лучше поговорим об этом потом…
– Сколько?
Блин, похоже, никуда не денешься.
– Миллион жетонов.
– Ничего себе! – ахнул Дейл. – Миллион?!
Я решила не обращать на него внимания:
– Но я ничем не могу доказать, что мы действительно с ним договорились на эту сумму, а ты не обязана верить мне на слово.
– Мне достаточно твоего слова, – ответила Лене. – Отец всегда говорил, что ты – самая честная из всех предпринимателей, с которыми ему приходилось иметь дело. Я переведу тебе деньги сегодня же.
– Не надо, – сказала я, – я же не выполнила задание до конца. Я должна была полностью остановить производство кислорода в санчезовском цеху. Если хочешь, заплати мне, когда я закончу работу. Но ты понимаешь, что то, что я сейчас собираюсь сделать, – это не из-за денег?
– Я понимаю. Но уговор есть уговор.
– Билли! – заорал Дейл. – С этой минуты вся моя выпивка за счет Джаз! Она у нас теперь миллионерша!
– В данную минуту я в лучшем случае «тысяченерша», – ответила я, – так что сам плати за свою выпивку.
Мы с Дейлом заказали еще по пиву, а Лене принялась возиться со своим Гизмо. Должно было пройти еще немало времени, чтобы ее жизнь вернулась в нормальное русло, но сейчас это была самая обычная девчонка, которую не оторвешь от ее мобильника.
Боб Льюис появился ровно в 10 часов.
– Боб, – приветствовала его я.
– Джаз, – отозвался Боб.
– Пива?
– Нет.
Он уселся напротив Лене за ее столик и замолчал. Морская пехота умеет ждать.
Следом появился Свобода с коробкой всякой электроники в руках. Он помахал присутствующим и принялся устанавливать принесенное оборудование: этот идиот притащил переносной экран и проектор. Свобода подсоединил Гизмо к проектору – тот, как всегда, не работал. Ничуть не огорчившись, Мартин принялся разбираться в контактах. Дай человеку любимое дело, и он счастлив, как заяц в капусте.
Одного из приглашенных по-прежнему не было. Я смотрела на дверь и с каждой минутой чувствовала, как нарастает напряжение.
– Сколько времени? – спросила я.
Лене глянула на часы:
– Десять часов тринадцать минут утра… и кстати, Земля сейчас в первой четверти.
Наконец дверь открылась и появился последний приглашенный на эту встречу. Он осмотрел бар, и его глаза остановились на мне. Я отодвинула стакан с пивом – я никогда не пила в его присутствии.
– Привет, мистер Башара, – сказала Лене.
Отец подошел к ней и взял ее за руку:
– Мисс Ландвик, я очень сожалею. Я плакал, когда услышал, что случилось с вашим отцом.
– Спасибо, – ответила она. – Сперва было очень тяжело. Но сейчас мне легче.
Боб встал:
– Аммар, рад видеть тебя.
– Взаимно. Как поживает крышка люка у ровера?
– Превосходно. Ни малейшей протечки.
– Рад это слышать.
Билли перекинул полотенце через плечо:
– Доброе утро, Аммар. Хотите сока? У меня есть несколько разных концентратов. Лучше всего идет виноградный.
– А клюквенный есть? – спросил отец.
– Ну конечно! – Билли достал стакан и развел отцу клюквенного сока.
Дейл поднял бокал, приветствуя отца:
– Мистер Башара!
Ответный взгляд отца был холоден:
– Дейл.
– Я что-то подзабыл: вы меня терпеть не можете потому, что я гей, или потому, что еврей?
– Я тебя терпеть не могу потому, что ты разбил сердце моей дочери.
– Что ж, это справедливо, – Дейл осушил стакан.
Отец уселся рядом со мной.
– Знаешь анекдот: мусульманин входит в бар… – сказала я.
Он не засмеялся:
– Я пришел потому, что ты сказала, что я тебе нужен. Если это просто вечеринка с выпивкой, я лучше пойду обратно к имаму.
– Я не то…
– Мистер Башара? – Свобода протиснулся между нами. – Привет, мы с вами еще не встречались. Меня зовут Мартин Свобода, я приятель Джаз.
Отец пожал его руку:
– Один из «больше чем приятелей»?
Я закатила глаза:
– Отец, я этим не занимаюсь. Возможно, тебя это шокирует, но я не спала ни с кем из присутствующих в этой комнате.
– Это довольно маленькая комната.
– Что, получила? – заметил Свобода. – Мистер Башара, я просто хотел сказать, что вы замечательный отец и вырастили потрясающую дочь.
– Вы так думаете? – ответил отец.
– Ладно, хватит, – вмешалась я. – Пока начинать.
Я подошла к экрану (Свобода все исправил и экран работал. Кто бы сомневался, у Свободы всегда все работало) и глубоко вдохнула:
– За последние дни много чего случилось, и я понимаю, что у некоторых из вас есть вопросы. Например, Боб хотел бы узнать, кто виноват в незаконном выходе на поверхность и всех этих взрывах. Отец не понимает, почему я заставила его все последнее время скрываться у имама. Успокойтесь, я все объясню…
И я рассказала им всю неприглядную историю. Рассказала о пожаре на Квинслендской фабрике стекла, о том, что Тронд нанял меня, что пошло не так и как все это было связано с убийствами. Потом объяснила про «Паласио», «левшу» и Чжина Чу. Я рассказала про санчезовский контракт на обеспечение города кислородом и как Тронд собирался этот контракт перехватить. Потом я предоставила слово Свободе, чтобы он объяснил, что такое ЗАФО и как эта штука работает. Под конец я сообщила своим слушателям, смотрящим на меня потрясенными глазами, что в данный момент в Артемиду направляются десятки наемников мафии.
Когда я закончила, в комнате стояло гробовое молчание.
Первым заговорил Дейл:
– Я думаю, все согласятся, что ситуация фиговая. Но не может же пара десятков бандитов захватить Артемиду? Да у нас тут бывали барные потасовки, где народу было больше.
– Это не кино про гангстеров, – ответила я. – Они не начнут проламывать черепа сразу после прибытия. Но они установят надежную охрану вокруг «Санчез Алюминий», чтобы гарантировать, что этот контракт «воздух за энергию» никуда не денется. У нас совсем немного времени, пока они еще не прибыли.
– Я полагаю, что бы ты ни придумала, это будет нарушение закона, – сказал отец.
– И еще какое.
Он встал:
– Тогда я не буду в этом участвовать.
– Отец, это мой единственный шанс остаться в живых.
– Чепуха. Мы можем вернуться на Землю. Мой брат в Табуке нас устроит.
– Нет, – я покачала головой. – Я не собираюсь спасаться бегством. Саудовская Аравия – твоя родина, но не моя. Меня там не ждет ничего, кроме гравитационной болезни. Артемида – мой дом. Я не собираюсь уезжать, и я не позволю кучке каких-то бандитов захватить город.
Отец посмотрел на меня сердито, но сел и больше уйти не пытался. Что ж, хоть какой-то результат.
– Расскажи им про свой план! – поторопил меня Свобода. – У меня даже слайды есть!
– Хорошо, хорошо, давай сюда свои слайды.
Он что-то напечатал в своем Гизмо, и на экране появились архитектурные схемы алюминиевого цеха. Подпись под схемой гласила: «“Санчез Алюминий” – Плавильный Цех – Металлургический Анализ».
Я указала на экран:
– Купол, в котором находится цех, размером намного меньше куполов города. Его диаметр всего тридцать метров. Но он защищен такой же двойной оболочкой, как и жилые купола. ККК требует, чтобы любые помещения, где бывают или постоянно находятся люди, были закрыты двойными оболочками.
Я ходила вдоль экрана и показывала на те части купола, о которых шла речь:
– Вот здесь находится диспетчерская. Внутреннее большое окно выходит в цех, так что мне придется быть очень осторожной.
– У диспетчерской отдельное снабжение воздухом? – спросил отец.
– Нет, источник кислорода у них общий со всем производством. Им часто бывает нужно спуститься в главный зал, поэтому они не хотели устанавливать лишний атмосферный шлюз. По крайней мере, это мое предположение. На случай непредвиденных обстоятельств в самой диспетчерской есть воздушное убежище. К тому же, если поезд в этот момент находится у цеха, они могут использовать его как убежище.
– Понятно, – сказал отец.
Я продолжала:
– Дробилки находятся снаружи. Гравий поступает вот через эти воздушные шлюзы. Затем он отправляется на нижний уровень, где центрифуга отделяет анортит от других минералов. Затем анортит спекают в аноды, которые отправляются наверх в плавильный цех.
Я постучала пальцем по большому прямоугольнику в центре схемы:
– А вот это центр всего магического процесса. Плавильня разлагает анортит на базовые элементы, используя при этом просто жуткое количество энергии.
– Кембриджский процесс ФФЧ, – восторженно добавил Свобода. – Просто потрясающе, что они делают! Аноды погружают в раствор солей хлорида кальция, и электролиз буквально вышибает оттуда атомы! Катоды из спрессованного угля постепенно изнашиваются, так что им приходится наращивать их с помощью углерода, который они получают из СО2, являющегося побочным продуктом реакции. Некоторое количество полученного порошкового алюминия идет на изготовление ракетного топлива, а остальное…
Читать бесплатно другие книги:
