Прекрасный секрет Лорен Кристина

Глава 16

Найл

Несмотря на предложение встретиться на нейтральной территории, Порция настояла на том, чтобы я пришел к ней домой, в нашу старую квартиру, на ужин. После разговора с Руби у меня остался камень на душе, какие-то смутные сожаления. Уходя из офиса, я написал ей смс, что позвоню позже или заеду, если она хочет, но она не ответила. Я знал, что она обиделась на то, что я решил поговорить с Порцией, и по правде говоря, не мог ее винить. Но я надеялся, что она поняла мои намерения. В конце концов, я не собирался воссоединяться с Порцией; теперь я с Руби. Мы – это мы.

Но Руби сказала дельную вещь: зачем же я тогда иду на ужин к бывшей жене? Могу ли я честно сказать, что единственная причина нашей встречи – дать Порции возможность высказаться и тем самым расставить все точки над i? Может быть, в глубине души я надеюсь, пусть едва-едва, что если бы мы начали общаться, нам было бы хорошо вдвоем? В конце концов, мы знаем друг друга как свои пять пальцев. К этому так легко вернуться.

Но при мысли об этом мне стало неприятно и меня охватило чувство вины. Я уже расставил все точки над i. Я не испытываю ни сожалений, ни надежд по поводу нашего брака. В нем было холодно и одиноко. Я даже не чувствовал, что женат на лучшей подруге; это было все равно что жить вместе с коллегой.

Что она может сказать такого, что изменит мою точку зрения? Иду ли я к ней только потому, что сейчас, со своим новообретенным счастьем, я просто чувствую неловкость по отношению к бывшей жене?

Я хотел позвонить Руби перед ужином, сказать, что у Порции действительно нет шансов и что, может быть, я был неправ, дав бывшей жене повод думать иначе, но какая-то темная сторона меня просто испытывала любопытство: за все время наших отношений Порция никогда не была такой открытой и настойчивой, как в этом телефонном разговоре.

Я пришел в такое волнение, что на несколько минут забыл, что Руби ждет, пока я отвезу ее домой. Когда я вышел из ванной с телефоном в руке, она уже ушла.

Еще на лестнице я почувствовал запах моей любимой пасты – с колбасками, перцем и тмином. Играла музыка – моя любимая запись Брамса в исполнении Венского филармонического оркестра. Дверь в квартиру была незаперта, и надо было лишь привычным движением плеча открыть ее.

Я нагнулся погладить Дейви, когда он подбежал ко мне, вскочил на задние лапы и оперся передними о мои колени.

– Привет, дружок, – сказал я, почесав его за ухом.

Услышав стук тарелок, я поднял взгляд. Босая Порция стояла на кухне, одетая в хлопковые штаны, футболку и передник. Я моргнул, и у меня отвисла челюсть. Редко мне доводилось видеть ее без жемчугов.

Обернувшись ко мне, она ослепительно улыбнулась. Я напрягся.

– Привет, – сказала она, наливая бокал красного вина и подходя ко мне. Вручила мне бокал и подставила щеку для поцелуя. – Добро пожаловать домой.

В этот момент мне захотелось развернуться и уйти. Быть здесь – неправильно. У меня возникло чувство невыносимого дискомфорта, кожу защипало. Это все неправильно, понял я. Руби была права.

– В твой дом, – подчеркнул я, аккуратно поставив бокал на буфет. – Я живу на расстоянии в несколько станций метро отсюда.

Она отмахнулась, повернувшись к кухонному столу и раскладывая пасту по тарелкам.

– Я до сих пор не видела твою квартиру.

– Там не на что смотреть, – ответил я, пожав плечами.

Порция кивнула в сторону столовой, и я напрягся. Я тут всего лишь две минуты, и она уже ведет меня к столу с таким видом, будто я просто вернулся с работы. Никаких объяснений, никакой светской беседы. Никакого добродушного подшучивания друг над другом.

Я пошел следом за ней. Странное зрелище – видеть стол, уставленный цветами и свечами, сервированный салфетками, которые подарила нам семья Уинн на свадьбу. Канделябр, который ее родители подарили нам на пятую годовщину. Когда мы жили тут вместе, время от времени Порция готовила, но каждый раз это выглядело так, будто она делает мне одолжение для сохранения нашего брака.

Я нащупал телефон в кармане, отчаянно сожалея о том, что не позвонил Руби перед тем, как прийти сюда.

Мы сели за стол. Порция передала мне перец, потом положила салфетку себе на колени. Дейви свернулся клубком на полу, положив голову мне на ступни. Снаружи, шурша влажными шинами, проезжали машины. Внутри, как обычно, за обеденным столом царило молчание.

– Как прошел день? – наконец спросила она, уставившись на свою тарелку пасты.

День? Как насчет того, как прошел мой месяц, точнее, последние одиннадцать лет моей жизни?

– Все… – начал было я и умолк. И внезапно на меня нахлынуло ужасающее осознание: нет здесь никакой тайны. Нет никакого секрета в грустном одиночестве, в котором мы существовали. Так было и так всегда будет, вот и все.

Порции одиноко, и она с трудом осваивается в новой жизни. В некотором роде со мной происходит то же самое. Я сосредоточился на повседневной рутине и тратил все свободное время на спорт. Я даже не замечал, что Руби много месяцев смотрит на меня влюбленными глазами.

А теперь Порция смотрит на меня и ждет, когда я договорю.

– Все странно.

Странный ответ; идеальный повод для нее задать еще больше вопросов. Но ко мне вернулось спокойствие, и я попытался сосредоточиться на еде. Звук, с которым она пережевывала пищу, был таким же знакомым, как и запах дерева в столовой, и прохлада каменного пола.

– А как твои дела? – спросил я в ответ, пытаясь войти в русло нормального разговора. Не сработало. Паста ложилась свинцовым грузом в желудке, а в голове была только Руби. – Порция, я не могу… – начал было я, но она перебила меня.

Ее слова оказались совершенно неожиданными.

– Нам было плохо вместе, правда?

Я грустно засмеялся.

– Ужасно.

– Я думала, мы можем… – Она замолчала, и в первый раз после прихода я увидел ее усталость и уязвимость. Она провела ладонью по лицу. – Честно говоря, не знаю, о чем я думала, Найл, когда приглашала тебя на ужин. Я хотела тебя увидеть. Я скучала по тебе, видишь ли. Не уверена, что раньше я ценила тебя по достоинству.

Я поднес бокал с вином к губам и ничего не ответил. Попытался взглядом дать ей знать, что понимаю ее, что какая-то часть меня радуется нашей встрече.

Конечно, я никогда не был хорош по части притворства. Я закрыл глаза и вспомнил прошлую ночь. И в этой столовой, которая когда-то была моей, с этой женщиной, которая когда-то была моей женой… Я знал, почему мне так плохо. Потому что я люблю Руби.

Я люблю ее.

– Дело в том, – продолжила Порция, ковыряясь в тарелке, – что теперь, когда ты здесь, я не знаю, что сказать. С чего начать. Так много всего… – Она подняла на меня взгляд. – Слишком много привычки. Мы ведь совсем не разговаривали, верно?

Меня кольнуло, словно иглой. Руби говорила о своих чувствах, страхах, мечтах и стремлениях. Хотела, чтобы я тоже говорил с ней. Она делала все, чтобы у нас это вошло в привычку, и я был ей благодарен за это. Ценил ее честность.

Ценил, пусть даже она меня пугала. Она сказала мне, что она должна кое-что обсудить со мной, что я ей нужен. Но я долго не мог разобраться с собственными мыслями.

– Мне даже не надо спрашивать, я вижу, что мысленно ты не здесь, – тихо сказала Порция, оторвав меня от размышлений. – Ты пришел только из вежливости.

Я ничего не сказал, но мое молчание было ответом.

– Но я это ценю, правда. Я не всегда была тебе хорошей женой, Найл, и теперь я это знаю. И я ошибалась, считая, что мы можем вернуть все назад. Мне хотелось думать, что мы можем найти что-то, чего раньше между нами не было, но вот ты здесь, такой настороженный… Я это вижу. Между нами все кончено.

– Прости, Порция, – сказал я, откладывая вилку. – Я хотел выслушать тебя, потому что чувствовал, будто должен это сделать. И я должен был это самому себе – понять, что ты думала все это время, пока мы были женаты. Но это правда: сегодня я думаю совершенно о другом.

– Должна заметить, – произнесла она, – очень неожиданно видеть тебя таким… расстроенным.

Я снова извинился.

– Нечестно с моей стороны…

– Знаешь, – перебила она, – когда ты съезжал, ты производил впечатление человека, которого все устраивает. Помнишь, что ты сказал мне перед уходом? «Всего хорошего». Я протянула тебе папку с твоим паспортом и прочими документами, а ты ласково улыбнулся и сказал: «Всего хорошего». Разве это не удивительно?

Я оперся подбородком на ладонь.

– Уходя, я не испытывал радости, Порция, но я чувствовал что-то. Я просто не знал, как это назвать и как выразить. Ощущение неудачи. Или сожаления. – Я взглянул на нее и признался: – И облегчение.

– О, – выдохнула она. – Я тоже все это чувствовала. А потом вину за это облегчение. И я столько думала все эти месяцы. Как я могла провести такую большую часть своей жизни с человеком, который радовался нашему расставанию? Могла ли я что-то улучшить?

Я улыбнулся и согласно кивнул.

– Что ж, – продолжила она, сворачивая салфетку и кладя ее на стол. – Больше всего на свете я…

– Порция, я люблю другую женщину. – Эти слова вырвались у меня так неожиданно, что я тут же захотел взять их обратно. Я наклонил голову и поморщился.

Лишь спустя несколько долгих секунд она ответила:

– Дорогой?

Не глядя на нее, я услышал, как она сглотнула, потом перевела дыхание.

– Скажи мне, что она не делает тебе больно.

– Наоборот. Думаю, это я делаю ей больно.

– О, Найл.

Я поднял голову и уставился в потолок.

– Извини. Я не хотел, чтобы это прозвучало так.

– Мне легче от того, что твоя жизнь продолжается, пусть даже слышать такие вещи некомфортно. – Она помолчала, сделала глубокий вдох. – Я угадываю это по твоему голосу, по твоим глазам. Это напряжение и нетерпение. Я никогда не могла вызвать у тебя такую реакцию. Временами я вела себя ужасно, я знаю. Но ты переносил это с таким стоическим терпением. Знаешь, каково это – понимать, что ты не можешь вызвать у тебя хоть какую-то эмоциональную реакцию?

Я взглянул на женщину, с которой я плохо обращался и которая плохо обращалась со мной.

– Прости, Порция.

Она слабо улыбнулась.

– Не стоит. Это не твоя вина.

– У тебя все хорошо? – спросил я.

– В общем и целом да, – сказала она. – Так или иначе. Первые несколько месяцев после развода я была сама не своя. Транжирила деньги, встречалась с кем попало.

Ничего. Я ничего не почувствовал при этих словах.

– Недавно я начала серьезные отношения кое с кем. – Она поиграла с кольцом для салфетки. – Думаю, именно поэтому последнее время я в панике. Трудно быть с кем-то другим, страшно повторить прошлые ошибки. Мы были вместе так долго, Найл, что встречаться с кем-то еще казалось неправильным, словно я тебе изменяю.

Я взглянул на нее. Лично я никогда не чувствовал ничего подобного, но я понимал, что она имеет в виду. Она боится. Ей трудно узнавать потребности другого человека. Она постоянно беспокоится, что у нее не получится.

– Это кое-кто, с кем я и раньше была знакома. – Она заколебалась. – С работы.

У меня в мозгу что-то щелкнуло.

– Стивен? – предположил я.

Я помнил, как он на нее смотрел. Только сейчас до меня дошло, каким я был равнодушным во время деловых обедов и заезжая к ней в офис, чтобы привезти какую-нибудь вещь, которую она забыла. Стивен постоянно бросал на Порцию пылкие взгляды, по крайней мере, когда я был поблизости.

Если бы кто-то смотрел на Руби такими же глазами, как Стивен на Порцию, я бы его убил.

И тут меня словно кипятком обдало: так смотрит на нее Тони.

– Тогда ничего не было, – сказала она. – Честное слово, Найл.

– Я верю тебе. И я не удивлен, Порш. Я видел, как он на тебя смотрит.

Она рассмеялась.

– Да. Так же, как та девочка с твоей работы, которую я видела, когда привезла документы на подпись. У нее глаза светились при виде тебя.

У меня внутри что-то сжалось. Господи. Даже Порция это заметила.

– Руби? – спросил я, и от звука ее имени у меня перехватило горло.

– Высокая, красивая. Американка?

Мне надо выпить. Кивнув, я поднес бокал к губам и подтвердил:

– Да, она.

Глаза Порции понимающе расширились.

– Вы встречаетесь? – Она помолчала. – Ты ее любишь?

Я кивнул, не сомневаясь ни секунды.

– Она так долго о тебе мечтала, и теперь вы вместе? – Интонации Порции напоминали голос школьницы. Вот оно, свидетельство того, что теперь мы далеки друг от друга. Она пригласила меня, чтобы обсудить воссоединение, и так легко отбросила эту идею. – Найл, это так романтично.

– Как у тебя со Стивеном?

– Ну, не уверена, но может быть. – Она подалась вперед, склонила голову вбок и спросила: – Расскажешь мне, как это произошло?

Сердце мое колотилось в груди, и я исповедовался Порции.

Рассказал ей о Нью-Йорке, о том, что Тони не смог поехать и отправил вместо себя Руби. О том, что Руби была влюблена в меня много месяцев, а я ничего не подозревал, о том, какая она красивая, веселая, как мне легко с ней. Я рассказал о своих страхах, желаниях и колебаниях. И хотя я не обязан был об этом говорить, я сказал, что знаю, Руби нужно от меня больше – больше общения, больше близости, и что я искренне пытаюсь дать ей это.

– А потом я пошел к тебе на ужин, – добавил я. – Я не мог сказать ей, что это ничего не значит, потому что это я бы солгал, я ведь действительно хотел выслушать тебя, Порция, но я не хотел, чтобы она думала, будто я собираюсь к тебе вернуться. Она выглядела совершенно разбитой. – Я застонал, вспоминая отсутствующее выражение ее лица и то, как она вышла из кабинета и ушла из офиса. – Я сделал все не так.

– Найл, – мягко произнесла она. – Ты знаешь, ты должен будешь все исправить.

Я кивнул, мне было плохо. Не уверен, легко ли это сделать. Я все испортил.

Она помолчала.

– Я люблю тебя, ты ведь знаешь это.

В ее словах прозвучала необычная резкость. За все время нашей совместной жизни она говорила это лишь несколько раз, а сейчас эти слова вырвались у нее куда более охотно.

Я улыбнулся и ответил:

– Я тоже тебя люблю, Порш.

А потом прозвучал знакомый приказ:

– Тогда иди и все исправь.

Я сбежал по ступенькам на улицу, набирая номер Руби.

Звонок, еще звонок.

До сих пор я ни разу не слышал, чтобы включалась голосовая почта, и при звуке ее голоса, записанного на автоответчик, мое сердце сжалось и я занервничал еще сильнее.

– Привет, это Руби! Оставьте мне сообщение, и скорее всего, я напишу вам смс в ответ, потому что я ненавижу звонить, но если вы звоните по этому номеру, наверняка вы уже это знаете, и я прощена. – Би-ип.

– Руби, – начал я, – это я, Найл… – Я помолчал, запустив руку в волосы. – Я только что вышел от Порции. Руби, я не знаю, зачем я пошел к ней. Не стоило мне это делать. Пожалуйста, позвони мне. Хочу увидеть тебя сегодня вечером. Это было так глупо. Мне нужно тебя увидеть.

Но шли часы, она не позвонила и не прислала смс.

Следующим утром я приехал на работу довольно рано и был удивлен, не увидев Руби за столом. Ее подруга Пиппа была уже на месте, и когда я подошел, точно зная, что она в курсе наших отношений с Руби, она моргнула и поморщилась.

– Пиппа?

Она оценивающе взглянула на меня.

– Да?

– Ты что-нибудь слышала от Руби? Не знаешь, когда она появится?

Раздражение на ее лице сменилось замешательством.

– Появится?

– На работе, – уточнил я, хотя мне казалось, это очевидно.

– Ты что, сумасшедший?

Я попытался подобрать разумный ответ и остановился на следующем:

– Не думаю.

Несколько секунд она рассматривала меня.

– Ты и правда не в курсе? – спросила она, вставая. – Руби уволили, идиот.

Я моргнул.

– Что? Уволили?

– Уволили.

– Ее уволили?

Пиппа безрадостно засмеялась и покачала головой.

– Ее заставили выбирать между стажировкой и отношениями с тобой. Вчера днем она хотела сказать тебе об этом, но у тебя, судя по всему, были другие планы?

Ох.

Ох.

Черт… побери… все это…

Моя паника дошла до предела, сердце сжалось, а потом понеслось вскачь.

– Она… – выдохнул я, оглядываясь, словно в надежде, что она откуда-нибудь появится. Как будто это игра.

Тони заставил ее выбирать между работой и мной.

Она выбрала меня.