Второй шанс: Начало. Снайпер. Счастливчик Мишин Виктор
– А в лоб, как? – спросил я, когда вся толпа вернулась на рубеж. На меня обернулись.
– Давайте попробуем, – сказал один человек в кожаной куртке. – Васильев!
Танкист, сидевший на башне, кивнул и забрался внутрь. Снова рыкнул дизель. Машина сделала небольшой крюк и встала, нацелившись в лоб. Выстрел, слабо слышимый звон. Еще выстрел. Подойдя, увидели, один снаряд явно ушел в рикошет, второй попал под башню. И отколол кусок брони.
– Замечательно! – воскликнул кто-то. А чего тут замечательного? Я пока стоял не понимая.
– Товарищи, это была стрельба новыми видами снарядов, – произнес один из инженеров.
– Товарищ капитан, – обратился этот же человек к танкисту, – давайте последнюю новинку.
Капитаном назвали танкиста Васильева, тот кивнул и запрыгнул на броню. Прогрохотали ботинки, танкист скрылся в башне. Рыкнул мотор, лязгнули гусеницы.
– Вытаскивайте трофей! – приказал какой-то чин.
На поле выволокли трофейную тройку. Видимо, вытряхнули из нее мотор и все внутренности. Два тягача отцепили тросы и уехали в сторону. Тридцатьчетверка замерла метрах на шестистах. Выстрел – бабах! Ни хрена себе. У тройки башня упала метрах в трех. Видимо, боезапас не вытащили, вон как рвануло.
– Товарищи, это было действие нового снаряда. Пробивание на дистанции до семисот метров, сто двадцать миллиметров, гарантировано. С километра чуть меньше. Эффективность налицо.
Все кивали головами, трясли друг дружке руки. Что-то говорили.
– А калибр семьдесят шесть миллиметров? – спросил я.
Все опять уставились на меня, просто большинство из присутствующих не имело представления о том, кто я.
– А вы, простите, откуда будете? – спросил какой-то фрукт, одетый в кожаное пальто, с петлицами майора ГБ. Я достал удостоверение и протянул ему.
– Ясно. Товарищ Большаков, – обратился майор к человеку, делавшему доклад, – что там у вас с калибром?
– Совершенно верно. Пока экспериментально, только один. Затем будем расширять, – инженер развел руками.
– Отлично, а долго налаживать производство? – опять задал вопрос я.
– Да в принципе, уже выпускаем, просто сегодня наконец испытали, как следует. Если одобрят, то мы готовы.
– Одобрят, еще как, после таких-то результатов, – заявил я, намереваясь прямо сейчас ехать к Палычу. Хотя ему и без меня доложат. Но свои пять копеек вставлю.
Дорогой я размышлял, как же заработали-то хорошо. Ведь появляющиеся новинки превосходят все, что только могут. Э, так мы не только Гитлера и амеров догоним, мы еще и вперед убежим настолько, что устанут догонять. Ну и хорошо, в той истории мы только и делали, что пытались все время кого-то догнать. Здесь все будет по-другому. Ну и я приложу руку. Особенно на фронт скорей хочется. Скорее бы уже Истомин на ноги встал. Надоело мне в Москве сидеть, хотя вроде и делом занят, но на фронте все же лучше. Это, наверное, во мне говорит азарт. Мы, дети победившей демократии, привыкли жить, как хотим. В магазинах все есть, только деньги успевай зарабатывать. А здесь надо заслужить само право – жить! Здесь честность и порядочность значат многое. Может, я просто не осознаю, что на войне могут убить, что могу попасть в плен. Реально так и есть. Единственный раз было страшно, именно страшно, а не противно или еще что-нибудь, когда врач сказал, что есть подозрение на гангрену. Это когда я осколок словил. Но все обошлось, я на ногах, чуть прихрамываю, но это скорее по привычке, и вроде как и не было ничего. Ни ранения, ни госпиталя. Кто его знает, как это назвать. Пофигизм, дурость, легкомыслие? Не знаю. Даже когда меня «диверсы» взяли, все шло как-то на кураже, что ли? Как в кино, я действовал быстро, мозг работал как у робота. Может, кстати, оттого, что жил я во времена компьютеров, автомобилей и всяческой техники, здорово облегчающей саму жизнь, но в то же время заставляющей все делать быстро. Здесь и время как-то медленно идет. У себя, помню, все чего-то делаешь, торопишься, а времени все равно не хватает, здесь все как-то спокойнее. Я отсутствие сотового заметил только через неделю, наверное. Конечно, он здорово облегчил бы в некоторой степени общение, хотя в то же время я бы уже свихнулся, пытаясь успеть везде и всюду. Так меня отправляют в одно, два места в день, а если бы был телефон в кармане. Берия бы точно с ума сошел. Те дела, что требуют его внимания, увеличились бы в разы, а он и так зашивается.
Но на фронт хочется, хоть ты тресни. Там друзья, там ты реально видишь, что делаешь. Знаешь, что приносишь пользу. А здесь, воюешь с этими чинушами-бюрократами, которые за свое место глотки грызут. Ладно, чего-то совсем загнался. Но на фронт действительно хочу. Деда повидать, ротного, да и Лебедева тоже. Их уже пополнили, скоро отправят под Ленинград. Там, конечно, тяжело будет. Да и где сейчас легко? Войнища идет такая, что легче только уже погибшим. Здесь тоже, немцы рвутся в Москву. Бесноватый Алоизыч гонит войска как на пожар. Да и сами генералы вермахта, в сорок первом еще полны решимости и наглости. Но ничего, скоро Гудериану под Тулой прилетит, весной фон Бок свое получит, а дальше пойдет полегче. Если примут меры и не будут повторять ошибок, то не будет ни Барвенково, ни Севастополя с Керчью. Жукову не придется двести тысяч закопать в болотах на Ржевско-Вяземском выступе. Потому как надеюсь, что максимум к апрелю выпуск новой техники наладят, хоть и не много новинок, но они на самом деле получились на славу. Лишь бы смогли выпускать в нужных количествах. Кстати, Берия говорил, что со снабжением дело заметно улучшилось. Людей кормить стали как следует, а не через раз. Да и самих людей больше стало на фронте. Полки, дивизии начали комплектовать обученными войсками, хоть тоже недолго учат, но все же это уже бойцы, а не крестьяне.
Сибиряки молодцы, в бой рвутся всеми силами, только опыта у них пока маловато и поэтому убыль имеется большая. Но с задачами справляются.
Берия встретил меня, предложив рассказать об увиденном. Рассказал, что видел. Ему понравилось, может, и вправду еще не доложили.
– Люди отдают последние силы, чтобы помочь войскам. Будем надеяться, что начнем выравнивать ситуацию. Сергей, мы подготовили серьезную операцию. Не имея возможности поставлять в нужных количествах оружие и боеприпасы, мы решили переправить в Ленинград, наших изобретателей, – Палыч заговорил о деле.
– Майор Истомин что-то говорил о каком-то важном деле, – проговорил я.
– Да он пока всего не знает, – Берия ухмыльнулся. – И тебе знать не надо.
– Лаврентий Павлович, разрешите ехать с майором Истоминым? – с надеждой спросил я.
– Это еще зачем? – картинно удивился Берия. – У тебя своя работа.
– Лаврентий Павлович, товарищ Истомин говорил, что я ему нужен, – решил врать я. Надеюсь, Истомин подтвердит мои слова.
– А больше ему ничего не надо? – Берия начинал злиться. – Ему предстоит аккуратно провести расследование. Ты же не следователь, хотя и умеешь анализировать. Но там нужен его ум и опыт, это если хочешь и есть главная задача.
– Если не секрет, что случилось? – спросил я, впрочем, не надеясь на откровенность.
– Товарищ младший лейтенант, это не ваше дело. Вы забываетесь, – все, Палыч разозлился.
– Товарищ генеральный комиссар госбезопасности, прошу прощения, но я действительно смогу помочь.
– Чем же, товарищ младший лейтенант? – а теперь ехидничает, вон глаза за пенсне блестят.
– Незамыленностью глаз, нетрадиционным подходом, – я нес такую чепуху, потому что не знал, как еще отвлечь Берию от гнева.
– Все чаще стали происходить утечки из штаба Ленинградского фронта, – Берия все же решил что-то рассказать, но взял приличную паузу.
– Лаврентий Павлович, опять диверсанты? – вставил я, решив сократить ее.
– Не совсем, хотя и без них никуда. Хуже то, что тут похоже свои. Все, данные, что идут из центра, тут же становятся известными Абверу, – Берия опять взял паузу, а я опять вставил:
– Стукачок завелся знатный.
– Более того. Стучит так, что мы не можем ничем помочь городу. Где бы ни планировали наладить проход для снабжения города, противник тут как тут – и ничего не получается. Короче, Сергей. Истомин тебе все объяснит.
– Так вы меня отпускаете? – воскликнул я удивленно. – И как майор мне что-то объяснит, он же в госпитале? Когда же предстоит операция? – из меня посыпались вопросы.
– Уже нет, говорит, что в порядке. Убедил врачей отпустить. Таким образом, нужно скорее это сделать. Если честно, нам на руку его активность, так как заменить его не кем. Все наши люди заняты, а он уже давно работает по этому делу. А с блокадой Ленинграда нужно кончать, мы не можем позволить себе такие жертвы. Хоть такое и было, в твоей истории, нам это абсолютно не надо. Плюс, нужно доставить в город военспецов, чтобы разворачивали нужные производства. Эвакуации заводов не было, соответственно мощностей хватает, дополнительные танки, пушки и стрелковое оружие позволят обеспечить наши войска. И самое главное, нужно срочно наладить поставку продовольствия. Ты такие ужасы рассказывал, что товарищ Сталин, после того как прочитал о жизни людей в осажденном городе, три ночи не спал. А он и так мало на сон время тратит, сил-то набираться надо, он ведь уже не молодой.
– Я все понял, Лаврентий Павлович. Можно вопрос?
– Да, конечно, – Берия смотрел на меня открытым взглядом, располагающим к беседе.
– Истомин говорил о том, что просил прислать ему мою бывшую группу разведчиков, дадут?
– Лебедев, комдив 235-й, если не помнишь, когда узнал, зубами в них вцепился. Когда ты их так успел натаскать, что они лучшими в дивизии стали? И даже в корпусе.
– Да ничего я не делал. Просто объяснил парням, простите, товарищ Берия, я вам приведу слова из мемуаров одного немецкого генерала. Если Германия могла бы себе позволить так транжирить жизни солдат, как это делают советские комиссары, она давно бы выиграла эту войну. Это о том, как в Германии ценят простых солдат. Если слушать политруков, то надо обязательно идти в последний и решительный с голой жопой на танки. Кому от этого польза будет? Хоть и пришлось объяснить, но я смог до них довести, что тихо, аккуратно, вдумчиво бить врагов гораздо полезнее. Ведь оставаясь в живых, убьешь врагов намного больше. Тем самым поможешь своим же близким. А сдохнуть во весь рост – большого ума не надо.
– Да, к сожалению, многие безграмотные представители партии, находящиеся на должностях политруков, не думают о ценности жизни простого солдата. Но это тоже сверху идет. Один сказал, другой пересказал и дополнил от себя, а до пятого дошел уже полностью перевранный приказ. Мы пытаемся это искоренить. Уже запрещено политрукам и особистам отменять приказы командира или приказывать что-то самим, не согласовав это с командиром подразделения. Делаем все, что можем. А разведчики вам будут! Лебедев, конечно, ворчал, но есть дела более важные.
Он еще пару минут говорил о сложности задания, о том, что не хочет меня пускать на фронт. Я продолжал настаивать на своем участии, поняв, что все уже решено: я – еду!
– Тебя один раз уже отправили на фронт, рассказать, что вышло? – Берия нервно кинул карандаш, который держал до этого в руках, на стол. – Слушай, Сергей, а ты выполнил поручение товарища Сталина? Это я про песню для парада 7 ноября, подготовил? – вдруг сменил тему нарком.
– Конечно. Я и думать не буду даже, так как лучшей и более подходящей к месту, еще не написали.
– Что за песня? – спросил с интересом Палыч.
– «Вставай, страна огромная». Лучше нет ничего!
– Я знаю эту песню. Иосиф Виссарионович ее и хотел, но подумал, что может у потомков есть что-то лучшее?
– Товарищ Берия, это именно то, что надо, особенно сейчас.
– Хорошо, можешь идти. Сейчас ко мне прибудет Александр, нужно поговорить, а ты подожди его в приемной. И не уходи, я еще позову.
– Разрешите идти? – отчеканил я.
– Иди, – коротко ответил нарком.
Выйдя в приемную, столкнулся с Истоминым. Видимо, Берия хотел поговорить с нами порознь.
– Ну, здравствуй, младший лейтенант, – произнес Истомин и протянул мне руку. Я пожал ее.
– Здравия желаю, товарищ майор. Как ваше здоровье?
– Не дождешься, – шутливо бросил Истомин, направляясь к двери в кабинет наркома, – подожди меня.
– Жду. Мне товарищ Берия приказал ждать.
Присев на стул, задумался. Как же они решили меня отпустить, ведь явно не расценивают как матерого следака? Да я и рядом не стоял. Но они меня привлекают. Ладно, на фронте был уже, может, и здесь сгожусь.
– Ты уверен, что его нужно туда тащить? – спросил всесильный нарком.
– Да, уверен. Я видел, как у него глаза горят, он на месте соображает втрое быстрее. Чутье ли сказывается, или еще что, не знаю. Но он хорошо чувствует ситуацию, – отвечал полковник Истомин. – Ему известно о сути дела?
– Нет, посмотришь, сработает ли у него его чутье, про которое ты мне твердишь. Только пусть следит за языком! Все идеи, мысли или предложения только через тебя. Никто не должен знать больше, чем требуется. Товарищ Сталин, вообще, был против его привлечения, я настоял, по твоей просьбе. Так что с тебя и спрашивать буду. И не только я! Позови его.
– Я все понял, Лаврентий Павлович. – Истомин встал и вышел.
Выглянув из открытой двери, майор обратился ко мне:
– Зайди!
Мы встали с майором перед Берией.
– Товарищи, мне поручено вас наградить, так как времени нет, да и выставлять напоказ вас не нужно, я сделаю это сейчас.
Берия вернулся к столу, взял две коробочки и какие-то бумаги. Повернулся к нам.
– Товарищ майор государственной безопасности, за проведенную операцию по выявлению особо опасных преступников и по совокупности заслуг вы награждаетесь правительственной наградой «Орден Ленина», и присвоением внеочередного воинского звания – старший майор государственной безопасности.
– «Ого, вот это Истомин взлетел!» – пронеслось у меня в голове.
Дальше Берия повторил почти то же самое относительно меня и вручил мне Орден Боевого Красного Знамени. Мы со старшим майором ГБ синхронно козырнули, и Берия нас отпустил.
– Не знаю, что у вас получится, мне бы твою уверенность, старший майор, – пробормотал тихо нарком, когда дверь за нами закрылась.
– Идем, – произнес Истомин, когда мы оказались в приемной. Было видно, что он о чем-то сосредоточенно размышляет.
– Идем, – протянул я, – пока, Дима.
– Счастливо, удачного дня, – ответил мне и скользнул взглядом по нам обоим секретарь Берии.
В машине Истомина мы молчали, он заговорил со мной, только когда прибыли к подъезду дома, где я временно жил.
– Собирай вещи и едем на аэродром. Там встретимся с твоими друзьями, – сказал старший майор.
– Так парни уже здесь? – вскрикнул я радостно.
– Чего орешь-то? Здесь, сегодня прибыли. Их разместили прямо в казарме у летунов. Впереди долгая дорога, с нами еще эти, изобретатели, едут.
– Почему долгая, мы что, не полетим?
– Во-первых – погода! Во-вторых – инспекторские обязанности с меня никто не снимал. Где-то под Тихвином потерялся артполк и приданный ему полк пехоты. Много разрозненных подразделений. Надо искать и помочь с их объединением, – зло процедил Истомин, – так что грузимся на поезд, а километров за сто до Волхова нас сгрузят. Дальше двинем на машинах, а потом, может, и вообще пешком. Как получится.
– А как же научники? У них, наверное, оборудования вагон? – я недоумевал.
– Ящики, как снарядные. Пять штук. Да должно все получиться. Хотя сам не понимаю, почему ученых с нами отправляют. Запланировано наступление под Тихвином и Волховом. Войска постараются отжать фрицев, ну а мы попытаемся проскочить под шумок. Увидишь, короче, там такие силы задействованы, нам крайне важно попасть в город, – майор еще что-то говорил, но я уже думал о предстоящей поездке.
Поднявшись в квартиру, собрал вещи. Да и чего там собирать-то. В сидоре все уместилось. Только форму старую одел. Попрощался с нашей доброй хозяйкой, которая все уговаривала поужинать, и спустился обратно к Истомину.
Берию даже просить не пришлось, водителя Андрея и охранника Толю я брал с собой. Лаврентий Павлович сам указал на этот момент, я лишь порадовался. И сейчас они тоже подъехали к дому.
– Серег, мы готовы, – за обоих сказал Круглов.
– Тогда давайте, за машиной старшего майора. Только я с ним поеду, надо многое обсудить.
Но выпытать у Истомина маршрут, имена тех, кто едет с нами, не вышло. Сказал, что в свое время сам увижу.
Глава 20
Приехали на аэродром, когда уже стемнело. Ноябрь во всей красе. С утра был снег, но уже подтаял, и на улице было темно. Темно-серые тучи висят на одном месте, не давая пробиться солнечному свету. Да еще и темнеет так рано, что, казалось, и не светало.
Когда увидел ребят, сердце застучало сильней. Потому как увидел – Его!
Как рассказал майор, нашей группе требовался связист, а учитывая, что разведку забирали в 235-й, решили взять и связиста. И взяли деда. Тот, конечно, ничего не знал, он и вниманию с моей стороны удивился, но майор что-то ему наговорил и он успокоился.
– Сергей, ты всех знаешь, познакомь ребят друг с другом, – обратился ко мне Истомин.
Я быстренько представил всех, парни пожали руки. Я очень рад был видеть друзей. Обнимались, хлопали друг дружку по спинам. Один Иван, дед то есть ничего не понимал. Ну, так он первый раз с нами идет. Только высказал замечание, что вроде два месяца назад, я, как и он, был рядовым, а теперь младший лейтенант ГБ.
– Ну, теперь и я, может, подрасту. Вон мужики моложе меня, а все уже в званиях. Глядишь, и мне достанется.
– Будешь так же служить, как эти трое – достанется, – ответил ему Истомин.
– Ну, вы как, поправились? – спросил я, когда страсти немного улеглись.
– Да все в порядке, командир, – за всех проговорил Зимин, как старший группы, – командуй.
– А вот командовать нами будет, старший майор ГБ Истомин, прошу любить и жаловать, – ответил я.
– Мы готовы. Только у нас оружие забрали, когда сюда везли, – подал голос Вано.
– Все отдадут, даже добавят, сейчас распоряжусь, и еще, ко мне обращаться как прежде, просто, товарищ майор. Все ясно? – майор направился в штаб.
– Ясно, – хором выпалили все.
– Ну что, не жалеете, что я вас с отдыха сдернул? – спросил я, обращаясь к парням. Те в один голос начали смешно ворчать.
– Вот, сидели, никого не трогали, а тут бац! Собирайтесь, в распоряжение Новикова поступаете, – а это подал голос казах.
– Ну, так можно и обратно отправить, – уже смеялся я.
– Не-не! Мы с тобой хотим, хотя с тобой у нас дырок прибавляется, – у Мурата от смеха глаза вообще превратились в две щелки.
– Да фигня! Я вам заплаток нарежу, из первого же пойманного языка.
Вернулся майор, сообщил, что выезжаем прямо сейчас, правда, сначала загрузимся оружием. Оружия нам дали, блин, роту можно вооружить. Нет, это, конечно, зашибись, но таскать мы его замучались. Одних патронов – два ящика. Парни похватали ППШастики, даже Истомин взял. Я, увидев СВТ-40 с оптикой, выпросил ее. Уж больно понравилась, когда на испытаниях стрелял. Тем более, что эта уже была модернизированная. Хотя, что там переделали, мне никто не сказал. Внешне все было, как и раньше. Дали нам и пулемет. Дисков к нему несколько штук. Как обычно, пулемет всучили «Здоровому Вано», да он и не сопротивлялся. Только посетовал, что лучше бы МГэшник дали. Он ему, видите ли, больше нравится.
– Из МГ я как на швейной машинке строчу, – Вано осклабился.
– Ты еще и шьешь, такими-то ручищами? – спросил у него Зимин. И все хором заржали.
– Товарищ Жуков тоже одежду шил, ничего в этом зазорного нет, – ответил серьезно вместо Вано Истомин. А Мурат добавил:
– Все одно, у первого же немца МГ утащишь! – И все опять прыснули от смеха.
Да, когда снаряжали магазины и диски к пулемету, обратил внимание, что к «папашам» тоже были магазины рожкового типа, а не диски.
Порадовала новая форма. Камуфляж здорово походил на городской из моего времени, его только начали шить и не известно, пойдет ли он в основные войска. Попроще, чем в двадцать первом веке, конечно, но это уже был камуфляж. Порадовали и разгрузки, их еще и довели до ума, от того, что я сшил, отличий было немного, но они как-то серьезней были, что ли. Я-то на коленке тогда сваял, а тут уже фабричное производство.
Гранат дали целый ящик, причем там были и новые, дымовые. Классная вещь, видел на полигоне, выдают густой дым разных цветов. Когда все оделись, подогнали снарягу, я офигел. Передо мной стояли солдаты, практически не отличимые от солдат моего времени. Отличия были минимальны. Броники бы еще, но их пока не сумели воспроизвести так, чтобы в них можно было бы двигаться.
Оружие пристрелять решили, когда будет первая остановка, где-нибудь по дороге. Едем-то практически в сторону от фронта, можно будет без опаски пострелять. Истомин захватил на всякий случай еще пару ПП и одну СВТэшку. Про запас.
Ехать предстояло на грузовую железнодорожную станцию, находящуюся за городом. Там нас должны будут погрузить на платформу. С этим составом мы доедем до Сонково, там должны прицепить к другому эшелону. Но до Тихвина все равно не доедем, чтобы не рисковать, будем сходить раньше.
Как выяснилось, когда мы выехали, ученые будут ждать нас в Калязине, их туда по воздуху доставят. Кого-то из Москвы, кого-то – из Горького. Поезд нужен был для того, чтобы быстрее, а главное без расхода горючего, прибыть ближе к фронту. Наша колонна состояла из одной «эмки», той, которая была закреплена за мной, грузовика «трехтонки» и «эмки» Истомина. Свою машину Истомин брал исключительно для изобретателей. ЗиС был новенький, кузов затянули брезентом. Парни, выпросили на аэродроме какой-то ветоши, ехать-то не одни сутки, устроили себе целое лежбище. Ящики с патронами, канистры с топливом разместили и закрепили у бортов, в тылу-то, наверное, не обстреляют, а сами развалились по центру. Я сел с Истоминым в легковушку. За руль, конечно, уселся Андрюха – мой водила, это же его машина. Толя тоже забрался к нам, так как функцию охранника, с него никто не снимал. В грузовик водителем дали какого-то седого дядьку, лет пятидесяти, его с собой из штаба на аэродроме привел Истомин. Сказал, что этот дядька – отличный водила. Михалыч, так он назвался, с грузовиком был на ты. Сразу видно опытного шоферюгу. В эти времена профессия водителя была в почете. И он ей соответствовал на все сто.
Я спросил у майора, будут ли еще люди, научников-то охранять? Тот ответил, что охрана находится уже с ними. Да, жаль «бэтээров» еще долго не будет. Ехали бы и не парились.
Погрузили нас быстро. На станции техники уже не было, вся стояла на платформах. Нам досталась последняя в эшелоне. Пока водилы загоняли технику, мы с Истоминым прошли вдоль поезда. Солдаты укрывали технику брезентом, натягивали маскировочные сети.
– А у нас нет, – сказал Истомин.
– Не понял, товарищ старший майор?
– Говорю, у нас нечем накрыть, – майор развел руками.
– А-а-а, так может, поискать где? – спросил я.
– Да где ты чего найдешь? – Истомин сплюнул под ноги. – Ладно, так доберемся.
К нам подошел дядька в фуфайке и сообщил, что эшелон отправляется через пять минут.
– Давайте, товарищи командиры, грузитесь. А то без вас уедут, – слегка съехидничал дядька.
Мы вскарабкались на свою платформу и забрались в машину.
– Скажи своим, чтоб спирту оставили, а то весь выхлебают. Там его целая канистра, – серьезно сказал Истомин.
– Да вы что, товарищ майор. Я отвечаю за людей, не притронутся даже. Не дети, – ответил я, недовольно глядя на Истомина.
– Да кто их знает, вдруг охренеют от количества, – продолжал майор.
– Я знаю, – отрезал я и вылез из «эмки». Придерживаясь за нее, двинулся в сторону грузовика.
Поезд уже набирал ход, поэтому трясло прилично. На какой-то станции, примерно в двадцати километрах от Москвы, наш эшелон завели на запасник. Пропускали состав на Москву.
– Тяжелые танки везут. Видимо, протащили наконец. Состав из Ленинграда, два месяца добирается. Город в кольце, железка не доступна, а этот где-то в запаснике стоял, – майор поморщился.
Я смотрел на проплывающие мимо платформы с огромными танками, укрытыми брезентом. Даже не видя их полностью, ощущается мощь и сила, исходящая от этих гигантов.
– КВ? – спросил я у майора.
– Ага! Вот еще снарядов новых им подкинут и вообще красота.
– Зашибись! Немцы обосрутся теперь. Побольше бы их еще.
– Делают сколько могут, переправлять никак. Да и не только ведь под Москвой нужны. Хотя новинки в основном, конечно, идут сюда. Надо отогнать фашистов от столицы. На другие фронты тоже идут пополнения, но пожиже.
– Главное, что они вообще идут.
Пока разговаривали, к нам подошел рабочий с перегона.
– Вы на Сонково идете? – спросил он нас.
– Да, – ответил Истомин, – а что?
– Придется подождать. Сообщили только что, еще эшелон идет, будет через полчаса. Почему-то раньше вышел, должен был только через час. Так что придется пропустить.
– Как скажешь, отец, – майор хлопнул слегка рабочего по плечу, – а скажи, можно где неподалеку немного пострелять?
– Это в кого пострелять? – испуганно пролепетал старичок.
– Да ни в кого, отец. Просто оружие проверить надо. На фронте некогда будет.
– А-а-а! – воскликнул стрелочник. – Ну, так идите в лесок. Недалеко, вон за диспетчерской, – и махнул рукой, показывая направление.
Крикнув мужиков, мы с Истоминым пошли вперед. Парни догнали нас, принесли наши стволы. Я, прошагав вдоль леса триста шагов, повесил на ветку пустую банку из-под тушняка.
– Ну, давай, снайпер. Покажи, на что способен. А то отберем винтовку, – ехидно сказал Истомин.
– Сами такие, – ответил я. Ща я вам покажу, как стреляют в моем времени. Расчехлив винтовку, зарядил. Проверил прицел. Первая пуля пролетела почти в метре от цели. Ой-ей-ей. Не опозориться бы.
– Поправку сделай! – крикнул майор. – На прицеле.
Я, сделав несколько щелчков, вновь прицелился. Бах! Уже ближе, но теперь высоковато. Еще подкрутил, теперь и вертикаль. Ветра нет, прямой выстрел. Бах! Банка звякнув, осталась на месте.
– Блин, только зацепил, что ли? – пробормотал я, подходя к висящей банке. Ни хрена себе, четко по центру банки была сквозная дыра. Это с какой же скоростью пуля летит, что, пробив навылет, банка осталась висеть?
– Зашибись! Прямо мечта, – сказал я, вернувшись к ожидавшим парням.
– Попал? – спросил Зимин.
– А то! Попробую еще подальше отойти. – Пара магазинов, и я этой «Светкой» буду гвозди забивать с полукилометра.
Отсчитав еще полторы сотни шагов, я повернулся и встал на колено. Парни отошли к лесу, чтобы не мешать. Вскинул винтарь, прицелился. Бах! Через секунду, бах!
– Серег, я сбегаю, посмотрю, – крикнул мне Зимин.
– Давай! – я поднял винтовку стволом кверху и пошел к ним. Сбегал этот сайгак быстро.
– Три дыры. Ну, ты могешь! – удивился Истомин. – И это с колена, молодец.
– Старался. Давайте пацаны. Шмаляйте, да пойдем. А то уедут без нас. Вон уж встречный слышно, – и, правда, где-то слышались гудки приближающегося состава.
Парни выпустили по магазину патронов. Кто-то в дерево стрелял, кто-то по моей же банке. Конечно не с такого расстояния. Майор тоже немного пострелял.
– Идем, – обратился к нам Истомин. – Оружие почистим потом, когда ехать будем.
Пока шли, прошел встречный. Этот был уже практически без техники. Теплушки да три платформы с орудиями.
Истомин попросил у парней ветоши и расстелил на досках тряпку. Разобрав ППШ, начал чистить. Я пару минут думал, как правильно разобрать свою винтовку. Вот уж сколько раз удавалось из нее стрелять, а до чистки как-то и не доходило. Помог все тот же Зимин. Медленно разобрал, показывая, как и что снимать. Почистив, нагара было немного, ствол-то новый, настрела всего магазин, собрал уже без посторонней помощи. Для закрепления разобрал и снова собрал. Щелкнул бойком. Порядок. Остальные закончили намного раньше меня.
Наш поезд тем временем тронулся, начал набирать ход. Когда я завернул винтовку в брезент, ко мне подсел дед.
– Слушай, Сергей, скажи, почему именно меня взяли? Ведь я же на передовой-то почти не бывал. А тут в такую группу попал?
– Да я и сам не знаю. Не я ведь группу-то укомплектовывал, – не говорить же ему, что Истомин его взял, потому что Иван – мой дедушка. Во блин, был бы номер.
– А как у тебя получилось аж в Москву попасть? – не унимался дед.
– Как-то само собой. Удачное расположение звезд на небе, давай спать, скоро Калязин, там грузиться еще, а потом ехать долго. Надо выспаться впрок.
Улеглись спать. Под монотонный перестук колес я уснул как младенец. Снилось мне мое время. Жена, дочь. Кладбище. Тьфу ты, черт. Кто-то мне в ухо зарядил! Распахнув глаза, я уставился на Истомина, который приготовился мне пощечину залепить.
– О! Третий раз не пришлось! – майор опустил руку. – Ты чего разрыдался-то и сжался весь как пружина? Аж кулаки хрустели.
Я протирал влажные глаза, пытаясь понять, что происходит. Щека зудела.
– Сон, что ли, плохой? – продолжал майор.
– Если вам собственная могила приснится, это хороший сон, или плохой? – решил рассказать я.
– Даже так? Я, кстати, и не спрашивал раньше, у тебя ТАМ кто-нибудь остался?
– Из самых близких, отец, жена и дочь, – ответил я и отвернулся.
– Да! Прости, тяжело тебе, наверное, – их во сне видел?
– Да, у своей могилы. И приснится же такое. Жена после смерти моего родного брата несколько месяцев назад часто говорила, что не представляет себе, как бы стала жить без меня. А тут на тебе.
– Сколько дочке? – голос у майора подрагивал.
– Полгода всего было, когда я взорвался. А во сне на вид лет шесть. Может, не забыли, навещают могилку?
– Ну, раз ты так видел, то, наверно, так и есть.
– Слушайте, товарищ майор, а ваши где? – Мне тоже стало интересно, да и хотелось стряхнуть воспоминания.
– Должны быть в Ленинграде. Я тебе рассказывал, что я оттуда. У меня тоже жена Аленка и дочь Катюшка. Доче пять сейчас. – Теперь и майор отвернулся.
– Прибудем в город, познакомите? – я решил подбодрить Истомина. Воспоминания о родных терзали души всем, кто был далек от своих любимых.
– Обязательно, знаешь, как у меня Аленка готовит? Ух! Пальчики оближешь. А Катеринка рисует хорошо. Ей портреты особо удаются. Скажу, чтобы тебя нарисовала.
– Да, с удовольствием. Особенно еды хочется домашней, с любовью приготовленной.
Мы разговаривали еще долго, подбадривая друг друга. Майору было, конечно, легче, его родные наверняка были живы. И он тоже это чувствовал. Поэтому старался меня утешить. Хотя хреново у него это выходило. Я ведь и раньше вспоминал часто, но старался гнать от себя эти мысли. Толку думать о том, чего не вернуть. Вначале я еще думал, вот, может, вернусь, когда время придет, и все пойдет как раньше. А потом понял, нет, меня ведь ТАМ – убило! Подорвался я. Дали мне второй шанс, так и использовать его надо. Вот, наверное, почему я и безбашенный такой. Ведь я уже умер. Поэтому ни хрена я не боюсь еще раз умереть. Только сначала сделать хочу побольше.
В Калязине нас прибавилось. Инженеры, загрузив вещи, довольно быстро запрыгнули на платформу. Охранники подавали нам ящики с оборудованием. Тяжелые, зараза. Размещались, когда поезд снова начал движение. Ехали мы долго. Поезда в эти времена ходили намного медленнее. Часто останавливались. То пропускали встречные, то паровоз меняли. В Сонково нас прицепили к другому составу, следом за вагоном, облепленным пломбами. Потом в Чагоде отцепили. Стояли примерно два часа, пока подошел новый эшелон. На этот раз последняя пересадка. Двигался состав напрямую под Тихвин.
Бойцы наши шутили. Рассказывали истории, кто о чем. Я сидел рядом с дедом, тот рассказывал о семье.
– Как у тебя братьев и сестер зовут? – спросил я деда. Просто хотелось разговор завязать.
– Михаил и Нифонт – братья. А сестренки – Сашка с Юлькой. А что?
– Да просто интересно. Столько детей в семье, – я изобразил свое удивление, ведь всех их знал, кроме его братьев, правда. Они умерли до моего рождения. А бабушку Шуру и Юлю знал очень хорошо. Более того, с последней я прожил в одной квартире двадцать лет. Пока не женился и не переехал. Она с нами жила. В смысле с моими родителями. Бабушке сейчас всего-то двенадцать лет.
– А у нас в деревне у всех много детей. Родители, конечно, уже пожилые. Но работают. Отец в первой мировой воевал, в плену был, бежал. Братья сейчас воюют. Где, даже и не знаю.
Читать бесплатно другие книги:
