Это по-настоящему Уатт Эрин

Пацаны закрывают рты ладонями, и даже Вонн едва заметно улыбается.

– Пейсли не любит, когда ругаются, – поясняет она. – У нас есть банка, в которую все кладут штраф за ругательства, – мне кажется, Пейсли ни разу не бросила туда ни монетки.

– Зато тебе приходится отдавать последнее, – огрызается та.

– Вонн знатно ругается, – говорит один из близнецов.

– Вовсе нет! – возмущается она. – Я уже недели две туда ничего не бросала.

– Новый рекорд! – комментирует Пейсли.

– Деньги из этой банки идут на доброе дело. – Вонн морщит свой симпатичный нос. – На учебу для близнецов.

Я смотрю на Тая, который откинулся назад и положил руку на спинку сиденья. У него на лице мечтательная улыбка – дружеская возня братьев и сестер, возможно, напоминает ему о собственной семье.

– Вернемся к вопросу о скейтах, – говорю я. – У меня их куча осталась от старой рекламной кампании. Они собирают пыль, и я на них даже не катаюсь, потому что они без колес. Так что могу отдать их каким-нибудь посторонним людям или… – Я развожу руками и делаю паузу, чтобы близнецы сами могли закончить мою мысль.

Они заглатывают приманку.

– Ну правда, Вонн, почему он не может нам их отдать? Все равно они ему не нужны.

– Как хочешь. А что еще у тебя без дела валяется? Нам бы не помешал новый телевизор. Или машина, а то у нас только одна. Сколько у тебя ненужных? – возмущенно огрызается Вонн.

– Ладно, но, думаю, машину я тебе подарю не раньше третьего или четвертого свидания.

– Кажется, поцелуев для такого маловато! – говорит близнец в белой футболке.

– Спенсер! – выдыхают Пейсли и Вонн хором.

Они, похоже, собираются на него наброситься, но я кладу ладонь посреди стола, чтобы привлечь всеобщее внимание. Если они сейчас начнут при всех ему выговаривать, он умрет от позора.

– Подарок есть подарок, – говорю я, слегка подавшись вперед и серьезно глядя мелкому прямо в глаза. – Я же вас не заставляю ничего делать за эти скейтборды, правда?

Спенсер отодвигается назад:

– Нет, сэр.

Он явно хочет меня впечатлить. Люди постоянно так делают. Люк все время так себя ведет – пытается делать вид, что он свой парень, и извиняется за свои проступки так, как, с его точки зрения, это делал бы «свой парень». И это ничем не отличается от причины, по которой я надел эти дурацкие штаны, вдруг с некоторым стыдом понимаю я.

– Величина подарка не имеет значения, – говорю я. – Люди дарят подарки не за что-то. А просто чтобы порадовать.

Я вытаскиваю из чаши с сыром кусочек хлеба, о котором совсем забыл, и засовываю его в рот. Как и сообщил мне второй близнец, фондю уже готово. Но, несмотря на то что вкус просто ужасный, я все равно съедаю хлеб с сыром и насаживаю на вилку еще кусочек – я проголодался, еда прямо передо мной. И я никуда не собираюсь уходить.

ОНА

– Так, значит, ты Спенсер. А тебя как зовут? – спрашивает Окли у Шейна, и мне становится стыдно, ведь я их даже не представила.

– Его зовут Шейн, – опережает меня Пейсли. – Шейн, Спенс, это Тай и… – она запинается и заканчивает гораздо тише: – Окли Форд.

Но близнецы и ухом не ведут.

– Это который певец? – спрашивает Спенсер.

Окли ухмыляется:

– Ага.

Близнецы смотрят друг на друга и пожимают плечами. Им совершенно все равно. Думаю, ни один из них за свою пока недолгую жизнь еще не успел ознакомиться с творчеством Окли Форда. Им больше нравится хэви-метал, и, пожалуй, это хорошо, потому что если бы они были поклонниками Окли, могло выйти неловко.

– Но вы можете называть меня просто Ок, – жизнерадостно сообщает он, засовывая в рот кусочек хлеба, даже не обмакнув его в сыр.

– Нам нужно больше еды, – шепотом говорю я Пейсли.

– Знаю, – отвечает она. – Мне кажется, он один может съесть в два раза больше, чем близнецы.

– А Тай? – Я показываю на телохранителя.

Она краснеет:

– Ой, да, точно.

Ничего себе! Пейсли нравится телохранитель Окли! Сегодня вечером я знатно над ней поиздеваюсь на этот счет. Впрочем, не могу ее осудить – он действительно симпатичный. На мой вкус, слишком накачанный, но у него по-голливудски красивое лицо, точеные скулы, а карие глаза имеют цвет горячего шоколада.

Официантка несет нарезанное мясо и емкости с горячим масляным соусом.

– А можно нам еще две порции того же самого?

Та кивает:

– Конечно. Для вас и… – Она смотрит на Окли, который внезапно чем-то глубоко заинтересовался, разглядывая мой телефон.

– Да, для меня и моего друга, – говорит Тай.

Окли наклоняет голову еще ниже и подвигается ближе ко мне. Его нога касается моей, и рука оказывается очень близко, так что мой свитер начинает казаться слишком тонким. Мы сидим чуть ли не друг у друга на коленях. Он снова тянется за едой, и я чувствую движение его мышц.

– Ты можешь отодвинуться? – Я слегка ерзаю, чтобы показать, что здесь очень мало места. Хочется обрести немного личного пространства.

– Нет. У меня вообще половина задницы с лавки свисает.

Близнецы начинают хихикать.

– Вот дерьмо, что я такого сказал? – ухмыляется Окли.

– Ну вот теперь ты точно специально, – говорю я.

– Я просто хочу сделать вклад в фонд на обучение, – Окли подмигивает близнецам.

Они широко улыбаются в ответ. А потом Шейн, который обычно ни с кем не разговаривает, кроме Спенсера, начинает забрасывать Окли вопросами про доски. Какие у него есть? Классические или лонгборды? Или городские круизеры? А любимая у него какая?

С учетом того, что Окли они видят впервые в жизни, это можно считать проявлением невероятного интереса. Последние пару лет они не слишком общительны. Когда-то они совершенно бесстрашно выделывали невероятные трюки на своих скейтах и велосипедах, но смерть мамы и папы многое изменила. Они все еще катаются, но уже далеко не так часто, и не уходят далеко от дома. Именно поэтому предложение УУ съездить в Бойл-Хейтс не имело шансов.

– Не-а, – отмахивается Окли, – я уже пару лет не вставал на доску. Пытался, но в общественных местах сложно сделать так, чтобы никто не обращал на меня внимания, а если я арендую скейтпарк целиком, то другие люди не смогут им пользоваться. Когда я поехал в тур, то совсем забил на это дело.

Шейн кивает, но вряд ли он осознает, как сильно Окли ограничен своим положением. Я внезапно испытываю сострадание.

– Тебе что, придется прятаться под столом? – интересуюсь я.

– Надеюсь, что нет.

Он тянется мимо меня к емкости с маслом, чтобы положить туда мясо на маленьком шампуре, и случайно задевает рукой мою грудь. Меня вдруг охватывает жар, и он это каким-то образом чувствует, даже несмотря на рукав толстовки.

Он поворачивается и смотрит на меня.

Я замираю.

И в этот момент между нами проскакивает искра.

– Леди и джентльмены, нам пора, – произносит Тайрис.

Никогда в жизни не видела, чтобы кто-либо двигался настолько быстро. Вот я сижу, зажатая между Окли и Пейсли, а в следующую секунду мы уже на ногах и они оба толкают нас к двери.

– Это охранник Окли Форда, точно! – верещит девушка за столиком по соседству с тем, где мы только что сидели. – Я видела его в записи концерта на MTV в прошлом году…

Финала этого предложения я уже не слышу, потому что мы оказываемся в другом конце помещения. Тайрис отвлекается лишь на мгновение, чтобы сунуть хостесс две стодолларовые бумажки с комментарием: «Этого должно хватить», и затем выталкивает всех за дверь.

Окли тем временем хохочет как сумасшедший:

– Тебя, Тайрис! Они узнали тебя!

Тайрис даже не улыбается. Он пихает Окли к пассажирскому сиденью изящного серебристого «мерседеса»:

– Залезай давай.

Потом он поворачивается к нам:

– Клаудиа наверняка захочет об этом побеседовать. Пришлите мне свой адрес, мы приедем туда.

В смысле? Зачем им приезжать к нам домой?

Но я не успеваю ничего возразить – Тайрис уже за рулем и заводит мотор. Я ошарашенно поворачиваюсь к сестре:

– Что это было вообще?

Она вздыхает:

– Добро пожаловать в прекрасный мир Окли Форда.

@1doodlebug1 Окли Форда заметили в «Фондю Хейвен» с какой-то семьей! Зацените фотографию!

Тайрис оказался прав. Клаудиа не просто хочет поговорить об этом – это такой важный вопрос, который не стоит обсуждать по телефону, и вся пиар-команда Окли садится в вертолет и летит в Эль-Сегундо. Затем они на машинах несутся к нашему скромному домику и паркуют три огромных «кадиллака» на тротуаре. Все это, конечно же, не привлекает совершенно никакого внимания!

И теперь мы все сидим у нас в гостиной, где недостаточно места, чтобы вместить столько людей. Тайрис стоит в дверях, близнецы и Пейсли сидят на одной из сторон секционного дивана, я сижу на другой, пиар-команда нависает над нами, а Клаудиа самолично разносит Окли за его легкомыслие.

– О чем ты думал вообще? – кричит она своим голосочком Микки-Мауса. – Ты должен советоваться со мной, прежде чем делать такие вещи!

Окли складывает руки на груди с равнодушным видом.

– Вонн, открывай «Твиттер», – командует Клаудиа, и, когда я собираюсь возразить, она, от злости красная как помидор, предупреждающе поднимает руку: – Богом клянусь, если ты сейчас спросишь почему, я сойду с ума!

– Мне кажется, ты уже… – вполголоса бормочет Окли, и я еле удерживаюсь, чтобы не фыркнуть, но начинаю рыться в своей холщовой сумке в поисках телефона. Открываю приложение и жду дальнейших указаний.

– Пиши про то, что твоя сестра работает в агентстве, – велит она, а затем снова яростно смотрит на Окли. – Ну что, доволен? Сбил нам все расписание! Твит про сестру должен был быть до первого свидания, а не после!

Одна из ассистенток – кажется, Эми – успокаивающе говорит:

– Это легко исправить, Клаудиа. Можно сделать так: якобы Вонн прислала свой номер в личные сообщения Окли, они встретились и уже на встрече поняли, что Пейсли работает в «Даймонд». Все сходится.

– Надеюсь, что так, – говорит та, и вид у нее такой расстроенный, что мне даже становится ее жаль. Я быстро отправляю твит, пока она не покраснела еще сильнее.

Vaughn Bennett @OakleyFord

ОМГ! До сих пор не могу поверить, что моя сестра работает в твоем агентстве! #миртесен

У Эми в руке жужжит один из телефонов. Она отдает свои вещи какой-то другой ассистентке и что-то набирает.

Через секунду мне приходит уведомление. Я читаю ответ и закатываю глаза к потолку.

Oakley Ford Verified @VeryVaughn

Мир действительно тесен… Или, может, это судьба?..

Клаудиа смотрит на экран своего собственного телефона и испускает долгий вздох:

– Хорошо. Теперь продолжайте переписываться какое-то время, чтобы это не выглядело так, как будто все было затеяно только ради того, чтобы вскрыть эту связь.

– Но у меня же теперь закрытый аккаунт, – говорю я. – Зачем нам продолжать там переписываться?

– Потому что у тебя все еще есть подписчики, которые продадут эту переписку таблоидам.

– Не будут они делать ничего подобного!

Клаудиа смотрит на меня как на идиотку и даже не утруждается возразить.

И тут вдруг до меня доходит. Мы с Окли вовсе не сообщники по какому-то приключению. У нас не зародилась никакая связь. И он мне ничего не писал. И не лайкал мой рисунок. Может, он даже вообще его не видел. Все это делает Эми.

Я немного отодвигаюсь, чтобы оказаться от него чуть подальше.

Он смотрит на меня, приподняв бровь, и, не отводя взгляда, протягивает руку. Эми с тревогой смотрит на Клаудию, и та корчит суровую гримасу.

Но через пару секунд телефон все-таки оказывается в руке Окли. Мне снова приходит уведомление, и я пораженно вздыхаю.

Oakley Ford Verified @VeryVaughn

Кстати, ты сегодня выглядела просто потрясающе.

– Ты правда так думаешь? – Я смотрю в упор на Окли.

Клаудиа читает ответ и тяжело вздыхает:

– Окли, ну ради бога!

Он делает вид, что ничего не понимает:

– Что? Разве я не могу сказать своей девушке, что она отлично выглядит?

Мое сердце начинает стучать быстрее. Видимо, адреналин из-за всей этой погони наконец достиг нужной концентрации. Иначе с чего бы сердцу подпрыгивать, как дельфин, когда Окли своим хриплым голосом произносит, что я отлично выгляжу?

– Это неприлично, – говорит Клаудиа. – Мы хотим продемонстрировать благопристойное поведение, а не… – Она запинается в поисках нужного слова.

– Бесстыдство, – вставляет Эми.

Клаудиа согласно кивает:

– Двенадцать плюс.

– Может быть, лучше «запрещено для детей»? – возражает он.

– Окли.

– Ну хотя бы шестнадцать плюс!

– Окли.

– Ладно, ладно. Я буду держать себя в руках.

Я закусываю губу, чтобы перестать смеяться. Он неисправим.

– Так, что дальше… – размышляет Клаудиа. – Ну, очевидно, второе свидание состоится завтра.

– Два дня подряд? – упираюсь я.

Она строго кивает:

– Да. Вы молодежь и не умеете ждать. Вам хочется быть вместе каждую минуту.

Ну уж нет, спасибо. Может, прямо сейчас меня развлекают выходки Окли, но это не значит, что мне хочется снова так скоро с ним увидеться.

Клаудиа замечает мое выражение лица и комментирует:

– Если ты хотела более медленного развития, не надо было устраивать первое свидание в публичном месте.

– При чем тут вообще я? – возмущаюсь я. – Мы просто пошли ужинать. Просто кое-кто заявился без приглашения.

Тут все присутствующие разом поворачиваются к Окли. Он делает вид, что читает «Космо», который нашел на кофейном столике, но тут поднимает глаза и пожимает плечами:

– Просто есть захотелось.

ОН

BeeBee_OF @OakleyFord_stan№ 1

Сделай, пожалуйста, скриншот ее аккаунта. Он приватный.

OakleyFord_stan№ 1 @BeeBee_OF

Вот, держи.

BeeBee_OF @OakleyFord_stan№ 1

Не такая уж она и красивая.

OakleyFord_stan№ 1 @BeeBee_OF

Я знаю, но мы должны уважать его выбор. По крайней мере не такая как Пятница

BeeBee_OF @OakleyFord_stan№ 1

Ты права, но все равно. Лучше бы я была на ее месте:(

BeeBee_OF @OakleyFord

Подпишись на меня, Окли! Ты лучший!

Вонн заявляется в мой пляжный особняк в районе семи. На ней джинсы с дырой на колене и полосатая майка. Выражение лица… очень мрачное.

– Не могу поверить, что ты послал за мной машину! – начинает она возмущаться уже в прихожей.

– И тебе привет, – отзываюсь я.

– Мы ехали два часа! Лучше бы я села на автобус, так намного быстрее, и кроме того, бедняге водителю не нужно было бы торчать в пробках столько времени.

Ее беспокоит судьба водителя? Ну надо же. В прошлый раз я послал за девушкой «Линкольн Таункар», а она потом возмущалась, что не лимузин.

– У Марко такая работа, – говорю я. – Поверь мне на слово, ему платят огромные деньги за торчание в пробках.

Но Вонн, похоже, это отнюдь не убеждает, и она даже почти не обращает внимания на обстановку дома. Обычно люди охают и ахают, глядя на полы из белого мрамора, высокие потолки и огромную сияющую хрустальную люстру, но Вонн все это совершенно безразлично. Тайрис закрывает за ней дверь и бросает хитрый взгляд в мою сторону поверх ее головы, словно бы говоря: «Ну, тебе придется потрудиться!».

Потрясающе. Отличное начало, ничего не скажешь. Я со вздохом говорю:

– Ладно, пошли в гостиную.

Вонн идет за мной по облицованному мрамором широкому коридору, сжимая свою огромную холщовую сумку с таким видом, как будто боится, что я ее отберу. Я веду ее в огромную медиакомнату и жестом указываю на диван.

– Садись. Будешь что-нибудь пить? – Я иду к бару и открываю блестящий холодильник. – Есть пиво, кола, апельсиновый сок, вода…

– Воды, пожалуйста.

Я беру ей бутылку воды и бутылку пива себе, а затем сажусь рядом на диване.

– Есть хочешь?

– Я дома поела. – Она что-то смотрит в телефоне, явно увлеченная увиденным на экране, но когда Тай идет к двери, вскидывает голову и встревожено спрашивает: – Ой, вы куда?

– Оставлю вас вдвоем, – он слегка улыбается, – у вас же как бы свидание и все такое.

– Пожалуйста, не уходите! – вырывается у нее. – Вы можете остаться с нами. Давайте поиграем в «Монополию» или еще что-нибудь в этом роде.

Я стискиваю зубы. Серьезно, она умоляет Тая не уходить? И предлагает поиграть в настолку? На, мать его, свидании?

Никогда в жизни не чувствовал себя настолько задетым.

– Хм… звучит неплохо, но я, пожалуй, откажусь. – Тай, подавляя смех, практически выбегает из комнаты и закрывает дверь.

Я откручиваю крышку и гневно смотрю на нее:

– Серьезно? В «Монополию»?

В ее карих глазах вспыхивает раздражение:

– Да брось, можем не играть. Я взяла с собой книгу.

Чтобы подтвердить это, она засовывает руку в свою монструозную сумку и вынимает книжку в бумажной обложке. Названия мне не видно, да оно мне и не интересно. Но это невыносимо.

– Ты понимаешь, что миллионы девушек готовы драться за то, чтобы оказаться здесь, рядом со мной? – выпаливаю я.

Она открывает книгу, даже не глядя на меня.

– Правда? Тогда почему ты платишь за это мне?

Я ощетиниваюсь, но решаю это не комментировать.

– Убери книгу, – командую я.

– С чего бы? Это же ненастоящее свидание.

– Ты сама только что сказала: я плачу тебе, чтобы ты здесь находилась, и не собираюсь тратить свои заработанные деньги на то, чтобы смотреть, как ты читаешь. – Я мрачно смотрю на нее. – Я буду решать, что мы будем делать.

В ее глазах на мгновение вспыхивает ярость, но она как-то умудряется справиться с собой. Очень медленно закрывает книгу и убирает ее в сумку, а затем, как примерная ученица, кладет руки на колени.

– Хорошо. Чем тебе хотелось бы заняться, Окли?

– Зови меня Ок.

– Нет, спасибо. – Она фальшиво улыбается. – Так чем тебе хотелось бы заняться?

Я так же фальшиво улыбаюсь в ответ:

– Целоваться.

Вонн чуть не подскакивает от ужаса:

– Фу, ни за что!

Фу?

Я стискиваю зубы:

– Можешь не притворяться, что я тебе не нравлюсь. Я вижу, как ты на меня смотришь.

– И вовсе я на тебя не смотрю, – краснеет она.

– Ну конечно. Вчера в ресторане ты все время пялилась на мои руки. – Я нахально улыбаюсь и несколько раз сгибаю и разгибаю руку, напрягая мышцы. – Любишь, когда поигрывают мускулами?

Она краснеет еще сильнее:

– Перестань вести себя как придурок.

– А ты перестань притворяться, что я тебе не нравлюсь.

Вонн смотрит на меня целую минуту, и на ее лице смущение сменяется гневом, а потом шоком.

– Ты самый тщеславный человек, какого я только видела в своей жизни.

Я пожимаю плечами.

– И еще кое-что. Даже если бы ты мне нравился, я бы все равно не стала с тобой целоваться. Потому что у меня есть парень, если ты забыл.

– Угу. АА.

– УУ! – ворчит она.

Я помню, просто мне нравится ее злить. Если она на меня злится, значит, не игнорирует. Не люблю, когда меня игнорируют.

– Тебе все равно придется когда-нибудь со мной целоваться. Это часть договора, – напоминаю я.

– Да, но не обязательно делать это по-настоящему. Большая разница.

Я разражаюсь хохотом. Вот, значит, как она себе это объясняет?