Сожалею о тебе Гувер Колин
Он улыбается, берет из стопки пустой стакан и наполняет его льдом.
– Не волнуйтесь, ей это нравится. – Адамс протягивает мне порцию лимонада. – Я был занят, поэтому не успел отнести ей добавку. Вам что-нибудь налить?
– Не надо, мне и так хорошо. Спасибо.
– Миссис Грант? – окликает меня Миллер, как только я разворачиваюсь, чтобы уйти.
Он осматривается по сторонам, желая убедиться, что никто не подслушивает. Потом облокачивается на стойку и подается вперед, глядя мне прямо в глаза. Я замечаю, как нервно трясутся его губы.
– Мне очень жаль, что я тайком проник в ваш дом тогда. И по поводу… всего остального. Клара мне небезразлична.
Я стараюсь посмотреть на Миллера непредубежденно. Крис был заранее настроен против мальчишки. Мне же хочется заметить в нем то, что видел Джонас: хорошего парня. Хорошего в достаточной мере, чтобы встречаться с Кларой. Я до сих пор не уверена, что это правильно, но искреннее извинение – неплохое начало. Слегка улыбнувшись, я киваю и направляюсь в сторону третьего зала.
Я вижу дочь на самом верхнем ряду. Она сидит при включенном свете и смотрит прямо на пустой экран, закинув ноги на переднее кресло.
Она не замечает меня, пока я не начинаю подниматься по проходу. Клара немедленно выпрямляется. Когда я оказываюсь рядом, то протягиваю ей лимонад и сажусь справа.
– Миллер подумал, что тебе не помешает еще один напиток.
Она пьет и кладет уже пустой стакан на сиденье с другой стороны. Затем поднимает разделяющую нас ручку и опускает голову мне на грудь. Меня этот жест застает врасплох, так как я не знала, чего ожидать от дочери. Сегодня на нее обрушилась масса тяжелых новостей, и, честно говоря, я готовилась к худшему. Я спешу воспользоваться нечастым в последнее время проявлением любви и обнимаю ее изо всех сил, прижимая к себе.
Полагаю, ни одна из нас не знает, с чего начать беседу. Проходит несколько длинных секунд, прежде чем Клара произносит:
– Ты хоть когда-нибудь изменяла папе?
Однако в ее голосе нет обвинительных ноток. Похоже, вопрос порожден каким-то нелегким размышлением, поэтому я отвечаю честно:
– Нет. До Джонаса твой отец был единственным, кого я целовала.
– Ты сердишься на них? Папу и Дженни?
– Да, – киваю я. – Мне очень больно от их предательства. Очень.
– Ты жалеешь, что вышла за него замуж?
– Нет, ведь у меня появилась ты.
– Я не спрашиваю, жалеешь ли ты, что встречалась с ним и забеременела, – поднимает голову дочь. – Я говорю о браке с ним?
– Нет. – Я нежно отвожу назад волосы с лица Клары и улыбаюсь. – Меня огорчают принятые им решения, но в своем выборе я точно не раскаиваюсь.
Клара успокоенно опускает голову мне на плечо.
– Мне бы не хотелось ненавидеть его, но меня безумно злит то, как он поступил с нами. И как поступила с нами тетя Дженни.
– Знаю, дорогая. Но ты должна понять: их роман хоть и задел нас напрямую, все же не имел к нам никакого отношения.
– У меня ощущение, что имеет.
– Так и есть, – киваю я.
– Но ты только что сказала обратное.
– Потому что это правда, – соглашаюсь я.
– Ты меня окончательно запутала, – со вздохом поражения признается дочь.
Я заставляю ее приподняться и поворачиваюсь к ней лицом. Потом беру ее руку в свои ладони.
– Крис был отличным отцом тебе. Но хорошим мужем он стать не сумел. Никто не может быть идеален во всем.
– Но он действительно казался самим совершенством.
Боль от предательства в глазах Клары меня огорчает. Так не хочется, чтобы всю жизнь она помнила Криса в плохом свете. Я ободряюще сжимаю ей руку.
– Думаю, в этом и проблема. Подросткам кажется, взрослые прекрасно разбираются во всем, что делают, но на самом деле мы выбираем наши пути наугад, как и вы. Твой папа совершил несколько ошибок, но это не должно обесценивать всех его хороших дел. То же самое касается и тети Дженни.
– Большинство матерей мечтали бы, чтобы дочь возненавидела отца за подобное. – При этих словах с ресниц Клары срывается слезинка, но она быстро ее вытирает.
– Я не похожа на других.
– И благодарение богу! – Рассмеявшись, дочь откидывается на красный бархат кресла и пристально смотрит в потолок, пока по щекам продолжают течь слезы.
Не могу сказать, что это был комплимент, но тем не менее я чувствую себя польщенной.
– Если я кое в чем признаюсь, обещаешь не осуждать меня? – спрашивает она спустя пару минут.
– Само собой.
– Как-то раз после школы я сидела в пикапе у Миллера, – повернувшись ко мне лицом, начинает Клара, и я замечаю промелькнувшее в ее глазах чувство вины. – Это было еще до того, как он расстался со своей девушкой. И мне так хотелось, чтобы он меня поцеловал, мам. Думаю, что я позволила бы этому случиться, попытайся он. И это сильно меня беспокоит. Я знала, что он встречается с Шелби, но все равно разрешила бы себя поцеловать. После того, как мне стало известно об отце, я начала переживать, что склонность к измене – черта, которую я унаследовала от него. Можно ли передать детям пороки и слабости? – Она снова переводит взгляд на потолок. – Что, если я когда-нибудь изменю Миллеру и разобью ему сердце так же, как папа и Дженни разбили тебе?
Ужасно, что она считает себя способной на такие поступки. Что сомневается в себе. Иногда Клара задает вопросы, на которые я не в состоянии ответить, и боюсь, это как раз такой случай.
Но затем я вспоминаю Джонаса и момент из нашей молодости. Может, и не следует обсуждать подобное с дочерью, но родительские обязанности, к сожалению, достаются без инструкций.
– Когда-то и у меня был похожий случай. Я была в твоем возрасте, и мы с Джонасом плавали в бассейне. – Клара резко поворачивается ко мне и смотрит широко открытыми глазами, однако я продолжаю рассказывать: – Мы тогда не поцеловались, но я этого хотела. Я встречалась с Крисом, а Джонас – с Дженни, но когда мы посмотрели друг на друга, вокруг словно выросла стена, заслоняя из виду все остальное. Это не означало, что я не любила Криса или сестру, просто в тот конкретный момент самым важным казался тот взгляд. Меня влекло к Джонасу с такой силой, что на секунду я, казалось, ослепла. Думаю, с ним было то же самое.
– Он поэтому расстался с Дженни и переехал? – уточняет дочь.
Я поворачиваю голову и смотрю ей в глаза, а потом абсолютно честно отвечаю:
– Да.
– И поэтому ты так разозлилась, когда он вернулся из-за тети.
– Ага, – киваю я. – Но тогда я и сама этого не понимала, потому что не хотела признаваться в этих чувствах даже самой себе. Вплоть до недавнего времени. Я бы никогда не смогла так поступить с Дженни.
Клара хмурится, и мне больно видеть выражение на ее лице. Понимание того, что кто-то настолько важный для тебя может так ужасно поступить.
Я вздыхаю и перевожу взор на потолок.
– У меня было больше времени, чтобы над всем поразмыслить, так что, пожалуй, я поделюсь с тобой мудростью, которую породил мой гнев. Думай об этом так: влечение можно испытать много раз и к разным людям. В конце концов, именно оно и делает нас людьми, заставляет действовать: влечение друг к другу, к вкусной еде, к искусству, развлечениям. Оно – часть веселья. Поэтому, когда ты решаешь связать свою жизнь с партнером, ты не говоришь: «Я обещаю, что меня никогда не будут интересовать другие люди». Ты говоришь: «Обещаю, что буду верен тебе, даже если в будущем меня будут интересовать другие люди». – Я пристально смотрю на дочь. – Именно поэтому человеческие отношения так непросты. Твои тело и сердце не перестают видеть красоту и желать окружающих парней только потому, что ты приняла решение быть с одним из них. Но если ты окажешься в ситуации, когда тебя сильно тянет к кому-то, то только от тебя зависит, сумеешь ли ты положить этому конец до того, как желание окажется слишком сильным и заставит тебя сдаться.
– Как сделал Джонас?
– Да, – киваю я. – В точности как поступил он.
– Папа не мог выбраться из этого положения, потому что Дженни постоянно находилась рядом, – бросает на меня Клара быстрый взгляд. – Может, именно поэтому все и произошло?
– Может быть.
– Хотя это все равно их не оправдывает.
– Ты права.
Клара снова кладет голову мне на плечо. Я целую ее в висок, но, к счастью, она не видит слез, текущих по моим щекам. Такое облегчение наконец обсудить все это с дочерью. И приятно осознавать, что она оказалась гораздо более крепкой и способной выдержать правду, чем я полагала.
– Все, что я натворила… Миллер в этом не виноват. Он просто старался поддержать меня. Я не хочу, чтобы ты его ненавидела.
Но меня больше не нужно убеждать. Он перестал меня раздражать еще тогда, когда я узнала, что он пытался отговорить Клару от секса. А после сегодняшнего извинения он мне, пожалуй, начал немного нравиться.
– Я его больше не ненавижу. Он мне даже немного симпатичен. И нравился бы еще больше, если бы отныне не пытался тайком пробраться в твою спальню.
– Мы больше не будем, – заверяет она. – Клянусь.
– В любом случае миссис Неттл на вас донесет.
– Так вот как ты узнала.
– Иногда выгодно иметь самую любопытную соседку в округе.
Клара смеется, но, как только она замечает, что я плачу, ее улыбка немедленно угасает. Я лишь успокаивающе отмахиваюсь:
– Это от радости. Честно.
– Боже мой, – недоверчиво качает она головой. – Мы так ужасно вели себя друг с другом.
– Даже не подозревала, что мы на такое способны, – соглашаюсь я.
– Ты запретила мне читать книги! – с ухмылкой припоминает дочь.
– А ты назвала меня предсказуемой.
– Что ж, ты однозначно доказала, что я была не права.
И мы переглядываемся, улыбаясь. Я безумно благодарна Кларе за то, как спокойно она восприняла новости. Вполне возможно, что завтра ее чувства вновь изменятся. Уверена, ей еще предстоит испытать весь спектр эмоций, но сейчас я рада разделить с ней этот момент.
Следует больше ценить такие секунды. Наши отношения не всегда будут безоблачными, но, когда бы ни случилось затишье, нужно им пользоваться. Каково бы ни было мое настроение и через что бы я ни проходила, нужно наслаждаться минутами солнечной погоды с дочерью.
– Может, начнем все с чистого листа? Ну типа… забудем про курение травки, наказание, алкоголь и пропуск занятий? Мне бы очень хотелось получить обратно телефон.
– Ты перечислила не все свои прегрешения, – указываю я на очевидное.
– Я в курсе. Но у меня закончилось дыхание. Список уж больно длинный.
Несмотря на нелегкие для нее времена, я все равно убеждена, что обязана наказать Клару. Но не ей одной хочется начать все с новой страницы. Я не горжусь и своим поведением.
– Давай так: я верну сотовый, если перестанешь насмехаться надо мной за любовь к кабельному телевидению.
– Ну ничего себе условие, – очень серьезно говорит дочь. – Даже не знаю…
– Клара!
– Хорошо, – со смехом отвечает она. – По рукам.
Глава тридцать шестая
Клара
Мы с мамой выходим из зала, держась за руки. Миллер в конце коридора перекидывает содержимое мусорной корзины в контейнер. Мама его не замечает, а я – да. До того как мы сворачиваем к выходу, парень мне улыбается.
Мы с ним даже не наедине, но какое-то выражение в его глазах подсказывает: он влюбился в меня по-настоящему.
Я отвечаю на улыбку Миллера, понимая, что навсегда запомню этот трехсекундный молчаливый обмен взглядами.
Глава тридцать седьмая
Морган
Этим утром наш дом впервые после автокатастрофы не был наполнен напряженной тишиной. Я принялась учить терминологию по продаже недвижимости, готовясь к предстоящему собеседованию, и Клара обняла меня, прежде чем выбежала за дверь с тостом в руке.
После школы она написала сообщение и предупредила, что будет работать над кинематографическим проектом с Миллером. Не знаю, сказала ли она правду, но ей уже семнадцать. Пока она возвращается вовремя, я не стану допрашивать о том, чем они занимались, пока были вдвоем. Я убедилась, что дочь принимает противозачаточные таблетки, и благодаря ее пьяной исповеди почти уверена, что они не занимаются сексом.
Я снова подниму эту тему, но только когда момент будет подходящим. Нужно приспособиться к той новой манере поведения, которая установилась между нами. Если надавить слишком сильно, то Клара опять может взбунтоваться, а этого мне хочется меньше всего.
Я пригласила Джонаса на ужин. Это было невероятно приятно: мы сидели за столом и по очереди кормили Элайджу, посмеиваясь над его нетерпением попробовать новую еду.
Сейчас племянник играет в манеже, установленном для него отцом на полу гостиной.
Мы же с Джонасом устраиваемся на диване. Он опирается на подлокотник, вытянув ноги, я же удобно лежу на его груди. Мы оба смотрим, как Элайджа резвится.
Левой рукой возлюбленный обхватывает меня за талию и периодически целует в висок, пока мы разговариваем. Чем чаще он так делает, тем больше я привыкаю к этому жесту и испытываю все меньше и меньше вины. Нужно продолжать, пока я совсем не перестану ее ощущать. Хотя мне кажется, на это уйдет не меньше пары месяцев.
Погрузившись в раздумья, я вздыхаю, и Джонас совершенно естественно интересуется:
– Что-то не так?
– Полагаю, я просто слишком много беспокоюсь. Переживаю, что предательство Криса и Дженни никогда не позволит нам полностью доверять друг другу.
– А я вот совершенно не переживаю на этот счет, – с полной уверенностью заявляет он.
– Но почему?
– Потому что раньше мы никогда не встречались с тем, кто был предназначен нам судьбой.
Я запрокидываю голову, чтобы видеть его лицо, а потом целую, благодаря за эти слова.
Джонас проводит большим пальцем по моим губам и рассматривает меня с умиротворенным выражением. Мне кажется, я никогда раньше не видела у него подобного взгляда. Он так долго боролся с самим собой, и теперь, когда сопротивляться больше не нужно, покой ясно читается во всех его чертах.
– У нас все будет хорошо, Морган. И даже лучше, чем просто хорошо, обещаю.
Заслышав, как щелкает замок, мы немедленно реагируем: я сажусь прямо, Джонас высвобождает из-под меня ноги. Мы не ждали Клару по крайней мере еще час или два.
Она застывает на пороге, окидывая нас внимательным взглядом. Затем закрывает дверь.
– Можно больше не притворяться. – Она бросает сумочку и проходит в комнату, потом опускается рядом с Элайджей.
Джонас растерянно смотрит на меня, молча спрашивая, следует ли ему уйти. Дочь перехватывает направленный на меня взор, тянется к ребенку и поднимает его на руки, устраиваясь на диване рядом с нами.
– Останьтесь, – просит она Джонаса, не сводя с него глаз. – Мне хочется поиграть с малышом.
Мы с Джонасом наблюдаем за Кларой, не произнося ни слова. Мы оба не знаем, чего ожидать. Прошлым вечером у нас установились хорошие отношения, но мы еще не обсудили с Кларой мои встречи с другим мужчиной.
Она тем временем прижимает к себе мальчика, пытаясь заставить его повторять за ней звуки.
– Он уже начал говорить? – интересуется дочь.
– Пока нет. Это случится не раньше чем через несколько месяцев.
Она опускает голову к Элайдже и возвращается к своему занятию.
– Можешь сказать «папа»?
Племянник ударяет ее ножкой в живот и принимается раскачиваться у нее на руках, бессмысленно агукая. Затем, ко всеобщему изумлению, он вторит за Кларой, произнеся слово так четко, что мы все неподвижно застываем, не веря своим ушам.
– Он что, сейчас сказал?.. – спрашивает Джонас.
– Мне кажется, да, – кивает дочь.
Гордый отец садится ближе к ней и наклоняется над сыном. Тот еще слишком мал, чтобы осознанно повторять звуки, но я тоже придвигаюсь, на случай если это снова произойдет.
Клара повторяет то же слово снова и снова, пытаясь заставить Элайджу подражать ей. Но он только смеется и невнятно лепечет. Я понимаю, что это была простая случайность, но по времени она совпала идеально.
Клара наклоняет младенца так, чтобы он смотрел на Джонаса.
– Это твой папа, вон там, – показывает она.
Не знаю уж, из-за сказанной фразы про отцовство или из-за первого слова сына, но глаза Джонаса наполняются влагой.
Увидев, как по его щеке скатывается слеза, я тоже начинаю плакать.
Клара переводит взгляд с меня на отца младенца и обратно, а потом комментирует:
– Отлично. А я-то была уверена, что с рыданиями покончено.
И начинает реветь сама.
Я смотрю, как она играет с Элайджей, улыбаясь сквозь слезы. Затем случается нечто совершенно неожиданное: дочь вздыхает и опускает голову Джонасу на плечо.
Для нее, возможно, это не кажется чем-то особенным, но для меня это значит многое. Ее жест стоит большего, чем какие-либо слова.
Таким образом она выражает сожаление о том, как поступил с ним Крис. Сожаление, что винила в произошедшем нас.
Я рыдаю еще сильнее. Думаю, как и Джонас, потому что, стоит Кларе поднять голову, как он отворачивается, стараясь скрыть свои чувства.
Из нас четверых спокоен только Элайджа.
– Ого, – произносит его отец, медленно выдыхая. Затем вытирает глаза рубашкой. – Мы такие ранимые.
– Ранимее не придумаешь, – соглашается дочь.
Мы трое сидим рядом какое-то время, играя с ребенком и улыбаясь при виде рожиц, которые он корчит. И отвечая на его заливистый смех. И безуспешно пытаясь заставить его еще раз произнести слово «папа».
– Что ты собираешься рассказать Элайдже обо всем этом? – интересуется Клара.
– Правду, – отвечает Джонас.
– Хорошо, – кивает она. – Правда – это всегда наилучший выбор. – Она поднимает мальчика и целует его в лобик. – Всегда хотела младшего братика. Может, я и имела в виду более традиционный способ, но так тоже сгодится.
Мне нравится, что ей хватает зрелости отделить причину появления на свет Элайджи от своей любви к нему. Отвращение – слишком тяжкая ноша для маленького ребенка.
Последние двадцать четыре часа я так горжусь дочерью. Я безумно счастлива наблюдать, как она справляется со свалившимися на нее новостями по-взрослому благородно.
Племянник зевает, и Джонас начинает собирать вещи, чтобы ехать домой. Я помогаю ему, но, когда мы прощаемся у порога, становится неловко. Мне так хочется проводить его, но я не знаю, как Клара это воспримет.
Заметно, что Джонасу не терпится меня поцеловать, но он останавливается, глядя на нее.
– Доброй ночи, – шепчет он, моргая, словно сама мысль уйти, не коснувшись меня, невыносима, ведь ему слишком часто приходилось так поступать раньше.
– О-о, да ладно вам, – раздраженно произносит Клара, почувствовав нашу неловкость. – Это странно, ну да все равно, я переживу.
На наших лицах немедленно появляется облегчение, и я решаю проводить Салливанов, раз уж мы получили благословение.
Усадив сына в кресло, Джонас захлопывает дверцу, обхватывает меня за талию и прижимает спиной к автомобилю. А затем целует в щеку.
Ощущая его объятия, я испытываю облегчение. В последние несколько дней так много вещей могли пойти по неверному пути, но этого не произошло. Возможно, благодаря Кларе. Или Джонасу. Или всем нам сразу. Я не знаю.
– Она потрясающая, – произносит любимый.
– Да, это точно. Я иногда забываю, как тяжело быть подростком. Особенно в ее ситуации. Постоянно недооцениваю силу воздействия гормонов и эмоций, свойственных ее возрасту, на поведение.
– Ты проявила невероятное терпение за прошедшие месяцы.
– Ты так считаешь? – Комплимент заставляет меня горько рассмеяться. – А вот мне кажется, что я пару раз вышла из себя.
– Остается лишь надеяться, что я буду хоть наполовину таким же отличным родителем, как ты, Морган.
– Ты воспитываешь ребенка, которому не приходишься биологическим родственником. Это уже дает тебе фору.
Джонас немного отодвигается, чтобы лучше видеть меня.
– Мне так нравится, когда ты делаешь комплименты моим родительским качествам. Ужасно сексуально.
– Я тоже так думаю. То, что ты такой замечательный отец, привлекает меня в тебе больше всего.
– Мы оба такие странные, – комментирует он.
– Знаю.
Джонас переплетает наши пальцы и заводит руки мне за спину, упирая их в дверцу машины. Потом снова целует в щеку.
– Можно кое-что спросить? – Он легко проводит губами по моей коже, пока не добирается до рта. Я киваю. Тогда он отстраняется, но лишь настолько, чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза. – Ты согласишься быть моей девушкой?
– А что, парни до сих пор так делают? – недоверчиво смеюсь я. – Официально просят стать подружкой?
– Не знаю, – пожимает плечами Джонас. – Но я чертовски долго мечтал задать этот вопрос, так что порадуй меня и скажи «да».
– Тогда да, черт возьми! – Я наклоняюсь и прижимаюсь к его губам.
Он выпускает мои пальцы и поднимает руки, чтобы обхватить ладонями мое лицо.
– Я так хочу тебя поцеловать, но если я сейчас увлекусь, то уже не смогу остановиться. А мне бы не хотелось, чтобы Клара подумала, будто мы тут занимаемся чем-то непристойным.
– Но так и есть.
– Да, но для нее это до сих пор в новинку. – Он наклоняется и очень быстро и нежно меня целует. – Возвращайся и веди себя естественно.
Я лишь ухмыляюсь, обвиваю руками его шею и привлекаю к себе. Наши губы и языки встречаются, и Джонас с силой прижимает меня к машине. Мы целуемся минуту. Затем другую.
Когда мы наконец заканчиваем, он встряхивает головой, не отрывая от меня взгляда.
– Это кажется таким нереальным. Я отказался от этой мечты уже много лет назад.
– А я не позволяла себе даже думать о том, что могу быть с тобой.
Он печально улыбается. Его руки опускаются мне на талию.
– Но я бы пожертвовал нашим счастьем, если бы это могло их спасти. Как бы я ни хотел быть с тобой, никогда не желал, чтобы это произошло таким образом. Надеюсь, ты понимаешь.
– Конечно. Тебе не нужно было даже говорить об этом.
– Наверное, я до сих пор пытаюсь осмыслить случившееся. Я рад, что мы наконец-то вместе, но меня терзает невероятное чувство вины за то, каким образом я заполучил тебя. – Он прижимает мою голову к своей груди. Мы стоим в обнимку какое-то время. – Часть меня до сих пор не уверена, что ты хотела всего этого. Меня. Я бы тебя понял. Мне нечего предложить. Я не зарабатываю так много, как Крис. И у меня на попечении младенец. Для тебя это словно начать все заново, и возможно, ты бы предпочла заняться карьерой. Или еще чем-то. Но я бы это поддержал. Мне важно, чтобы ты знала.
Я собираюсь сразу же отмести все приведенные доводы, но затем задумываюсь над его словами. Если я действительно соглашусь, то снова буду заниматься воспитанием ребенка. Мне придется взять ответственность за новую жизнь именно тогда, когда моя собственная так сильно изменилась. Большинству людей потребовалось бы больше времени, чтобы взвесить все «за» и «против». Особенно окунаясь в новые отношения всего через несколько месяцев после столь длительного замужества. Теперь я понимаю, почему Джонас считал, что я буду колебаться.
Я закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его груди так, что чувствую бешеное биение сердца.
Потом провожу рукой вверх по рубашке, пока ладонь не оказывается прямо напротив сердца. Я ощущаю сильные толчки. Их ритм настолько быстр, что становится ясно: Джонас боится услышать ответ.
Меня это печалит, потому что если Джонасу Салливану и стоит о чем-то волноваться, то уж точно не о моих к нему чувствах. Но я никогда не объясняла стоящих за ними причин.
Я поднимаю голову, заглядывая ему в глаза и собираясь поведать обо всем, что он заслуживает знать.
– Когда мы были подростками, только ты смеялся над моими шутками. Ты старался скрыть это, словно боялся выдать таким образом свое отношение ко мне. Но я всегда следила за твоей реакцией. Иногда мы с Крисом ругались, но ты никогда не пользовался моментом, чтобы окончательно нас поссорить, и я прекрасно это видела. Ты просто позволял мне жаловаться и напоминал обо всех положительных качествах друга. А когда в прошлом году Дженни забеременела, я совершенно не ожидала, что ты вернешься и примешь на себя всю ответственность, честно говоря. Но ты это сделал. И в тот вечер, когда ты вернулся за Элайджей, зная, что он никак с тобой кровно не связан… Думаю, именно тогда я и полюбила тебя. Не отдельные твои поступки, которые мне нравились, а всего тебя целиком.
Я не жду, что Джонас ответит на мое признание. Я и так уже знаю, как он ко мне относится. Какие чувства испытывает. Теперь мне пора показать ему, насколько это невероятно – быть для кого-то первым и единственным.
Поэтому я скольжу рукой вверх по его рубашке и накрываю ладонью его щеку.
– Я вышла за Криса замуж потому, что он был отцом моего ребенка, и я хотела сохранить наши отношения. Я его любила и всегда буду любить Дженни, – добавляю я. – Но ты – единственный человек на свете, которого я люблю без какой бы то ни было причины. Я люблю тебя потому, что ничего не могу с собой поделать, и одна мысль об этом приносит мне радость. И растить Элайджу вместе с тобой будет для меня истинным счастьем. Знаю, перед тем как мы впервые занялись любовью, я сказала, что пожалею об этом. Но я еще никогда так сильно не ошибалась. Я не жалею ни о чем. И не буду жалеть.
Я приподнимаюсь на цыпочки и нежно целую его в губы.
– Я люблю тебя, Джонас. Очень сильно.
Затем огибаю остолбеневшего мужчину и иду к дому. Открывая дверь, я решаюсь бросить взгляд через плечо и замечаю, как Джонас улыбается, стоя на подъездной дорожке.
Этот вид – самый лучший на свете.
Я впервые за всю мою жизнь чувствую, как пустота в душе понемногу начинает заполняться. Джонас сумел занять то место в сердце, которое было свободно, пока мы жили с Крисом.
А еще я рада, в какую женщину превращается Клара. Дорога к этому была неровной, но ей пришлось столкнуться с более серьезными испытаниями, чем большинству подростков. И моя материнская гордость за дочь вернулась в полной мере.
До сих пор неясно, кем хочу стать я сама и какую карьеру выбрать, но думать об этом волнительно и приятно. Найти работу и восстановиться в университете было моей давней мечтой, но по какой-то причине я считала, что для этого уже поздно. Но это совсем не так. Я пока разбираюсь с поставленной целью. Может быть, я буду еще долго искать призвание. Чересчур долго я чувствовала себя словно неоконченный набросок и не уверена, что хочу достичь полной завершенности. Поиск себя постепенно становится любимой частью нового жизненного пути.
И тут я вспоминаю, что написала тогда на доске пожеланий: «Найти свою страсть». А может, их у меня обнаружится сразу несколько? Ставя собственные желания ниже всех остальных, я не могла это выяснить. Сама идея, что мне еще только предстоит понять, чего же я по-настоящему желаю, заставляет мое сердце трепетать от предвкушения. Есть так много вещей, которые мне хотелось бы попробовать. Думаю, искать свою страсть – и есть моя страсть.
После того как Джонас уезжает, а Клара отправляется спать, я иду к себе и достаю пачку писем Дженни, которые Крис прятал в ящике для инструментов. С тех пор как я узнала правду, голова так и кружилась от обилия вопросов. Раньше казалось, что мне потребуются ответы, но это больше не так. Я прекрасно понимаю, что любила лучшие стороны мужа и сестры. Но они решили быть своими худшими версиями – и полюбили друг в друге тех, кто был способен на предательство и обман.
Я никогда не забуду Криса и Дженни, потому что они были огромной частью моей жизни. Но эти письма – совсем о другом. Не такими я хочу их помнить. И не хочу знать их темные стороны.
Одну за другой я рву бумаги на мелкие кусочки, не читая.
Меня полностью устраивает, в каком направлении движется моя жизнь, и я прекрасно понимаю: если сосредоточусь на прошлом, то лишь застряну в том месте, которое я более чем готова оставить позади.
Поэтому я сметаю все разорванные клочки романа мужа и сестры в мусорную корзину. Подняв голову, я встречаюсь глазами со своим отражением в зеркале.
Я снова счастлива. По-настоящему счастлива.
Читать бесплатно другие книги:
