Сожалею о тебе Гувер Колин

– С пепперони и ананасом?

Миллер неодобрительно качает головой, отпускает мою руку и возвращается к машине.

– Так близко к тому, чтобы быть идеальной. Так близко.

Спустя пять минут мы с дедушкой Миллера ведем себя так, словно заказ пиццы – самое волнительное событие из всех, чему мы когда-либо были свидетелями. Мы сидим на самых краешках кресел. Я нервно кусаю ногти. Миллер включает телефон на громкую связь, поэтому в комнате повисает напряженное ожидание, когда работник кафе произносит:

– Не думаю, что мы осуществляем доставку в этот район. Только в пределах города.

– Но мы находимся на его территории. Не доезжая примерно двадцати футов до границы, – уверенно отвечает бойфренд.

На том конце провода ненадолго воцаряется тишина, а потом человек сдается:

– Ну тогда ладно. Я внес ваш адрес в базу данных. Будем примерно через сорок пять минут.

Когда Миллер вешает трубку, мы с дедулей подскакиваем, чтобы хлопнуть друг друга по ладоням. Прыжок у него выходит совсем низким, так что мне приходится немного наклониться, чтобы все получилось.

– Я гений, – комментирует его внук. – Пять месяцев тяжелого и абсолютно незаконного труда наконец-то окупились!

– Я тобой почти горжусь, – сознается старик. – Хоть и не желаю потакать нелегальным действиям. Однако дело касается пиццы… Поэтому…

Миллер смеется. На таймере, отмечающем время приема лекарств, срабатывает сигнал, поэтому я отправляюсь на кухню, чтобы принести таблетки. Я помогаю ухаживать за больным, пока Миллер работает. Это занимает практически весь день, хотя все идет к тому, чтобы следить приходилось целыми сутками.

Мне нравится проводить время со стариком. Он рассказывает так много забавных историй о внуке. И о своей жизни. И несмотря на его постоянные шутки, что жена уехала из города, я с удовольствием слушаю, как он говорит про нее. Они были женаты сорок два года, пока она не умерла. Истории о них двоих помогают мне восстанавливать веру в любовь.

Пример мамы и Джонаса тоже вдохновляет. Поначалу было довольно странно видеть их вместе, но они прекрасно друг другу подходят. Они решили не торопить события и пока не предпринимают никаких серьезных шагов, вроде совместного проживания. Зато мы ужинаем все вместе почти каждый вечер.

Джонас, который встречается с моей матерью, совершенно отличается от того человека, который был с Дженни. Не могу сказать, что, живя с тетей и Элайджей, он был несчастен, но один вид моей матери заставляет его светиться. Он смотрит на нее так, будто не видел ничего прекраснее.

Иногда я ловлю на себе подобные взгляды Миллера. Например, прямо сейчас, пока я стою на кухне и смешиваю лекарства в нужной пропорции.

Я отношу таблетки в гостиную и сажусь на диван рядом со своим парнем.

Старший Адамс проглатывает пилюли и ставит пустой стакан на стол возле кресла.

– Итак? Мне кажется, ты наконец посмотрела видео, где Миллер в тебя влюбился.

– Ваш внук – романтик, – со смехом заявляю я и прижимаюсь к объекту обсуждения.

– Я бы сказал, что он – тупица, – комментирует старик. – Ждал три года, прежде чем пригласить тебя на свидание.

– Терпение – это добродетель, – защищается Миллер.

– Не тогда, когда у тебя рак. – Мужчина встает с кресла. – Я думал, что умру семь месяцев назад, но похоже, этого никогда не произойдет. Полагаю, что могу покончить со всем прямо здесь и сейчас. – Он медленно проходит на кухню, пользуясь ходунками.

– Покончить с чем? – уточняет внук.

Старик открывает ящик с документами, роется внутри и достает папку, которую относит обратно в гостиную. Он швыряет ее на стол перед Миллером.

– Я хотел подождать с этим, чтобы новости сообщил адвокат уже после моей смерти. Решил, так будет веселее. Но иногда кажется, я буду жить вечно, а у тебя осталось не так много времени, чтобы подать заявление в университет.

Парень притягивает к себе папку, открывает и начинает читать первую страницу. Очень похоже на завещание. Миллер быстро пролистывает бумаги и сухо усмехается.

– Так ты на самом деле оставил мне свои права на воздух? – интересуется он.

– Я говорил об этом на протяжении последних десяти лет, но ты только смеялся надо мной, – закатывает глаза дедуля.

– Тогда я что-то не улавливаю шутки, – пожимает плечами его внук. – Разве можно завещать воздух?

– Это называется «право на воздушное пространство», а не на воздух, балбес. – Старик садится обратно в кресло. – Я приобрел их в тридцать лет, когда мы с твоей бабушкой жили в Нью-Йорке. Эти негодяи все это время пытались заставить меня их продать, но я обещал подарить их тебе, а я всегда держу слово.

– А что это все означает? – Я в таком же недоумении, как и Миллер.

– Сейчас в школах, похоже, ничему не учат. – Откидывается на спинку кресла дедушка. – Это похоже на право обладания земельным наделом, но в больших городах люди могут приобретать воздушное пространство, чтобы никто не мог построить здание перед твоим домом или над ним. Я владею небольшим куском такого воздуха над Юнион-сквер. И стоил он примерно четверть миллиона долларов, когда я последний раз проверял.

Миллер откашливается, чуть не поперхнувшись, и через силу пытается набрать кислород в легкие, задыхаясь. Я стучу по его спине, пока он не встает, потрясая папкой.

– Ты издеваешься?

Старик только качает головой.

– Я знаю, как сильно ты хочешь поступить в тот университет в Остине. Адвокат сказал, что получение диплома обойдется приблизительно в сто пятьдесят тысяч долларов. А еще нужно будет заплатить налоги с продажи прав. Полагаю, у тебя останется достаточно денег, чтобы внести залог на дом или попутешествовать. Или приобрести оборудование для съемок. Не знаю. Я не сделаю тебя богачом, но это лучше, чем ничего.

Миллер выглядит так, словно готов вот-вот разрыдаться. Он начинает расхаживать из угла в угол, стараясь не смотреть на дедушку, и когда все же поднимает на него глаза, то заметно, как они покраснели. Однако парень начинает смеяться.

– Все это время ты твердил, что я унаследую воздух. А я думал, что ты просто издеваешься, как обычно. – Миллер подходит к старику и обнимает его. Отстраняется. – А почему ты хотел раскрыть правду, только когда умрешь? Зачем?

– Казалось, так будет веселее. Подшутить над тобой даже с того света, когда ты меньше всего этого ждешь.

Миллер закатывает глаза. Затем с улыбкой смотрит на меня. Я вижу, что мы думаем об одном и том же: скорее всего, после выпуска из школы мы будем учиться в одном городе, а может, и в одном университете, и скорее всего, даже посещать одинаковые занятия. Эта мысль наполняет меня счастьем.

– Ты же понимаешь, что это означает, так? – спрашиваю я. Он недоуменно пожимает плечами. – Ну как же, Техасский университет. Цвет их эмблемы оранжевый, Миллер.

Он начинает улыбаться. Как и его дедушка. Но мой парень не подозревает, что на этом сюрпризы не закончатся. Я приготовила ему подарок на выпускной бал.

Купила идеальное платье по такому случаю. Самого отвратительного оттенка оранжевого, который сумела отыскать.