Бывшая жена Алексеева Дана

Глава 25

За полчаса я добираюсь до квартиры и за это время морально настраиваю себя на предстоящий разговор. Его однозначно не избежать.

Щёки и уши горят. Свекровь уже «любит» меня в мыслях по полной.

Забегаю на этаж и нажимаю на звонок. Сердце слишком больно стучит в груди. Я на финишной прямой, где особо нервно и ответственно.

Посмею ли посмотреть в глаза этой женщине? Посмею. Потому что искренне раскаиваюсь. Я не надеюсь на её прощение. Это слишком.

Да и смог ли бы кто-то в целом свете простить такое? Сейчас даже я себя прошлую не понимаю и осуждаю… Не стоило это таких жертв.

– Заявилась, – первое что слышу за открывающейся дверью.

Вдыхаю поглубже и уверенно вхожу, готовясь к атаке.

Глаза свекрови обжигают взглядом. Она всё знает – убеждаюсь я.

Сколько отвращения и презрения… Глаза сами опускаются в пол.

– Это правда, что передал мне сын? Катя – не его дочь?

– Правда, – киваю и кладу руку на сердце, которое щемит. – Мне искренне жаль…

Хлесткая пощечина обжигает щёку и заставляет заткнуть извинения.

– Мерзавка! – шипит она. – Как ты могла так с нами… Всю жизнь сыну испортила! Обманщица!

– Я виновата перед вами, это был грязный обман, – обрывочно выдыхаю и смотрю на свекровь сквозь слёзную пелену. – Но я создавала семью с вашим сыном, надеясь, что у нас всё получится… И как жена делала всё, чтобы он был счастлив. Но… Не вышло. И решение о разводе пришло раньше, чем правда. Катя здесь не при чем.

Осматриваюсь, дочки нигде не видно, наверно, она сейчас находится в своей комнате по указанию свекрови. Но это и к лучшему.

– Ты посмотри на неё… Как смеешь ещё оправдываться? Не стыдно тебе скажи, а? Я сразу почувствовала неладное, как тебя увидела… Так и есть, пригрела на своём сердце змею по доверчивости.

Свекровь унижает, хочет вдавить в угол и оторваться напоследок – так сказать, восполнить утраченные, испорченные мной, её золотые годы. Не пропускает меня вперед, загораживая путь.

– Вещи я твои уже собрала, – тыкает пальцем в грудь. – Благо их было не много…

Она выкатывает несколько чемоданов, и я сразу начинаю их проверять.

– А документы?

– Всё там, – указывает на чемодан поменьше. – Все твои папки туда бросила. Не сомневайся, ничего не упустила, нет желания видеть тебя ещё раз в нашей квартире.

– А Деньги? У нас с Колей были общие сбережения. Мне с ребёнком надо на что-то жить…

На свою растерянность и бегающий взгляд слышу насмешливый хохот, который своим безобразием сотрясает стены, за пять лет так и не ставшие родными.

– Деньги? Не смей просить ни копейки ни у меня, ни у моего сына. Иди попрошайничай к отцу ребенка, «обрадуй» и его, как нас…

– Я не шучу, у меня на карте почти ничего нет, – руки сами лезут в сумку за кошельком. – Я на прошлой неделе выплатила последний взнос за машину, которую мы с Колей брали в кредит, вы понимаете?

– А ты понимаешь, деточка, что за всё в этой жизни надо платить? – сверкают злобой её глаза. – Хочешь, чтобы все в округе узнали про твой позор? Я это мигом устрою, если не оставишь нас с сыном в покое! Трясти с нас деньги я тебе не позволю, даже не думай и на алименты не рассчитывай! И после развода ты ничего не получишь, поняла?

– Вы ужасная женщина, – срывается мой голос.

– Сначала посмотри в зеркало, – фыркает она и лезет в карман, откуда достает пятитысячную купюру и бросает мне в ноги. – Это последнее, что получишь от меня в этой жизни. И послушай совета, потрать их на билеты в один конец до своей матери. Исчезни из этого города, чтобы жить дальше спокойно …

– Не дождетесь.

Я наступаю на розовую бумажку и, оттолкнув локтем свекровь, иду в комнату к дочери.

– У вас пять минут, чтобы убраться из квартиры, – слышу раздраженное рявканье в спину.

Игнорирую замечание и, максимально отпустив гнев, тихонько приоткрываю дверь в комнату.

Катюша сидит за столом и старательно работает ручкой в тетради. Увидев меня, она спрыгивает со стула и бежит навстречу.

– Мамочка, наконец-то… Я уже устала.

– Что делаешь?

– Бабушка посадила меня заниматься, рука уже устала… – дочка трясёт пальчиками, потом отводит глазки и добавляет. – И она сказала, что нужно много заниматься, чтобы не быть такой глупой, как мать.

– Бабушка сегодня не в духе, – вздыхаю и приглаживаю пряди волос дочери. – В гости к тёте Юле пойдешь?

– Да!

– Отлично, тогда собирайся, – выдавливаю улыбку.

Пока одеваемся, свекровь сидит на кухне и через открытую дверь наблюдает за нами. Катю не отпускают вопросы о странном поведении бабушки, но я свожу это всё к её нехорошему самочувствию.

– Бабушка, пока! – громко кричит Катя, надеясь на прощальный поцелуй.

– Пошли, Катя… – легонько подталкиваю дочку к выходу. – Тетя Юля ждёт.

Мы закрываем за собой двери, и я выдыхаю, опираясь спиной на стену.

Вот и всё.

Вокруг меня чемоданы, озадаченный взгляд дочери, а впереди – неизвестность.

– Мама, а зачем мы собрали все вещи? Больше не будем здесь жить? А папа?

– Это долгая история, дочь, – вздыхаю я. – Вырастешь – расскажу.

Глава 26

Беременность – это то состояние, при котором женщина превращается в беспомощную королеву.

Именно такой статус имеет сейчас Лиза. Требует внимания в два раза больше, каждый день капризы и прихоти, которые порой сводят с ума, но я как будущий отец терпеливо их выполняю.

Но иногда всё-таки намекаю жене, что порой она перебарщивает. Не стоит ходить при мне подобно утке и кряхтеть от каждого наклона. Я хоть и не гинеколог, но уверен, что в шесть недель беременности – рановато для всего такого.

– Ох, чего-то захотелось… – причмокивает Лиза, лежа на кровати с белой тканевой маской на лице. – Грейпфрут … И гранатовый сок.

– Хочешь съезжу и куплю? – сразу откликаюсь, ища повод вырваться из четырех стен.

Выполнить её желание – вот моё желание. Именно так должно всё выглядеть.

Лиза резко реагирует на любой момент, что не по ней – сразу в слёзы. Она нашла моё слабое место и кажется умело воздействует на него. Главное желание жены, чтобы я как можно больше был рядом с ней и отдавал ей всё своё внимание… Поэтому во избежание беременных истерик действовать надо тонко, без резких движений.

– Хочу… – довольно улыбается Лиза и поглаживает плоский живот. – Ты быстро?

– Постараюсь.

Накидываю куртку и целую живот жены (точнее ребенка) – теперь это обязательный ритуал, когда ухожу куда-то.

Я ясно для себя понимаю одно: когда Лиза спокойна, ребёнок в безопасности. Значит, моя задача обеспечить ей все условия, чтобы она чувствовала себя именно так.

Нет, любви к жене не появилось. Я не могу выжать её из себя так же, как внимательное отношение, например.

Люблю я совершенно другую женщину. Ту, которую бросил в пользу жены и ребёнка. Я уверен, именно так считает Аня… И она отчасти права. Но только лишь отчасти. Когда я принимал такое решение, то в первую очередь подумал о ней. Нужен ли ей ещё женатый мужчина с ребенком? Безусловно я бы развёлся, но Лиза, как мать, навсегда бы осталась в моей жизни так или иначе. Аня ведь заслуживает гораздо большего. И я не хотел, чтобы всё так вышло…

Я отпустил Аню, чтобы не ввязывать её в то, о чём она может пожалеть. Мы с ней не об этом мечтали. Казалось, будто нам выпал второй шанс, чтобы всё исправить, но он пролетел мимо нас, как падающая звезда, к которой не успели прикоснуться.

Бреду по торговому центру, который кишит людьми, по направлению к фруктово-овощной лавке.

Знакомый женский плащ мелькает впереди и словно маяком сигналит мне. Я ускоряю шаг и нагоняю девушку, в которой узнал Аню:

– Аня? – касаюсь её плеча, чтобы привлечь внимание.

– Простите… – оборачивается незнакомая девушка и странно смотрит на меня.

– Я обознался, прошу прощения.

– Ничего.

Она уходит, а я продолжаю стоять на месте – препятствием для других спешащих людей и таращусь вдаль. Меня выбивает из колеи, и я жёстко торможу, когда начинаю думать об Ане.

Для чего я остановил эту девушку? А если бы ей и вправду оказалась Аня. Что дальше? Сказать неловкое: «Привет», – и заглянуть в её глаза, полные презрения ко мне? Она наверняка ненавидит меня, ведь я не смог дать ей того, что обещал.

– Мужчина, что-нибудь брать будете?

Усатый дядька вопрошающе смотрит на меня, а я понимаю, что завис около прилавка, копаясь в своих мыслях.

– Да, конечно… – встряхиваю головой. – Грейпфруты есть?

Купив всё необходимое, я еду обратно домой.

Захожу в квартиру я весьма вовремя: Лизе кто-то звонит, отчего та мечется в поисках телефона.

– Он у тебя в сумке в прихожей, – сразу нахожу объект, откуда исходит звук.

– Да? Принеси, пожалуйста…

Я достаю из маленькой сумки телефон и вижу, что ей звонит подружка. Что ж, бессмысленная болтовня минимум на полчаса.

Передаю Лизе телефон и хочу закрыть сумку, чтобы положить её на место. Взгляд падает на яркую маленькую коробочку, аккуратно устроившуюся на дне сумки.

Приоткрыв её, понимаю, что это наполовину использованная упаковка тампонов. Я не любитель рыться в женских штучках, но мне кажется это странным, ведь моя жена беременна и месячных у неё нет, по крайней мере, не должно быть.

Вопрос возникает в голове, и мне следует его решить для собственного же спокойствия. Может, я просто чего-то не знаю?

– Лиза, когда ты ходила к гинекологу? – интересуюсь я, когда та заканчивает общение с подругой.

– Эм, на прошлой неделе… А что? – удивленно округляет глаза.

– Тебя ничего не беспокоит? Живот не тянет? Я заметил, что ты часто держишься за него…

Я киваю на руку, которая вновь лежит на животе.

– Нет, всё нормально, просто… Я же беременна, вот и кладу руку машинально на живот.

– Ясно, – развожу руки в сторону, словно вопрос решён, но внезапно для жены перехожу к главному. – Для чего тебе тампоны, лежащие в сумке?

У Лизы открывается рот, от такого резкого перехода она слегка теряется. Переходит в нападение.

– Рылся в моей сумке?

– Случайно заметил, когда телефон доставал.

– Да, а предъявляешь так, словно хочешь уличить в чём-то!

– Ты можешь просто ответить на вопрос?

– Я купила их уже давно, думала понадобятся… Но понадобился тест, если ты помнишь.

– Они наполовину использованы, Лиза.

Я не хочу давить, но её ответы слишком неуверенные. Мне не нравится это.

– И что? Сказала ведь, давно купила, достать забыла… – Лиза идёт к сумке. – Спасибо, что напомнил.

Она демонстративно достаёт их и закидывает в шкафчик.

– Доволен? Так легче стало?

– Почти. Покажи медкарту.

– Не веришь мне?

– Хочу убедиться, что всё хорошо. Или какие-то проблемы?

Жена краснеет, как рак, потом достает из сумки карту и протягивает с оскорбленным видом.

– На, смотри, чтоб тебе стыдно было.

Я быстро нахожу последнюю запись, где поставлен диагноз «Беременность пять недель». Никаких жалоб или отклонений.

– На УЗИ не была?

– Нет.

– Запишись через неделю. Сходим вместе.

– Но… Зачем?

– Хочу услышать, как бьётся сердце малыша, или ты категорически против?

– Я не против, но твоё поведение кажется мне странным и ненормальным!

– Не нервничай, дорогая, – приобнимаю её. – Тебе вредно. Хочешь я сам запишу тебя к проверенному специалисту?

– Нет уж! У меня свой врач есть. Сходим, раз так хочешь… – встряхивает волосами и задирает подбородок.

– О-о-чень хочу.

Я тянусь к её надутому личику, но Лиза отшатывается от меня. И к чему столько нервов, если беспокоиться не о чем? Или всё-таки есть причины?

Глава 27

Мы переехали к сестре.

Юля поддержала меня, сказала ни о чём не беспокоиться и чувствовать себя как дома. Она – единственный человек, у которого я могла бы просить помощи и временной крыши над головой. Мать живёт за тысячи километров от нас, да и она и не поняла бы меня, замучила бы упреками… А я и так эмоционально истощена.

– Юля, мы переедем, как только найду жильё по карману и зарплату получу… Есть пара вариантов, – не могу избавиться от чувства, что поставила сестру и её семью в неловкое положение своим неожиданным заселением.

– Даже не переживай насчет этого, – отмахивается она и хмурится на мои слова. – Живите, сколько надо будет… Детям – вон как весело. Не соскучишься.

Это правда. Катя и Юлины дети резвятся вместе который день, разница в возрасте небольшая, так что у них много общих интересов.

– Ой, – ловлю мяч, случайно отскочивший в мою сторону. – Максик, лови!

Сын Юли ловко перехватывает пас, и дети продолжают играть, позволяя взрослым обсудить недетские темы.

– Спасибо за гостеприимство, но… Я всё понимаю, не маленькая. Муж нервничает к тому же. Так что, как только, так сразу…

– Ох, ну на Вову ты внимания не обращай… Он у меня такой, закрытый просто. Ему подуться – что чай с утра попить, – усмехается Юля и полушёпотом добавляет. – Не зря же индюком называю.

– Не наговаривай. Муж у тебя хороший: сразу видно, что любит и тебя и детей… – вздыхаю. О Коле такого точно не скажешь.

Мы сидим на ворсистом ковре в детской комнате. Из-за накала эмоций от игрищ здесь становится слишком шумно, поэтому мы решаем удалиться на кухню.

Пока Юля разливает по кружкам травяной чай, я усаживаюсь за барную стойку и любуюсь их недавним ремонтом. Кухня новая: яркая, в оранжевых тонах, даже в ней больше радости жизни, чем во мне сейчас. Как бы ни улыбалась при сестре, как бы ни держалась оловянным солдатиком и ни проговаривала вслух чёткие планы на будущее – я растеряна и опустошена. А уж уверенности в завтрашнем дне у меня и в помине нет. Это мучает и держит в постоянном напряжении.

Юля, как чуткий человек, чувствует это и сопереживает.

– Аня, я вижу твоё растоптанное состояние, и муж со свекровью поступили ужасно, выгнав из квартиры и оставив без гроша… Это не дело. Ты должна собраться и отстоять в суде всё, что принадлежит по праву тебе и твоему ребенку. Что ни говори, а на них висит такая же ответственность за ребёнка, как и на тебе…Ежемесячные выплаты никто не отменял.

– Предлагаешь воевать? Нет, Юля, это не мой вариант.

Сестра не знает полной картины. Она не приставала с вопросами в первые дни, видя, как мне плохо.

– Да зачем воевать, всё по закону… – смотрит на меня как на глупую.

– Катя – не родная дочь Коле, – отрезаю я, не видя смысла увиливать. – Она от Артёма.

У Юли отвисает челюсть. Она таращится на меня в удивлении, складывая «два плюс два».

– А-фи-геть, – выдыхает сестра и запивает эмоции большим глотком чая.

– Я рассказала всё ему, потому что они грозили отобрать у меня Катю после развода. Зато после этой новости назвали её просто «девочкой», чужой и грязной, понимаешь?

– Да подожди ты… Ты забеременела от Артема, а потом вышла за Колю, сказав, что ребенок от него?

– Да.

– На хрена? – сестра снимает очки, желая посмотреть беспрепятственно в мои глаза и понять мотивы того ужасного поступка.

– Потому, что дура… Если вкратце.

– Ох, Аня… Ну ты даёшь. А Артем знает про дочь?

– Нет. Помощь мне его не нужна, и у него свои заботы появились в виде беременной жены…

– Да ладно? Забеременела всё-таки? Погоди-ка… А ты, сморю, в курсе всего. Общалась с ним?

– Было дело. Клялся, что он мне не изменял… И я поверила.

– Насколько сильно?

– Настолько, что представила его рядом с собой и с Катей… Я вновь открылась ему. Но зря.

– Тебе надо рассказать про Катю, ты что?! Артём узнает, что у него есть дочь и…

– И что? Это ничего не изменит, пойми. У него своя семья, у меня – своя. Он не бросит Лизу, так мне и сказал, глядя в глаза. Для чего ещё больнее делать человеку… Это предательство с моей стороны, понимаешь?

– Нет, я не понимаю тебя, Аня…

– И не надо.

– Не пришлось бы пожалеть потом…

– Я и так уже пожалела – обо всём.

Утыкаюсь носом в кружку и, закрыв глаза, вдыхаю травяной аромат. Давно не жду и не надеюсь, что кто-то поймёт меня… Это просто невозможно, пока сам не окажешься в подобной ситуации. И что скрывать, никакому врагу такого не пожелаешь.

* * *

В отличие от личной жизни рабочие будни не приносят сюрпризов. И слава богу. Стабильность – это очень даже неплохо, ещё бы зарплату платили вовремя…

– Знаю, опоздала, – вбегаю в холл частной школы и на ходу снимаю плащ.

Администратор Маша встречает меня порицающим покачиванием головы. Неужели всё так плохо? Большой циферблат, на который падает мой суетливый взгляд, показывает, что опоздала примерно минут на двадцать.

– Совещание закончилось уже? – искоса поглядываю на дверь кабинета директора.

– Да, только что разошлись все, – не радует новостью Маша.

– Капец… – испускаю воздух, сдувая надутые щеки.

Плюхаюсь на кожаный диванчик и тянусь к кулеру, чтобы освежить пересохшее горло и успокоить красные от бега щеки.

Маша выходит из-за стойки и с интригующим видом говорит вполголоса:

– Причешись и быстро к новому директору… Он ждёт тебя.

– К новому директору? – чуть не давлюсь водой, которая пошла не туда.

– Что ж слух в порядке, а вот с реакцией, похоже, проблемы… – на ходу ставит диагнозы мне и, вздохнув, берёт со стола табличку с именем нового директора. – Прохоров Сергей Владимирович, прошу любить и жаловать!

Глава 28

За личными проблемами совсем не замечала, что творится на работе.

А у нас тут смена начальства… К добру ли?

На место Ольги Михайловны, строгой и деловой женщины, приходит мужчина… Статный, в возрасте, любящий деньги и власть. Нет-нет, я ещё не встречалась с ним, просто это первый образ, возникший в голове, когда услышала его полное имя.

– Ты чего застыла? – шикает в спину Маша, когда видит, как я долго стою и дышу в двери директора.

– Сейчас…

Я поправляю ворот блузки и в который раз сминаю алые губы. Нервничаю. Первое впечатление ведь очень важно. Не хочу прослыть в глазах директора вечно опаздывающей лентяйкой. Если опоздала, нужна веская причина… От квартиры сестры возить ребенка в сад стало далековато, особенно на общественном транспорте, который может задержаться или застрять в пробке. Ох, больше похоже на отговорку…

Выдохнув, я стучу пару раз в дверь и заглядываю в кабинет.

Приветливая улыбка растянута на максимум.

– Доброе утро, Сергей Вячеславович, можно?

– Добрый… – меня встречает пара заинтересованных глаз.

За столом в кожаном кресле расположился привлекательный широкоплечий мужчина лет тридцати пяти. И я с порога вижу, как блестят запонки на рукавах его синего костюма, который сидит на подтянутой фигуре идеально.

– Проходите, – директор встает и указывает мне на стул. – Анна Павловна, если я не ошибаюсь?

– Всё верно, – чуть краснею под его проницательным взглядом и бесшумно опускаюсь на стул. – Сегодня я пропустила совещание, на дорогах пробки…

– Ничего страшного.

Замечая моё неловкое положение и смущённость, он прерывает эти нелепые оправдания и переводит внимание на погоду:

– Несмотря на пробки, погода чудесная, не правда ли? – чуть обнажает зубы в улыбке. – Я рад, что вы насладились её видами чуть больше, чем все остальные.