Осторожный убийца Чейз Джеймс

– Какое счастье! Вы сказали это. Я тоже люблю вас!

Я оставил ее и пошел вдоль веранды к каменным ступеням, ведущим в сад.

Из своей комнаты появилась Лаура.

– Дэвид, что-то случилось с машиной, – сказал она, подходя ко мне. – Не могу понять, в чем дело. Стартер не работает. Не взглянули бы вы на него? У меня завтра утром важная встреча в Милане.

У тебя не будет встреч ни завтра…, и никогда больше.

Ее лицо было белым, словно вырезанным из мрамора, а глаза лихорадочно блестели.

– Хорошо.

– Вы попытаетесь починить?

– Да.

– Если бы я могла быть уверена в том, что автомобиль будет в порядке к завтрашнему утру.

– Я постараюсь.

Она посмотрела на меня долгим, тяжелым взглядом и вернулась в свою комнату.

Было восемь тридцать пять. Из двери гаража я увидел Марию, которая шла по дорожке к воротам. Я следил за тем, как тяжело и медленно она уходила по дороге, до тех пор, пока совсем не скрылась с глаз. У меня оставалось только двадцать пять минут. В заднем кармане брюк лежал револьвер, под рубашкой – мешок с песком. Я был спокоен, только осталось болезненное чувство напряжения в области желудка, которое с утра мучило меня.

Я бросил взгляд в сторону виллы. Лаура шла по веранде, направляясь в гараж.

Я взял инструменты и пошел обратно к машине. Когда она вошла в гараж, я делал вид, что усиленно ищу неисправность.

– В чем дело? Ты нашел неисправность? – спросила она, остановившись в дверях.

Я повернулся.

Она стояла в свете заходящего солнца, почти так же, как тогда, в траттории Пьеро, и мне были видны очертания ее стройных ног и бедер под юбкой.

На ней было жемчужное ожерелье, и снова я почувствовал, как легкая дрожь триумфа проскочила по моему позвоночнику, – это был следующий этап моего плана. Но я едва не забыл об ожерелье, вот где я мог совершить ошибку, я спустился бы в ангар без ожерелья, а значит, не было бы мотива у Беллини.

Она исправила эту ошибку! Это везение.

– Кто-то затеял странную игру, – сказал я. – Провода зажигания перепутаны! Чтобы их вернуть на место, потребуется полночи.

– Ты уверен?

– Конечно. Если ты хочешь, чтобы автомобиль был к утру готов, лучше не мешай мне! Приходится проверять каждый провод.

– Пожалуйста, сделай все, что можешь.

– Постараюсь.

Наклонившись к мотору, я услышал ее шаги. Она уходила. Подождав одну-две минуты, я распрямился: она была уже на полпути к ангару.

Я отложил отвертку, подошел к скамье, вытер руки чистым куском ветоши и надел перчатки. Посмотрел на часы. Восемь сорок пять.

Я дал ей три минуты на то, чтобы пройти каменную лестницу и войти в ангар, потом пошел следом. Быстро смеркалось.

Солнце садилось позади ряда холмов, окрашивая золотом лучей гладкую поверхность Лаго-Маджоре и вершины скал.

Я надел туфли на резиновой подошве и, спускаясь к ангару, не производил ни звука. Добравшись до ангара, я остановился и прислушался.

Я видел свет в большом открытом окне, а минуту спустя пронзительная джазовая музыка мощными волнами понеслась в тихом ночном воздухе. Лаура включила звук на полную громкость.

Беллини должен быть где-то поблизости. Я быстро спустился по ступеням к входу в ангар. Я остановился, посмотрел на озеро, но было слишком темно, и я не заметил на его глади небольшую лодку. Я проверил время. Без девяти девять.

Я поднялся по ступеням и легонько толкнул дверь пальцами. Она была закрыта. Я достал дубликат ключа. Руки были тверды, и я сразу же попал в замок. Я не боялся, что Лаура меня услышит. Радиола гремела на полную мощность. Даже если Лаура закричит, ее никто не услышит!

Я повернул ключ и осторожно открыл дверь.

Она стояла на коленях в оконной раме спиной ко мне, почти свесившись с подоконника и вглядываясь в темноту.

– Лаура! – Чтобы перекрыть звук радиолы, я был вынужден повысить голос.

Она вздрогнула, отскочила от окна и резко повернулась. Ее лицо стало цвета старой слоновой кости, глаза расширились в недоумении, страхе и бессильной ярости.

– Что ты здесь делаешь? – прохрипела она, сделав неуверенный шаг в мою сторону.

– Я должен предупредить тебя, что не смогу отремонтировать машину к утру.

Она быстро взглянула на часы, стоящие на каминной полке. Паника и ярость обезобразили ее лицо.

– Возвращайся в гараж и попытайся еще раз! – сказала она зло.

Я двинулся к камину, глядя на бюстик Данте, стоявший рядом с часами.

– Не могу сделать невозможное! Мы оба были вынуждены кричать, чтобы перекрыть звуки музыки.

– Делай, что тебе сказано! Вон немедленно!

– Я ничего не смогу сделать. Я сейчас отправляюсь в Стрезу, у меня там встреча с приятелем. Ты можешь взять машину Биччи, если это так важно.

Лаура поняла, что весь ее тщательно разработанный план полетел к черту.

Она стояла, сверля меня взглядом, а я читал на ее лице все мысли, как по раскрытой книге. Через три минуты Беллини должен быть здесь, и тогда моя встреча с ним неминуема. Беллини нужно срочно остановить! Вот о чем она думала.

Она быстро повернулась к радиоле. Если она ее выключит, Беллини уедет обратно. Я схватил бюстик Данте.

Она потянулась к выключателю, но я схватил ее за плечо и с силой развернул к себе.

Ее лицо было перекошено от ярости. Она смотрела на мои руки в перчатках, на бюст в руке. Ее взгляд встретился с моим. В эти последние мгновения своей жизни она, казалось, прочла в моих глазах все, что я мог бы ей сказать, и поняла, что проиграла в своей собственной игре.

Ее яркий рот открылся для крика, глаза сверкнули злобным, пугающим блеском – дикий зверь, угодивший в ловушку. Она подняла руку, закрывая голову, но я перехватил ее запястье, а потом сильно ударил по виску. Толчок от удара отдался в моей руке. Уголок пьедестала вонзился в кость, и я почувствовал, как что-то влажное брызнуло мне в лицо. Я уронил бюст. Лаура падала на меня, ее пальцы судорожно вцепились в мою рубашку.

Я инстинктивно оттолкнул ее.

Лаура упала лицом вниз и перевернулась на спину, ее юбка нелепо задралась.

Я стоял над ней. Дыхание с хрипом вырывалось из моей груди, а пот застилал глаза, ослепляя меня. Мне не надо было касаться ее, чтобы понять, что она мертва.

Так я стоял две или три минуты, судорожно глотая воздух, потом сделал усилие и, стараясь не смотреть на расплывающийся вокруг ее головы круг крови, сдернул жемчужное ожерелье и, шатаясь, пошел к двери.

– Луна уже поднялась над холмами и ярким кругом висела над тихими водами Лаго-Маджоре. Я стоял у дверей ангара и смотрел на озеро. Примерно в четверти мили от берега я различил небольшую гребную шлюпку, двигавшуюся в мою сторону, и испустил длинный и медленный вздох облегчения. Лодка не могла достичь берега раньше чем через четверть часа. Беллини, несмотря на свое обещание, заверения и самоуверенность, опаздывал.

Я прислонился к задней стенке ботхауза. Мои ноги тряслись, а сердце яростно колотилось в груди. Мне казалось, что я сейчас задохнусь!

Я хотел убежать. Мысль, что надо взять себя в руки и убить Беллини, повергала меня в ужас.

– Чизхольм?

Я едва не потерял сознание – так был велик шок от прозвучавшего рядом со мной тихого голоса. Я медленно повернулся в сторону голоса, ожидая увидеть привидение.

Из тени ив показалась длинная, костлявая фигура доктора Перелли.

– Чизхольм?

– Да.

– Идите сюда. Что вы здесь делаете? Оглушительная музыка из радиолы заливала окрестности, и я с большим трудом разбирал его слова. Я не мог сдвинуться с места. Он схватил меня за руку.

– Этот бандит, Беллини, уже подъезжает. Не нужно, чтобы он увидел нас раньше времени, – сердито сказал он.

Я позволил ему увести себя.

– Зачем вы сюда спустились, Чизхольм? Не считайте меня дураком, я не поверю, что вы здесь оказались случайно!

– Я хотел сказать синьоре Фанчини о машине. Мой голос был похож на карканье задыхающейся вороны.

– Вы ее видели?

– Нет. Дверь закрыта. Я стучал, но никто не открыл дверь.

– Хорошо. Вы могли спугнуть ее. Думаю, вам известно, что она задумала.

– Что она задумала? – глупо переспросил я. – Что вы имеете в виду?

– Она и Беллини намереваются сегодня вечером убить Валерию. Он сейчас направляется сюда, – продолжал Перелли. – Я устроил для них западню: тут кругом полиция.

Я не мог и слова сказать, мое сердце едва-едва билось.

– Видите ли, Лаура, что называется, лишилась душевного равновесия, – продолжал Перелли. – Должен сказать, ее психика всегда беспокоила меня. Вы не поверите, но это именно она подстроила несчастный случай с Бруно, она испортила тормоза у его машины. Ей нужны его деньги. Она уговорила Беллини убить Валерию сегодня ночью и подстроила так, чтобы вас обвинили в смерти Валерии. Подлость на подлости.

– Как вы об этом узнали? – с трудом проговорил я.

– Она не удержалась и сама рассказала Бруно о том, что собирается сделать. Она думала, что это ничем ей не грозит, она думала, что он никогда не заговорит. Но шок от услышанного и тревога за жизнь дочери вернули ему речь, его речь восстановилась. Он передал мне то, что задумала Лаура, и я принял меры предосторожности.

Я подумал о Лауре, лежащей там, в ангаре, и тяжело и прерывисто вздохнул.

– Почему вы мне об этом не рассказали раньше?

– Я опасался, что вы не смогли бы сыграть вашу партию достаточно убедительно, а мне нужно поймать ее на преступлении. Кроме того, я не мог этого сделать до вчерашнего дня, пока не узнал всю вашу историю, Чизхольм. До вчерашнего дня вы тоже были под подозрением.

Кровь стучала у меня в висках.

– Что вы имеете в виду?

– Лаура сказала Бруно, что вы убили женщину во время войны. Я обратился в посольство Соединенных Штатов, чтобы выяснить подробности. – Он оглянулся через плечо. – Капитан Бус, подойдите сюда, пожалуйста.

Из– за деревьев выступил человек:

– Хэлло, Чизхольм.

Когда он вышел из темноты, я, несмотря на плохое освещение, узнал его: мужчина в белой рубашке, только теперь он был одет в форму.

– Я – Джон Бус из штаба начальника военной полиции Маршала. Мы обыскались вас, – продолжал он. – Разве вы не читали в газетах, мы дали объявление. Я думал, нам не удастся найти вас. Теперь все хорошо. Вы не виновны. Мы поймали Костэйна через год на таком же деле, и он рассказал нам, что он подстроил факты так, чтобы в убийстве женщины во Флоренции обвинили вас. Теперь вам не о чем беспокоиться!

Я превратился в соляной столб, не способный ни двигаться, ни говорить, так и стоял вытаращив глаза.

– Он подплывает, – прошептал Перелли и толкнул меня в кустарник.

Шлюпка была уже в ярдах ста от берега, но это была не лодка Беллини. Человек, сидевший за веслами, был меньше Беллини, а когда, подплыв к берегу, он выпрямился в лодке в полный рост, я увидел у него на голове фуражку с кокардой полицейского.

– Что-то случилось? – пробормотал Бус, обращаясь к Перелли.

Офицер полиции подошел к нему:

– Беллини зарезан… Он мертв, а судя по всему, видно, что это дело рук мафии.

– Черт! – воскликнул Бус. – Его смерть разрушила вашу ловушку, доктор. Что теперь собираетесь делать?

– Я поднимусь к Лауре и поговорю с ней начистоту, – кисло сказал Перелли. – Пусть она убирается прочь. Я хотел бы, чтобы вы пошли со мной, – обратился он к офицеру полиции.

– Я хочу, чтобы она выключила эту проклятую радиолу, – сказал Бус, глядя на освещенное окно, Он положил руки мне на плечи. – Я раз за вас, Чизхольм. Вы пережили, должно быть, очень трудные времена. Но теперь все в порядке. Я поеду с вами в Милан, и там мы оформим ваш паспорт. Теперь, если захотите, можете отправляться в Штаты. Вам полагается денежная компенсация.

Я был ошеломлен. Я не мог ни о чем думать. В голове звенела пустота. Через несколько минут они найдут ее! Если я собираюсь бежать, то надо бежать сейчас. Но я оставался там, где был, совершенно уничтоженный тем, что только что услышал. Оказывается, я мог не убивать ее. Если бы только доктор рассказал мне обо всем вчера.

– Вы идете, капитан Бус? – спросил Перелли.

– Пожалуй, нет. Лучше я останусь в стороне от этого семейного дела. Я останусь здесь, с Чизхольмом.

Перелли и офицер полиции направились в ангар.

Бус вынул сигареты, закурил и посмотрел на меня в свете спички.

В его глазах я увидел неподдельный ужас.

– Что это? Где вы так поранились?

Я ничего не ответил.

Свет от его спички осветил мое лицо.

– Вы весь в крови. Что вы сделали?

– Почему вы мне не рассказали? – бессильно прохрипел я. – Почему вы не рассказали мне этого вчера? Почему?

Он схватил меня за руку:

– Вы убили ее?

– Да. Я думал, что это единственный выход для меня и Валерии. Я убил ее потому, что вы молчали! Он колебался какое-то мгновение.

– Они не смогут арестовать вас. Берите катер… Я поднимусь к ним и все им расскажу. Берите катер и бегите. Судя по тому, что я слышал об этой женщине, она не заслуживает другой участи.

Наверху резко смолкла музыка.

– Уходите! – Он подгонял меня.

В моей голове вихрем пронеслись последние шесть лет. Шесть долгих лет я скрывался. В глубине души я всегда надеялся, что Костэйн где-нибудь совершит ошибку и будет пойман, а меня оправдают. Теперь рухнули все мои надежды. Я должен буду скрываться до конца моих дней.

– Куда я могу пойти? Я был в бегах почти шесть лет. Или вы думаете, что мне хочется провести так всю оставшуюся жизнь?

– Не разговаривайте. Бегите!

– Если вам кажется, что вы оказываете мне помощь, то не обманывайте себя. Я останусь здесь. Пусть будет что будет.

Голова Перелли показалась в окне.

– Капитан Бус, задержите Чизхольма! – крикнул он.

Бус беспомощно пожал плечами.

– Он и не пытается бежать, – сказал он и пошел наверх в ангар.

Я стоял на стене ограждения бухты, смотрел на спокойные воды Лаго-Маджоре, и меня охватило большое одиночество, самое большое, какое я когда-либо испытал в жизни.