Осторожный убийца Чейз Джеймс

Я стоял в дверях и чувствовал странный, но до боли знакомый запах.

– Может быть, это не так, сэр. – У меня пересохло во рту.

– Она без сознания, – сказал генерал, и его толстые пальцы накрыли мою руку. Он подтолкнул меня вперед. – Войдите и посмотрите, что можно сделать.

Я прошел через комнату и, когда дошел до двери, уже знал, что это за запах. Мой желудок сжался в тяжелом приступе рвоты, но я должен был удостовериться. Стоя в дверях, я взглянул на кровать. Холодный пот прошиб меня насквозь, а рот наполнился тягучей слюной.

Я видывал, как минометный снаряд разрывает грудь человека, я видел, как одним снарядом, попавшим в ящик с оружием, уничтожило пять человек, сидевших вокруг него и игравших в “Джин Рамми”, я видел, как горел выбросившийся с парашютом пилот и, приземлившись в пяти футах от меня, разбился вдребезги, превратившись в месиво, но я никогда не видел ничего более ужасного и отвратительного, чем то, что лежало на кровати. На полу валялся нож – большой разделочный нож, красный от ее крови. Он разрезал ее на куски. Он разделал ее так, как мясник разделывает свинью. Целым осталось только лицо. Ее открытые глаза смотрели на меня, и в них застыло выражение ужаса. Ее большие холодные глаза почти вылезли из орбит, белые зубы блестели в свете лампы. Светлые волосы разметались по подушке.

Я зажмурился и отвернулся, почувствовав неудержимый приступ рвоты. Опершись руками о стену, я стоял, пытаясь сдержать порывы рвоты. Меня трясло, как в ознобе.

– Сядьте, сержант, – сказал генерал, – вы побледнели.

Наконец я справился с приступом рвоты, кое-как выпрямился и взглянул на генерала.

Он стоял возле двери. В правой руке он держал “беретту”, и она была направлена на меня.

Небольшие швейцарские часы на украшенном резьбой камине пробили полчаса: этот неожиданный звук, словно колокол, прогремел в безмолвии комнаты.

– Сядьте, сержант, – сказал генерал. – Я кое-что хочу рассказать вам.

Я присел на ручку дивана, это было очень кстати, ноги почти не держали меня.

Генерал медленно расхаживал по комнате, держа меня на мушке “беретты”, потом остановился возле буфета, не опуская оружия, налил два больших стакана виски, взял один из них, отошел на шаг и опрокинул виски в глотку.

– Выпейте, сержант.

Я подошел к буфету, взял стакан и вернулся к дивану. Руки мои тряслись так, что я пролил немного на пол.

Генерал допил виски одним длинным глотком. Я свое виски пил с трудом.

– Так-то лучше, – сказал он и поставил стакан на стол. – Вот что. – Он потер лоб пальцами и, нахмурясь, покачал головой. – Видите, что я с ней сделал?

– Да.

– Полагаю, это называется приступом безумия, – сказал он и снова покачал головой. – Я ожидал приступа уже несколько месяцев. Чертовски странная штука, сержант, как мысль, подобная этой, овладевает вами. Может быть, если бы генералов отправляли на передовую и они выплескивали это безумие на врагов, такого не происходило бы, тем более что я люблю борьбу и просто не гожусь для работы за письменным столом. Время от времени меня охватывает тяга к насилию, я начинаю жаждать кровавой бойни. Это накапливается, нарастает в моей голове так, что я не могу ни о чем больше думать. И не могу работать, мне нужно выпустить пар.

Я молчал. Я не мог произнести ни слова.

– Ну, дело сделано. – Он подошел и сел на ручку кресла. – Я сразу почувствовал себя лучше. А завтра я буду в норме. – Он вынул портсигар, закурил сигарету и кинул портсигар мне. – Закурите, сержант, у нас серьезный разговор. – Портсигар упал на пол, и я оставил его лежать у моих ног.

– Теперь из-за этой шлюхи поднимется шум, – продолжал он, – хотя она и не стоит того, но ведь все равно будет расследование, будут искать убийцу. Я задам вам один вопрос и хочу получить ответ. Как вы думаете, кто из нас важнее для армии, вы или я?

Я ничего не понимал.

– Ну же, сержант. Можете вы ответить? – мягко спросил он.

– Наверное, вы…, были, – прохрипел я. Он улыбнулся:

– Пока я, сержант. И теперь я собираюсь выкинуть из головы это маленькое происшествие, потому что чувствую себя так же хорошо, как всегда. Прежде чем приступ повторится снова, пройдет года два. Я знаю. Такое не первый раз случается со мной.

Пуская из широких ноздрей сигаретный дым, он внимательно изучал мое лицо.

– Я хочу, чтобы вы взяли на себя это происшествие, сержант, – сказал он. – Кто-то же должен ответить за убийство человека. Армия не может обойтись без меня, но она вполне обойдется без вас.

Что– то подобное я предчувствовал.

– Это убийство, генерал, – ответил я, стараясь говорить спокойно. – Я не возьму на себя ответственность за него.

Генерал поднялся, подошел к бутылке с виски, налил еще стакан, вернулся к креслу.

– Армия всегда идет первой, сержант, – сказал он, усаживаясь. – Теперь послушайте. Вы мне понравились. Я не стал бы ничего вам рассказывать, если бы вы мне не понравились. Вы хороший, честный парень. Вы, черт возьми, лучший сержант, какого я когда-либо встречал. Вот поэтому я даю вам шанс выжить. Если бы вы мне не нравились, я пристрелил бы вас сразу же, как только вы вошли в комнату. А затем вызвал бы полицию и рассказал, что нашел вас здесь. Я сказал бы, что вы угнали машину. Я последовал за вами сюда, но вошел, когда вы уже убили женщину, вы напали на меня, поэтому я вас застрелил. И только потому, что я есть я, они бы мне поверили.

Я сидел и смотрел на него, а по моей спине ползали мурашки.

– Итак, или вы берете это дело на себя, или я застрелю вас, сержант. Если вы возьмете убийство на себя и будете молчать, я все организую так, чтобы вам удалось скрыться. Я дам вам денег и час форы и только через час позвоню в полицию. Ну так как? Вас устраивает мое предложение?

– Вы…, не можете так…, поступить, – слабо произнес я. – И потом, вы не сможете сухим выбраться из этой истории.

– Не будьте дураком, черт подери! – крикнул он, в его глазах сверкнула ярость. – Не сомневайтесь, я смогу выбраться из этого дерьма. Сержантов в армии – десяток на дюйм. От вас армии никакой пользы, а я нужен. Подумайте!

– Но ведь когда-нибудь все равно узнают, что это вы! – заговорил я лихорадочно. – Вы разговаривали с девушкой в ночном клубе. Вас там видели.

Он покачал головой:

– С ней я не разговаривал. Я только поднял большой палец и поманил ее: никто, кроме нее, не заметил этого. Он схватила пальто и выбежала за мной. – Он что-то вынул из своего кармана и теперь держал между большим и указательным пальцами. – Я взял ваше удостоверение личности, когда вы чистили машину, сержант. Вы бы не бросали его где попало, теперь его найдут на кровати. Удостоверение личности плюс мои показания. – Он резко встал и направил на меня “беретту”. – Мне стрелять или вы рискнете?

Я вспомнил о его огромной силе: даже если бы я сумел выбить из его руки оружие, я все равно не взял бы верх в рукопашной. И теперь, глядя в его застывшее, бледное лицо, я понимал, что сейчас он выстрелит.

– Я согласен, – выдавил я. Он опустил “беретту”, кивнул и улыбнулся:

– Я рад, сержант. Мне не хотелось бы застрелить вас. Вы сможете избежать смерти, если сделаете все по-умному. Теперь слушайте меня. Возьмите машину, отгоните ее как можно быстрее в Перуджу и там бросьте. Потом направляйтесь в Рим. Идите пешком, избегайте оживленных магистралей. Если доберетесь до Рима, считайте, что вы в безопасности. Я скажу, что вы были в форме. Никто не будет искать вас в штатском. Скрывайтесь до тех пор, пока не уляжется шум. А это продлится недолго. Через несколько дней суматоха кончится. Итальянцы будут заняты восстановлением разрухи, и им будет не до поисков убийцы какой-то шлюхи.

Генерал вынул бумажник, достал из него десять купюр по десять тысяч лир, скатал в рулончик и бросил мне.

– Это вам. Теперь уходите.

– В моей части решат, что я дезертировал, – заговорил было я.

– Не болтайте чепухи, в вашей, части будут знать, что вы убили женщину, так что они не будут ждать вас обратно. Вам пора. Пошел ваш час форы. Каждая растраченная в бесполезных разговорах секунда затягивает петлю на вашей шее.

Я встал и пошел к дверям.

"Беретта” была направлена мне в спину.

– Не думайте, что вам удастся выйти сухим из воды, – не удержавшись, сказал я.

– Я выйду сухим из воды, – сказал генерал и улыбнулся. – Ну, вперед!

Я открыл дверь и опять ощупью начал длинный путь вниз по темной лестнице.

Глава 7

Я шел по узкой дороге вдоль Лаго-Маджоре, она должна была привести меня в Ароло, и думал, что тогда мне крупно повезло. Как и предсказывал генерал, капитуляция немецкой армии в Италии произошла как раз в то самое время, когда обнаружили тело женщины. Капитуляция Германии перекрыла все остальные новости.

Из того, что я прочел из двух небольших статеек в разных газетах, я узнал, что генерал сдержал слово и не позвонил в полицию. Он подождал, пока я уйду, оставил в квартире мое удостоверение личности и пешком вернулся в отель.

Он заявил в полицию, что его автомобиль угнан и что он уже позвонил майору Кею, которому сообщил о моем дезертирстве. Это было за три дня до обнаружения тела. К тому моменту, когда тело несчастной женщины было найдено, генерал уже вернулся в Болонью.

Я был в безопасности. Когда болонская полиция начала поиски, я уже был в Риме. У собора Святого Петра в Риме я встретил Торрчи, который обчищал карманы зевак. Именно он посоветовал мне стать гидом и помог мне найти комнату.

Я рассказал ему, что дезертировал из армии: объяснение, вполне удовлетворившее его любопытство. Он и сам дезертировал из итальянской армии несколько месяцев назад, рассудив, что ни один здравомыслящий человек не оставался бы в рядах той армии, которой он уже не в силах помочь.

В это время издавалось всего несколько газет, и в одной из них я обнаружил маленькую заметку об убийстве, а в другой о генерале, у которого солдат-дезертир угнал автомобиль.

В статье, содержавшей полицейскую статистику убийств, было описание внешности сержанта Дэвида Чизхема, которого они разыскивали. Они полагали, что он мог бы помочь разрешить загадку этого убийства. Поскольку полиция напрямую не обвиняла сержанта Дэвида Чизхема в убийстве, я решил, что безопасно продолжать жить под своим именем, и не думал, что кто-нибудь обратит внимание на эти небольшие газетные статьи.

Я думал о прошлом, и мне казалось невероятным, что шесть лет назад такое произошло со мной. Первые четыре года я довольствовался тем, что, оставшись в Италии, зарабатывал на жизнь как гид и переезжал из города в город, собирая материал для своей книги. Позже я начал задумываться о тех годах, которые прошли впустую. Я страстно захотел вернуться домой, в свою страну, и начал узнавать о возможности купить фальшивый паспорт, но это оказалось мне не по карману.

Приехав в Ароло, я оставил машину на обочине и поплелся в свою комнату. Впервые за шесть лет я был напуган. Я не понимал, как Лаура узнала, что я дезертировал из армии, но факт остается фактом, она знает это и, совершенно очевидно, знала с момента нашей первой встречи. Так я оказался в ее власти! Наша встреча была не случайной. Первой реакцией было упаковать свои вещи и бежать, но после некоторых размышлений я решил, что это не разрешит моих проблем.

Если я сбегу, она может сообщить полиции все, что обо мне знает, и охота возобновится. За это время все так изменилось, и теперь мои шансы избежать тюрьмы очень невелики. В результате многочасовых размышлений я пришел к заключению, что лучше подождать и посмотреть, как она поступит дальше. Использует ли она информацию, которой владеет. Теперь я знаю, что это за женщина, и я не мог позволить себе необдуманных поступков!

Лаура сказала, что в воскресенье вечером придет ко мне… Я решил, что безопаснее быть постоянно около нее. Возможно, она будет играть в открытую, и тогда я смогу решить, что делать.

Утром я не видел Лауру. После полудня, как обычно, я читал Бруно.

Сестра Флеминг напомнила, что она подготовила все необходимое за уходом Бруно до утра понедельника на время ее отсутствия.

– Миссис Фанчини объяснит, что нужно делать, уверяю, ничего необычного для вас!

Лаура появилась к чаю бледная, с тенями под глазами. Когда я вышел на тропинку, ведущую в деревню, собираясь вернуться в свою комнату, она подошла ко мне.

– Хэлло, Дэвид. – Она улыбнулась. – Вечером встретимся?

– Да.

Я внимательно наблюдал за ней, но ее лицо было абсолютно непроницаемо.

– Я рада. Значит, в комнатах над ангаром около девяти. Но сегодня вечером я не могу задерживаться допоздна.

– Я буду ждать с нетерпением!

Она повернулась и не спеша направилась в сторону виллы.

Теперь, когда нам предстояло встретиться, мысль о ночи любви с ней вызвала у меня тошноту. Мое безумное увлечение Лаурой растаяло, как снежный ком, и я знал, что оно больше никогда не вернется. Лаура сказала, что вечером она не может задерживаться, а это означало, что она не предполагала близости между нами. Если так, то мне представится удобный случай раскрыть все карты и прекратить притворяться влюбленным.

Около девяти я сел в лодку Биччи и поплыл к пирсу.

Она сошла по ступеням от виллы, как раз когда я причаливал.

– Хэлло, Дэвид, – сказала она весело. – Ты пунктуален.

В ее глазах опять был какой-то магнетизм, из-за которого я и влип во все эти неприятности; только теперь этот магнетизм не завораживал меня, а раздражал.

– Хэлло. – Я вышел из лодки. – Поговорим? Здесь немного прохладнее, чем внутри дома.

– Нет уж, спасибо! Мошкара сожрет нас до костей! Пойдем.

Она пошла впереди меня, а я потащился за ней. У нее был очень сексуальный вид: легкое крепдешиновое платье весьма выразительно облегало ее тело. Легко взбежав по ступенькам, она открыла дверь и, пройдя через комнату, бросилась открывать окно.

– Налей выпить: двойной виски, и себе тоже. Я налил два стакана и один подал ей. Она улыбнулась, глядя мне в лицо.

– Кажется, прошло сто лет с той поры, как мы были вместе, правда?

– Похоже, так.

– Ты скучал по мне, Дэвид? Я колебался только секунду, потом, словно нырнув в холодную воду, сказал:

– Будешь притворяться и дальше? Она удивленно подняла брови:

– В чем дело, Дэвид, что случилось?

– Ты знаешь это не хуже меня!

Она подошла к кровати, села, положив нога на ногу, и подняла ко мне лицо, открыв нежную белую шею.

– Не глупи, дорогой. Подойди и поцелуй меня.

– Если ты хочешь мужчину, почему бы тебе не отправиться в Пескатори? – сказал я, не двигаясь с места.

Она не сделала ни движения, но взгляд ее похолодел, а рот сжался в узкую полосу.

– Что ты хочешь сказать, Дэвид?

– Единственный человек, которого ты обманываешь, – это ты сама!

– Ты шпионил за мной? Я кивнул:

– Да, шпионил. Так принято на Лаго-Маджоре, ты сама это говорила. – Я закурил сигарету и аккуратно положил погасшую спичку в коробок. – Мне захотелось увидеть твою подругу Элен. Мне и в голову не приходило, что у нее на груди растут волосы и что она курит сигары!

На какое– то мгновение мне показалось, что Лаура бросится на меня! Она выглядела как разъяренная тигрица. Но, сумев взять себя в руки, одернула платье на коленях и опустила глаза.

Каждое движение было медленным и обдуманным, но я не обманывался: ей нужно было время, чтобы прийти в себя. Моя осведомленность действительно поразила ее.

– Мы можем подробно обсудить это, – наконец проговорила она ледяным тоном.

– Только если ты этого сама хочешь. Внешне я был совершенно спокоен, но легкий озноб бил меня изнутри. Если она решит продолжить эту игру, преимущество пока на ее стороне.

– Я не люблю шпионов, Дэвид.

– Я тоже их не люблю, но с того дня, когда ты стала моей и сказала, что любишь меня, согласись, я имею право выяснить имя другого любовника. И я это выяснил. Я понял, что был твоим временным любовником, вроде запасного игрока, а постоянный – Беллини. Почему ты избавилась от него, если не собиралась оставаться со мной?

– Как ты узнал, что Беллини мой любовник?

– Оказалось, что Беллини – личность известная в Милане. Он три раза сидел в тюрьме. Он убийца, профессиональный головорез, и его цена не выше цены уличной шлюхи. Я не хотел бы обсуждать твой выбор, но нет сомнений, что его обаяние имеет весьма специфический аромат.

Лицо Лауры пошло красными пятнами, а глаза запылали злобой.

– А чем он хуже тебя? – спросила она. – В конце концов, он не разрезал на куски женщин, не удирал из армии из опасения быть убитым в сражении; он не трус.

– Да, мы должны поговорить о моем прошлом, – сказал я, стараясь говорить спокойно. – Торрчи рассказал мне, что ты провела маленькое расследование относительно моей персоны. Мне жаль, но сведения, добытые тобой, неверны!

Она встала:

– А я вполне удовлетворена этими сведениями, Дэвид. Но тебе не надо меня бояться. Я не собираюсь бросать тебя. Извини, что назвала тебя трусом. На самом деле я так не считаю!

– Если ты все еще интересуешься моим прошлым, то знай, что я никого не убивал.

– О! Это не правда. Ты убил женщину. Я знаю твое прошлое. Может быть, ты помнишь майора Кея? Мы с ним очень хорошие друзья. Он рассказал мне о том, как ты убил проститутку, показал твою фотографию! Одно время, в Болонье, ты был почти сенсацией. Когда я увидела тебя в кафедральном соборе, я сразу узнала тебя!

– Этим и объясняется твой интерес ко мне. Я так и думал. Ты решила, что нашла подходящего человека, который ради тебя убьет твоего мужа?!

– Не воображаешь ли ты, что я брошусь на шею первому встречному бродяге вроде тебя, если на то нет серьезной причины?

– Если Беллини – не любой, то мое мнение о тебе полностью подтверждается. Она засмеялась:

– Ты думаешь рассердить меня, Дэвид, только потому, что мне хотелось бы узнать причины, побудившие тебя убить ту женщину.

– Я не убивал ее, – сказал я. – Если ты знаешь майора Кея, то, вероятно, слышала и о генерале Костэйне. Он убил ее и подстроил все так, чтобы обвинение пало на меня.

– Тогда почему ты не рассказал об этом полиции? Может быть, они поверили бы, но я, например, не верю…

– Ладно, забудем, – перебил я ее. – Я не убивал ту женщину, но не рассчитываю, что ты или полиция поверят мне. Скажи, почему Беллини не стал убийцей Бруно? Почему ты обхаживаешь меня, когда у тебя для такой грязной работы есть Беллини?

Она встала, подошла к окну и присела на подоконник.

– Марио глуп. Ты не представляешь, Дэвид, как он глуп. Он просто идиот. Да, физически он смог бы это сделать, но, когда мы стали обсуждать детали моего плана, я поняла, что он сделает какую-нибудь ошибку. Иногда я задумываюсь, есть ли вообще у него мозги. Он не только сделал бы что-нибудь не так, но еще и впутал бы меня. Я не хочу рисковать. Поэтому я решила выполнить свой план с твоей помощью.

Я смотрел ей в лицо.

– Значит, ты действительно хочешь избавиться от Бруно?

– О да! Как только найдется подходящий человек и представится подходящий случай, я избавлюсь от него. Он мне не нужен, он плохо со мной обращался, я хочу быть богатой и свободной.

– Ты хладнокровная сука! Она улыбнулась:

– Может быть, Дэвид. Но я терпелива. Я жду уже четыре года и готова ждать еще столько же!

– Ну, на меня можешь не рассчитывать, – сказал я. – Твой план впутать меня в убийство не сработает!

– Не будь так самоуверен. Предположим, что я поставлю условие: или ты избавляешь меня от Бруно, или я сообщаю о тебе полиции. Что бы ты на это ответил?

– Я послал бы тебя к черту, – спокойно сказал я.

Она обернулась ко мне:

– В таком случае ты очень удивил бы меня. Впрочем, это не важно. Я не расположена устраивать эксперименты. Мне все надоело, я устала.

– Я уйду, когда приедет Валерия, – сообщил я о своем решении.

Она удивленно подняла брови:

– Не думаю, что ты в том положении, когда можешь ставить условия, Дэвид. В твоих интересах не ссориться со мной.

– Что ж, приказывай: я уйду.

– Я подумаю об этом, Дэвид. Спокойной ночи. Она подошла к двери, и я сказал:

– Подожди минутку, Лаура.

Она повернулась, глаза ее насторожились.

– Что еще?

– В шантаж могут играть только двое, – сказал я спокойно. – Я оставлю виллу, когда приедет Валерия. Если ты минуту-другую поразмыслишь, то не станешь ничего предпринимать. Если ты заявишь обо мне в полицию, я расскажу о твоих планах доктору Перелли, я расскажу о твоих планах убийства Бруно, я расскажу, что я твой любовник и что Беллини тоже твой любовник. Понимаю, мне могут не поверить. Это необязательно. Я вызову подозрение на твой счет. Перелли не глупый человек, и ты ему не нравишься. Если он проведет небольшое расследование и сопоставит некоторые факты, то получит достаточно доказательств того, что я сказал правду; ты ведь не настолько умна, чтобы уничтожить все оставленные тобой следы. Он примет меры, чтобы с Бруно ничего не случилось. Думаю, он даже найдет возможность изменить завещание. Так что советую быть осторожной, Лаура. У шантажиста не может быть тайн, иначе они подставляют себя под ответный удар!

Лаура застыла на пороге комнаты, злобно сверкая блестящими глазами. Лицо превратилось в белую маску.

– Спокойной ночи, Дэвид, – наконец сквозь зубы процедила она и вышла, хлопнув дверью.

Я не чувствовал, что выиграл схватку, но я вырвался из безвыходного положения.

На следующее утро, приготовив для Бруно все необходимое, сестра Флеминг уехала в Милан. Странным было не видеть ее возле Бруно. Мария пыталась заменить ее, постоянно наведываясь в комнату больного, пока я ждал Лауру, чтобы передать ей дежурство возле Бруно.

Когда Лаура наконец пришла, она даже не посмотрела на меня. Я оставил ее с Бруно и спустился к пирсу. Все утро я провел за чисткой катера.

Когда я закончил, время подходило к ленчу, и на дорожке, по которой я обычно поднимался к вилле, я увидел Лауру, направляющуюся ко мне.

– Завтра днем приезжает Валерия, – сказала она, избегая встречаться со мной взглядом. – Ты должен встретить поезд. Возьмешь катер. Валерия привыкла добираться до виллы по озеру.

– Хорошо.

Она кинула на меня враждебный взгляд:

" – Дэвид, я обдумала все, что ты сказал вчера вечером, и решила отпустить тебя, если ты так этого хочешь. Не буду удерживать тебя против твоей воли.

– Меня это устраивает. Я так и думал, что тебе не хотелось бы, чтобы доктор Перелли стал арбитром в нашем споре. Не мечтай, что ты сообщишь обо мне в полицию после моего отъезда. Доктор Перелли навестит меня в тюрьме, если я сообщу, что могу кое-что рассказать ему.

– Я и не собираюсь сообщать в полицию. – Лаура натянуто улыбнулась. – Не будь таким подозрительным!

– У меня достаточно поводов для подозрений.

– Мне нужно найти человека на твое место. Это займет несколько дней. Ты не мог бы остаться до следующего понедельника?

– Я хотел уйти, как только приедет Валерия. Она поморщилась:

– Я понимаю, почему ты хочешь побыстрее уйти, но, согласись, это нехорошо по отношению к Бруно. Я должна кого-то найти, чтобы поднимать Бруно. Сестра Флеминг не может этого делать, правда? Ты сможешь бросить Бруно в таком положении?

Я заколебался. Внутренний голос нашептывал, что надо убираться как можно скорее, но доводы Лауры были резонны. Она должна найти человека на мое место.

– Хорошо, – согласился я. – Я останусь до следующего понедельника, но ни на день дольше.

– Спасибо, Дэвид, – сухо сказала Лаура. – Это очень любезно с твоей стороны. – Легкая насмешка в ее глазах говорила о том, что я совершил какую-то ошибку. – А когда ты уедешь совсем, Дэвид, давай договоримся: забудем о нашей встрече, о том, что с нами произошло.

– Конечно. – Я вышел на кухню. Похоже, я победил.

После обеда я читал Бруно, а Лаура отдыхала в своей комнате. В его глазах я видел возбуждение, волнение и тревогу и решил, что он очень рад известию о приезде дочери. Мне было жаль покидать его. За одну только неделю у меня изменилось отношение к этому человеку, и я испытывал искреннее уважение и восхищение. Но я должен уйти! Я не мог продолжать жить в этой атмосфере лжи. Скоро приедет дочь Бруно, она будет ухаживать за ним и оградит от опасностей. Лаура побоится осуществить свой дьявольский план, Бруно будет под постоянным наблюдением дочери и сестры Флеминг.

Мне показалось, что Бруно не слушает меня с обычным вниманием, я положил на стол книгу, которую читал.

– Вы очень рады, что ваша дочь снова будет с вами? – спросил я. – Ваша дочь приезжает, а я должен вас покинуть. У меня впереди много работы, я планирую отправиться в Орвието осмотреть местный кафедральный собор. Мне очень жаль расставаться с вами, но, надеюсь, вы меня понимаете, я не могу провести здесь всю свою жизнь, когда кругом так много интересного.

Во взгляде Бруно отразилось удивление и огорчение, но вскоре его настроение улучшилось, я понял: он согласен со мной, я должен подумать о своем будущем.

Я продолжал свой односторонний разговор, рассказывая ему, как думаю ускорить работу над книгой, немного приукрашивая планы на будущее, зная, что большинство из них неосуществимы. Я ему рассказывал об этом, когда Мария принесла чай.

Я подождал, пока Мария напоит Бруно, потом в комнату вошла Лаура.

После того как я переложил Бруно на кровать, я вышел на веранду, а за мной следом – Лаура.

– Ты можешь возвращаться к себе, Дэвид, – сказала она. – С остальным я справлюсь сама. Я буду в комнате сестры Флеминг на случай, если Бруно что-то потребуется.

Она была неестественно веселой, и я понял, что Лаура что-то затевает и хочет быть уверена, что меня не будет на вилле.

– Я уезжаю в Милан, – сказал я, – у меня встреча с Джузеппе. Вернусь очень поздно, но если вам нужна моя помощь, то я отменю поездку.

– Нет, нет. Я справлюсь сама. Ты мне не понадобишься. Возьми машину.

– Я попрошу машину у Биччи.

– Тогда спокойной ночи, Дэвид.

Спускаясь вниз по тропинке в деревню, я обдумывал поведение Лауры. И решил, что этой ночью у Лауры будет последняя возможность избавиться от Бруно. С приездом Валерии шансы устранить Бруно будут минимальными. Что она задумала против Бруно? Может быть, она поручила выполнение своего зловещего замысла Беллини и поэтому так легко согласилась на мой отъезд?

Я спустился в деревню.

Буччи уже закрывал гараж на ночь.

– Мне нужно съездить в Милан. Можно взять машину?

– Конечно. Бак заправлен. Счастливой поездки!

– Если позвонит синьора Фанчини, я могу ей понадобиться, скажите, что вернусь не раньше часа ночи. Если Лаура решит проверить, уехал ли я в Милан, то может быть уверена, что меня нет в деревне.

– Хорошо.

Я сел в машину и проехал вниз по дороге до поворота, скрывшего меня от Биччи. После этого съехал с дороги, заглушил мотор и вышел из машины.

Я пешком добрался до виллы. Лунный свет залил горы, освещал озеро. Я скрывался в тени деревьев и, найдя удобное место за раскидистыми ветвями ив, стал наблюдать за комнатой Бруно. Лаура сидела у его кресла, в стороне от кровати, и читала. Из радиолы доносилась музыка Шопена. Все было тихо и спокойно, и я усомнился: не напрасно ли я подозреваю Лауру?

Через некоторое время свет на кухне погас. В комнату Бруно вошла Мария. Она была одета и уходила домой. Мария что-то сказал Лауре, та положила книгу, поднялась и вышла вместе с ней из комнаты.

Я подошел ближе, осторожно поднялся по ступеням на веранду, отодвинул от стены большое плетеное кресло и залез под него.

Я находился под самым окном комнаты Бруно, и, даже если бы Лаура вышла на веранду, она не увидела бы меня.

Я услышал ее шаги, она вернулась в комнату. Ее голос:

– Мария ушла домой, Бруно. Я пойду к себе, почитаю. Выключить свет? Ты постарайся уснуть.

Она выключила радиолу, и свет в комнате Бруно погас.

Потом зажегся свет в комнате сестры Флеминг. Я ждал. Прошло минут пять. На веранде послышались легкие шаги. Это была Лаура. Она выскользнула из комнаты сестры Флеминг и быстро спускалась по ступеням к пирсу. Она не погасила свет в комнате, видимо, для того, чтобы создать впечатление, что она в комнате. Лаура все продумала. Никому и в голову не пришло бы, что Бруно на вилле один.

Я встал, прошел по веранде, наблюдая за Лаурой, и увидел, что в большом окне комнаты над лодочным ангаром зажегся свет. Я увидел, как Лаура сбежала по ступеням и исчезла за дверью ангара. Через несколько минут я спустился вниз. Возле пирса стояла привязанная к катеру небольшая лодка.

Я пробрался в тень под окна комнат. В это время Лаура открыла окно.

– Здесь как в пекле! – послышался ее голос. – Почему ты не открыл окно?

Ее голос совершенно ясно доносился до меня в полной тишине, висевшей над озером.

– Ну, – ответил грубый и резкий мужской голос, – что случилось?

Взглянув наверх, я узнал массивную фигуру Беллини, подошедшего к окну.

– Валерия приезжает завтра. Дэвид уезжает в следующий понедельник, сиделку я отпустила на весь уик-энд. Все прекрасно складывается. Итак, в пятницу вечером, Марио.

Беллини проворчал:

– До пятницы ждать долго. Мне надоело ждать. Поскорее бы смыться из этой чертовой страны!

– Ничего не получится раньше пятницы – это самый удобный день. Нам нельзя допустить ошибку. Кроме того, Дэвид должен познакомиться с Валерией. Этот факт важнее всех остальных!

– Ты очень предусмотрительна.

– Зато ты, Марио, слишком опрометчив. Я не хочу, чтобы все полетело к черту из-за нескольких дней. Постарайся запомнить, что я скажу, и точно выполнить. В пятницу ты должен приехать в девять вечера. Я буду тебя ждать. Если все будет в порядке, поднимешься на виллу. Я останусь здесь на всякий случай, чтобы быть уверенной, что никто не придет. Никого не должно быть, но я должна быть уверена наверняка. Раньше пятницы ты не должен здесь появляться. Понял?