В высших сферах Хейли Артур

– Но если это так, – возразила Маргарет, – то ничего, что стоило бы делать, на свете нет, вообще ничего.

Ее муж отрицательно покачал головой:

– Это не так. Стоит выживать, потому что выжить – значит жить, а жизнь – это приключение. – Он повернулся и окинул взглядом жену. – Наша жизнь тоже сплошное приключение. Ты ведь не хотела бы ее изменить?

– Нет, – ответила Маргарет Хоуден, – наверное, не хотела бы.

Теперь голос его окреп:

– О, я знаю, что говорят о ядерной войне, – говорят, что она уничтожит все и погасит всякую жизнь. Но если подумать, то ведь подобные предсказания сопровождали появление всякого оружия, начиная с примитивной пушки до аэробомбы. Знаешь ли ты, например, что когда был изобретен пулемет, кто-то подсчитал, что если двести пулеметов будут стрелять в течение тысячи дней, то они перебьют все население земного шара?

Маргарет отрицательно покачала головой. А Хоуден продолжал:

– Человеческая раса выжила, пройдя и через другие опасности, в которых логически она должна была бы погибнуть: я знаю лишь о двух – Ледниковом периоде и Потопе. Ядерная война будет ужасна, и если бы я мог, я, наверное, отдал бы жизнь, чтобы ее предотвратить. Но любая война ужасна, хотя все мы умираем лишь однажды и, может быть, легче так уйти, чем известным путем – от стрелы, пущенной в глаз, или на кресте.

Мы, правда, отбросим назад цивилизацию. Никто это не оспаривает, и, вероятно, снова окажемся в мрачном Средневековье, если может быть что-то более мрачное, чем нынешнее время. Мы, наверное, утратим многое в нашем умении, в том числе умение взрывать атомы, что было бы на какое-то время неплохо.

Но полное уничтожение – нет! Я этому не верю! Что-то все-таки выживет, выползет из развалин и начнет все заново. И это самое худшее, что может случиться, Маргарет. Я считаю, что наша сторона – свободный мир – может иметь лучшую участь. Если сейчас мы будем правильно поступать и использовать отведенное нам время.

При последних словах Джеймс Хоуден поднялся с кресла. Пересек комнату и повернулся.

– И ты намерен использовать его верно… то время, что у нас осталось? – глядя на мужа, тихо спросила Маргарет.

– Да, – сказал он, – намерен. – Лицо его стало мягче. – Наверное, не следовало мне говорить тебе все это. Я тебя очень расстроил?

– Меня это опечалило. Мир, человечество – назови это как хочешь, – мы имеем столько всего и собираемся все это погубить. – Помолчав, она добавила: – Но ты хотел сказать об этом кому-то.

Он кивнул.

– Не так много людей, с кем я могу разговаривать в открытую.

– В таком случае я рада, что ты со мной поделился. – По привычке Маргарет сдвинула в сторону кофейные чашки. – Уже поздно. Ты не думаешь, что пора подниматься наверх?

Он отрицательно покачал головой:

– Не сейчас. Но ты иди – я приду позже.

По дороге к двери Маргарет остановилась. На шератонском карточном столе лежала кипа бумаг и газетных вырезок, присланных ранее из парламентского кабинета Хоудена. Маргарет взяла тоненькую брошюрку и перевернула.

– Ты же не читаешь такого рода вещи, верно, Джейми?

На обложке значилось: «Звездочет». А вокруг были расположены знаки зодиака.

– Великий Боже, нет! – Ее муж слегка покраснел. – Ну, иногда я это просматриваю – для развлечения.

– Но та пожилая дама, что посылала тебе их, – она ведь умерла?

– Очевидно, кто-то продолжает посылать их. – В голосе Хоудена звучало легкое раздражение. – Трудно выпасть из списка людей, которые что-то посылают.

– Но это пришло по подписке, – не отступалась Маргарет. – Смотри, подписка была явно возобновлена – это ясно из даты на бирке.

– Право же, Маргарет, ну откуда мне знать, каким образом, когда и где подписка была возобновлена? Ты хоть имеешь представление, сколько почты приходит мне за день? Я всю ее не проверяю. Я даже всю ее не вижу. Может быть, кто-то из моих служащих оформил подписку, не сказав мне. Если это тебя волнует, я завтра же ее прекращу.

– Не стоит раздражаться, – спокойным тоном произнесла Маргарет, – к тому же это меня нисколько не волнует. Я просто полюбопытствовала. И даже если ты это читаешь, зачем так возбуждаться? Возможно, эта книжечка подскажет тебе, как обойтись с Харви Уоррендером. – И она положила журнал на место. – Так ты уверен, что не хочешь сейчас лечь?

– Уверен. Мне нужно многое спланировать, а времени мало.

К этому она привыкла.

– Доброй ночи, дорогой, – сказала она.

Поднимаясь по широкой витой лестнице, Маргарет подумала, сколько одиноких вечеров провела она за свою замужнюю жизнь или сколько раз ложилась в постель одна. А впрочем, пожалуй, хорошо, что она никогда их не считала. Особенно в последние годы у Джеймса Хоудена вошло в привычку сидеть допоздна, размышляя о политических проблемах и государственных делах, а когда он ложился в постель, Маргарет обычно уже спала и редко просыпалась. И дело не в том, что она лишалась сексуальной близости, откровенно признавалась она себе, – эта сторона ее жизни была упорядочена и влита в рамки много лет назад. Но женщина ценит, когда в конце дня рядом с ней тепло близкого человека. «В нашем браке было много хорошего, – думала Маргарет, – но было и одиночество».

Разговор о войне преисполнил ее необычной печали. Неизбежность войны, полагала она, мужчины приемлют, а женщины – никогда. Воюют мужчины, а не женщины – за редким исключением. Почему так? Не потому ли, что женщины рождены для боли и страданий, а мужчины сами должны создать это для себя? Внезапно ее потянуло к детям – не для того, чтобы их приласкать, а чтобы они приласкали ее. Глаза ее наполнились слезами, и ей захотелось вернуться вниз, попросить, чтобы хоть эту одну ночь она засыпала не одна.

Но тут она сказала себе: «Нечего дурить». Джейми постарается проявить доброту, но никогда ее не поймет.

Как только жена ушла, Джеймс Хоуден, продолжая сидеть у огня, который уже не выбрасывал так высоко пламя, дал волю думам. Маргарет сказала правду: разговор с ней принес ему облегчение, и кое-что из сказанного было произнесено вслух впервые. Но теперь настало время все спланировать – не только для бесед в Вашингтоне, но и для выступления перед страной впоследствии.

Главным, конечно, было сохранить за собой власть – казалось, судьба требовала этого от него. Но посмотрят ли на это так же и другие? Он надеялся, что посмотрят, но лучше всего быть уверенным. Вот почему – даже в столь позднее время – он должен разработать осторожную внутреннюю политику. Победа на выборах его партии в ближайшие несколько месяцев была жизненно необходима для блага страны.

Словно для облегчения, он обратился к менее важным проблемам и мысленно вернулся к инциденту с Харви Уоррендером. Такого нельзя больше допускать. Надо объясниться с Харви, решил он, и желательно завтра. Одно он твердо решил – у правительства не будет больше неприятностей со стороны министерства по делам гражданства и иммиграции.

Музыка прекратилась, и он подошел к проигрывателю, чтобы поставить новую пластинку. Он выбрал из коллекции Мантовани пластинку под названием «Бриллианты на века». А по дороге обратно взял журнал, про который говорила ему Маргарет.

То, что он сказал Маргарет, было абсолютной правдой. В его кабинет действительно поступала масса почты, и этот журнал был лишь крошечной ее частицей. Конечно, многие газеты и журналы никогда не попадали к нему, разве что там была какая-то ссылка на него или его фотография. Но вот уже многие годы Милли Фридман складывала в маленькую стопку такие журналы. Он не помнил, чтобы когда-либо просил ее об этом, но и не возражал. Он предполагал, что Милли автоматически возобновляла подписку, когда она кончалась.

Все это – астрология, оккультные науки и весь фокус-покус – было сущей ерундой, но все-таки интересно увидеть, насколько подвержены такому влиянию другие. Только с такой точки зрения это его и интересовало, хотя почему-то это было трудно объяснить Маргарет.

Интерес его возник много лет назад в Медисин-Хэт, когда он уже утвердился в юриспруденции и только начинал карьеру политика. Он принял в производство дело бесплатной клиентки, каких было много в те дни, – подсудимая, седая мамаша, обвинялась в воровстве в магазине. Она была столь явно виновата и имела такой длинный список аналогичных проступков, что казалось, ничего тут не поделаешь – надо признавать факты и просить о снисхождении. Но пожилая женщина, некая миссис Ада Зидер, поступила иначе – ее больше всего заботило, чтобы судебные слушания перенесли на неделю. Хоуден спросил ее, зачем ей это надо.

Она сказала: «Да затем, что судья не обвинит меня тогда, глупый ты человек. – И поскольку он нажимал на нее, пояснила: – Я родилась под знаком Стрельца, дорогуша. А будущая неделя очень благоприятна для всех, кто родился под знаком Стрельца. Понял теперь?»

Не желая огорчать пожилую женщину, он добился того, что слушание было отложено, а потом подал просьбу не считать ее виновной. К его величайшему изумлению, после весьма неубедительной защиты обычно жесткий судья прекратил дело.

После того дня в суде Хоуден никогда больше не видел старенькую миссис Зидер, а она до самой своей смерти регулярно писала ему, давая советы, как строить свою карьеру исходя из того, что он, как она обнаружила, тоже родился под знаком Стрельца. Он прочитывал ее письма, но мало обращал на них внимания – они просто забавляли его, за исключением одного или двух случаев, когда ее предсказания вроде сбылись. А еще позже пожилая женщина подписала его на астрологический журнал, и когда ее письма перестали приходить, журнал продолжал у него появляться.

Сейчас он открыл номер на разделе, озаглавленном: «Ваш личный гороскоп – с 15 по 30 декабря». На протяжении двух недель каждый день был отмечен советом тем, кто помнит, когда родился. Перейдя к разделу, посвященному завтрашнему дню, то есть двадцать четвертому, Хоуден прочел:

«Важный день для принятия решений и хорошая возможность обратить события в свою пользу. Ваше умение убеждать особо проявится, и, следовательно, продвижение вперед, которого можно теперь достигнуть, не следует откладывать. Время для встреч. Но остерегайтесь маленького облачка, не больше человеческой руки».

«Нелепое совпадение, – сказал он себе, – а кроме того, если посмотреть разумно, то все сказано весьма туманно и может быть применено в любых условиях». Но ему действительно надо принимать решение, и он действительно опять думал о созыве Комитета по обороне на завтра, и ему действительно придется убеждать людей. Он поразмыслил над тем, что понимать под облачком не больше человеческой руки. Возможно, это про Харви Уоррендера. Тут он заставил себя остановиться. Какая нелепица! И он положил на стол журнал, не желая больше к нему обращаться.

Правда, это напомнило ему об одном – о Комитете по обороне. Пожалуй, заседание, в конце концов, следует провести завтра, хотя это и канун Рождества. Сообщение насчет Вашингтона будет опубликовано, и ему необходимо добиться поддержки кабинета министров, убедив их разделить его мнение. И он начал намечать, что сказать комитету. Мысли побежали.

Хоуден лег в постель лишь через два часа. Маргарет уже спала; он разделся, не разбудив ее, и поставил маленький будильник на шесть утра.

Сначала он крепко спал, но к утру его растревожил странный, неизменно возвращавшийся сон – облака, поднимавшиеся из крошечной руки в мрачное, грозящее бурей небо.